Гав!

– Я оставил инструкцию на холодильнике, слышишь? Я там все подробно расписал. И ты видел, где лежат ее игрушки. И… а я сказал, какая из них ее лю…? – Иди, хён, – Воншик торопливо замахал руками на своего лучшего друга, прогоняя его из его собственного же дома. – Иди, бога ради, уже. – Нет, еще кое-что… – Хагён остановился, глаза возбужденно заблестели. Воншик уткнулся лицом в ладонь. – Ты же позвонишь мне? Если что-нибудь случится? Что угодно! И будешь присылать ее фотки каждый день? "Она", о которой говорил Хагён, очаровательный комочек белого пуха, сидела в его руках и злобно таращилась на Воншика, будто знала, что скоро возлюбленный хозяин сдаст ее в чужие руки, а сам слиняет на Чеджу в поисках (его слова): солнца, песка, моря и красавчиков. И зная Хагёна, ни один из этих пунктов перед ним не устоит. – Хён, – покачал Воншик головой, – может, просто возьмешь ее с собой? – Ты же знаешь, я не могу. У Хевон аллергия, – простонал Хагён. – Бесполезная сестрица. – Тогда давай, – Воншик распахнул объятия, но когда Хагён попытался передать Манду, она глухо зарычала. Хагён шмыгнул носом и прижал ее к сердцу еще раз напоследок. – Я не могу, – всхлипнул он. – Тогда я пошел, – сказал Воншик, схватил куртку и сумку с дивана и направился к выходу. – Хорошо отдохнуть на Чеджу с Хевон и Манду, если Хевон вас обоих не прикончит. – Нет-нет, не уходи, – Хагён сделал глубокий вдох, опустил Манду на пол и взялся за ручку чемодана, отказываясь смотреть на нее. – Играй с ней и заботься о ней каждый день, понял? – Если она не попытается откусить мне руки, – кивнул Воншик. Хагён коротко, но крепко обнял Воншика, а затем выкатился вместе со своим багажом из квартиры, оставив Воншика наедине с нервно тявкающей Манду. – И не смотри на меня так, – сказал ей Воншик после коротких переглядок. – Ты застряла со мной на семь дней, так что в твоих интересах, чтобы мы поладили. Я вот уже считаю тебя очень миленькой, недурное начало, не так ли? Манду залаяла громче. * Манду, по-видимому, пребывала в замешательстве. Несмотря на то, что она довольно быстро приняла реальность своего бесхагёнского существования, пускать в свою жизнь ненавистного Воншика не торопилась, поэтому ритуальные дневные игры стали для нее проблемой. Она, конечно, пыталась играть сама с собой, но почему-то это не приносило ей того счастья с удовольствием, к которым она привыкла. Воншик понаблюдал, как Манду бросает мячик и бежит за ним, играя в гордое сольное "принеси", быстро снял небольшое видео об этом, прямо не сходя с места, где лежал на дорогущем диване Хагёна, и отправил ему. Тому самому Хагёну, который пробыл на Чеджу всего один день, но успел до трусов очаровать сына владельца небольшого отеля, в котором они остановились ("практически, владельца отеля, недолго осталось", написал он). Жизнь была так несправедлива. Хотя бы Воншик мог пожить в роскошной квартире Хагёна в его отсутствие. "Почему ты с ней не играешь??" – спустя минуту потребовал отчет Хагён. "Она не дается! – ответил Воншик. – Хочешь посмотреть, как она меня укусила только что, когда я пытался надеть поводок? Я сдался". "ТЫ С НЕЙ НИ РАЗУ НЕ ГУЛЯЛ?!" – пришел возмущенный ответ, и Воншик вздохнул. Может, стоило попробовать кухонные варежки. Манду навострила ушки при виде поводка, но через миг угрожающе зарычала, когда поняла, что гулять с ней по-прежнему намеревается пойти Ненавистный Воншик. – По-другому никак, Манду-я, – проныл Воншик, – нам нужно постараться вместе. Сплоченность – единственный способ преуспеть в жизни, ты понимаешь? Если мы не забудем на мгновение о наших принципах, то ты просидишь взаперти дома всю неделю, а меня прибьет твой папашка, когда вернется из отпуска. Ты, правда, этого хочешь? – он надел варежки и сделал шаг навстречу, не переставая поражаться, как эта крошечная собака, на три четверти состоящая из пуха, может, излучать такое количество бешеного неприятия и возмущения. Две неудачные попытки спустя