Sumus Damnatus

Мы — Проклятые. В этом нет ни напыщенности, ни драматизма. Мы некогда были смертными. Потом мы стали бессмертными. Ныне мы — Проклятые. Такова неотвратимая правда. Мы обречены — не так, как обречен осужденный преступник, ожидающий взмаха палаческого клинка. Мы обречены — не так, как обречен больной, ждущий своей мрачной кончины. Мы обречены — не так, как человек, чьё тело зажато меж огромных вращающихся шестерён. Мы обречены даже не так, как обречены и прокляты якшающиеся с тьмой. Мы — Проклятые. Быть Проклятым — значит ведать о боли до самой сути. Это не значит: быть отмеченным болью. Это не значит: бояться боли. Слабый боится боли. Сильный — приветствует боль. Сильнейший — способен вытерпеть еще больше боли. Но быть Проклятым — это вечность боли. Быть проклятым — значит оставить позади все мирные воспоминания, ибо Проклятым не даровано даже мига покоя. Быть Проклятым — значит чувствовать треск адского пламени внутри наших тел. Оно пылает непрестанно. Кожа трескается от него, и чернеют кости. Вены полнятся им, и оно скручивается, иссушая, в легких. Дары бессмертия отвращают пламя, но быть Проклятым — это знать, что однажды оно пожрёт нас, как пожирает уже сейчас. Быть Проклятым — значит ощущать беспредельность палящего жара в окружающем воздухе. Вокруг наших закованных в броню тел воздух дрожит и искажается от зноя. Проклятых неизменно сопровождают запахи перегретой стали и обугленной, жженой плоти. Вот что такое — быть Проклятым. Ощущать огонь, сжигающий внутренности, и ждать, день за днем, пока он не извергнется наружу и не пожрет тебя. Но Проклятые не могут ждать до этого дня. Наша участь известна. Мы сживаемся с ней, час за часом. В стенаниях нет нужды. Есть только принятие. Принятие. Преодоление. Цель. Даже будучи Проклятыми, мы не уклонимся от цели. Мир стенает и вопит. Он бешено вращается вокруг своей оси, падая, и мы трясемся внутри него. Проклятые молчат. Мы появляемся в облаке тускло-красной пыли. Мы ступаем медленно, но неотвратимо. Проклятым не нужно спешить. У нас нет определенного боевого порядка. Никаких воодушевляющих возгласов. Только медленный, тяжкий стук, с которым стальные ботинки вбиваются в голую землю под нашими ногами. Пыльное облако постепенно рассеивается от наших движений, и мы шагаем в открытую. Дроп-поды горят позади нас. Слышатся крики. Металл ударяет о металл. Рвётся плоть. Хлещет кровь. Трещат разряды энергии. Проклятые переходят из одного ада — в другой. Смертные сталкиваются с бессмертными. Люди, одетые в униформу, толпами гибнут под огромными лезвиями и могучими пушками их врагов. Некоторые выкрикивают приказы. Некоторые просто кричат. Некоторые из них — храбрецы. Храбрые смертные. Храбрые дураки. Один из Проклятых прерывает свой медленный шаг и поднимает к плечу болтган. Мощное оружие блестит в лучах солнца: очищенное от краски, до блеска отполированное в неотступном аду, окружающем тело его владельца. Он стреляет, покачнувшись на пятках, когда болт извергается из ствола. Болт ударяет в тело одного из бессмертных, и тот взрывается огненным вихрем пылающей плоти и режущей стали. Его товарищи не остаются в долгу. К нам устремляется ответный огонь. Снаряды мчатся сквозь воздух. Некоторые из них проносятся сквозь наши ряды, и мы видим дымные следы, что стелятся за каждым из них. Иногда они отскакивают от тел Проклятых, взрываясь с дьявольской силой. Проклятые склоняют головы, и мы проходим сквозь завесу огня, подобно тому, как смертный мог бы шагать сквозь проливной дождь. Зрелище это приводит бессмертных в смятение, и они не успевают отреагировать вовремя. Их тела облачены в величественную и причудливую броню, не слишком отличную от нашей собственной, с рогатыми шлемами и шипастыми наплечниками. Они считают себя непревзойденными в устрашении. Легион черных помыслов и черных сердец. Они величают себя демонами. Но смотрят ныне на Проклятых. И ведают страх. Неуклонным маршем мы продвигаемся всё дальше и дальше. Оказавшиеся на нашем пути смертные — люди, одетые в униформу, — вопят в страхе, стоит им поднять на нас взгляд. Они видят наши тела, закованные в черное. Видят образы пламени и смерти, которыми Проклятые украшают своё снаряжение взамен гербов. Некогда — и смертными, и бессмертными — мы носили имена, как они. У нас были титулы и звания — как у них. Но Проклятым не нужны имена. Проклятым не нужны ни память, ни слава. Для Проклятых существует только Смерть; Смерть, чей лик есть наше лицо. Смертные нарушают строй; бессмертные — нет. Те, кто величают себя демонами, оборачиваются к нам. Они бросаются в атаку, распевая проклятия божеству на троне. Их боевые кличи не трогают наш слух. Проклятые обнажают клинки и встречают атаку лицом к лицу. И сразу же, как только вой стали и отзвуки выстрелов наполняют воздух, адский огонь начинает яриться внутри наших тел. Он чувствует смерть, боль и жажду крови, которых так много вокруг. Пламя охватывает одного из Проклятых, языками вырываясь из-под его брони. Ещё один разделяет ту же участь, а за ним и другой, когда сила адского пламени достигает своего апогея. Двое сражаются клинок к клинку. Пыль под ногами у них становится чёрной от жгучей энергии, порожденной столкновениями силового оружия. Подобно зеркальным отражениям, каждый из них поражает другого в грудь. Демон кричит. Проклятый же — нет. Он не ведает боли. Что значит боль от удара силового клинка, когда тело корчится в адском пламени во всякий миг бодрствования? Один из порождений тьмы избирает своей целью меня. Я поднимаю болтган и прицеливаюсь, пока он приближается. Стоит ему добраться до меня, я стреляю. Он так близко, что перегретый болт-снаряд пробивает ему нагрудник, извергнувшись у него из спины и оставляя за собой обугленную дыру. Снаряд летит дальше, и еще одно демоническое создание падает жертвой его разрушительной мощи. Нападавший замирает передо мной, и я опускаю оружие, приставив ствол прямо к визору его шлема. Следующий мой выстрел сносит и шлем и всё, что было под ним. Один из нас, по левую сторону от меня, держит массивную мульти-мельту. Он жмёт на спуск, и наши враги исчезают под напором тысячеградусного жидкого пламени. Мерцающие отсветы от оружия и его охваченной огнем цели озаряют его шлем: лицевую пластину цвета белых костей, украшенную скалящейся улыбкой черепа и рубиновыми сверкающими глазами. Один из нас гибнет в битве. Два болт-снаряда ударяют его в живот, и он спотыкается. Третий взрывается точно напротив крылатого черепа прежде, чем он успел бы восстановиться, а затем четвертый снаряд добирается до его шеи. Он рушится наземь с огнистым каскадом из осколков брони и обрывков плоти. Он падает на спину, раскинув руки, и адский огонь горит ярко, прежде чем отступить, оставив по себе почерневшую, закопченную оболочку. Нет места протесту. Нет места отрицанию. Один из Проклятых встретил свой неизбежный рок. Его боль позади. Нет места ликованию. Однажды все мы разделим ту же судьбу. Черный Легион пытается сосредоточить силы. Резкий, тягучий рёв разносится над полем битвы. Раздаётся грохочущий звук — словно от молота, ударяющего по наковальне, но многократно усиленный и повторенный раз за разом. Внушительная фигура движется вперёд, разбрасывая в стороны прислужников демонов, чтобы добраться до нас. Закованное в броню существо, у которого не осталось никакого сходства ни со смертными, ни с бессмертными, к которым он когда-то принадлежал. Хеллбрут палит из штурмовой пушки. Тяжелые пули отскакивают от горящей керамитовой брони и пронзают тела Проклятых. Некоторые из них спотыкаются. Шквальный огонь не различает, кому нести смерть. Обезумевшее создание прореживает свои же собственные ряды. Из рядов Проклятых выступает тот, у кого на плече покоится величественное оружие. Дуло ракетницы сделано в форме огромного черепа, остальной же корпус — в виде могучей грудной клетки. Проклятый стреляет, отшатываясь назад от отдачи, в реве пламени. Ракета оставляет за собой след густого черного дыма, устремляясь прямо к цели. Она ударяет хеллбрута в лицо с такой силой, что плавятся пластины брони. Массивное создание вспыхивает в чудовищном взрыве, его адамантиевая скорлупа трескается, точно яйцо. Осколки разлетаются по полю битвы на много метров, и машина уничтожения наконец рушится на землю. Проклятые продвигаются вперёд. Наши бронированные подошвы то и дело крушат тела десантников Хаоса, которые успели упасть, но не успели умереть. Выжившие враги отступают перед нами. Некоторые из них пытаются воспользоваться скалистыми