Приглашение

После съемок всегда хочется расслабиться и притвориться мертвым – на пару часов. Но тело уже вышколено: сначала в душ, смыть с себя чужой запах и сперму, насухо вытереться, одеться, взять деньги за сопения на камеру, покурить – две подряд, – и уже после этого поехать домой или по своим делам. Миша находится сейчас как раз на стадии «одеться» – пытается сунуть ремень в джинсы, но никак не может попасть в петлю и кое-как сдерживается, чтобы не чертыхнуться. Рядом – Алексей. Алеш. Сладко зевает и выглядит так, словно торопиться ему некуда. Улыбается чему-то своему, застегивая рубашку. Вообще похоже, будто он только-только проснулся. Даже волосы всклокочены. Хотя перед этим его часа полтора имели. Любой бы проснулся. Сегодня у него снова была групповая съемка. А те, кто «отстрелялся», сидели в соседней комнате, играли в карты и слышали, как он притворно стонет. Но Миша иногда аж вздрагивал и чувствовал пробегающие по телу мурашки, когда Алеш сменял постановочный тон на низкий, утробный – возбужденный. В итоге проиграл в покер сто двадцать крон. Во всем виноваты картонные стены. Как только Алеш переводит на Мишу вопросительный взгляд, тот тут же отворачивается. А потом неожиданно для себя спрашивает: – Завтра выходной? Алеш незамедлительно кивает, и улыбка становится блаженной. Видимо, великие планы. Или же просто собирается отоспаться. – Хочешь… куда-нибудь сходим? Они друг друга не знают. За пределами съемочной площадки расходятся в разные стороны. Да и для видео их даже ни разу не ставили вместе. Алеш хмурится, застегивая последнюю пуговицу рубашки, чешет висок. Миша тут же понимает, что своим предложением может поломать ему все грандиозные планы. – Если нет, то нет. Я не наста… – Давай в два часа, – перебивает и снова улыбается, будто бы не заметив метаний Миши. Тот удивленно моргает, растерянно поджимает губы, а потом улыбается в ответ: – Договорились. За тобой заехать? – Давай, – Алеш поднимается с диванчика, подтягивает джинсы. – Если у тебя есть еще один шлем. – Конечно. Миша не представляет, что они будут делать вдвоем, совсем друг друга не зная. Но на всякий случай составляет короткий план действий: сначала доехать до магазина, потом за Алешем, и после этого – в центральный парк. – К метроному? – спрашивает Алеш. – Да. – Катаешься на доске? – Нет, только на велике, – Миша улыбается. – Понятно, – Алеш хитро зажмуривается. – Я туда иногда приезжаю с друзьями. – Значит, ты катаешься? – Неа, – качает головой. – Плаваю. – Оу… Это неожиданно. Хотя с такой фигурой, как у Алеша, только плаванием заниматься. Ну, может, еще легкой атлетикой. Гибкий – как только его не гнут, пока имеют. – У нас свидание? Это тоже неожиданно. Но Миша пожимает плечами, вытягивая ноги на траве, смотрит на Алеша. – А сам как считаешь? Тот кусает гамбургер, слизывает с пальца майонез. Где-то за деревьями слышно, как качается метроном, гремят доски и матерятся скейтеры. А здесь – рядом – чирикают птицы, пахнет солнцем и еще – жареной картошкой. Ну, и совсем немного – парфюмом Алеша. – То есть мне можно решить за нас обоих? – смеется. – Получается, так, – Миша опирается на локти и зажмуривает один глаз от вынырнувшего из-за облаков солнца. – Хорошо. Свидание, – кивает и отряхивает руки от крошек. – А что положено делать на свиданиях? Теперь смеется Миша: – Я знаю, что трахаться не положено, но только на первом. – Это правило все знают, но никто не соблюдает. Хотя… – Алеш оглядывает его – с ног до головы, – с нашей работой никакого внеурочного траха не хочется, – фыркает. Миша