Воншику пришла в голову идея отвлечь ее вкусняшкой и прицепить поводок, пока она не сообразила, что к чему. У идеи однако, оказалась, обратная сторона. Когда Манду поняла, что ее провели, она разразилась длительным протестующим лаем, но Воншик все равно с картинным смехом поздравил себя с победой. – Попалась, миленькая, – пропел он ей и позволил спасти остатки гордости, дав выйти вперед него за дверь. * Для своих микроскопических размеров Манду двигалась чрезвычайно быстро, Воншик почти задыхался к тому моменту, как они сделали один полный круг по парку, находящемуся напротив дома. – Ты работаешь на ядерном топливе что ли? – пробурчал он, из последних сил переставляя ноги, явно не так живо, как бежали вперед на скорости света ее маленькие упрямые лапки, а хвостик вилял едва ли не быстрее. – Но, видишь, как нам классно, и мы можем так гулять каждый день после моей работы. Всего лишь не надо кусать меня, когда я надеваю поводок. Манду отреагировала на это остановившись, как вкопанная. Воншик испуганно заморгал. – Я сказал что-то не то…? Внезапно она сорвалась с места, выдернув поводок из его расслабленных рук, и с громким лаем унеслась вперед, как выпущенная пуля. Воншик даже захлебнулся воздухом от неожиданности. – Манду!!! О господи, если я потеряю ее, Хагён насадит мою голову на швабру, запаниковал Воншик и бросился следом за собакой прямо по газонам с надписями "Пожалуйста, не ходите по траве", едва успевая уворачиваться от деревьев и бегающих трусцой людей, играющих детей, опасаясь выпустить из виду пушистый комок на ножках. – Манду, стой! И она остановилась каким-то чудом напротив фигуры с гигантским светло-коричневым щенком чау-чау, а затем запрыгала перед одетыми в джинсы ногами с самым восторженным видом и не поддающимся описанию счастьем. Чау-чау стоял с ничего не выражающей мордой, похожая, наверное, образовалась у Воншика в этот момент. Он, пытаясь отдышаться, подошел ближе. – Я очень извиняюсь, она вырвалась… – рассыпался в извинениях Воншик и наклонился подобрать поводок, тянущийся за Манду по земле. Когда он, наконец, выпрямился и встретился с тем, к кому они подбежали, его внутренности мгновенно скрутились в тугой узел. Перед ним стоял самый красивый парень Сеула, непонятно как забредший сюда в рядовой парк у дома со своим чау-чау, и смотрел на Воншика с исключительным подозрением во все восхитительное лицо. – Я знаю эту собаку, – выговорил незнакомец, поднял Манду на руки и заглянул в бирку на ее ошейнике. Но каким голосом! Каким голосом!! – Вы не ее владелец. Кто вы? – Вы знаете Манду? – только и нашелся, что сказать Воншик. – Нет, мм, я… Я знаю Хагёна. Ха, вы знаете собаку, а я знаю владельца. Я присматриваю за ней… Манду не нашла лучше времени, чтобы начать агрессивно лаять в его сторону, выплескивая все скопившееся в ее мизерном тельце раздражение. Незнакомец нахмурился еще больше. – Нет-нет, понимаете… Я не украл ее, ничего такого, клянусь… Просто она ненавидит меня, и что бы я ни делал… Слушайте, у меня есть телефон Хагёна, я могу показать вам сообщения от него. Он сейчас на отдыхе. – Ну, показывайте, – кивнул Красавчик, Манду перестала лаять и принялась облизывать его лицо. Воншик мысленно отметил, что в какой-то степени в своих желаниях не очень далеко от нее ушел. Он быстро вытащил из кармана телефон и показал Красивому И Недоверчивому последние сообщения от Хагёна, где тот отчитывал Воншика за то, что он не выгулял Манду, и видео, которое он ему отправил. Его Восхитительство, наконец, расслабился, и Воншик смог выдохнуть, а ведь он даже не заметил, как задержал дыхание. Правда, весь воздух снова застрял в его легких, когда он заметил, что одет в жуткие поношенные шорты и растянутый свитер, тогда как Представитель Небесных Людей выглядел так, будто только что сошел со страниц модного журнала – идеальная прическа и все остальное. При всем его везении… – Извини, что принял тебя за вора. Но мы с Хагёном входим в местный