Нити переплёта

Пальцы нежно колыхали пряди шоколадных волос. Казалось, словно весенний ветер играет с листьями только распустившихся деревьев. Открытое окно щедро разносило вокруг аромат последождевой поры. Чудилось, будто мы на пляже. Как тогда, ночью. И вместо всех бесчисленных звезд на небе, передо мной только его глаза. Ловино устало положил голову на собственную руку, кисть которой так невинно спустилась с макушки на щеку. Взгляд тускло пробежал вдоль миллиметровой дорожки на бледной коже. Его уста замучено изогнулись в еле уловимой тени улыбки. — Вот ты проснешься… — в надежде прохрипел голос. —Мы сходим на пляж. Будем сидеть там каждый день, пока твой сексуальный загар не вернётся,— сквозь невыносимую боль, он хихикнул и тут же сомкнул губы в смиренной сдержанности. Ну вот и кто таких заплаканных на пляж берёт? — Смотри, Тони, я не плачу. Значит тебе не больно, верно? — на выдохе проговорил “маленький мальчик”. Мне больно не только, когда ты плачешь, дорогой. — Я купил ещё пару вещей, — хватая сознание в руки, гость палаты потянулся к пакету. — Хочу чтобы у тебя был довольно широкий выбор одежды при пробуждении. Кроме того, глянь. Тут же нарисованы томаты. Как бы ты упустил подобную футболку? — он приложил к моему телу недавнюю покупку с забавным принтом. — Это однозначно твой размер! Хотя... учитывая то, как ты исхудал.. — Романо тут же лицом уткнулся в ткань простыни. — Ничего. Я научусь готовить для тебя. Без любой возможности коснуться, моё призрачное сознание притронулось к плечу милого итальянца. Кто же мог подумать, что из-за таких благородных заявлений станет грустно. Да. От этого горького привкуса в горле не скоро отойти. — Испечешь мне что-то? До сих пор помню вкус того печенья, которое попробовал в кафе однажды. “Песочное отлично сочетается с этим кофе”? — драгоценные камни глянули на неподвижную плоть. — Он рассказал, мол, это ты подобное затеял. Клянусь, я не знал, что каждый напиток для меня был приготовлен тобой. Разве знания освобождают от чего-то наши души? Что бы изменилось вякни я подобное единожды? — Многое могло свернуть в противоположную сторону, — Варгас утонченно коснулся губами холодной ладони. — Но прошлое не изменить, зато будущее...Молю, проснись. Мольбы. Сколько же людей совершает это каждую минуту? Сколько неуслышанных молитв создатель оставляет на потом? Сколько из этого числа было моими? Никто мне не ответит, точно так же как и тебе, Ловино. Мне жаль. И даже если это всё ещё не заслужено. — Помню.. — тихо перебил монолог невидимого образа Варгас. — Как ты мог смотреть на меня часами. Так внимательно, нежно и жадно одновременно. Я тогда и вовсе не понимал как так можно, а теперь мне только и остаётся что просто смотреть за таким бездыханным тобой. Боже, Тони, я никогда не думал о возможности твоего ухода! “Какое поведение не выбери Фернандес всегда будет рядом” - вот, что крутилось в голове. — он ударился пару раз головой об мягкую обивку постели. — Глупый, наивный ребенок. Карьедо не робот. Ты далеко не робот. В очередной раз меня коснулись руки. Ладони человека, которого я готов прощать вновь да вновь. Ну вот кто тут глупый? За горизонтом бесчисленных зданий громко рявкнула молния. Тёмное небо обнял властный гром, шарахая граждан на улице. Во дворе больницы зарыдала от страха маленькая девочка, которую нежно обняла мать. — Нужно закрыть окно, — проговорил посетитель, слабо поднимаясь на стопы. — Сегодня не обещали грозу, но видимо дождливая погода затянется и на ночь. Южанин аккуратно закрыл ставни, всё так же ностальгически осматривая облаковый покров. В воздухе замолкла тишина. Я почувствовал как мой знакомый вспоминает о Той совместной ночи. В ту пору природа расцветала под правлением коронованного лета. Зелёная округа несла в себе таинство сущей красоты и непостижимые грани солнечной парилки. Первый дождь свалился на головы гуляющих словно небесная благосклонность. Хотя нам этого не узнать за стенами моей темной квартиры. Сегодня он попросил не включать свет, попросил сосредоточиться лишь на нём, и не просил так вопиюще жадно вдавливать в кровать. Мои руки по инерции двигались вдоль тела, губы за неписаными правилами обхватывали свободную от засосов кожу, а возбужденные вздохи за негласными законами грязно вылетали с уст Ловино. Вначале нужно прощупать соски, потом скинуть футболку