Мне холодно, слышишь, мама?

Мне холодно, слышишь, мама? Я проиграла битву. Мой голос всегда простужен, хрипло царапает горло, рвется с трудом наружу то ли в крике, то ли в молитве. Только некому мне молиться. Псалмы заменяю проклятьями, и сердце в груди скребется, захлебываясь пряной кровью. Дыханье сжигает кожу, ногти впиваются в тело, натянуты нервные струны. Коснись — тот час же порвутся. Под ноги стелется трасса, и первый снег на обочинах мешается с серой грязью. Ветер кусает руки, вгрызается в плоть и кости, рвет, вырывает, взрывает вспышками острой боли. Ветер шепчет на ухо: «Беги. Уходи! Ты сможешь!», и вьется пустая дорога в туманное серое завтра. Я пьяно смеюсь и в вопле взлетаю к верхушкам сосен, пронзаясь иголками насквозь. На куски, молекулы, части. Рассыпаюсь букетами мертвыми по обочинам автотрассы. И редкие яркие фары вырывают с продрогшей ночи белесые призраки-души, всех тех, что внутри меня пели. Они взлетают в тяжелое небо, падают белыми хлопьями, цепляяся к случайным прохожим, жалуясь на нерадивую. Они поют все те строчки, что я рассказать не успела и шепчут на ухо людям, просятся быть написанными. В вое холодной стужи, в шорохе веток по окнам льются слова их песен. Остановись и прислушайся. Я иду в глухом коридоре, и свет глаза выжигает. — Прости, я пока не приеду. Все просто прекрасно, мама. А после отбоя тихое: «Мне холодно, слышишь, мама? Я войну проиграла!»