клуб собаководов и знаем нескольких людей, чьи питомцы были украдены прямо из-под носа. Особенно за породистыми идет охота, за такими, как Манду. – Да, ничего страшного, правда, – замотал головой Воншик, чувствуя, как краска подступает к щекам, и изо всех сил стараясь не допустить этого. – Твоему мишке-то нечего бояться, а? Сомневаюсь, что я и поднять-то его смогу. Земной Ангел улыбнулся, и Воншик весь замлел. У него были ямочки. – Чачжанмён ужасный. Он такой тормоз, что, наверное, землетрясение случись, он не заметит. Подходи к нему, кто хочешь, грузи в тележку и вези прочь, а он продолжит безразлично наслаждаться ветерком. Даже не оглянется на меня на прощание. – Чачжанмён? – переспросил Воншик и, не сдержавшись, рассмеялся. На Лице, От Которого, Вероятно, В Небе Зажигаются Фейерверки появилось оскорбленное выражение. – Собаку Хагёна зовут Манду, – напомнил он. – Мой просто без ума от чачжанмёна. Не спрашивай почему. Держи… Идеальный Возлюбленный попытался передать Манду Воншику, но она протестующе зарычала, а затем разразилась очередной порцией лая, он растерялся, не зная, как поступить. Воншику, в итоге, пришлось самостоятельно брать ее на руки, и он справился, хоть и с большим трудом, и внутренне умирая от смущения, потому что шум привлек к ним внимание всех находящихся поблизости людей. – Наверное, лучше будет опустить ее на землю, – неуверенно предложил Прекрасный Принц, – а то ее удар хватит. Воншик воспользовался советом и на сей раз взялся за поводок покрепче, лишив Манду какой бы то ни было возможности сбежать. Параллельно он искал, на чем бы остановить глаза, чтобы не видеть этот участливый взгляд, с которым за ним наблюдал Мистер Вселенная. – Никогда не видел, чтобы она так реагировала на кого-то, – сказал он, покачивая головой. Воншик усмехнулся и мысленно похлопал себя по спине. – Такой вот я человек многих талантов, один из которых внушать маленьким собачкам бездну отвращения, – попытался отшутиться он, но истеричный лай Манду смазал всю соль. Первый Кандидат В Бойфренды неловко улыбнулся ему в ответ. – Что ж… – Да, нам, похоже, пора топать домой, – быстро выговорил Воншик. – Извини еще раз, что так вышло. Извини, угу? Пока. Воншик поспешил прочь, искренне надеясь, что Манду перестанет сопротивляться и подчинится своей судьбе, по крайней мере, пока они не вернутся в квартиру. Потому что он и так уже сгорал от стыда, выставив себя посмешищем перед этим ошеломительно-прекрасным парнем. Как будто кто-то его уровня попадается каждый день на пути, а он и так уже просрал малюсенький шанс заполучить его, появившись перед ним одетый, как бродяга, да с ни во что не ставящей его Манду в придачу. А по факту, раз у него самого есть собака, он вероятно считает, что неодобрение Манду значит что-то очень важное. С другой стороны, чтобы кто-то такой хорошенький, как он, и поглядел в сторону Воншика, – маловероятно. Боль и отчаяние, подумал Воншик и покачал головой. Жизнь так несправедлива. * – Манду хочет, чтобы я умер в одиночестве, – сказал Воншик Хагёну по телефону тем же вечером, когда тот позвонил, чтобы узнать новости про свою собачку, и пофиг ему было на Воншика. – Она сбежала сегодня от меня к одному из твоих друзей по собачьему клубу. Самому красивому парню, которого я видел в своей жизни. И постаралась выставить меня в самом непригляднейшем свете из возможных. И почему ты не говорил, что у тебя есть такие знакомые? – Это ты про кого? – с любопытством спросил Хагён. – А что? У тебя целый вагон красивущих друзей-собачников? – Пара-тройка найдется. И я один из них. – Ты издеваешься? – Просто опиши его уже, дурень. – Пониже меня ростом, но выше тебя. Волосы медового каштанового оттенка. Глаза большие, красивые ямочки. Отличная кожа. Низкий голос. С чау-чау. – А, ямочки… Это Бинни. – Бинни? – Ли Хонбин. Он ничего такой. – "Ничего такой"?! Ты спятил? – А что? Немного не мой тип. – Ты ненормальный. Я тебя больше не знаю. У тебя