Люби меня качественно!

- Колор Профи... - щурясь, прочитал Гриша и облизал пересохшие губы. - Колор, бля, Профи! Он заглушил двигатель и полез на соседнее сидение за минералкой. Отвинтил крышку, но на язык упало лишь несколько капель. - Да что ты!.. - выругался он и отшвырнул бутылку. Осень в этом году выдалась длинная, теплая, даже жаркая. В том году в это время уже опали листья, и сырой холод пробирал до костей, а в этом многие деревья были еще зелены, как летом. Здание, где располагалась фирма «Колор Профи», представляло из себя нечто уродливое, безликое, серо-бетонное. И даже сейчас - в сияющий золотом день с сочащимся голубизной небом и искрящимся солнцем - эта бандура советских времен выглядела уныло. А как она будет выглядеть всего через неделю, когда зарядят ледяные дожди? Чего стоила одна только лестница, пересекающая весь фасад и ведущая на второй этаж в офис, больше похожая на шрам на бандитской роже, чем на... лестницу! Около тяжелых ржавых ворот терся рыжий долговязый тип. Гриша открыл заднюю дверцу и стал доставать пакеты. - Гринь, ёбти! Приветы! - подбежал рыжий. - Привет... - кивнул Гриша. - Купил? - спросил, заглянув Грише в глаза. - Купил, - улыбнулся он и достал хот-дог и пачку сигарет. - Ох, бля, от души, братан, от души! - рыжий накинулся на хот-дог, истекающий майонезом и корейской морковкой. - А бабки я тебе отдам с зарплаты! - проговорил он с полным ртом. - Да знаю! - Гриша опять нырнул в салон и стал шариться в пакетах. - А че ты тут делаешь-то? - спросил он, коленом закрывая дверь - руки были заняты. - Ёбти! С самой Матвеевки! Что ты??? Загоняли, казлы! - с хот-дога полилась жижа, и рыжий выгнулся, не вынимая его изо рта, чтобы не запачкать штаны и обувь. - Саморезы надо крашеные! - Чего? - переспросил Гриша, не спеша идя к дверям. Рыжий последовал за ним. - Саморезы надо крашеные. А у нас не крашеные. А клиенту надо крашеные. А не крашеные не надо! Они на его крашеной черепице выделяются. А ему это не надо! Кто их там, блядь, увидит на крыше - крашеные они или не крашеные! Такой мозгакрут! - А-а-а! - с умным видом протянул Гриша, не особо делая вид, что ему интересно, и зашел внутрь. Фирма уже восемь лет занималась покраской железа. Компании и обычные люди приносили сюда свои железные изделия, работники навешивали их на крюки, обрабатывали (если это было нужно) и из пульверизатора распыляли порошковую краску, выбранную покупателем. Потом, как колбасу в коптильню, гроздья изделий завозили в огромную печь. Краска расплавлялась, через несколько часов их доставали и упаковывали. Вот и вся работа. И внутри цех поражал неприятной огромностью. Потолок почерневшего бетона был где-то там, далеко в вышине, и от рождающегося гула всегда было как-то не по себе. Все пространство было завалено железными заготовками, только что полученными и уже выкрашенными, готовыми. От огромных печей всегда пылало жаром, и воздух сух и словно выжжен. По невидимому радио орала музыка. Трое парней в рабочих штанах на лямках на голое тело, в тапочках, в респираторах, все покрытые порошковой краской (на этот раз ярко-апельсинового цвета) бодро орудовали пульверизаторами. Гриша помахал им рукой и прошел в жилое помещение, оно располагалось как раз под офисом. Здесь тоже было сухо и жарко. Ребята - все молодые пацаны, полуобнаженные, сидели за длинным столом и резались в карты. В угол была сдвинута грязная посуда. И хоть двери были плотными и тяжелыми, но все равно даже сюда доходил приглушенный, тяжелый гул с рабочего цеха. - Работы нету? - поздоровавшись со всеми, спросил Гриша, ставя на стол пакеты с молоком и вафлями (ежедневный подарок начальства за вредное производство). - Работы дохера - зарплаты нихера! - улыбнулся Саша, яростно швыряя карты на стол. Тут дверь в душевую открылась, и вместе с паром показался