Он был мыслителем, маньяком, одержимым. Он был прекрасен, мыслью одухотворенный, потому Ему прощалось многое. Он собирал коллекции сердец Разбитых ли, растоптанных — любые Ценил он, помещал в коробки, долго любовался ими. Сердец скопил он сотню; может, две. Его фанаты Не только сердце, но и душу отдавали иногда И застывали, плоть держа в ладонях. Было честно Вот так играть, улыбкой заставляя Коллекцию пополнить. Он любил Под ребра жертвы осторожно залезать рукою И видеть, как стеклянными глаза Становятся. Жертва кричала, корчилась от боли — Он успокаивал ее одним касанием, Шептал на ухо: «доброй смерти», уходил В руке сжимая бьющееся сердце. Никогда Не думал он, чье сердце горячее — то, Стучащее в японской жертве, или то, что — только руку протяни — Бьется в груди, которая так близко. Он стал бояться собственных желаний. Дрожали руки, Очередное сердце протыкая. Прокаленной иглой Он пригвоздил чужую плоть к коробке. И надписал, чье сердце, Когда отобрано, зачем и у кого.
***
И твердо он решил сравнить, азартом полный. Когда он гладил выпирающие ребра, улыбаясь, Пытался выдернуть чужое сердце, стучащее так громко (Не было музыки прекраснее такого стука) Жертва молчала. Оседала на пол, стеклянными глазами Смотрела жадно в синие, жестокие глаза. Он улыбнулся. Закрыл глаза рукой, сжал крепче сердце… И дернул, кажется, ломая жертве ребра.
***
Вторая жертва вырывалась. Он не любил, когда дрались За жизнь те, кто на смерть обречены. «Не дергайся, поверь, больно не будет» — шептал он Давно заученную фразу. Почему-то Всем было больно. Жертва яростно шипела Отталкивая руки. Ему пришлось сдавить рукою горло, Прижать к стене, ножом под ребра залезая. Жертва кричала. «Бесполезно» — подумал он, просовывая пальцы К живому сердцу. Глаза остекленели. Жертва Не шевелилась, медленно сползая по стенке вниз. Он вынул сердце. Рассматривая в ярком свете ламп Его артерии, пульсацию живую. Жертва хрипела, В последний раз пытаясь с ним заговорить. Он усмехнулся. Сделает все сам, раз эта жертва Так им любима. «Ну, прощай» — он ласково погладил сердце Провел по волосам застывшей жертвы. Наклонился. И легкий поцелуй запечатлел на холодеющей щеке.
***
Чье сердце горячее? О, теперь он точно знал ответ. То, русское, что отдано в борьбе. То, русское, которое любил он. Любило ли в ответ? Нет, никогда и ни за что. Вонзил Каленую иглу, прикалывая ею свой экспонат. И ручкой Он сделал подпись: «Юрий». Подумав, рядом подписал: «Плисецкий».