ужасный вкус. – Да кому ты нужен, передай скорей телефон Манду. Воншик, повинуясь чувству долга, повернул телефон экраном к Манду, которая немедленно навострила ушки, среагировав на лицо и голос Хагёна, ее хвостик завилял, как сумасшедший, а маленькие лапки пустились в пляс, заслышав его воркование. Воншик невольно заулыбался. В самом деле, чувство всепоглощающей любви от такого невинного существа, как животное, наверное, самое чистое и искреннее на всем белом свете. Ну и ненависть Манду к нему, наверное, столь же чиста и искренна, добавил он мысленно, и немного приуныл. – Здесь столько красавчиков, – продолжил Хагён, как только насладился видом здоровой и жизнерадостной Манду. – И девушки в бикини на каждом шагу. Ты бы здесь как сыр в масле катался, везет тебе, что ты би. Надо будет взять тебя в следующий отпуск, может, наконец, найдешь себе кого-нибудь. – Твой следующий отпуск зимой, Хагён, – сухо отозвался Воншик, хоть и с ноткой благодарности, что лучший друг все-таки печется о его благополучии. – И что? Махнем в Австралию. – Если это опять твои шутки "ниже экватора", то не стоит, – предупредил Воншик. Он попытался дать Манду угощение, как только Хагён, наконец, повесил трубку, и поздравил себя с небольшой победой, когда во второй раз она взяла вкусняшку сразу из его пальцев. * – Ты ждала весь день, когда я приду домой с работы? – спросил Воншик, наклонившись к Манду, она коротко взглянула на него разок и продолжила свой путь. Все, что ему было видно с высоты его роста – круглая пушистая голова, маленькое тельце и радостно виляющий из стороны в сторону хвостик, пока она с важным видом обнюхивала клумбы с цветами вдоль дороги, фонари, мусорные бачки и редкие пятна травы. – Милашка, – пробормотал он себе под нос. Она остановилась напротив супермаркета, где во время их прогулок каждый раз тщательно инспектировала сложенные там выброшенные коробки, и Воншик издал удивленный возглас, заметив выставленную в витрине рекламу. – Коробка рамена за 10 тысяч вон? Он заглянул внутрь и, ничего удивительного, что очередь на кассу более чем на половину состояла из людей, груженных коробками с лапшой. – Всего 10 тысяч вон?? – Воншик не мог поверить своим глазам, как и своей удаче. Но потом он посмотрел вниз на Манду, которая продолжала обнюхивать коробки, изредка натягивая поводок, желая пройти дальше и углубить свое исследование. – Черт, – выругался он чуть слышно. Он не мог взять ее с собой в магазин, на поводке или на руках, без разницы, в то же время, если он решит пойти домой, оставит ее и вернется в магазин, где гарантия, что за это время рамен не распродадут. Он снова посмотрел на Манду, потом перевел взгляд на большую холщовую сумку в своей руке. Она принадлежала Хагёну, и он брал ее с ручки за дверью, когда шел с Манду гулять. В ней лежали ее бутылочка с водой и одноразовые пакеты, на случай если нужно будет за ней убрать. Он вспомнил, как удивлялся, зачем Хагёну странная сумка такой странной формы, и мысленно ужасался его вкусу. Теперь вопросы отпали сами собой. Он сгреб Манду в охапку и горячо зашептал ей на ухо: – Манду-я, тебе нужно побыть очень-очень тихой, слышишь? Мы управимся за десять минут максимум. Тебе еще повезло, проедешься в удобной сумке. Я буду нести тебя очень осторожно, как Клеопатру, поняла? Ты можешь сделать мне крошечное одолжение? Просто посиди в сумке тихо, вот так. Воздуху тут полно. Только не напруди, пожалуйста, ок? Манду молча смерила его взглядом. – Что ж, по крайней мере, ты меня не облаяла, – пробормотал Воншик, опуская ее аккуратно на дно. Ее ростику хватило ровно до краев сумки. Идеально: и не утонула там, и не высовывается. Он взял сумку поудобнее в руки, удерживая ее в равновесии. Да, выглядело немного странно, но никто бы не подумал с первого взгляда, что он спрятал там собаку, чтобы пойти и купить коробку рамена со скидкой, пока тот не закончился. – Ну как ты? Мы заходим внутрь, – шикнул он на нее и переступил