Андрюха. Весь мокрый и с каким-то диким взглядом, он шлепал в мокрых шлепках по бетонному полу и размахивал только что выстиранными носками. - Привет, Гринь, ты это... - тут же перешел к делу Андрюха. - Узнай там наверху, зарплата седня будет, нет? - Хорошо! - улыбнулся Гриша, отправляя в рот одну вафлю. - А то выходные же! Погода хорошая, последние денечки, так охота на природу, на шашлычки! Узнай, а! - Узнаю-узнаю! - Или может хоть аванс?!! А? Гриша заглянул в лицо Сашки, который увлеченно рассматривал полученные карты. - Сашок, у тебя в ноздрях даже порошок этот, краска в носу, - проговорил Гриша. - Да мы ей скоро срать станем! - загоготал Сашка. И все тоже заржали. Гриша удивленно мотнул головой и стал подниматься по лестнице на второй этаж, в офис. Лизонька внимательно перепроверила в очередной раз договор с Краеведческим музеем, не доверяя себе, еще раз пробежалась по экрану глазами в поисках коварных опечаток, которые умный Ворд должен был ей услужливо подчеркнуть красным. Все вроде верно. Ошибиться нельзя, испытательный срок заканчивается через две недели, да и без него вышибут, если еще раз накосячит. Тогда заболел Егорка, температура под сорок, он всегда выдавал ей такое, когда начинал что-то новое. Первая неделя второго класса и простуда – все до отвращения логично. Конечно, ей было не до цифр. Ошиблась в марках краски, да и кто разберет эту дребедень. Но влетело ей знатно. Хотя ничего страшного, если разобраться, не произошло. Все вовремя поправили, все довольны. Просто невзлюбили ее здесь и коллеги, и директор. Ну кто знал, что этот Рыбкин не мужчина. То есть он, конечно, мужчина, но мужчина такой - для другого такого же мужчины, а не для Лизоньки. А мужик шикарный. Она, когда его увидела, поплыла - ухоженный, аккуратный, да просто красивый такой мужицкий мужик. Ну инстинкты и сработали. Ему не понравилось. - Елизавета Николаевна, - Лиза поморщилась. В архиве, из которого ее сократили в конце мая с формулировкой: «Ты девочка молодая, перспективная, работу найдешь себе легко», она для всех была Лизи. Так вот - на французский манер. Красиво, с шармом. А здесь это «Елизавета Николаевна» просто резало слух и расстраивало. – Вы договор с Музеем подготовили? - Подготовила, Надежда Юрьевна, - Лизонька протянула ей листки - не встала. Пускай эта грымза подойдет и сама возьмет, она не нанялась скакать. Надежда Юрьевна - зам главбуха - была дама дородная и очень важная. Их офис, у Лизоньки язык не поворачивался назвать это так громко, на вопрос: «Ну как у вас там?» важно отвечала: «Лофт!». На самом деле это была просто большая комната, этакая кишка, вытянутая в длину. Вдоль стены стояли столы, и в конце бухгалтерия ото всех отгородилась самодельной ширмой, немного кособоко сваренной работягами из цеха внизу. Элита, ёксель-моксель. Замша никогда не выходила из-за ширмы вся. Она докатывалась до ее края на кресле и выглядывала оттуда. Лизоньку это очень раздражало. Надежда Юрьевна не пошевелилась, только многозначительно поводила тонко выщипанными дугами бровей. Лизи тяжело вздохнула и отправилась к ней. Уволят, как пить дать уволят. Проходя мимо окна, она внимательно осмотрела свою диффенбахию. «Хоть бы одна сука ее полила». Когда она два месяца назад пришла сюда, это было замученное зеленое убожество, ненужное и жалкое. Лизи взяла над ней шефство. Казалось очень важным, чтобы она выжила. И диффенбахия выжила, разжирела и раздобрела. Иногда, когда она оставалась вечером одна - доделывала договоры, Лизонька жаловалась ей на свою жизнь. Шепотом. Чтобы никто не услышал, кроме нее. Левый чулок нещадно сползал. Она быстренько доскакала до своего стола и подтянула его на место. Надо было брать Италию, а не родной Китай. Но Европа была на триста рублей дороже. Подлючье платье безжалостно жало. Она в него не успела вхудеть, но