* * *
Эмма в раздрае. Этот ужасный день так и просит, чтобы она весь вечер провалялась на диване с миской попкорна и каким-нибудь низкопробным фильмом 80-х, но, увы. После дня, проведенного за выуживанием Понго из пруда мисс Джинджер, расследованием ограбления винного магазина и выписыванием шести различных штрафов за превышение скорости, Эмма чуть ли не за волосы вытаскивает себя из ванной и идет изучать свой весьма скудный гардероб. Розовое платье смотрит на неё осуждающе, но Эмма знает, что винное пятно так и не отстиралось до конца. В любом другом случае ей было бы все равно, но не тогда, когда дело касается Регины. Ни в коем разе Эмма не даст этой женщине повода насмехаться над ней. Значит, остается пакет, задвинутый в самый угол шкафа. В нем платье, которое Эмма по наитию купила за три дня до того, как Генри приехал и перевернул ее мир с ног на голову. С тех пор так и не нашлось повода надеть его. Это дизайнерское платье, стоившее чертову кучу денег, гораздо больше, чем она обычно платила за одежду, и Эмма понимает, что, возможно, пришло время наконец надеть его. Она вздыхает и тянется за расческой. У нее всего час, чтобы подготовиться. Эту часть всех историй о прекрасных принцессах дурацкая книга Генри почему-то игнорировала.* * *
Регина закрывает глаза и встает перед ростовым зеркалом. Она считает до трех, прежде чем открыть глаза, и слегка вздрагивает, видя свое отражение. Черные брюки идеально сидят на талии, а белая рубашка смотрится не так уж плохо, учитывая, что она оставила воротник расстегнутым и отказалась от галстука. Когда сегодня днем она позвонила в один из крупных Сторибрукских магазинов одежды, на галстук это импульсивное побуждение не распространилось. Благодаря некоторым гибким аспектам Проклятия, Регина обеспечила себе запас модной одежды, доступной лишь ей одной, так что всегда получает что хочет, пусть иногда и с парой-тройкой незначительных изменений. По крайней мере, ей нравятся четкие линии смокинга. В любом мире Регина любит красивые вещи, и, надо признать, Зак Поузен определенно умеет шить костюмы, подчеркивающие женскую фигуру. Не будь эффект столь театрален, Регина могла бы задуматься о том, чтобы каждый день ходить в чем-то таком на работу. Конечно, в паре с ее обычными пятидюймовыми каблуками костюм получается не особо удобным, но Регине нравится впечатление, которое производят густая подводка и дерзкая ярко-красная помада. Что-то подобное она могла бы надеть в старом мире, и после двадцати восьми лет она рискует всколыхнуть в памяти некоторые воспоминания, танцуя этим вечером среди тупых овец. Волосы заставляют ее на секунду задуматься. Регина быстро укладывает их, пока Генри жалуется, что сегодня с ним будет сидеть Бабушка, но локоны никак не соответствуют ее нынешнему образу. Регина беспокойно оглядывает туалетный столик и замечает нечасто используемую баночку с гелем для волос. Хм. Ну что ж, может, это сработает.* * *
Комплименты постепенно начинают выводить Эмму из себя. Ладно, конечно, это здорово, что люди такие милые. И, честно говоря, после зимы в Мэне было бы неплохо размять ноги и потанцевать ради разнообразия. Но люди ведут себя так, словно она только что сошла с парижского подиума. Да, Сторибрук немного провинциален, но неужели они никогда прежде не видели нарядных платьев? Мэри Маргарет, например, тоже выглядит довольно симпатично. Но никто не поет дифирамбов ее наряду, пусть даже Дэвид и не спускает с нее глаз. И это забавно, учитывая, что он пришел вместе с Кэтрин, совершенно сногсшибательной в зеленом платье, спадающем, кажется, сразу с обоих плеч. Эмма уже начинает подумывать, не подружиться ли с ней, дабы иметь возможность заимствовать одежду из ее гардероба, но печальный вздох Мэри Маргарет напоминает, что это не лучшая идея. — Красивые туфли, — говорит Мэри Маргарет, пока они направляются к столику, занятому ими этим вечером. — Эй, я просто купила те, что мне посоветовал «Секс в большом городе», — признается Эмма. У нее всего одна пара туфель от Джимии Чу, и, надо сказать, с ее длинным черным платьем они смотрятся просто отлично. Разрез, казавшийся ей слишком откровенным, выглядит более… естественным в сочетании с подчеркивающими ноги туфлями. Эмма снова поправляет крохотные бретельки платья, стараясь не извиваться слишком сильно. Мэри Маргарет улыбается и ободряюще похлопывает ее по плечу. И все же Эмма бы с радостью провела этот вечер, укутавшись в плед.* * *