порог магазина, быстро прошагал через весь зал до самого конца и стеллажей с раменом, и был уже на полдороге к кассе, мысленно распивая кубок победителя, как Манду вдруг залаяла во всю мощь своих крошечных легких. Воншик замер на месте, едва не выронив коробку с раменом из рук, потому что каждый человек до последнего в магазине повернулся к нему и уставился в шоке. Голова Воншика мгновенно опустела. Он совершенно оказался не готов к ситуации, в которой ему пришлось бы объясняться со всеми, почему он протащил собаку туда, где вход с ними запрещен. И в этот момент он наткнулся взглядом на Хонбина, который стоял возле кассы, держа в обеих руках по кустику брокколи, и смотрел на него, явно не веря своим широко раскрытым глазам. Ну конечно. Конечно. – Господин, у вас что, собака в сумке? – к нему уже направлялся работник магазина с решительным выражением на лице. Воншик не стал дожидаться, когда его со скандалом выпнут на улицу. Он вручил продавцу коробку рамена с самым невозмутимым видом, на какой был способен в данный момент, учитывая обстоятельства, и вышел за дверь, крепко вцепившись в Манду, пресекая этим все ее попытки воссоединиться с Хонбином. Оказавшись на улице, он спрятался за коробками, которыми совсем недавно была столь увлечена Манду, и опустился на корточки. Из-за притока крови к лицу, вызванного неконтролируемым чувством стыда, он ощутил легкое головокружение и слабость в ногах. – Я был так близок, – треснувшим голосом прошептал Воншик Манду, которая высунула голову из сумку и вертела ей вокруг в поисках Хонбина. – Ты хоть представляешь, сколько в обычные дни стоит коробка рамена? Манду разразилась возмущенным лаем в ответ, будто говоря: "К черту твой рамен, где мой Хонбин", и Воншик зажмурился в неподдельном ужасе. * "Даю тебе один шанс объясниться, что ты сделал с моей Манду. Покайся, и я не буду излишне суров к тебе", – пришло в сообщении от Хагёна, едва Воншик с предательницей Манду добрались до дома. Воншик не стал даже гадать, кого благодарить за то, что Хагён все узнал. Может, кассир в супермаркете тоже был членом их собачьей компашки. "Какой смысл объясняться, если ты и так все знаешь", – отправил Воншик в ответ, обиженный на весь мир достаточно, чтобы взбунтоваться. "ПОВЕРИТЬ НЕ МОГУ, ты посадил ее в сумку. ОНА ЧТО ТЕБЕ КАРТОШКА???". "Но скидка на рамен :( " "ПЛЕВАТЬ НА СКИДКУ!! Что если бы она задохнулась или вывихнула свои крошечные лапки в твоей сумке, или испугалась темноты??" "С ней все было отлично!" – торопливо напечатал Воншик, но от всепоглощающего чувства вины уже было не скрыться. Он посмотрел вниз на Манду, лежащую на спине на коврике и смотрящую в телевизор, пока он поглаживал ее животик пальцами ног. Похоже, только этот вид ласки устраивал ее, поскольку так она не видела, что это делает Воншик, значит, гладить было дозволено. – Прости, Манду, детка, – искренне раскаиваясь, выговорил он и добавил пальцы второй ноги, чтобы сделать массаж еще более полноценным. "Бинни сказал мне, что она лаяла, как ненормальная. Не ври мне, что с ней все отлично". Воншик со стоном свернулся в клубок из стыда и унижения на диване. Вот, как Хагён узнал. Ну конечно. "Во-первых, я уверен, что он сам и виноват в том, что она залаяла. Во-вторых, почему это ты больше веришь ему, а не мне?" "С какой радости ей лаять из-за него?" "От него пахнет хорошо???????? Откуда мне знать???????" "Мы с тобой еще не закончили, Ким Воншик". "Как скажешь, Ча Хагён. Люблю тебя~" "Даже не начинай". * Это стоило семи фоточек с Манду и двух дней, чтобы Хагён перестал желать ему смерти. Еще он вытребовал с него обещание, что больше никогда Воншик не будет пытаться таким образом вести себя с Манду. Воншик пообещал. И поклялся. И перекрестился семь раз. И, конечно, напрасно, потому что на следующий день он просыпал на нее пачку пищевого красителя. Он обратился в камень в ту же секунду, глядя завороженно, как краска пропитывает собой ее белоснежную