надеть его на мероприятие очень хотелось. О юбилее говорили давно и готовились к нему с размахом. Десятилетие конторы. Не шутки. Господи, Лизоньке даже в голову не могло прийти раньше, что можно десять лет красить железки, и это кому–то надо. А поди ж ты, скрипит «Колор Профи» уже столько лет. Она сначала думала, что не возьмут как новенькую, но офис выезжал в дом отдыха весь, в полном составе, все их десять калек и директор Рыбкин, который мужчина для мужчины. Ловить среди них ей было нечего, но по слухам вместе с ними там будет гулять «Строй Сервис», и тогда… Тогда Лиза и планировала продемонстрировать платье, в которое почти влезла. Еще повоюем. Она взглянула на время, до поездки в «Зори» оставалось два часа. Есть хотелось ужасно. Но нельзя, а то вечером придется себя ограничивать. За платье страшно. Лиза тяжело вздохнула и принялась читать договор, а вдруг найдет ошибку. «От зори до зори будут петь соловьи» - вот название придумали. «Тебя я нежно-нежно, тебя я грубо! Санта Лючия», - промурлыкала Лизи, телефон интимно завибрировал и тихо отозвался: «Странные танцы, дурные манеры». Звонила Манька. - Привет, - прошептала Лизонька и зачем-то на цыпочках засеменила к выходу. Несколько раз ей сделали замечание о личных разговорах, поэтому она старалась выходить в коридор, несмотря на то, что там всегда был сквозняк и накурено. - Ты чего шепчешь там? - Манька всегда была громогласна и прямолинейна - как Бурлакова Фрося. - Вышла в коридор, - Лизонька аккуратно закрыла за собой дверь, тут же стало холодно. Зато грудь как-то вся подтянулась и встала торчком, Лиза полюбовалась ей. Да, надо держать ее в холоде, так она лучше смотрится. - Ну что, мать, готова к подвигу? - Готова, как пирожок. - И это правильно, что на себя надела? - Черное платье с кружевной вставкой и молнией на спине. - Так ты влезла? – Лизи почувствовала напряжение в голосе подруги. - Не вся, - успокоила она её. На том конце облегченно вздохнули. - Молодец! - А что вниз? - Те кружевные трусики, которые мы на распродаже купили летом, помнишь? - Шикарно, беж нынче в моде, а верх? Лиза замолчала. Вот он, момент истины. - Ты что молчишь? - Ничего, - пробухтела она. Мимо, громко гогоча, прошли электрики, они чужие, но работали иногда и на них. - Лизка, что ты одела на верх? - Свой черный, любимый, - Лизи выдавила, наконец, из себя и вжала голову в плечи. - Блять! - ёмко и честно. - Ну что сразу блять. Он хорошо держит грудь. Ты же знаешь, что она большая, – жалкое оправдание. Некомплект, да что может быть страшнее. На том конце траурно молчали. - Мань. Молчание затягивалось. - Мань, не все еще потеряно. - Успокаивай себя. - Я не побрила ноги. - О, - на том конце что-то зашуршало и громко звякнуло. - Ты что там, ешь? - Ем. - А что? - Котлету. У Лизи от зависти забурчало в животе. Вот почему Манька жрала как мужик, а оставалась тонкой, звонкой и прозрачной. Ведьма. - Ну раз не побрила, тогда может еще ничего. - Верный знак! – Лизи воодушевилась. Это было так же точно, как если колорадский жук снизу листа - к дождю, а если сверху - значит самец. Вот сколько раз стоит побрить ноги – и все, вот все, точнее НИЧЕГО. Но если не брить, то все получается очень даже. Внизу хлопнула дверь и послышались шаги. Вскоре нарисовался высокий темноволосый парень, небритый и с дебильной, искренней улыбкой, как всегда. Он остановился в нескольких шагах от Лизи, ожидая ее внимания. Ну что он - не видит, что у неё очень важный разговор? Она отвела телефон в сторону, быстро кивнула и демонстративно отвернулась: «Разговор окончен». Сзади присвистнули. Лизи возмущенно обернулась и наткнулась на шельмовскую улыбку. Сука, ну как же он умеет улыбаться. Ну почему это Гришка, а не кто-нибудь другой. - Кто там у тебя? – заорала трубка. - Секунду, - Лизи прикрыла динамик