только соглашается. А потом замечает, что у Алеша исчезло с лица такое выражение, словно он не здесь. И от этого в груди теплый пушистый комочек ласковой и легкой радости – Миша не чувствует себя лишним. – А ты путешествовал? Не со студией, а сам. – Ммм… – Алеш дергает травинки, перетирает их между пальцами. На коже остается зеленый сок. – Я летал в Голландию. Смешок у Миши вырывается невольно, и он тут же исправляется: – Хотел разрушить стереотипы? – Да щас, – кривит губы. – Я просто отдыхал, курил травку посреди улицы и трахался в квартале красных фонарей. Миша в этом и не сомневался. Длинные пальцы дергают его за край футболки. – А ты? – Раза три-четыре в год – обязательная программа. – Значит, ты объехал почти половину света? – Алеш приподнимается на локте. – Можно и так сказать. – Возьмешь меня с собой… в следующий раз? – вытягивает губы трубочкой. Сразу же становится похож на какую-нибудь кису. – Конечно, – Миша смотрит на губы, а потом наклоняется и просто целует. Мягко, без языка – совсем непривычно. Алеш отвечает. И тут же хватает его за плечи, опрокидывая на себя. Зарывается пальцами в волосы, сжимает – от такого напора сладко-приятно и в паху тянет. Миша ощущает, как он улыбается, и только собирается действовать настойчивее, как Алеш отстраняется, пихнув его в плечи. – Тут люди, – фыркает. Раскрасневшийся, с блестящими глазами. И взгляд хитрый-хитрый. Миша оглядывается на соседние любопытные парочки и быстро сползает с тушки. Губами еще чувствует вкус поцелуя – облизывается. – Поехали отсюда? – приподнимается с пледа. Алеш не заставляет себя ждать. – С радостью. Они гуляют до позднего вечера. Катаются на мотоцикле по освещенному фонарями городу. У Миши мурашки пробегают по пояснице, когда Алеш прижимается сзади. И специально прибавляет скорости, чтобы обнимал крепче. Продолжение вечера маячит как раз недалеко от дома Алеша. Он живет достаточно близко к центру Праги. Серое здание с рыжей черепицей, как и все остальные здесь. Кованые решетки балкончиков и высокие фонари на тротуарах узкой улочки. Редкие прохожие, туристы в основном. – Зайдешь… на чашку кофе? – Алеш стягивает шлем, мотает головой, встрепывая волосы. – Приглашаешь? – Да. Причем, у тебя одна попытка ответить правильно. – Тогда ответом будет… «конечно, зайду»? – Миша заглушает двигатель и выдергивает ключ. – Трибуны рукоплещут, – Алеш медленно аплодирует, улыбаясь язвительно, а потом тянет его за собой к парадной лестнице. – Не против, если вместо кофе будет вино? – А вместо фильма – порно? – А порно – это не фильм? Кошмар. И я потратил на это лучшие годы своей жизни! – трагично прижимает ладонь ко лбу, открывая дверь. Потом выглядывает из-под пальцев. – Но ты мыслишь в правильном направлении. Квартира на третьем этаже. Однокомнатная, но просторная. И везде порядок. Даже на тумбочке в узком коридоре, где у Миши постоянно хлам и все ключи вперемешку, – а тут чуть ли не по линеечке все разложено. Еще и обувь стоит ровно, совсем не видно картины «я паркуюсь как мудак». – У тебя… мило. – Спасибо. Вчера прибрался. Ну, если так, то все понятно. – Кофе? Пиво? Вино? – Алеш заглядывает в холодильник, затем – в навесной шкафчик и – на Мишу. – Есть еще полбутылки текилы. – Такой выбор… – Решай скорее. – Давай вино, потом текилу. – Мне нравится твоя стратегия, – поигрывает бровями и достает непочатую бутылку красного полусладкого из шкафа. – Знаешь, я не уверен, что когда-нибудь смогу заниматься чем-то другим. Это легкие деньги и минимум труда. Только трахайся, и все. Но мне даже трахаться-то не хочется, но