Плохие предчувствия

Темная лошадка. И дело не в черном цвете волос и сутане, чья темная ткань лишь подчеркивала бледность лица. Со святым отцом Детлаффом явно что-то не так. Тяжелый взгляд светлых глаз, внешне спокойные движения, которые, если ты умеешь правильно смотреть, выдают внутреннее напряжение. То, как он стискивает порой четки, – слишком сильно, будто сейчас мелкие бусинки вонзятся кому-то в шею, даря удушье. И Геральт начинает задумываться, а не ему ли. Они случайно встречаются на улице. – Доброе утро, отец Детлафф, – вежливая, но холодная фраза. Отец Детлафф молчаливо склоняет голову. Он говорит редко, будто дал обет молчания, но все же говорит. И голос у него низкий, вибрирующий, как рычание хищника. – Куда путь держите? Детлафф смотрит прямо на него, не отводя взгляда. Внимательно, изучающе. Геральт замечает невольно, что есть что-то кошачье в чертах его лица. А с кошками Геральт не ладит. – К отцу Регису, шериф. Геральт смотрит в сторону, а, когда возвращает взгляд к Детлаффу, успевает заметить тень улыбки на тонких губах. И промелькнувший в серых глазах огонек. – Что ж, – выдает Геральт, чувствуя, как пересыхает в горле от злости. И все же приподнимает шляпу в знак уважения. – Удачного Вам дня. Отец Детлафф вновь молчаливо склоняет голову. И, когда он проходит мимо, волна пробирающего до костей холода проходит по телу Геральта. Это не ревность, – убеждает себя Геральт, терзаясь дурными предчувствиями. Сжимает стакан с виски, пьет залпом и морщится. Нет, не ревность. Ревность же не может быть такой сильной? Он выстукивает барабанную дробь по столешнице, с которой слез почти весь лак. И с тихим вздохом поднимается. Пристегивает к поясу кобуру. Может, он стоит за нападением? Стеклянный человек. С таким цветом глаз, с таким взглядом – ему подходит. И рано или поздно он доведет дело до конца. Что ж, Геральт не позволит этому случиться. Лишь на секунду он задумывается о тяжелом дыхании, о переплетении тел, о черных сутанах, тенями висящих на спинке кровати, куда он по обыкновению вешает шляпу. И тут же выкидывает эти мысли из головы. Это не ревность. Это профессиональная интуиция. Он точно что-то скрывает. Геральт ведь замечает его взгляды во время проповедей. Все такие же внимательные, изучающие, хищные. Он даже, кажется, знает, о чем думает отец Детлафф. Какое сопротивление может оказать шериф, если на него напасть? Хватит ли грубой силы или придется прибегнуть к уловкам? Только попробуй, – думает Геральт, но атаки не следует. И ему начинает казаться, что где-то на дне этих серых глаз дремлет насмешка. Он почти слышит низкий, вибрирующий голос: «Ты думаешь, опасность придет отсюда? Ты ошибаешься». Ночь тиха и спокойна, а с неба смотрит серебряный и плоский, как монета, лик луны. Когда Геральт приближается к дому Региса, в окнах горит свет. На секунду рука Геральта замирает перед тем, как постучать в дверь. Всего на секунду, но уже в следующую дверь открывается, и Геральт ловит осколок разговора. – До встречи на... Отец Детлафф замолкает, не договорив, и от взгляда Геральта не укрывается, как священник вздрагивает, заметив его. Но сейчас Геральта волнует другое. Детлафф улыбался. Так широко и искренне, с такой... теплотой глядя на Региса. Лед серых глаз на эту долю секунды, пока не обратился к Геральту, был теплее солнца. Да, до тех пор, пока не обратился к Геральту. Регис хмурится, и Геральт, кашлянув, опускает руку. – Доброго вечера, – говорит он чуть хрипло, потому что горло сдавливает невидимой удавкой. Детлафф молчит, и его взгляд, неотрывно прикованный к Геральту, дает шерифу понять: он знает. Геральт прогоняет эту мысль из головы. Нет, не может такого быть. – Просто зашел удостовериться, что все в порядке, – он чуть склоняет край шляпы. Регис улыбается, немного нервно, как кажется Геральту. – Ваша забота трогает меня, шериф, – говорит он. – Заходите. Угощу Вас чаем, раз уж Вы проделали весь этот путь, чтобы удостовериться в моей безопасности. – Пожалуй, если Вы не против, я тогда тоже останусь, – говорит отец Детлафф, обращаясь взглядом к Регису. Против, думает про себя Геральт, против, конечно же, против! – Нет, конечно, – говорит Регис, и Геральт переступает порог. Вешает шляпу на гвоздь. Регис приносит в кухню еще один стул, а, пока он это делает, Геральт и Детлафф остаются наедине. Никто не говорит ни слова. Лишь звенят, перекрестившись, лезвия взглядов. Чашка