Turn back the clock

Летний зной. Случайные зеваки, прогуливающиеся по парку, могут увидеть в этом его уголке необычное зрелище — группу странных личностей, изображающих поющих стимпанковых роботов. Кто-то просто бросает взгляд и идёт дальше (видимо, местные, - знают уже, что эти чудаки тут часто выступают), кто-то смотрит удивлённо и заинтересованно, некоторые подходят послушать и посмотреть. Группа преданных поклонников, подтянувшихся ближе к импровизированной сцене, подпевают и раскачиваются в такт. Поправка: пытаются подпевать и раскачиваться в такт. В такт удаётся не всем. «Oh, Turpentine erase me whole…» — И далась же им эта «Пчёлка»… Тело, затянутое в чёрное, с гримом на лице, выполняет свою работу, как запрограммированный автоматон — повторяя заученные движения и пропевая давно надоевшие фразы. Это не сложно после стольких тренировок и репетиций, особенно когда поёшь одну из самых популярных песен, которую настойчиво требуют на каждом выступлении. «You didn't have to smile at me…» Какая-то девочка лет шести с очаровательными белыми кудряшками действительно улыбалась ей (то есть, не ей, конечно, а Кролику) во все 20… 18… 15… или сколько их там у неё, зубов. Во всяком случае, двух верхних передних явно и красноречиво не хватало. «Your grinʼs the sweetest that Iʼve ever seen…» Изабелла не удержалась и улыбнулась шире и искреннее, чем этого требовала роль. — Интересно, — подумала она, — а девочка могла бы подружиться со стимпанковым роботом? И если да, что что бы из этого вышло. Хм, а это идея для песни. Не забыть бы до конца шоу! Попробую представить, как это могло бы быть. Вот почти такая же — только платье будто из музея — девочка смотрит на почти такое же выступление в далёком-далёком 19-м веке. Смеётся над шутками и ужимками роботов, завороженно смотрит и слушает во время песен серьёзных песен, пританцовывает во время весёлых, притворно (или нет) пугается на «страшных» моментах, взвизгивает от восторга, когда роботы вытворяют что-нибудь неожиданное. Дёргает маму за подол юбки, тараторит что-то (за музыкой не слышно), показывает пальцем на роботов. В основном на неё. То есть, да… на него... на Кролика. Солнце палит нещадно. Надо бы слегка облегчить костюм, - думает Банни, - новая версия какая-то неуклюжая получилась. Что бы такого изменить… хммм… Кролику пошла бы юбка? Боже, о чём я… разве ж это возможно… Хотя, роботу можно поменять пару деталей, и она (она!) станет совсем другой, а вот с человеческим телом придётся трудиться дольше... ...А ведь у меня никогда не будет дочки как эта. Я не буду наблюдать за тем, как она взрослеет, не покажу ей простые чудеса нашего мира: тени деревьев на траве летним днём, чаек над морем у берега, аттракционы в парке, …поющих стимпанковых роботов. Так, не отвлекаться, вернёмся к роботам! В 19 век. После концерта девочка тянет маму к сцене — познакомиться с необычными исполнителями. Вернее, с одним из них, на которого она завороженно смотрела всё шоу. Выясняется, что девочку зовут… ну пусть будет Джулия. Мама рассказывает ей, что эти автоматоны — тоже в своём роде живые, и что с ними надо обращаться уважительно, а не пытаться открутить от них вентиль на память. Девочка внимательно слушает. А потом общается с Кроликом совсем как с живым человеком, и называет его «Мистер Кролик». Ох, далеко не все дети (и мамы!) такие воспитанные, недавно вон чуть Джона на запчасти не разобрали, пока она утрясала очередные организационные вопросы с владельцем площадки, где они выступали. Взрослея, девочка стала, как сказали бы сейчас, фанаткой (как же это тогда называлось-то?) со всем своим энтузиазмом юности. Не пропускала ни одного концерта, когда была возможность. Время бежало неумолимо, девочка взрослела, а бессмертные, хоть и часто ломающиеся, роботы оставались в своём тягучем безвременьи. Однажды на выступление она пришла бы с приятным молодым кавалером. А дальше и так понятно… Потом у них (не буду придумывать имя кавалеру, лень) была бы свадьба. Все бы танцевали, даже роботы. «With the dancing and the singing, like the weekdays never happened», тем временем пел Дэвид своим проникновенным глубоким голосом. Изабелла представила Кролика во фраке, танцующего с Джулией и чуть было невольно не засмеялась, сбившись с ритма и застыв на пару мгновений. Впрочем, все давно привыкли к «поломкам» и з-з-з-заиканиям Кролика, да и песня как раз была не её, так что никто не обратил внимание. ... Потом у Джулии родилась бы дочь. И звали бы её… ну скажем Лили. «That girl was meant to fly So prep the runway…» Или это была какая-то другая Лили. Внучка Джулии, возможно, а не дочка… А может и вовсе не родственница. За почти полтора столетия жизни память может подвести даже робота. Особенно такого архаичного, у которого всего двеееее… п-шшш, сработал клапан экстренного сброса пара… Банни внезапно почувствовала себя не то, чтобы плохо, скорее странно: голова закружилась, - о, привет, солнечный удар! - мысли возникали из ниоткуда и пропадали в никуда. Она словно была в нескольких местах и временах сразу. Патефон, радио, музыкальный автомат, электрогитара и синтезатор играли одновременно, каждый свою мелодию, но, тем не менее, в унисон. Она танцевала с девушкой в старомодном платье во дворе старого поместья, сражалась на чьей-то очередной войне — не из-за приказов, а в память о разбившейся разведчице, сидела рядом с золотоволосой девушкой в кадиллаке на ночной дороге, ведущей к морю, слушая хрипящие звуки радио, сочиняла космическую диско-оперу в компании восторженных хиппи, колесящих по стране на переделанном фургоне мороженщика. Только всё это была не она, а Кролик. Выдуманная личность, ничуть не реальнее того человека, на которого нанесён этот грим. Маска, которая носит маску. Если наложить достаточно слоёв грима, то под ними можно потерять и забыть себя. Хотя, нет, пока не получилось… "You could wear a dress and then...you'd have no need..." Не думай об этом, не думай об этом, не думай об этом, просто пой! Изабелла сосредоточилась. -Что там у нас, стало быть, было потом? А потом… потом Джулия бы умерла. От старости. «I donʼt know where everyone goes, Itʼs not like us to follow…» "Двухгрошовое шоу" плавно подходило к концу. Она умерла бы, а Кролик плакал бы горючими… хм, интересно… да, а ведь именно горючими слезами. Нефтью. И ржавой водой ещё, как обычно. ... Интересно, а если начать плакать ржавчиной, это поможет окончательно превратиться в робота и перестать, наконец, ежесекундно чувствовать боль? «And why do living things need feelings…» - Кажется, я всё-таки перегрелась в этом костюме... осталось немного - дотерпеть до конца финальной песни! Не таким уж и большим усилием воли (привычка) Изабелла подавила рвущиеся наружу эмоции и отложила в сторону все лишние мысли и чувства, вернувшись в реальность, где она играет роль Кристофера Как-его-там-то-бишь Беннета, который играет роль Кролика. Нет, за грим она в сущности не переживала. Он спокойно переносил несколько часов на жаре, и уж от пары-тройки слезинок не поплыл бы. Но роботы на самом деле не умеют плакать. А она умеет сдерживать слёзы. О, она умеет это очень хорошо! Робот по имени Кролик смахнул несуществующую слезу и задорно запел дальше: «And what is this leaking affecting my eye…»