Накануне праздника

      Шиноа окунает пальцы в холодную вязкую жидкость и без труда вылавливает из банки глаз, когда-то их цвет так сильно ей понравился, что, не сумев справиться с наваждением, она решила оставить их себе, зная, что они ещё непременно пригодятся ей. И это стало правдой, это зелье только их и требовало, чтобы цвет стал ещё более насыщенным. Красивые, странные глаза, она уже и не помнила, у которой зверюшки выдавила, знала только, что нравились ей они в тот момент. Однако это было так давно, что кто уже помнит, чьи они были, возможно, и вовсе человеческие.       Она, не отвлекаясь от своего дела, шарит по полочкам, вставая на носочки, то и дело поправляя съезжающую на глаза шляпу. День праздника приближался, и время уже было заканчивать все приготовления, чтобы поход в мир живых можно было прочувствовать во всех красках. Вот только нужные травы всё никак не желали находиться. А когда она проводила рукой по верхним полкам (до которых могла только дотянуться в силу своего роста), то ей казалось, что что-то вечно ускользает от её пальцев. Будто их касались пучком мягких ниток, поддразнивая, но в итоге так и не давая ухватить их. Взглянув ещё раз на шкаф из-под полуприкрытых век, Шиноа озарилась догадкой.       — До-чан, — протянула она, прекрасно теперь зная, что это лишь её любимец утаскивал все травы подальше от её рук. — Вылезай, негодник, я знаю, что это всё ты.       Она уперла руки в бока, и улыбка появилась на её губах.       Летучая мышь показалась на верхушке шкафа и жалобно захлопала крылышками, словно прощения прося.       — Хорошо, я прощу тебя. Но неси сюда нужные травы. Давай, поспеши, — Шиноа поманила его к себе пальцем. Доджи скрылся на верхних полках, шурша травами.       Девушка прикрыла глаза и попыталась вспомнить, всё ли нужное она уже бросила в котел, оплошать было нельзя. Всё же она была ведьмой знатного рода, и нужно было эту принадлежности оправдать. Доджи запищал совсем рядом, Шиноа выхватила у него пучок, легонько трепля по голове.       — Молодец. Можешь лететь.       Довольный известием он скрылся за темнотой окна. Она провожала его взглядом ровно до того момента, на сколько могла это сделать. Теперь никто не должен ей мешать. Шиноа растерла сушеные травы пальцами и бросила их в уже кипящее варево. Оно булькало сильно, и пузыри ежесекундно надувались и лопались, это действие веселило девушку.       Она даже не слышит, как он появляется в её доме, скорее ощущает, за столько лет Шиноа уже научилась отличать его ауру от других. Ступает он привычно беззвучно, но внезапно опустившиеся на плечи холодные ладони уже не пугают её, как и не заставляют хотя бы мелко вздрогнуть. Как и вкрадчивый шепот у самого уха.       — Здравствуй, дорогая моя! — на распев тянет он, как и в первую встречу сотни лет тому назад.       — Здравствуйте, — она привычно формальна. И даже после многолетнего знакомства не хочет перестать называть его на «вы», уж как-то неправильно это будет звучать. — По какому поводу пожаловали, Ферид-сан?       Он отходит от неё на несколько шагов, и она поворачивается к нему лицом, её пышная юбка колыхается в такт, и она прячем руки за спиной, складывая ладони вместе. Выражение её лица невинно, однако это уже не вводит вампира в заблуждение; все из рода Хиираги такие, и их слова, как и улыбки, почти никогда не говорят правды.       — Разве я не могу зайти просто так? — удивляется Ферид, и глаза его, алые, показывают совсем другое.       — Можете, конечно, — звучит её голос неуверенно. — Но мне кажется, это другой случай. У вас ко мне какое-то дело?       