So far away, I'm gone. Please don't follow me tonight. And while I'm gone, everything will be alright.
Брукс появляется в группе как раз в тот момент, когда Син собирался прострелить дробовиком себе голову, лишь бы худощавый лохматый силуэт не маячил перед глазами. Эрин, он раздражал. Напрягал только своим присутствием, не говоря уже о поведении и ударных партиях. Он циркулировал на повторе озлоблеными импульсами и вел себя вызывающе. Во время концертов Син часто оборачивался к установке и, видя этого патлатого чудика, ему хотелось в обиде поджать губы и уйти. Потому что он не Джимми, и в этом заключалась практически вся причина. Он – не Джим, и эта разница была настолько очевидной, что сбивала с толку, и Брайан иногда еле сдерживал порывы выкрикнуть тому в лицо факт того, что он не должен здесь быть. Не должен сидеть на этом месте и вертеть в руках несчастную палочку. Потому что это раздражало. Каждый день. Каждую гребаную минуту. Бесило до скрипа зубов и дрожи на кончиках пальцев. Но никто не обращал на это внимание, а значит, все было в порядке. Син пытался держать себя в руках. Правда, пытался. И у него даже получалось. Он все еще делает попытки смириться. Правда, лишь «пытается», но это ведь лучше, чем ничего, верно? Пробует смиренно, но это выходило с трудом, и каждый второй концерт заканчивался тем, что Гейтс до побелевших костяшек сжимал гитару и натянуто улыбался, глаза его потухали и он вновь ломался. Просто раз за разом. В таких ситуациях всегда появлялся Зак, который переключал его внимание на себя и заставлял отвлечься; постоянно что-то рассказывал, в открытую улыбаясь, и Син на автомате слушал его болтовню, улыбался в ответ на заразительный смех и ему становилось легче от того, что он не один. Заки часто уводил поникшего Брайана в бар, чтобы тот забылся, но сам не пил, и Син часто подкалывал его по этому поводу, на что Бейкер пожимал плечами и с интересом наблюдал за другом из-под полуопущенных ресниц, следил за каждым движением и тепло улыбался. Twenty One Pilots – Before You Start Your Day Брукс Вакерман появляется вовремя – тогда, когда к Сину возвращается эмоциональная стабильность, и он готов к переменам в группе, и Брайан действительно хотел бы сказать ему искреннее «спасибо», но вместо этого приглядывается к новому барабанщику и неосознанно сравнивает его с Салливаном. Это как автоматическая защитная реакция в подсознании, и гитарист не противится. «Спасибо за то, что пришел» «Спасибо, что заменил Эрина» «Спасибо, что не напоминаешь мне о Джимми» Брукс оказался совершенно другим: выглядел брутальнее и солиднее (может, потому что был старше, а может, потому что привык работать с людьми гораздо старшего возраста и свыкся вести себя более сдержано), не был особо общительным, но в целом был довольно мил, и Син не смог найти какой-то определенный изъян, который бы его раздражал, и это радовало. Брукс был приятен, улыбчив, часто довольно забавен и очень внимателен. Удивительно даже, сколько всего происходящего на сцене может замечать человек, который сосредоточен, казалось бы, на игре. И все, вроде бы, было нормально, даже хорошо, но в какой-то определенный момент Син не выдерживает и тогда вновь случается срыв. Это происходит в тот момент, когда звучит запись голоса Джимми на «Afterlife» и Брайан, забывшись, оборачивается к ударной установке, ожидая увидеть разгоряченного уверенного Салливана, но... Он натыкался взглядом на разомлевшего Брукса, на его полную отдачу песне, почти искренне улыбался ему и чувствовал, как внутри что-то ломается. Тихо, совершенно без физического воздействия, но ломается так, что у Сина сбивается дыхание и дрожат пальцы, когда он сжимает струны на очередном аккорде. Это больно. Больно осознавать, что все давно изменилось. Что прошло столько времени, а ты до сих пор чувствуешь боль. Это заставляет содрогаться все внутренности и становится трудно дышать. Это выматывает до такой степени, что не можешь спать по ночам. Это тяжело. Потому что когда тебе плохо, ты начинаешь осознавать, что все твои страхи не снаружи: не прячутся под кроватью и не выжидают за очередным темным углом, нет. Все твои страхи, все твои демоны, они в твоей голове, и от них так просто не сбежишь, как бы не старался. Син проходил это в который по счету раз, и в который раз он срывался, почти дойдя до финиша, и все опять катилось к чертям.***