неровностями на поле боя, как укрытием. Бесполезно — объятое адским пламенем оружие Проклятых плавит презренный камень, добираясь до тех, кто притаился и выжидает. Наш медленный марш ведет нас от одного конца поля битвы до другого. В течение нескольких минут атака, затеянная слугами Хаоса, захлёбывается полностью, оставляя лишь обломки на месте сражения, раскинувшегося насколько хватало глаз. Горизонт застилают кровь и огонь. Смертные уже давно разбежались. На подобной войне нет места людям. Это не просто битва. Это катастрофа. Это апокалипсис. Место, что подходит только для Проклятых. Земля покрыта трупами. Трупами смертных людей, и трупами десантников-демонов. Порой среди них попадаются обугленные останки одного из Проклятых. И более того. Среди сумятицы останков встречаются тела ангелов. Ангелов, весьма похожих на тех бессмертных, кем были мы до того, как стать Проклятыми. Их серебряная броня с огромным крестом принадлежит ордену Железных Рыцарей. Мы находим их на скальном гребне. Они, должно быть, весьма долго удерживали этот опорный пункт, судя по телам, покрывающим землю с обеих сторон. Только здесь Проклятые останавливаются. Железные Рыцари захотят возвратить своё, если хотя бы кто-то из них ещё жив. Но здесь есть дело и для нас. Один из Проклятых выступает вперед, и достает из футляра чернёной стали огромный ухмыляющийся череп. Взяв его в руку, он подходит и встаёт над одним из Железных Рыцарей, задерживаясь на несколько мгновений, прежде чем двинуться к следующему. Он повторяет процедуру несколько раз. Остальные Проклятые взирают на это в молчании. Наконец, он подходит к одному из боевых братьев, привалившемуся спиной к гусеницам лэндрейдера. И в этот раз он не отходит прочь, но склоняется над неподвижным телом Железного Рыцаря. Некоторые из нас обступают разыгрывающуюся сцену, ожидая увидеть её исход. Глубоко в темных провалах глазниц черепа зарождается пламя, становясь всё сильнее, пока не озаряет реликвию целиком. В этом Железном Рыцаре еще немного теплится жизнь. Как только череп начинает светиться живым пламенем, Железный Рыцарь приподнимает голову, мало-помалу, словно человек, пробуждающийся от глубочайшего сна. В иных обстоятельствах его могли бы разыскать и восславить собственные товарищи. Он был бы увенчан лаврами чемпиона. Помещен во чрево дредноута, дабы стать одним из почтенных братьев ордена. Вместо этого могущество черепа пробудило его в присутствии Проклятых. Тот, кто держит череп, отводит его в сторону и выпрямляется. Мы возвышаемся над павшим Железным Рыцарем. Опустив череп рядом с собой, наш брат протягивает ладонь. Раздаётся голос, подобный скрежету необъятных шестерней. — Во имя Императора, даже за пределами смерти. Тишина следует за этим заявлением. Один из нас крепче сжимает пальцы на рукояти клинка, но тот, кто держал реликвию, непреклонно продолжает удерживать взгляд на павшем космодесантнике. Слышится дыхание — вздох умирающего. А затем хриплый голос произносит ответ. — Даже в смерти... я продолжаю служить, — отвечает Железный Рыцарь и с невероятным усилием поднимает дрожащую руку навстречу протянутой латной перчатке. Это служит знаком, и языки адского пламени, горящего внутри нас, с негромким треском вырываются из решетки шлема нашего предводителя, устремляясь к его наплечнику и вниз по руке, точно извивающиеся змеи. Пламя достигает кончиков пальцев и оттуда перекидывается на перчатку Железного Рыцаря. Сопровождаемое стоном боли, оно вспыхивает на его серебристой броне, оставляя за собой почерневшую сталь. Пламя проникает в решетку шлема распростертого на земле десантника, и он вздрагивает. Раскаленный воздух вокруг него колеблется, и наконец он рывком приподнимается настолько, чтобы сомкнуть пальцы на запястье протянутой ему руки. Его поднимают на ноги, и из его шлема раздается громкое измученное дыхание. Тем не менее, он выпрямляется и расправляет плечи, крепко сжимая болтган в бронированных руках. Череп вновь занимает своё место в эбеново-черном футляре. Мы уходим, наш шаг размерен и целеустремлен. Железный Рыцарь уходит с нами. Вскоре он сотрет величественный крест своего ордена, отринет метки роты и взвода, обозначавшие его личность. Более он не тот, кем был прежде. Подобно нам, отныне он — Проклятый.