Ферид качает головой, Шиноа хмурится, она ведь не могла ошибиться, разве хоть раз он приходил просто так? Было дело, вынуждена признать она, но это выглядело совсем по-другому, не так. Тогда что происходит и зачем он здесь? Шиноа кратко мотает головой, нет, она всё понимает правильно и просто этот плут хочет её запутать, он здесь по делу. Пусть и, видимо, не по важному.       — Нет. Я просто заглянул поболтать, это ведь не проблема? — он выжидательно заглядывает ей в лицо, и его выражение ни на секунду не меняется. Шиноа расплывается в ответной улыбке.       — Совсем нет. Можете остаться здесь сколько пожелаете. Мне только в радость составить вам компанию, Ферид-сан.       — Вот и славно.       Шиноа возвращается к своему делу, поэтому и отворачивается от гостя и очень радуется этому, ведь её лица не видно. Она сжимает губы в тонкую полоску и раздумывает над поводами этой встречи, но отвлекается на приготовление зелья, почему и бросила эти бесполезные попытки угадать, что у мужчины на уме. У него, в конце концов, было более трех сотен лет жизни позади и многократный опыт, позволяющий каждый раз ловко обводить её так, чтобы вся суть открывалась тогда, когда уже поздно. Как же это раздражало.       — Готовишься ко дню празднования? — спросил Ферид, опираясь на стол и подпирая лицо ладонью. Взгляда он так и не отвел с неё. Шиноа не могла позволить себе вздрогнуть.       — Да. Осталось немного. Доджи вернется, и думаю, можно начать всё складывать.       До выхода в мир живых оставалось совсем немного. Считанные часы можно было сказать, и это как никогда сильно будоражило сознание. Сколько же всего можно совершить за такое короткое количество времени, главное вовремя вернуться обратно, или же придется очень тяжко неуспевшему.       — Это хорошо. Скольких же ты хочешь околдовать в этот раз, Шиноа-чан? И главное, каким образом, или же твоё желание на этот раз просто попугать людей? — Ферид любопытно прищурился.       — Любовное зелье. Я сыграю роль купидона и помогу несмышлёным людишкам признать, наконец, свои чувства. Разве это не прекрасно?       Шиноа всё же вздрогнула, когда не успела уследить за тем, как Батори переместился к ней и, стоя сбоку, уже прослеживал пальцами тонкие нити вен под её кожей. Он поднял на неё взгляд и то, как он смотрел, совсем не нравилось ведьме. Хищно и хитро, так присуще вампирам и оборотням. Они все же тоже не были бессмертными.       — Просто великолепно! Но, — Ферид задумчиво замолчал, в то же время продолжая поглаживать её запястье, — чувств ведь никаких у них не будет, не так ли? Ты просто будешь сводить совершенно незнакомых людей, но и твои чары не вечны и примерно через пару дней спадут. Интересно, какие эмоции отразятся на лицах тех бедняжек, что попадут под твоё воздействие, когда их великое чувство вдруг испарится?       — Незабываемое, — почти по слогам произнесла она.       — Именно. Поэтому я не прочь увидеть, как всё начинается, а уж как всё заканчивается, мы узнаем. Да?       — Конечно. Волшебный шар показывает любой мир. Даже отдельных людей и не только их. Вы ведь знаете.       — Да, и поэтому, — Батори направился к двери и, уже стоя у нее, развернулся, чтобы протянуть руку к девушке, — ты ведь составишь мне компанию на этой прогулке, Шиноа-чан?       Хиираги на несколько секунд заколебалась, мало ли что этот вампир мог сделать, но всё же согласно кивнула. Говоря только, что стоит ещё немного подождать, Доджи ещё не вернулся. Ферид согласился, говоря, что спешить им и незачем. Впереди у них всё равно тянется часть вечности.       А Шиноа натягивала остроконечную шляпу пониже на лицо, чтобы скрыть розовеющие щеки, и оправдывалась перед собой. Ведь эти слова совсем не звучали как приглашение на свидание, не так ли?