работа… Там я хотя бы кончаю. Миша чувствует, что он пьян. Первый звонок – это чрезмерная болтливость. Он говорит все, что может вспомнить, и все, что думает. Его иногда просто невозможно заткнуть. У Алеша получается. – Зачем так грузиться? – обнимает его за шею, седлает бедра, прижимаясь. – Радуйся, что ты не какой-нибудь офисный планктон. Им не до секса – они слишком устают на своей работе, чтобы потом совать член в свою жену. Или мужа, – хихикает, а потом целует. Этот поцелуй получается не таким нежным - скорее требовательным, жестким. Будто бы Алеш хочет не просто заткнуть Мишу, но еще и оставить его без возможности внятно изъясняться. Миша только сейчас и понимает, что они удачно переместились час назад из-за кухонного стола на широкую низкую кровать посреди комнаты и перешли с вина на текилу. По стопке, ни с чем не смешивая и не закусывая. Рот и горло обжигает от ее крепости. Но перед глазами совсем скоро замаячит фея – чуть-чуть подождать. Миша обнимает Алеша за пояс, не отпускает. Не знает, сколько они целуются. Минут пять. Или пятнадцать. Если не полчаса, потому что губы немеют. И это учитывая, что Миша обожает целоваться. Алеш будто соки из него высасывает. Энергетический вампир. Миша знает, читал про такое. – Я думаю, нам нужна еще бутылка, – как ни в чем не бывало говорит Алеш, едва отстранившись, и сразу же сползает с колен. Ну, точно вампир. Купленная, но так и не начатая бутылка текилы валяется на полу. Гладкий прозрачный бок отражает интимный свет торшера. Миша цепляется за нее взглядом, но горячие руки обхватывают его за голову, поворачивая обратно, и тут же тянут, снова насаживая ртом на твердый гладкий член. Слишком глубоко. Он так не сосет даже на съемках. Сжимает кулаки, ерзает, пытаясь соскользнуть, но Алеш только сильнее прижимает его, заставляя взять чуть ли не до самого горла. Дышит возбужденно, тяжело, давит коленями на плечи Миши, не давая ему сдвинуться с места. – Вот ведь можешь… когда хочешь, – Алеш тихо смеется, немного отстраняя его голову. Миша тут же глубоко вдыхает и снова дергается. Хочет сказать, чтобы отпустил и перестал так натягивать. Безрезультатно. Не кусать же. Хрипит, сжимает кулаки, бьет ими по постели, а потом вцепляется в простыню пальцами, когда Алеш опять толкается бедрами. Зажмуривается, чувствует, как горячая влажная головка члена упирается в глотку. Тошнит. Подташнивает, правда, Миша держится. И облегченно расслабляется, когда Алеш начинает отдрачивать, чуть отстранившись, чтобы член выскользнул. – Слезь, – хрипит и выгибается. Облизывает губы, чувствуя привкус... Алеш не слушает, только продолжает дрочить, смотреть сверху вниз – в пьяные блядские глаза Миши и на его припухшие, пунцовые губы. Миша же слышит влажные чмокающие звуки, когда ладонь Алеш проходит по члену – быстро, жестко, – будто бы тот не любит ждать. Так было на одной из съемок. Один парень с паническим выражением лица пытался вернуть стояк, при этом фапая прямо на уровне губ Миши. Только тогда член никак не хотел вставать, а тут – твердый, влажный, длинный... Хоть сейчас снимай – кадр получился бы что надо. Миша сглатывает, представляя, где могла бы оказаться головка, если бы Алеш сунул его до самого основания. По коже пробегаются бешеные холодные мурашки, и одновременно в паху все сводит от возбуждения – Миша даже бедра сдвигает, толкается ими в пустоту, сжимая в кулаках простыню. Алеш замирает – взгляд приобретает осмысленность, – моргает. Наклоняется назад, заводя руку себе за спину, и Миша чувствует, как скользит пальцами по его животу