Чистокожий

Пожиратели Миров неистовствовали, и описать то, что они оставляли на своем пути, как «неприглядное», было бы всё равно, что сказать, будто Титан «немаленького» размера. Но такова война, а война — груба и жестока. А потом — появились Повелители Ночи, которые прятались и скользили в тенях, и провозгласили победу без столкновения войск — просто потому, что они развешали нескольких освежеванных чистокожих за внутренности на каком-то местном памятнике, а потом и зарезали всех до одного гребаных гражданских. Не резня сама по себе вывела Ангрона из себя — а то, что оказалось не с кем сражаться. — Кёрз! — взревел он, шагнув к облаченной в полночь фигуре Конрада Кёрза. — Да, брат? — сарказм, пронизывавший последнее слово, заставил Ангрона скрежетнуть зубами. Кёрз повернулся — изможденный и бледный призрак с беспросветно-черными глазами и безрадостной ухмылкой трупа. Хотя он выглядел совершенно непохожим на них, у Ангрона возникало то же отвратительное чувство, какое он ощущал от взглядов чистокожих с Нуцерии. И эта тварь еще смела звать себя его братом — когда такие, как он, убивали его истинных сестер и братьев. Его кулак врезался в челюсть Кёрза с силой, способной крушить адамантий. — Мы не братья, ты, дерьмоед-чистокожий! Ночной Призрак медленно заставил себя подняться и вытер с разбитых губ кровь. Сплюнул выбитый зуб. — У нас общий отец, — ответил он. — И мы с тобой оба — его оружие страха. Кровь начала сочиться из носа Ангрона, и шум Гвоздей в его разуме становился сильнее. Только чистое усилие воли удерживало его от того, чтобы сдаться им. Кёрз не заслуживал настоящего боя — даже мягкосердечный Вулкан понимал это, и сдерживал себя в тренировочных клетках. — Я — ничье не оружие, — прорычал он. — А ты — хренов рабовладелец, бредящий о моральном превосходстве. Одна сторона его лица начала дёргаться, когда Гвозди послали еще одну порцию боли сквозь его нервную систему, но Ангрон едва заметил это. Что он замечал — так это Кёрза, оскалившегося на него. — И это говорит мне мясник, убивающий собственных людей только лишь потому, что так приказывает кусок металла, — с насмешкой произнес Кёрз. Ангрон взревел и кинулся на примарха Повелителей Ночи. Кёрз едва успел уклониться, но при этом попытался ударить Ангрона по ногам своими молниевыми когтями. Ярость и инстинкт взяли верх, и последние разумные доводы, до сих пор ускользавшие от того непрестанного давления, которое Гвозди оказывали на разум Ангрона, остались позади. Примарх Пожирателей Миров даже не потрудился избегать удара Ночного Призрака, а вместо этого позволил ему достичь цели — только для того, чтобы затем придавить ногой запястье Кёрза. Захватив противника в ловушку, бывший гладиатор свирепо пнул Кёрза под подбородок. Послышался треск, но даже настолько ошеломленный, Кёрз и близко не собирался сдаваться. Он вновь нанес удар по ногам, на сей раз вынудив Ангрона отступить на шаг, а затем бросился на него в полную силу. Когти Кёрза полоснули по лицу Ангрона, оставляя глубокие рваные следы. Когти пробивали его доспех и вонзались в плоть, но примарх Пожирателей Миров не обращал внимания на ранения. Он стиснул противника в страшных, медвежьих объятиях, обездвижив его, и принялся душить. Уступая его силе, керамит брони Ночного Призрака начал трескаться. Кёрз ответил на это, впиваясь укусом в ближайшую незащищенную часть тела Ангрона, и вырвал у того значительный кусок щеки. Ангрон резко боднул Кёрза головой в лоб и отбросил прочь от себя. На мгновение он застыл так — окровавленный остов человека, — прежде, чем двинуться вперед. Шум Гвоздей теперь утихал, и приближалось состояние относительной ясности ума. Он остановился, глядя на то, как Ночной Призрак пробует подняться на ноги, и встретил его взгляд с оскаленной кровавой ухмылкой. — Когда Император решит, наконец, что ты не стоишь его жалости, и прекратит ждать, пока ты начнешь вести себя как примарх, а не бандитская сволочь, впервые почуявшая вкус власти, — прорычал он, — не жди Русса. Это я приду за тобой. — Ангрон вытер кровь, стекающую с его лица, и продолжил: — Не задавайся, бешеный пёс. И он плюнул кровью, смешанной со слюной, в лицо Ночному Призраку.