Прибыв, как всегда, с приличествующим ее статусу опозданием, Регина, немного нервничая, выходит из машины. Она до сих пор не может понять, почему выбрала именно этот наряд, чтобы появиться на виду у всего города, когда на дверце ее шкафа висит совершенно новое платье от «Марчезы», но догадывается, что винить во всем следует Голда. Собственно, тот как раз прячется за дверью, когда Регина подходит к бальному залу в ратуше — единственной уступке очарованию Зачарованного Леса в этом скучном городишке. — Ну и ну, — произносит Голд, даже не пытаясь скрыть довольной ухмылки. — Надо признать, вы выглядите очаровательно, мадам мэр. Но, боюсь, не каждый мужчина в Сторибруке придерживается столь широких взглядов, как я. Довольно смелый выбор. — Идите к черту, — рычит Регина, широкими шагами проходя мимо него в приятно полный зал. Подобные балы были единственным способом отвлечься от повседневной рутины, и, черт возьми, она собирается насладиться им, как не часто наслаждалась в дни правления. Помещение окутывает тишина, еще более ощутимая из-за того, что оркестр на сцене нервно возится с инструментами, вместо того чтобы играть. Регина не оступается, не сбивается с шага, пока идет к сцене, чтобы взять микрофон, как делала это и раньше. — Леди и джентльмены, — приветствует она собравшихся, упиваясь их удивленными взглядами и раскрытыми в изумлении ртами. — Добро пожаловать на сегодняшний бал, посвященный сбору денег на нужды больницы. Надеюсь, вы все щедро пожертвовали на столь благое дело. Уверена, оркестру не терпится заиграть вновь, — добавляет она, бросая в сторону последнего взгляд, красноречиво требующий, чтобы они, черт побери, поторопились. — Что ж, не смею больше вас задерживать. Слава богу, пока Регина спускается со сцены и идет через зал, эти идиоты принимаются наигрывать какой-то легкий джаз, и все вновь разбиваются на пары. Сидни пытается поймать ее взгляд, но Регина лишь слегка наклоняет голову и меняет направление, подразумевая, что к тому времени, как она доберется до главного стола, Сидни скроется в толпе. Бокал с шампанским оказывается в ее руке всего через мгновение после того, как она садится, и Регина с удовольствием делает долгий глоток. Она обводит зал взглядом, выискивая мельчайшие недостатки, когда краем глаза замечает копну белокурых волос. Шериф Свон. Идеально. Она непременно сотворит что-нибудь, что Регина сможет не одобрить. Регина ждет, пока толпа чуть рассеется, чтобы получше рассмотреть результат несомненно жалких попыток мисс Свон одеться соответственно случаю, если та вообще удосужилась сменить рабочий костюм. Официант наконец отходит в сторону, и Регина замирает с открытым ртом при виде Эммы Свон, опирающейся рукой на спинку стула, чтобы устоять на непривычно высоких каблуках, и отбивающейся от назойливого внимания доктора Вейла. Еще пару сантиметров — и разрез на платье можно назвать неприличным, и хотя узкие джинсы и прежде почти не скрывали стройных ног Эммы, было что-то совершенно непривычное в том, чтобы видеть их обнаженными, как сейчас. Одним глотком Регина допивает свое шампанское. Вечер с каждой минутой становится все интереснее.* * *