шерстку, а она невинно смотрела на него в ответ, выпрашивая масло, которое он положил рядом с основой своего красного бархатного торта. Его рука дрогнула, ложка с краской тоже, и вот уже три – нет, четыре – ярких пятна украсили пуховую макушку Манду. Воншик забыл, как дышать. Хагён прибьет меня. Хагён прибьет меня. Хагён прибьет меня. Хагён прибьет меня. Хагён прибьет меня. Хагён прибьет меня. Хагён прибьет меня. Он уронил ложку и в панике сгреб Манду в охапку. Она взвизгнула от неожиданности. Воншик уже мчался на сверхсветовой в сторону ванной. Но увидев ванную, Манду начала изо всех сил вырываться, царапая и кусая руки ее держащие. А сбежав от него, она забралась под диван, и следующие десять минут своей бесценной жизни Воншик провел вызволяя ее оттуда, переживая многочисленные сердечные приступы в процессе. – Манду, пожалуйста, – умолял он, едва не рыдая. – Тебе, может, и все равно, но тебе нельзя ходить красной. Никак, никак нельзя. Прошу тебя, пожалуйста, помоги мне. Наконец, ему удалось добраться до нее, но к тому моменту, как он сунул ее под кран, краска окончательно подсохла. Воншик старался изо всех сил отмыть ее сперва простой водой, потом собачьим шампунем, но безуспешно. Голова Манду приняла неистребимый белый в красную крапинку цвет. Пока Манду злобно таращилась на него из ванной, тень от прежнего ее размера, учитывая, как весь ее богатый мех, пушистый, когда сухой, мокрым стал в облипочку, Воншик спешно листал сайты по запросу, как долго держится краситель на собачьей шерсти. В зависимости от глубины цвета, в который вы покрасили своего любимца, пройдет от четырех до шести недель, прежде чем шерсть вернется в ее первоначальный вид. * – И будто так и было, – бормотал себе под нос Воншик, завязывая платочек вокруг круглой головы Манду. Он не только необыкновенно очаровательно на ней смотрелся, как на крошечной песьей бабульке, идущей в супермаркет, но и прикрывал эти ужасные красные пятна. Проведя бессонную ночь в размышлениях, как объяснить Хагёну, каким магическим образом Манду вдруг стала крапчатой, Воншик в итоге решил покориться судьбе и спрятать последствия своей ошибки до поры до времени, чтобы Хагён обнаружил их сам. Если повезет, к этому моменту Воншик будет очень далеко от его квартиры и поживет у кого-нибудь из своих знакомых, пока Хагён не остынет. Шел пятый день. Хагён вернется через два дня. – Ну пойдем, – сказал Воншик и прицепил поводок. Хоть какой-то плюс. Манду перестала воевать с ним перед прогулкой. По сравнению с ее прошлым поведением, она была, можно сказать, преисполнена любви к нему. Они вышли за дверь. – Ну и куда мы двинемся сегодня, малышка? Манду тявкнула. – Идти за тобой? Как скажешь, – согласился Воншик. Вот забавно, когда ты знаешь, что смерть притаилась за порогом, ты становишься таким дружелюбным и непритязательным, улыбнулся Воншик. Он встретит свой конец через два дня от рук Хагёна, к чему преумножать злобу в мире. Он позволил Манду гулять свободно по району, держа ее на длинном поводке, чтобы не стеснять движения. Она привлекала к себе порядочно внимания из-за ее умилительного бабушкиного платочка. Многие останавливались, показывали на нее пальцами и улыбались. Воншик махал им приветливо в ответ, надеясь, что этим оставит после себя больше добра. Когда она вдруг залаяла в голос, Воншик даже не повел глазом. Конечно, это же была единственная любовь Манду – Ли Хонбин, спешащий домой с работы. Заходящее солнце подсвечивало его карамельного цвета волосы, превращая их в золотые. Слегка растрепавшиеся на легком ветерке, они ловили на себе еще больше света. Он выглядел как ангел, а Воншику совершенно нечего было терять. Он позволил Манду подбежать к Хонбину и броситься ему на ноги. Лицо Воншика выражало вселенское спокойствие несмотря даже на то, как настороженно Хонбин посмотрел в ответ. – Я знаю, что ты рассказал Хагёну про сумку, – излучая всей своей сущностью дзен, сказал Воншик. – Я все понимаю. Я