с травяным чаем приятно греет руки, привычный аромат успокаивает, но Геральт не позволяет себе расслабиться. Не в его присутствии. Регис, кажется, единственный, кто пытается завести непринужденный разговор, но и он со временем сдается. Слова повисают в воздухе, как предчувствие грозы. Геральт невзначай задевает руку Региса. Невзначай касается. Снова и снова, пока не начинает ловить укоризненные взгляды. Пока не убежден в том, что это заметил и отец Детлафф. – Уже поздно, – через какое-то время приговором звучат слова Региса. – В самом деле, – отстраненно глянув в окно, отвечает Детлафф. Поднимается. Геральт не хочет уходить, кидает почти умоляющий взгляд на Региса, но тот едва заметно мотает головой. Нет, он не может остаться. Он и отец Детлафф выходят вместе. Геральт прикидывает, что слишком большой отрезок пути им придется пройти вместе. И чувствует, как мышцы сталью сковывает еще большее напряжение. Они идут, и тишину нарушают лишь их шаги да далекий стрекот цикады. – Я знаю, чего Вы хотите добиться, – говорит отец Детлафф. – И чего же? – Чтобы я не приближался к отцу Регису. Защищаете свою собственность, если можно так сказать. – Он мне не... – Тем не менее. Они останавливаются, и Геральт прислоняется к холодной стене дома. Не спеша с ответом, достает сигарету. Огонек спички не дрожит в его руках. – Да. Именно этого я и хочу. Проблемы? Он не скрывает раздражения, не пытается прятаться за дружелюбием и вежливостью. Детлафф же спокоен. Лишь подрагивают крылья носа, когда священник вдыхает сигаретный дым. – Вы ревнуете. Геральт затягивается, и горечь табака на языке отрезвляет и помогает прогнать навязчивое желание врезать собеседнику. – Я тебе не доверяю. Я не знаю, что ты замышляешь, но явно что-то нехорошее, – говорит он медленно, взвешивая каждое слово. – Регис мне очень дорог. Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось. Да, не знаю, что ты замышляешь, но знай: если ты как-то навредишь Регису, я найду тебя и выпотрошу. Он поднимает взгляд на Детлаффа и видит улыбку, которая ускользнула от него днем. Видит этот блеск. Детлафф делает шаг вперед и упирается ладонью в стену. Рефлективно шериф выхватывает револьвер. Дуло упирается святому отцу под подбородком, но его, кажется, близость оружия нисколько не волнует. Он протягивает руку. Вынимает зажатую между губ сигарету. – Шериф, – говорит он, роняет окурок и, не глядя, втаптывает его в землю. – Вы ошибаетесь. Очень сильно ошибаетесь. Дымовая завеса проскальзывает между ними, растворяется, как призрак, когда Геральт выдыхает. Крылья носа отца Детлаффа вновь трепещут, и лицо его оказывается еще ближе, голова чуть склоняется вбок. – Мы с Регисом – почти что кровные братья. Он – мой очень близкий друг. Наша дружба основана на понимании, но ей никогда не стать чем-то большим. Регис думает так же. Геральт молчит, не убирая пальца со спускового крючка. Щелкает предохранитель. – Не Вы должны ревновать, шериф, – шепчет Детлафф, почти касаясь кончиком носа его щеки. Все еще улыбаясь. – Совсем не Вы. Геральт вздрагивает. Пальцы отца Детлаффа ложатся поверх его руки, сжимающей револьвер. Отводят в сторону. Снова щелкает предохранитель. Улыбка медленно сползает с губ священника. И он отстраняется. – Но я не имею никакого намерения встревать между вами двумя. Как я и сказал, мы с Регисом близки. И я бы причинил ему боль, пытаясь добиться своего. Я этого не хочу. К тому же, как я полагаю, у меня в любом случае ничего не получится. Я прав? От Геральта сбегают слова, и получается лишь приоткрыть губы, вдохнуть воздуха. – Вы сбиты с толку. Я могу Вас понять. – Отец Детлафф разжимает пальцы, отпуская руку Геральта. – Обычно Вы весьма догадливы, но, когда речь заходит о Регисе, все путается и сбивается. И мысли становятся, как змеиный клубок. Я понимаю. Револьвер возвращается в кобуру, а взгляд серых глаз обращается к луне. Нет, это не лед, – внезапно думает Геральт. – Не холодная неприязнь, не тонкая корка, готовая треснуть и обречь тебя на смерть в безжалостной толще воды. Это лунный свет, грустный и блеклый. – Надеюсь, больше Вас не будут тревожить плохие предчувствия, шериф. Он разворачивается, чтобы уйти, и Геральт его не останавливает, прижимаясь к холодной стене. Затем, не произнося ни слова, достает еще одну сигарету. Подрагивает огонек спички. С выдохом еще один белесый призрак улетает в прозрачный, подсвеченный луной воздух.