Конечно, Эмма чувствует направленные на нее взгляды. Она всегда чувствовала, что делают люди вокруг нее. Особенно, если дело касалось кого-то столь опасного, как Регина Миллс — всякий раз, когда эта женщина оказывается поблизости, «паучье чутье» Эммы звонит во все колокола. Она не отшивает доброго доктора в первый же момент. Пусть даже Мэри Маргарет где-то поблизости и наверняка с любопытством наблюдает за его неловкими попытками вести себя мило, а сама Эмма с большим удовольствием переспала бы с Марко, чем с ним. Нет ничего хуже мужчины, прикосновения которого вызывают желание вымыть руки с антибактериальным мылом В конце концов Эмма избавляет Вейла от мучений и с благодарностью берет напиток с подноса проходящего мимо официанта, чтобы избежать взгляда мэра. К своему удивлению, Эмма на самом деле наслаждается вечеринкой и, возможно, даже вышла бы потанцевать, будь танцпол чуть посвободнее. И все же она не сможет вечно избегать Регины. В итоге Эмма радуется, что сперва успела поставить стакан.* * *
Регина рассеяно вслушивается в какой-то сбивчивый разговор об увеличении штрафов за неправильную парковку, когда Эмма наконец решается взглянуть на нее. Глупо ожидать иной реакции, нежели глаза, воздетые к потолку, или явное отвращение, но что-то в этом мужском наряде вселяет в Регину уверенность. Она не разочарована — она видит, как Эмма буквально ахает, в первый раз как следует ее рассмотрев. Наверняка это будет весело, если учесть, как неприлично много времени уходит у Эммы на то, чтобы стереть с лица возбуждение. Регина решает встать и подойти ближе, но ее планы рушатся, когда Эмма, развернувшись на каблуках, бросается к двери.* * *
— Все в порядке? — Мэри Маргарет выбегает вслед за Эммой, которая стоит, опираясь спиной на прохладную мраморную колонну, и пытается заставить мозг работать в направлении, хотя бы отдаленно напоминающем здравый смысл. То есть не думать о том, что во-имя-Иисуса-Спасителя-на-кресте-Регина-горяча. Эмма давно уже не маленькая наивная девочка и знает, что это значит. Она и раньше засматривалась на женщин, и дело далеко не всегда заканчивалось лишь взглядами. Нужно быть слепым, чтобы не заметить, как красноречиво порой Регина смотрит на нее, и эти расширенные зрачки, не видеть, как она облизывает губы и чуть обнажает зубы в хищной улыбке. Но сегодня Регина явилась на свою супер-элегантную вечеринку словно прямиком из влажного сна Эммы, и, черт возьми, здесь есть над чем задуматься. — Я в порядке, — выдавливает Эмма. — Тебе не кажется, что здесь слишком жарко? — В марте? — Мэри Маргарет скептически смотрит на нее. — Может, стоит принести тебе выпить? — Я в порядке, — отвечает Эмма, потому что вид, открывающийся из-за плеча Мэри Маргарет, — единственное, что она хочет видеть. — Э… мне нужно поговорить с Региной… по поводу охраны. — Правда? — удивляется Мэри Маргарет. — Обычно она не очень любит на своих мелких приемах говорить о работе. — Я бы не назвала благотворительный вечер, на который пришел весь город, «мелким», — резко обрывает их подошедшая Регина, не дав Эмме и шанса заставить Мэри Маргарет замолчать. — Мадам мэр, — взвизгивает та. — Я, э… думаю, надо помочь с украшениями для столов… Я пойду… — и Мэри Маргарет исчезает, с удивительной скоростью растворяясь в толпе. — Ну надо же! — насмешливо говорит Регина, внимательно рассматривая Эмму с головы до пят. — Кто бы мог подумать, что подо всеми этими джинсами и ужасными куртками скрывается женщина. — Хей, кстати, говоря о гребаных играх с полом, — выпаливает Эмма, не успев прикусить язык. — Отличный костюм, мадам мэр. Регина лишь закатывает глаза. — Могу я поговорить с вами, шериф? — спрашивает она пару мгновений спустя. — Хочу обсудить ваши необоснованно высокие требования, касающиеся выплат сверхурочных. — Конечно. Ваш кабинет или мой? — Эмма держит себя в руках, в душе благодаря холодный мрамор колонны, к которой по-прежнему прижимается лопатками, — холод помогает мыслям не разбегаться, заставляет замереть на самой грани безумия. — Думаю, мой офис будет более уместен, — настаивает Регина, и то, как она выделяет последнее слово, делает фразу опасной и многообещающей одновременно. — Отлично, — отвечает Эмма, осторожно пожимая плечами. И, конечно же, взгляд Регины соскальзывает в декольте, на грудь, поднявшуюся и вновь опавшую от этого простого движения. Оу. Ну что ж. Игра начинается.* * *
