Принципы

Очень трудно мирится со своим избранным, особенно зная, что он один из твоих заклятый врагов. Выродок из страшного клана, который перебил не одного её друга, родственника, товарища. Отец, мать, трое братьев. Все полегли на поле боя, сражаясь за честь их имени, семьи. Своей кровью замарали её руки и без того вымазанные по локоть в крови. Бесследно пропали под гонг зверских криков и звук лязгающего друг о друга оружия. Оставив их с Хаширамой одних сражаться за честь клана; заставив почувствовать себя сильными и самостоятельными. Отстегнув от своего крыла, пустили в свободное плаванья, двух химе, которые без разрешения отца частенько боялись вздохнуть. И если Хаширама всегда была любимицей главы, то она побочный эффект некогда порочной отцовской связи, напоминающий всему клану о том, что её мать была вырожденной из мелкого клана аборигенов, не умеющий нечего, кроме как кромсать мясо своих врагов, бездумно бросаясь в бой. Несомненно, альбиносы были сильными воинами, но тем не менее недостойными величия Сенжу. И Старейшины клана не преминули на каждом шагу напоминать об этом как ей, так и её матери. С детства было заметно как относятся к младшей дочери главы. Если сравнивать с Хаширамой, будущей наследницей, на чьи плечи должна была лечь тяжкая ноша о заботе клана, и ею, той, кто будет удачной партией, для того, чтобы заключить брачное соглашение с другими великими кланами. И если со своей участью в семье она давно смирилась, то когда Учихи, словно в насмешку, наступая на больные мозоли, сквозь зубы напоминали ей о её никчемности и ущербности, девушка словно слетала с катушек, кромсая одного врага за другим, сверкая своими красными глазами, так напоминающими ненавистный шаринган. Если одна мысль о том, чтобы хотя бы нормально с ними общаться была для неё невыносимой, то что уж говорить о мире, который два клана спешно заключили, после того как на запястьях двух наследников кровавыми разводами расцвели имена их избранных. Думалось ей, что будь отец жив, никогда бы не позволил подобному случится. А если учитывать отношения её взбалмошной сестры и этого суматошного Учихи, так и вовсе вешаться можно. Как говорится, два идиота это сила, им ничем тут не помочь. Она, пожалуй, соглашалась с Токой. Слишком много она упустила еще с времен тайных сборов сестры с черноглазым мальчишкой. Связь, на том момент еще малых недо-подростков, переросла в крепкую, если не любовь, то дружбу точно. Переступая сквозь принципы и обиды, они все же смогли стать относительно счастливыми, закрыв глаза на прошлые невзгоды. Да, они смогли. Несмотря на недовольство обоих кланов, скрепили свой союз браком и созданием великой деревни Конохакагуре но сато. Не редко Тобираме приходилось, сжимая зубы, обедать за одним столом с черноглазыми ублюдками, при этом держать застывшую маску презрения на лице. Ни для кого в деревне не было секретом то, как она ненавидит их. И, пожалуй, девушка оставалась последней до конца не смирившейся со своей участью. Что уж говорить о её состоянии, когда по среди ночи, на её запястье, словно в насмешку богов, клеймом расцвело кровавое «Изуна Учиха». Не сдерживая слезы горечи и обиды, она в одной ночной футболке и коротких шортах, словно ураган, крушила квартал Учих одним голым тайзюцу, уничтожая дом за домом. И когда Хаширама с мужем, крича, останавливали её, она сквозь пелену ярости видела лишь недоуменно-испуганное лицо своего избранного, с всклоченной черной шевелюрой. Дав волю эмоциям, она разрыдалась на плече сестры, сокрытая от чужих взглядов древесной стеной. И комкая нелепую ночную рубаху Хаширамы, на взвод проклинала всех Учих, скорбя о несправедливости Богов. А после пришла апатия. Стало на все побоку, и послав всех недовольных гулять лесом, она в обнимку с тихо баюкающей её Хаширамой отправилась в клановое поместье, где просидела еще около недели, пока сестра восстанавливала мокутоном квартал Учих. А после на порог их дома заявился взъерошенный и немного смущенный отото главы соседнего клана. Тобирама еле удержалась от истеричного смеха, когда юноша, отчаянно краснея, протягивал ей ожерелье из фиолетовой чакры, сделанного на подобие того, что носила её сестра. — Для меня абсолютно неважно, из какого ты клана. Мне плевать на твою внешность и скверный характер. Я готов мириться с твоей ненавистью. Только ты должна дать мне шанс. И пока она, словно громом пораженная, стояла и пялилась на ожерелье в своих руках, Хаширама с Мадарой за спиной тихо посмеивались, провожали взглядом быстро удаляющуюся фигуру Изуны. Девушка непременно оценила иронию, надевая подаренное украшение на шею, и тихо улыбнулась, впервые за эти годы понимая, что иногда и она может переступив сквозь принципы и получить свое маленькое, выстраданное, но такое долгожданное счастье. Через месяц её, брыкающуюся и сопротивляющуюся, доставят под венец, к взволнованному Учихе и, по-детски дуясь, она, словно делая одолжение, обронит усталое «Да», а после лишь, дивясь наглости парнишки, будет напористо отвечать на поцелуй. И буквально на следующий же день будет сидеть в туалете своего нового поместья, краснея и жмакая в руках подаренный комплект нижнего белья. А Хашираме останется лишь дивится происходящему, когда подбитый на один глаз Изуна, посреди ночи, приковыляет к ним в дом, и смущенно попросится переночевать. Тобирама скрепя сердце лишь через много лет признает, что любимый человек важнее принципов и обид. И важно хмыкнув, одним пинком запустит своего мужа в долгий полет к их семейному ложу. Бедный Изуна, потирая ушибленный бок и смотря на то, как с плеч супруги соскользнет шелковый халат, подумает, что, возможно, оно того стоило. Ведь не зря же он столько лет добивался Водяного демона.