и не забыть случайно коснуться паха, ведь только после полетит в сторону низ. Может быть даже обойдется без белья, которое мой забывчивый Романо забыл натянуть ради остроты ощущений. Я помню каждый этап этого алгоритма и стараюсь быть нежным котиком, ровно до того, пока одно его: “Вставь” не срывает с цепи голодного зверя в период гона. Люблю наблюдать как мой член проникает в этой позе, да и самому Лови нравится стоять раком. Так получается намного глубже, соприкосновения с простатой растут, а он готов кончить без любых массированней крайней плоти. Но что я точно не люблю, так это грозы. Именно из-за такой глупости приходится останавливать дикие движения тазом в ожидании сторонней поддержки. — Сейчас есть только я, — тяжело прошепчет возбужденный Варгас, самостоятельно опрокидывая моё парализованное тело на спину. Щеки схватят раскаленные руки, шею лизнет шаловливый язык, половой орган обхватит внутренний жар оседлавшего и всё вернется восвояси, как Ловино вызывающе заскачет вверх-вниз. Его пьяные глаза сегодня точно закататься в наслаждение, голос с хрипотцой уверенно прошепчет пошлость, он сожмет меня, когда будет кончать и не захочет чтобы я это делал не в него. Варгас смущенно коснулся мурашек на руке, глубоко вздымая плечи и возбужденно выдыхая горячий воздух. — Я сегодня тоже останусь на ночь, тебе ведь никогда не нравились грозы, — игриво улыбнулся Ловино, когда прибор предательски уловил парочку пропущенных ударов сердца. Зато эти толчки в полной мере заменил стук в дверь. Открытый образ дружелюбной медсестры перекрывал силуэт еще одного человека позади. Шелест букета в его руках лишь негативным предчувствием отозвался на душе. Не заходи сюда. — Здравствуй, Лови, — проигнорировал просьбу хозяина палаты тот, уверенно ступая вглубь комнатки. — Вряд-ли он рад твоему появлению тут, — сухо ответил Варгас, опуская глаза на больное тело. — А твоему? — бессовестно заглянул в личико выставляющий цветы. — Выглядишь усталым. Романо болезненно отреагировал своим полным возмущения взглядом, аля “Ты серьезно?” уже с явным рвением пульнуть что-то. — Не то что твой брат, — начал сдержанную перепалку мой любимый. — Мы оба постарались, — полез коснуться безжизненной руки собеседник, как его перехватил Ловино. — Не делай вид словно ничего не случилось! — Хей, я ведь тоже переживаю за него! — Тогда зачем ты сделал это?! — поднял крик итальянец, цепляясь за воротник. — Я сожалею, ладно?! — грубо отцепил чужие ладони Габриэль. — Мне тоже жаль, — слегка остыл братец, глядя на меня. — Думаешь...старший брат желал смотреть на медленную кончину младшего? Напряженная атмосфера скоро оцепила периметр словно раковая опухоль. В округе быстро рассеялась неудобная тишина за которой следовал лишь мирный тик медицинского оборудования. Мне было безразлично наблюдать за подобным цирком, вот только Варгас всегда знал как зацепить мою шкатулку эмоций. — Так ты…уже похоронил живого человека? Романо отступился, загораживая собой лежащее тело. — Как так можно? Ты послушал этих остолопов и похоронил собственного брата! — Лови, ты же понимаешь, что он в ужасном состоянии, — потянул руку собеседник. — Нет! Он проснется. Я уверен. Он так просто не оставит меня, а ты.. — выдернулся шатен. — Уходи. Вали отсюда со своим похоронным венком. — Столько смелости в тебе проснулось. — Не то что в тебе совесть, — рявкнул задетый за живое. Габриэль закусил собственные губы, многословно оглядывая итальянца. — Я зайду на выходных, — быстро сдался тот, угождая желанию первоначального посетителя. — Тотали. — шепнул Варгас. — Но.. — остановился около двери нежданный гость. — Не надейся, что он так просто простит. Тонио хоть и простодушный парень... — Я знаю, — кратко, но замято выдохнул южанин. — Хорошо… Тогда хорошо. Присматривай за ним. — отдал последнее поручение уходящий. Измотанный коротким диалогом, Ловино устало свалился на стул, обволакивая любовью мою руку. Его ресницы старательно сдерживали капли слёз, а тело вздрагивало в недостатках воздуха. Хоть не смогу снова коснуться твоей макушки, чтобы ты ощутил — я всё же сделаю это с той же нежностью как и раньше. Не стоит лишь тянуть с признанием того сомнение, которое удушливо коснулось сердца. — Нет. Мне ещё столько всего нужно тебе сказать. Тони.. прошу. Господи, мне жаль. Мне так жаль, — заревел одинокий человек.