Пройдя половину коридора, Регина забывает, где именно находится ее офис. Приходится притвориться, что ее раздражают попытки Эммы, то и дело спотыкающейся на непривычных каблуках, не отставать (как-никак, сама Регина с королевской грацией проходила на таких шпильках большую часть жизни), прежде чем она избавляется от тумана в голове и понимает, что все это время шла в верном направлении. Все же мышечная память — великая вещь. В некотором роде именно Голд виноват во всей этой ситуации с костюмом, и даже если Регина не в силах вспомнить, как именно это получилось, возможно, в итоге она пошлет ему цветы, вместо того чтобы обдумывать какую-нибудь маленькую грязную месть. Ну, она вполне может сделать и то, и другое — нельзя позволять ему расслабляться. Широко шагая, Эмма Свон храбро вваливается в офис мэра, и Регине нравится эта храбрость, как бы неприятно ни было это признавать. Неважно, как сильно она цепляется за ненависть, пылающую в ее сердце с тех самых пор, как Эмма приехала в Сторибрук, — изо дня в день это чувство ослабевало. Тот факт, что Эмма никогда по-настоящему не пыталась отнять у нее Генри, этому только способствовал, но спасение жизни Регины и достаточное упрямство, чтобы бросить ей вызов, делали Эмму слишком интересной, чтобы устоять. С тех пор, в отсутствие других причин, Регина ненавидит Эмму за то, что не может ее ненавидеть. Это настолько извращенная логика, что Регине хочется рассмеяться в голос. Только вот раздобыть им по массивному стакану бурбона куда важнее. — Выпьете? — спохватившись, спрашивает она, уже взяв в руки хрустальный графин. Эмма кивает и устраивается на диване перед камином, не дожидаясь приглашения. Регине не важно, наглость это или плохие манеры, — ее всегда тянуло к людям, склонным нарушать правила. Она и сама провела большую часть жизни, пытаясь делать то же самое — со всей страстью, — и все равно каждую ночь она закрывает глаза, ожидая наказания, которое, видимо, не придет никогда. Поэтому она нарушает еще один запрет, самый строгий и важный, уверенная, что гнев матери все же однажды настигнет ее. Регина качает головой, пытаясь отогнать ненужные мысли. Ей определенно нужно выпить. Протягивая Эмме стакан, Регина проходит мимо своего обычного кресла (жалкая замена трону, но в этом мире они есть лишь у некоторых кинозвезд и футболистов) и садится на диван рядом с Эммой, достаточно далеко, чтобы по-прежнему оставаться в рамках приличий. — Итак, — говорит Эмма, осторожно пробуя напиток. Пусть она и не верит, что Регина на самом деле Злая Королева, но женщина, сидящая рядом с ней, вполне способна добавить пару капель отбеливателя в ее виски. — Волосы. Они другие. — О, ваша наблюдательность поистине достойна звания шерифа, — усмехается Регина. Тем не менее, она уверенно проводит рукой по зачесанным назад и покрытым гелем волосам, которые до сих пор вызывают непривычные ощущения. — Захотелось чего-то нового, — уходит она от прямого объяснения. — Это, кхм… — Эмма замолкает, отпивая еще виски. — Это работает, — заканчивает она, с трудом сглатывая. Регина проигрывает в голове сегодняшний вечер: мучительные светские беседы, русскую рулетку из игривых замечаний, неизбежные нерешительные вторжения в личное пространство… и понимает, что это, пожалуй, сама суть их отношений с Эммой Свон с тех пор, как та с избытком подводки и скудным гардеробом приехала в город. Следовательно, в общем и целом, они обе знают, что будет дальше.* * *
Эмме удается сохранить хладнокровие и отставить бокал в сторону раньше, чем Регина наклоняется, сокращая расстояние между ними. Это значит, что она отстраняется, когда Регина впервые пробует поцеловать ее, но короткое мгновение спустя их губы все же встречаются, пусть даже Эмме приходится положить руки на плечи Регине, чтобы заполучить хоть толику контроля. И сразу же становится понятно, почему она могла потерять голову — Эмма Свон уже давно не была такой девочкой. Плечи Регины напрягаются под ладонями Эммы, и ее руки стискивают мягкую ткань Эмминого платья, когда она садится той на колени. — Знаешь, — говорит Эмма, когда Регина перестает посасывать ее нижнюю