ладошкой. – Что? – проговорила она одними губами. Парень оглядел ее с ног до головы, остановился на выигрышной груди, потом медленно спустился взглядом вниз и снова поднялся вверх. Лизи покраснела, поджала губы и возмущенно вытаращила глаза. - Я привез тебе кефир. - Молодец. - Однопроцентный, - уточнил парень и принялся рассматривать ее снова. - Хорошо! – зашипела она. – Оставь на моём столе. Парень ухмыльнулся: «Окей» и скрылся за дверью офиса. Лизи на секунду зависла на его заднице, которая в старых потертых джинсах была шикарна. Воистину - божественна. - Да! - рявкнула она в телефон. - Лизи! - строгий голос подруги напряг. - Что? - Это он? - Кто он? - Не придуривайся, твой водила. - Он не мой! - Лизка, не будь дурой, брось херней страдать, - подруга взяла паузу, а потом произнесла, как припечатала, - ОН НЕ ТВОЙ ВАРИАНТ! - Он понравился Егору, – промямлила Лиза. - Дура! «Дура», - подумала Лиза. - И маме. - И она - дура! - А-а-а! Вот и наш летучий голландец! - радостно вскрикнул Сергей Сергеич. - Ну как? Все купил? Все привез? Директор Сергей Сергеич, или за глаза «Гей Геич», был длинный и деятельный. Все в нем было длинное: и фигура, и руки, и пальцы, и нос, и волосы, и член. В свои сорок пять лет в энергичности и подвижности он мог поспорить с любым тридцатилетним. Всегда ухоженный и модный, работягам снизу лучше было не знать, сколько он тратит на уколы и омолаживающие процедуры. Казалось каждый день на нем были новые кроссовки, джинсы, ремни, часы, рубашки. Во всем здании только он один имел личный полноценный кабинет, что только подчеркивало его исключительность. Как для Гриши, единственным косяком во всей этой картине были директорские волосы: длинные, тонкие, уже с проседью, которая единственная выдавала в нем возраст. Гриша искренне не понимал мужиков, носивших длинные волосы: ну музыканты там или артисты - еще куда ни шло, но обычный взрослый мужик... и с патлами. Но даже и этот «безумный каприз» был в плюс директору и еще более подчеркивал его исключительность. - В магазин заезжал? Чек! Сдача... ладно, не надо... - Гей Геич забегал глазами по чеку. - Водка, мартини, коньяк, шампусик, хорошо. Баннер привез? Гриша полез в большую сумку и вытащил свернутый в трубу баннер полтора на два метра. - Пойдем вешать! Народ! Наро-о-од! Где наши мужички? Михалыч, Костик?!! Дрель и лестницу я вам велел приготовить! Тут же появилась и главбухша, или «Глав жаба», как за глаза называли ее в фирме: горластая, жопастая, сисястая, пузатая, она не упускала ни одно событие в коллективе. Впятером: директор, Гриша, Глав жаба, инженер Михалыч и менеджер по работе с клиентами Костик, вышли на железную площадку на улицу. Она была просторной и монументальной, как балкон, запросто могла вместить всех офисных и цеховых работяг. Тут стояли урны и лавочки для курения. Гриша развернул баннер. Компания Колор профи... качество... скидки... гибкий подход... безнал... и прочий набор стандартных, ничего не значащих заклинаний. Баннер расправили, Михалыч с Костиком залезли и замерли над тяжеленной входной дверью. - Вот так? - безразличным голосом спросил Михалыч. - Выше? Ниже? - суетился Костик. - Ниже! - весело гаркнула Глав Жаба у самого Гришиного уха. Он вздрогнул от неожиданности и посмотрел на ее ногти. Они были выкрашены в нежный сиреневый цвет, и на каждом был нарисован белой краской иероглиф. Бухгалтерша курила, попивая кофе, и все поправляла шаль, накинутую на плечи. - Тебе выше, а тебе ниже! - щурился директор. - Выше! - вскрикнула опять Глав жаба. - Да не тебе, а тебе! Да что вы как неродные?!! - Крепить уж, что ли? - взмолился инженер. - Крепи, вроде ровно! - Сергеич, а телефон-то тот разве? - Что, где? - Ну вон, вторая строка. Восемьдесят восемь, а у нас-то восемьдесят шесть, я хорошо помню! - Ну ёперный театр, да что ж ты будешь делать! Кто