Брукс оказывается единственным непьющим человеком после концерта. Это вначале удивило Брайана, но потом как никогда сыграло на руку и, как минимум, спасло от разбитого носа, когда он, споткнувшись на совершенно пустом месте, едва ли не пропахал лицом пол, если бы не Вакерман, находившийся рядом и успевший схватить гитариста за плечо в последний момент, буквально за несколько секунд до столкновения с полом. — У тебя что, блять, на пьяную голову все инстинкты отключаются? — П-прости, я сам не ожидал. Спасибо, - Син выглядит виноватым и отводит взгляд в сторону. — Ладно, забудь. Осторожнее, ладно? Пол, думаю, будет достаточно твердый для твоего носа в следующий раз. Син неуверенно улыбнулся, до конца не понимая, как должен себя вести сейчас. Вакерман понимал это тоже. Пьяные люди очень ранимы. Брукс это знает, поэтому смягчается, понимающе улыбается, хлопает того по плечу и собирается уйти, но неожиданно Син в ответ измучено улыбается и слегка тянет ударника на себя, притягивая ближе, и обхватывает его за плечи, тут же утыкаясь подбородком ему в шею, обнимая. Брукс, слегка опешивший, несмело обнимает Сина в ответ, в голове пытаясь прокрутить то, что следовало бы сказать через несколько секунд, но на ум ничего не приходило. Пьяные люди очень искренни. Брукс это помнит, поэтому позволяет обнимать себя Сину и ждет хоть какой-то его реакции. — Знаешь, ты мне так напоминаешь Джимми… – тихо пробормотал он в шею драммера, и Брукс от неожиданности вздрогнул, — Я и не подозревал, но, оказывается, я так скучаю, – он горько усмехнулся, и совсем немного Вакерману стало его жаль. Буквально на несколько секунд. — Тебя это как-то беспокоит? — Н-нет, то есть, я не думаю, что уверен… В смысле, я не думаю, что остальных это задевает так же как меня. Они выглядят совершенно нормально, будто бы ничего не случилось. Почему они так спокойны, а мне хочется нажраться лишь для того, чтобы заглушить это чувство? П-почему они не понимают, как.. — Ты придурок, серьезно, ты знаешь? – Брукс нагло перебил его, когда понял, что тот начал нести пьяную чушь, которая в какой-то степени задела и его. — Я просто скучаю. — Скучать можно по-разному. Что ты имеешь в виду? — Я… не знаю, – Син не совсем уверен в том, что это правда, и Брукс знает это. — Я ведь не он, ты понимаешь? — Да. Брукс сделал что-то наподобие улыбки и сжал челюсти. — Я могу сделать больно, Син. Не стоит становиться жертвой в таких ситуациях. Не зацикливайся. Посмотри вокруг, – он слегка отодвинул Брайана от себя и обернул в сторону барной стойки. Гейтс несколько секунд тупил, до конца не понимая, куда именно он должен смотреть, пока не заметил Зака, одиноко сидящего в компании стакана виски, и ему стало его жаль. Он выглядел каким-то разбитым и брошенным в месте, где было больше сотни человек и вся их группа, но он сидел один, отстраненно смотрел как грани стакана меняют свой цвет под освещением софитов и едва заметно барабанил пальцами по барной стойке. Син закусил губу. Ему действительно стало его жаль. Брукс, заметив, как изменилось выражение лица Гейтса, самодовольно улыбнулся и, наклонившись к уху гитариста, негромко промурлыкал: — Прежде чем отдаваться кому-то за пирожок, обрати внимание на того, кто воспользовался бы этим совершенно бескорыстно, Син. — Что ты несе.. — Нет, серьезно, почему ты еще стоишь здесь и ноешь? Разве ты не должен сейчас шептать что-то соблазнительное на ухо Заку? – он выразительно приподнял бровь и усмехнулся, а Брайану захотелось провалиться под землю прямо в ад, только чтобы не быть под прицелом самодовольного взгляда человека, который все понимал не меньше твоего и при этом нагло пользовался этим. Все, что смог выдавить из себя Син, так это не совсем уверенное: — Это так заметно? На что Брукс прыснул, засмеявшись, но потом закусил изнутри губу, чтобы не ржать слишком громко, похлопал гитариста по плечу, кашлянул, чтобы успокоиться и сказал: — Да он на сцене тебя взглядом имеет, чувак. И так уж, чтобы заранее ответить на твой вопрос и, возможно, удивить: на сцене вы не одни, ребята, – он многозначительно улыбнулся, – И если вдруг ты думаешь, что когда я