и ниже, нащупывая стояк. Вздрагивает, выдыхая жарко – прямо на член Алеша. – Я думал, не встанет. На меня, – улыбается, стискивая пальцами – Миша стонет. Ни в одной порнухе такого не было. Похоже, стоит убрать камеру, и все сразу становится гораздо ярче, интимнее. – Нравится – так? Миша даже не думал о таком. Просто Алеш на него так действует: хочется трахаться, как ни на одной съемке не хотелось. Облизывает губы, говорит: – Давай я тебе вставлю – и проверим. Алеш улыбается – широко, довольно. Наклоняется, убирая руку от члена Миши, отвечает шепотом, от которого волосы на загривке дыбом встают: – А давай послушным мальчиком сегодня будешь ты? – проводит влажной ладонью по его щеке, скользит пальцами по губам, раскрывая. – Тебе идет. Миша кусает губы, утыкаясь лицом в подушку. Дыхания не хватает. Особенно на сильных резких толчках, когда аж скользить по простыне начинает. Сначала было нежно, плавно, пока сам Миша не начал подмахивать, пытаясь ускорить процесс. А Алеш, кажется, только этого и ждал. Вылизывал – долго, медленно, трахая языком и отдрачивая мягко. Миша только простыню комкал в кулаках, упирался лбом в кровать и стонал, всхлипывая на словах: «Трахни меня». Алеш ложится сверху, толкается бедрами, вставляя полностью, и замирает. Скользит ладонью по плечу, на шею, сжимает пальцами, приподнимая лицо Миши над подушкой, запрокидывает. Миша снова стонет, сам двигается под Алешем, но тот только крепче стискивает его горло, заставляя замереть. – Ты так забавно губы вытягиваешь... – говорит на ухо, качая бедрами. – Сколько ни смотрел с тобой роликов, столько и умилялся. Утенок. – Я не... – Не отвечай. Это в самом деле мило, – пальцы с шеи перемещаются на подбородок, потом – на губы, давят, раскрывая, и проскальзывая внутрь. – Оближи хорошенько, – понижает голос, – представь, что ты отсасываешь. И насаживаешься, – толкает по костяшки, давит на язык – Миша дергается, зажмуриваясь. Хочет отстранить от себя руку, но... дышит спокойнее, глубже. И приподнимает задницу приглашающе, стискивает член внутри мышцами. Алеш тихо стонет и все-таки начинает двигаться. Мише определенно нравится то, что делает Алеш. И ему хочется еще. – Как насчет продолжения? Миша вздрагивает от этого вопроса. Моргает, глядя на Алеша. Тот смотрит на него в упор, чуть улыбаясь. Никакой отстраненности. Вот он, Миша, отражается в его глазах, и необходимо ответить. Тело начинает ныть – сладко. Прошло только полчаса. – Прямо сейчас? Алеш улыбается шире, закрывает глаза. – Нет, – снова смотрит. – Но... и прямо сейчас, и через час, и завтра... и... через неделю, – видно, как на каждом новом слове он краснеет, смущается. Он предлагает встречаться? Миша приоткрывает губы. Но не успевает ничего сказать – Алеш его целует, подавшись вперед. Сначала мягко, ласково и с постепенно нарастающим напором. Словно... боится услышать ответ на свой вопрос. Миша сжимает его волосы, отстраняет, облизывая губы. – Я не против, – на выдохе. И чуть не стонет, видя, какие при этом глаза у Алеша – блестящие, почти черные от расширенных зрачков. – Совсем не против. – Отлично, – Алеш произносит это низко, хрипло. – Потому что у меня тоже нет возражений. И... я хочу повторить. Миша сглатывает. – Давай. Только, чур, меняемся. Алеш, кажется, кивает, но он просто наклоняет голову, смотрит на Мишу исподлобья – хитро, возбуждающе, отчего в паху ноет. – Ну... попробуй. И от этого взгляда в груди будто горячий мед растекается. Удушающе хорошо. И хочется, чтобы так было не только сейчас, но… и через час, и завтра, и через неделю, да.