заказывал баннер? - Елизавета Николаевна! - с радостным сиянием в глазах тут же вставила бухгалтерша. Все это время Гриша стоял в сторонке у самых перил и смотрел вдаль. Чудесный, почти летний день раскрывался перед ним и дарил ему свое сияние и последнее тепло. Всем сердцем чувствовалось, что вот, скоро, с севера придут тучи, холодные, свинцовые, низкие, и так хотелось сохранить этот последний теплый день, залить его в солнечный янтарь, чтобы наслаждаться им долгой и нудной осенью. Он смотрел на другие цеха и амбары, когда-то принадлежавшие одному заводу, но уже давно раскупленные множеством фирм, и там, за этим бетонным муравейником, за проспектом и спальными районами - там, если присмотреться, виднелась изумрудная полоса тайги. Он весь отдался этому виду, и ожил только тогда, когда произнесли ЕЕ имя. - Зина! Тьфу ты, Лиза! Где Лиза??? - Гей Геич всегда путал ее имя. Грише стало тоскливо. Он всегда переживал, когда у Лизы случались неприятности, а так как неприятности случались у нее постоянно, он целыми днями находился в тоскливом состоянии духа. Эта Лиза, аккуратная блондинка с серыми глазами, была единственной, кто вызвал у него странное, доселе незнакомое чувство. В первый раз в жизни ему искренне хотелось помочь девушке, не глупо флиртовать или убалтывать в койку, а именно помочь, сделать так, чтобы она улыбнулась... осчастливить ее... хотя... осчастливить - это чересчур громкое слово... театральное! - Да, Сергей Сергеич, звали? Гриша придержал дверь, и она нерешительно и беззвучно, как кошка, проникла на площадку и привычным движением заложила прядь волос за ухо. - Ты заказывала баннер? - Я вроде, а что? - Вроде... - нехорошо вздохнул директор. - А телефон правильно указать нельзя было? Лиза, ну задачка для первого класса, ну в самом-то деле! - Я... я правильно, я все... - Могли же и на фабрике перепутать, - влез Гриша. - Сколько раз заказывали, и ниче не путали, а тут вдруг попутали! - вминая сигарету в урну, заговорила главбухша. - Я... - и Лиза вдруг метнулась в офис и тут же появилась с толстым, исписанным ежедневником. - Вот текст, вот данные... я все помню, - она быстро листала страницы. - Вы же сами утверждали! - Дак присобачивать хренотень-то? - озлобился инженер, устав держать баннер на поднятых руках. - Снимай, итио мать, нихера сделать нормально не можете! - и директор зашел в офис. - Пиздец! - громко прошептала главбухша, сделав страшные глаза, за спиной у Гей Геича. - Так! Все тут? Дамы, дамы! - зайдя в офис, Гей Геич захлопал в ладоши. - Заказной автобус приходит ровно в три! Всем быть готовыми! Готовиться начинать прямо сейчас, а не в три часа, а то я вас знаю! Кто не успел - тот опоздал и пролетает как парижа над фанерой... то есть, ну вы поняли! Чтобы все сумочки, все котомочки, косметички, сапожки, все было! - и директор зашел в свой кабинет. Гриша нырнул за ним. - Гринь, ну ты мне скажи, ну почему бабы такие дуры??? Это же ужас, ужас просто! - Сергеич, там... в трюме... просят... им бы... авансик в честь праздника. - Никаких авансов, денег нет! - официальным голосом проговорил директор, ища бумагу на столе. - Хоть бы им немножко. - О чем ты, Гринуль, все бабки ушли на корпоратив, касса пустая, сейф пустой! Я уж пожалел, что связался! Вот во вторник рассчитаются с нами эти козлы из «Строй Сервиса», вот тогда и кинем аванс! - Хоть по пятерочке мужикам. - По сколько??? - ахнул Гей Геич. - По тыще максимум! - он тут же полез в карман своих модных джинс и достал пачку денег, от вида которой замер Гриша. - Позови... пусть подготовит документы! - и уже когда Гриша выходил, он услышал разговор директора по телефону. - Да. И че? И ты че? Сколько они сказали? Сколько? Это за финскую краску или за турецкую? За турецкую?!! Они ахуели??? Ты им так не сказал - вы че, ахуели??? Гриша захлопнул дверь.