знаю, что был не прав, я был ослеплен дешевым раменом. Я обещаю никогда больше так не делать. – Это хорошо, – осторожно согласился Хонбин, подбирая Манду на руки, и отправляя ее этим в нирвану. – Тебе должно понравиться, она стала меньше ненавидеть меня, – просиял Воншик. – Так еще лучше, – кивнул Хонбин, поглаживая Манду и почесывая ее под подбородком. Увы и ах – хотя, когда вообще Воншику везло рядом с Хонбином, – ее платочек зацепился за его кольцо, и следуя за движением руки, слетел с головы. Хонбин ахнул, уставившись на авангардно окрашенную шерсть. – Это же… Это не кровь? Что ты с ней сделал? – Кровь?! – все напускное безразличие Воншика в миг разбилось вдребезги о выражение нескрываемого ужаса на лице Хонбина. – Кровь?? Это не кровь, это краска!! – Что-что? – переспросил Хонбин, в защитном жесте прикрывая Манду собой и пряча ее от Воншика. – Не в смысле, что я пытался покрасить ее, я готовил красный бархатный торт! Хонбин смотрел на него во все глаза, не зная, верить ему или нет. – Хагён тебя убьет, – безэмоционально произнес он, и Воншик издал протяжный выразительный стон, прикрыл глаза, сгорбился и, по всей видимости, доверился своей неизбежной судьбе. – Я знаю. Он нагнулся, чтобы подобрать упавший на землю платочек, и обратился к уютно сидящей на руках Хонбина Манду: "Прости меня, пожалуйста, малышка". Хонбин, нахмурившись, переводил взгляд с выглядящего, как побитая собака, Воншика на настоящую собаку в своих объятиях. – Ладно, – начал он, судя по голосу еще не совсем уверенный в том, что не пожалеет о своем предложении, – мне кажется, мы можем попытаться выстричь самые яркие пятнышки шерсти? У меня дома есть ножницы для стрижки. Я могу принести их к Хагёну. – Правда? – моргнул Воншик. – Почему ты решил мне помочь? В смысле, это очень мило с твоей стороны, но… – Когда я вижу Манду такой, у меня сердце кровью обливается, – без тени иронии выговорил Хонбин. – Ох, – выдохнул Воншик и густо покраснел. * Хонбин отправился к себе домой за ножницами – в кондо по соседству от Хагёна, а Воншик, едва переступил порог квартиры, бросился наводить порядок, прятать разбросанные трусы и грязные полотенца. Манду смотрела за ним с коврика и беспрестанно лаяла, как вообразил себе Воншик, подбадривая его на своем собачьем языке. – Манду, принцесса моя, я не знаю, как ты относишься ко мне сейчас, – тараторил Воншик, торопливо заталкивая пустые пакеты из-под чипсов в мусорку, – но сейчас от тебя и от нескольких ближайших часов зависит мое будущее счастье. Не знаю, поблагодарить тебя что ли за то, что ты выставляла меня бесполезным идиотом перед Хонбином все это время, но спасибо тебе. Манду фыркнула и, потоптавшись на месте, улеглась на место с видом "моя работа здесь сделана". Когда Хонбин постучал в дверь полчаса спустя, Воншик взвинтил себя до состояния тугой пружины. И вид чуть влажных волос, и запах свежести только из ванны, с которыми появился Хонбин, отнюдь не добавили ему душевного спокойствия. Воншик чертыхнулся про себя, почему он не догадался принять душ. Грязь, скопившаяся за рабочий день, облепила его, как вторая кожа. Он постарался не скривиться при мысли об этом. Они решили сделать все на кухне. Манду с радостью запрыгнула в объятия Хонбина, как с удовольствием сделал бы и сам Воншик. Он держал ее на кухонном столе, пока Хонбин работал ножницами. Воншик поймал себя на том, что разглядывает его и то, как старательно он состригает красный мех, стараясь вернуть Манду ее естественную красоту: увлеченно сдвинутые брови и освежающе длинные ресницы, поджатая уверенная челюсть, очень, очень красивый нос – Воншик вздохнул. – Ты в порядке? – спросил Хонбин своим удивительно низким глубоким голосом, не поднимая головы, Воншик нервно сглотнул. – Да. Ты отлично справляешься, спасибо тебе большое. Губы Хонбина изогнулись в полуулыбке, и Воншик мгновенно растерял все слова и мысли. Он не считал себя пустышкой и падким только на физическую красоту, но