...но я любил

Бар, в котором они сидели, был полу-пуст. Странно для разгара ночи, скажите вы, но для этого места такое количество народа был нормальным. — Место "для своих", да? Тут ни чуть не хуже, чем пафосном ресторане,— произнесла красивая шатенка. — Я рад, что с мог угодить тебе, как ты? — Лучше, чем ты, это точно. Саске скучает по тебе,— она пьет вино. Итачи смотрит на девушку, не может сдержать улыбки. Они соулмейты, люди, предназначенные друг другу с рождения, но она любит его младшего брата, а он ради счастья ороканару отото на многое пойдет . Если подумать, Итачи страдает. Если подумать, то это ошибка, но Итачи не любит, не любит эту очаровательную, милую девушку. И, если подумать, то он все тогда сделал правильно. Там, под венцом, когда с них собирались брать клятвы, он подошел к Саске, взял его за руку и подвел к невесте со словами: — Ты её любишь, не я. И улыбка отото стоила и ругани с отцом, и жжения в области метки, и условного одиночества. Почему условного? Потому что ни Ханаби, ни Саске не забывали: звонили, писали, вылавливали во время его редких визитов обратно в Токио. — Знаешь, Хана, она любила кофе в обед, а по утрам её вкусный омлет, она любила жить без проблем, меня манила красотой колен... — Хватит страдать, Ита, я, тогда... — Ты не она, а я не отото, Хана, я уже давно перестал страдать. Я скучаю, по ней, прошло уже пять лет, за эти годы я страдал, много страдал, я совершал ошибки, но любил и люблю до сих пор,— Учиха залпом осушает стакан, чуть морщится, съедает ролл,— я ни о чем не жалею и тебе не советую. Кстати, а почему столовое вино? Ты же его не любишь. — А ты не алкоголик, чтобы пить один. Я беременна, Ита, не знаю, как сказать об этом Саске. — Черт, поздравляю, Хана, я рад за вас, а Саске скажи прямо, в чем вообще проблема? Он твой муж, причём любимый и любящий, не думаешь же ты, что он тебя бросит. — А вдруг он не хочет детей. — Вдруг, дорогая моя, бывает только газообразование. Шатенка улыбается, колокольчик звонит, дверь открывается, входит Учиха Саске. Подходит к столу. Итачи поднимается, обнимает брата. — Как ты, Аники? — Я живой, здоровый, относительно адекватный,— шутит Ита,— ты за любимой женщиной приехал? — Не только, еще за любимым братом, но что-то мне подсказвает, что он не поедет со мной домой. — Мой дом — мир, но завтра я загляну на обед, обещаю. — Будем ждать тебя. Чета Учих покинула помещение, а оставшийся Учиха налил себе еще виски. — Вот видишь, Хината,— произнес он, смотря на фото брюнетки на заставке айфона,— у них все хорошо, они счастливы. За тебя, родная моя. Он залпол выпил и тихо пропел: — О боже, мама, мама, я схожу с ума, её улыбка, мама, кругом голова, о боже, мама, мама, я пьяный без вина, её, улыбка, мама, самая-самая...