***
За последние годы Анфи в совершенстве научилась как можно быстрее находить временную работу и крышу над головой. Так что она сконцентрировалась на этом, чтобы не беспокоиться о следующей встрече с Утэной. Как оказалось, беспокоиться было не о чем. Утэна пришла, пусть и чуть позже назначенного времени, и хотя она не помнила ни Анфи, ни того, что с ними произошло, она все же оставалась Утэной. Она без труда поддерживала беседу, и Анфи наслаждалась звучанием ее голоса. Утэна, похоже, принимала ее молчаливое восхищение за стеснительность. После еще трех свиданий — а это были именно свидания, Анфи поняла это быстро — они решили сходить вместе в ресторан. Следующий совместный вечер закончился тем, что Утэна пригласила ее к себе домой. Но только когда Анфи переступила порог, она поняла, чего Утэна ожидает. Они целовались несколько раз. Невероятные, волшебные поцелуи, которые пугали и восхищали Анфи. Ничуть не похожие на девичьи поцелуи столько лет назад... Утэна утратила невинность — но и страх тоже. Анфи сгорала от отчаянной ревности, думая о том, что другие касались ее Утэны. Почему-то в те дни, когда она всего лишь делила ее со своим братом, это казалось не так невыносимо. Теперь она хотела приковать Утэну к себе и никогда не отпускать ее. Но на этом пути ждали лишь боль и безумие. Она это знала. Они целовались в коридоре. Целовались в дверях комнаты Утэны. Целовались на краю постели. А потом Утэна запустила руки ей под блузу, и Анфи вздрогнула, точно от удара током. — Извини, руки у меня холодные, — пробормотала Утэна между поцелуями, но Анфи знала, что это здесь ни при чем. Утэна взялась за подол блузки Анфи и вопросительно посмотрела на нее, ожидая разрешения. Анфи кивнула, помогая избавить себя от одежды; Утэна провела ладонями по ее обнаженной спине, поддев пальцами лямки лифчика. — Я люблю тебя, — прошептала Анфи, и Утэна хихикнула. Но затем она добавила: — Да, я тоже, — и стянула с себя рубашку, так что все было в порядке. Утэна не носила лифчик, только обтягивающую маечку, которую тоже быстро сбросила. Анфи взяла в ладони ее маленькие груди и воздала им хвалу языком, заставив Утэну протяжно вздохнуть. — Эта твоя... невинность и девственность... ты просто притворялась, да? — запинаясь, спросила она, вцепившись пальцами в спинку кровати. Анфи даже нравилось, что Утэна посчитала ее девственницей. Она не чувствовала себя невинной уже очень давно. Но если подумать — у нее никого не было после Утэны, после Акио, и она чувствовала себя рожденной в новую жизнь. — Ты меня вдохновляешь, — только и сказала Анфи. Утэна отстранилась, торопливо расправляясь с остальной их одеждой. Всё осталось прежним: то же самое местечко сзади на шее, прикосновение к которому заставляло ее сладко вздрагивать, точно так же она выгибала спину, когда Анфи легонько проводила пальцами по ее бокам, так же стонала, когда она погружала язык в ее влажную глубину. Всё было иначе: Утэна не возражала, когда Анфи брала инициативу на себя, не останавливась каждые пять минут из опасений, что они делают что-то запретное; не было той смеси обиды, гнева, непонимания, предательства и вины, что давила на них, когда они занимались любовью прежде. Это было новое, и старое, и всё, чего Анфи только могла хотеть. Это было — точно возрождение.***
Анфи не замедлила переехать жить к Утэне, с радостью покинув ту развалюху, где снимала квартиру на несколько недель. Она не стала бросать работу, потому что ей хотелось приносить хоть какую-то пользу, и потом, нужно же было что-то делать целыми днями. Это было невероятно — начать заново, будучи настолько глубоко и неисправимо влюбленной; ощущение правильности, которое приходит только с опытом — но вместе с тем трепет начинающегося романа. Анфи тревожно ждала, что же будет дальше, потому что знала: она не может быть счастливой надолго. Конечно, были и сложные моменты, ведь ничто хорошее не дается легко. Каждый день Анфи приходилось бороться с желанием удержать Утэну, присвоить ее. Она ненавидела, когда Утэна уходила, когда была вне ее поля зрения. Терпеть не могла, когда Утэна отправлялась гулять с друзьями, — одна, потому что некоторые из них считали Анфи «стремной», и она не делала ничего, чтобы изменить их мнение. Она способна была отпустить Утэну только потому, что понимала: попытайся удержать ее, и она будет потеряна навсегда. Ей приходилось контролировать себя, чтобы не вернуться к старым привычкам. Пусть Утэна и оставалась Утэной, она по-прежнему не помнила ничего о том, что было с ними раньше. Однажды ночью Анфи нащупала выступающий шрам на животе Утэны. — Аппендицит, — беспечно сказала Утэна. Анфи не ответила, только погладила симметричный шрам на ее спине, стараясь не заплакать. Утэна помолчала немного и добавила: — Если честно, я не знаю, откуда это. Я... мало что помню из того, что было раньше десяти лет назад. Оно всё такое... расплывчатое. Я ходила к психиатру, и он сказал, что это посттравматический стресс или что-то вроде того. Анфи обняла ее, покрывая губы Утэны поцелуями. — Я люблю тебя, — прошептала она с ноткой отчаяния. В тысячный раз она подумала, не пора ли рассказать Утэне правду, и в тысячный раз оттолкнула эту мысль. Она не в силах была изменить их прошлое, но намеревалась сделать всё возможное, чтобы исправить хотя бы их будущее.***
— Слушай, а мы не были с тобой знакомы? — как-то раз поинтересовалась Утэна, когда они лежали в постели, обнявшись. — В смысле, раньше. Анфи рассеянно провела кончиками пальцев по гладкой бледной коже Утэны. Она вспомнила лицо Утэны, когда та узнала правду об отношениях Анфи с братом. Вспомнила, как Утэна вскрикнула, когда она вонзила меч глубоко в ее тело. Вспомнила о любви, которая царила между ними теперь: глубокой, но не отягощенной ни ревностью, ни страхом, ни болью. — Нет, — сказала она. Утэна закрыла глаза и подалась вперед, на ощупь отыскивая губы Анфи. — Мне даже страшно, насколько сильно я тебя люблю, — пробормотала она. — Может быть. — Анфи повернулась, устраиваясь в объятиях Утэны. Положила голову ей на грудь, слушая стук сердца. Она чувствовала себя в безопасности. — Может быть, мы знали друг друга в прошлой жизни. Может быть, мы из тех влюбленных, кто никогда не может разлучиться. Может быть, нам предначертано судьбой всегда встречаться и находить свою любовь. Анфи почувствовала, как теплые губы Утэны коснулись ее виска. — Мне нравится эта идея, — сказала Утэна. Это было почти что правдой. Анфи подавила поднимающееся чувство вины. — Мне тоже, — ответила она.