он ведь абсолютно ничего не знал о Хонбине, кроме того, что тот держал чау-чау, сводил с ума крошечных собачек и, по-видимому, был немного стукачом. Когда Хонбин закончил, они оба отошли от стола, чтобы осмотреть Манду. Хонбин правда сделал все, что мог, самые страшные пятна с головы исчезли, но легкий розовый налет остался, и то, что Хагён его тоже неминуемо увидит, было ясно, как объективная данность, что небо синее, а вода мокрая. – Мне конец, – смиренно покаялся Воншик, и, к его удивлению, Хонбин рассмеялся да так сильно, что даже застучал по столу ладонью. Воншик попытался зыркнуть на него, но он был слишком красив для этого, к тому же его смех звучал, как музыка. – Прости, – задыхаясь, выговорил Хонбин, – но из тебя кошмарная сиделка. Сперва Манду сбежала от тебя в парке, потом ты засунул ее в сумку, теперь это… – К твоему сведению, – жарко возразил Воншик, – первые два случая полностью твоя вина. Она сбежала от меня, чтобы найти тебя, а в магазине она залаяла, потому что унюхала тебя. У нас бы отлично все получилось там, если б не ты с твоей несчастной капустой! Но его отповедь лишь рассмешила Хонбина еще больше. Когда он, наконец, пришел в себя и вытер выступившие слезки, Воншик понял, что бесповоротно влюбился. Они опустили Манду на пол, и пока убирали за собой, Воншик размышлял, как ему сделать предложение руки и сердца, но так, чтобы не выставить себя полным психом. Возможно, пригласить выпить пива будет лучшим первым шагом. – Будешь? – спросил он, демонстрируя банки Касса в открытом холодильнике. Хонбин улыбнулся благодарно, его ямочки вытворяли нечто невероятное с вестибуляркой Воншика. Он принес их банки в гостиную – ну разве он не джентльмен – и едва они уселись на диван, как Манду запрыгнула следом, чего она никогда не делала раньше. Воншик думал, что она пойдет на колени к Хонбину, но произошло то, чего никто не ожидал. Она улеглась головой на ногу Воншика, и все в мире остановилось в этот миг. Воншик забыл про пиво в своей руке, забыл, что сидит рядом с Божеством в человеческом обличии, забыл, что жить ему осталось два дня, пока не вернется Хагён из отпуска и не увидит, что Манду больше не белая, а очень даже розовая. А все потому что Манду удостоила его невиданной чести. Пускай, она всего лишь перевела его из роли "пыли под ногами" в "подголовник", Воншик почувствовал, будто выиграл Олимпиаду, десять Дэсанов в разных категориях и Национальную лотерею в придачу. – Ты что плачешь? – спросил Хонбин, судя по голосу, в шаге от того, чтобы снова рассмеяться. – Нет, – шмыгнул носом Воншик. – Даже не собирался. Это пазухи мои… Хонбин взял банку из его руки, его взгляд лучился теплом, он вновь откинулся на спинку дивана, ни на миг не спуская глаз с лица Воншика. – Хочешь поужинаем вместе? – Но я не могу пошевелиться, – сказал Воншик, испуганно глядя на него и кивая на Манду. В этот раз Хонбин не смог сдержаться и вновь рассмеялся. – Ну давай закажем доставку, в таком случае. – Хорошо, – слабо отозвался Воншик. Осознание, что Хонбин по собственной воле решил провести с ним больше времени, чем нужно, как обухом огрело его по голове. – Чачжанмён или чжампом? Давай одновременно. Раз, два, три: чачжанмён! – Чачжанмён! – Потрясающе, – улыбнулся Хонбин, доставая телефон. – Ты потрясающий, – выдохнул Воншик. – Что? – Ничего. – Хочешь еще свинину в кисло-сладком соусе? – Хочу, – порывисто закивал Воншик. – Очень, очень хочу. * (Два дня спустя Хагён вернулся домой и обнаружил розовую Манду, пребывающую на седьмом небе от его возвращения. Он позвонил Воншику и орал на него сорок минут. Воншику было пофиг. Он скрывался дома у Хонбина и гладил Чачжанмёна, гигантского щенка чау-чау, который влюбился в него сразу и без оглядки. Это было судьбой не иначе. – А когда мы с твоим папой будем жениться, – нашептывал Воншик ему на ухо, пока Хонбин торчал в ванной. – Вы с Манду будете держать наши кольца, договорились? Чачжанмён счастливо гавкнул.)