сосредоточен на игре, то ничего не замечаю, то ты явно заблуждаешься. Иногда мне даже кажется, что я замечаю то, чего не следовало бы, верно? Син слегка завис, видимо, переваривал информацию и прокручивал в голове моменты, где мог спалиться, и, кажется, чем больше он вспоминал, тем больше менялось выражение его лица. Глядя на это, Брукс вновь отреагировал широкой улыбкой и еле сдерживаемым смехом. — Ты так и будешь стоять и тупить или все же что-то сделаешь? Не то, чтобы я особо разбирался в психологии, но по-моему, он выглядит грустным. — Да, я.. — И еще что-то подсказывает мне, что помрачнел он от того, что ты повис на мне, чуть ли не душа в объятиях. Ну, это лестно, да, – он ухмыльнулся, – но по-моему, кто-то ревнует. — Слушай, хватит уже, ладно? Я понял, что ты быстро соображаешь, может все-таки замол… — Хватит трепаться, серьезно. Сделай уже что-то полезное, – он силой развернул Брайана по напрявлению к барной стойке и несильно толкнул, со смехом негромко сказав «удачи голубкам», на что Син, кажется, таки залился краской и явно протрезвел за последние несколько минут. Громко засмеявшись, Брукс улыбнулся, закатив глаза, и ушел по направлению к выходу.***
— Заки? – осторожно зовет Син, касаясь ладонью плеча. Тот мгновенно оборачивается и на секунду земля уходит из-под ног Брайана, когда он встречается взглядом с Бейкером. Он выглядит уставшим, действительно вымотанным, это видно по темным кругам под его глазами и помятом виде. Но больше его волнует сейчас другое: он смотрит серьезно, смотрит так, что Брайан теряется в эмоциях и глубоко вдыхает. Зак не говорит ничего, но в его глазах ясно отражается обида, смешанная с вызовом и каким-то недоумением, и Син, кажется, слишком долго подбирает слова, что стоило бы сказать, поэтому он бессильно опускает глаза в пол и зажмуривается, сжимает руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони, словно это как-то поможет ему сосредоточиться. Когда он мысленно досчитывает до десяти и поднимает голову, Заки внимательно смотрит на него, замерев, и с силой трет ладони друг о друга, словно пытаясь согреться; он все еще немного обижен, но скорее просто не понимает, что происходит и просто ждет, и почему-то в этот момент Син чувствует себя виноватым. — Заки, я правда хотел сказать что-то п-приличное, но… в голове пусто, поэтому, пожалуйста, может быть… – Син теряется, через несколько секунд начиная, кажется, совсем паниковать, и Зак, недолго посмотрев ему в лицо, кажется, делает для себя какие-то выводы, после чего закатывает глаза в показном раздражении: — Син, придурок, иди сюда. Брайан шумно выдыхает и прикрывает глаза – Заки тянет его на себя и стискивает в объятиях, мягко прижимается губами к шее и утыкается носом в плечо, а Син почти урчит от осознания счастья и улыбается, крепко обнимая Зака в ответ. Пальцы у него слегка подрагивают. Кажется, это единственный правильный поступок, который он совершил сегодня, и впервые он ни о чем не жалеет. Остаток вечера проходил с ярким чувством эйфории, хотя алкоголь давно выветрился, и дело было, конечно, далеко не в нем. Син сидел напротив и смотрел на Зака, удовлетворенно замечая, что тот смеется как прежде – искренне и легко, отмечая про себя детали: как он неосознанно морщил нос, когда улыбался или забавно тряс головой, убирая отросшие волосы с лица. Он вновь шутил и рассказывал всякую ерунду, заставляя Сина забыть про все плохое вокруг и смеяться вместе с ним, и это были именно «их» моменты, к которым они оба давно привыкли, и ни один другой человек не смог бы заменить это. Кажется, все как было раньше, вот только смотрел Зак теперь слегка по-другому: всматривался пристально, словно заново изучал, чуть жмурил глаза, когда улыбался и казался довольным. Син радовался этому теплу в его глазах. — Знаешь, мне кажется, что срывы на концертах теперь станут гораздо реже, – Брайан на секунду хмурится и поднимает глаза на Заки. Тот кивает, и слабый огонек тревоги зажигается в его глазах, но через секунду он привычно мягко улыбается и качает головой. — В любом случае, я всегда буду рядом. Быть может, не утешу словами, но вот убедить попытаюсь наверняка, уж поверь мне. В ответ Син смеется и впервые за несколько лет он чувствует себя по-настоящему счастливым.