губу, сводя тем самым с ума, — для этого тебе не нужен был костюм. Я и так не против. — Это не для тебя, — рычит Регина, прежде чем вовлечь Эмму в новый поцелуй, сопротивляясь ее захвату. Та успокаивает ее нетерпение мягкими прикосновениями языка, и когда Эмма ослабляет хватку, Регина позволяет себе настоящее объятие, мягко касаясь руками ее спины, обнаженной вырезом платья. — Правда? — Эмма проводит пальцем по лацкану ее смокинга. — А мне кажется, что тебе была весьма интересна моя реакция, когда мы впервые увидели друг друга сегодня вечером. Ты же знаешь, Регина, я всегда могу распознать ложь. — Ей нет смысла уточнять, что ее суперсила бесполезна в городе, построенном на полуправде и позабытых деталях, где все откровенны во всем, кроме конкретики. — Ты называешь меня по имени? — Регину, похоже, это забавляет. — Ты засунула свой язык мне в рот, — замечает Эмма. — Думаю, на этом можно покончить с формальностями. — Не могу не согласиться, — Регина сбегает обратно на диван, а затем изящно соскальзывает на пол между ее коленей. — Думаю, мы покончили с ними еще в тот момент, когда ты выбрала платье с разрезом до пупка, Эмма. — Угу — все, что удается выдавить той, поскольку рука Регины ложится на ее обнаженное бедро. Тот самый разрез приходится весьма кстати, когда Регина отодвигает ткань в сторону, пальцами поглаживая кожу, пока не добирается до клочка ткани, выбранного Эммой в качестве нижнего белья. Требуется меньше секунды, чтобы стянуть его вниз, и Эмма без напоминаний приподнимает бедра, облегчая процесс. — Позволь мне, — голос Регины звучит почти мило. Но уже в следующий момент она всасывает и прикусывает чувствительную кожу на внутренней поверхности бедра Эммы, так что они возвращаются к балансу в этой вечной войне противоположностей. — Боже, Регина, — с трудом выдыхает Эмма, когда язык Регины в первый раз осторожно касается влажности между ее бедер. Эмма сжимает подлокотник дивана так сильно, что белеют костяшки пальцев. Еще несколько мгновений — прежде чем последняя связная мысль покидает ее голову — она беспокоится, что не сможет пережить столь сильное желание.* * *
Регина ожидает, что будет нервничать, или что Эмма в любой момент оттолкнет ее, но ничего такого не происходит. Вместо этого Регина выводит языком уверенные линии, с каждым движением все больше наслаждаясь терпким вкусом Эммы. — Еще, — шепчет она в теплую кожу и сжимает ладонями бедра Эммы, разводя их шире, прежде чем снова погрузиться в приятный жар. Послав к черту все поддразнивания, она накрывает губами клитор Эммы, начиная нежно посасывать. Тихие стоны лишь раззадоривают Регину, и она, слегка поколебавшись, скользит двумя пальцами внутрь и начинает ими двигать. Пальцы Эммы запутываются в волосах Регины, безвозвратно портя идеальную укладку, заставляя опуститься ниже, и стоны ее кажутся музыкой для ушей. Регина добивает Эмму несколькими быстрыми касаниями языка, и то, как Эмма сжимается вокруг ее пальцев, очень уж напоминает победу — в новом, неведомом прежде смысле. — О боже, — бормочет Эмма, вжимаясь головой в спинку дивана. — Мне же полагается ненавидеть тебя. — О, не позволяй маленькому оргазму остановить себя, — отвечает Регина, вытирая губы тыльной стороной руки и возвращаясь на диван. — Ненавидь меня как тебе больше нравится. — Не могу, — выпаливает Эмма. — Вероятно, должна хотеть, но просто не могу. Регина пожимает плечами, сосредоточившись на возбуждении, от которого ее тело звенит, словно натянутая струна. Она не знает, как попросить, как предложить, чтобы Эмма сделала свой шаг, но стоит той лишь слегка восстановиться, и вопрос сразу же теряет актуальность. — Удивительно, насколько ты сейчас прекрасна, — говорит Эмма с натянутой улыбкой и склоняется над Региной. Их поцелуй на удивление нежен, и Эмма слизывает свой вкус с губ и языка Регины. — Серьезно, я бы могла заниматься этим часами, — добавляет она, захватывая нижнюю губу Регины между зубами и мягко прикусывая. — Поползут сплетни, — напоминает Регина. — Люди заметят наше отсутствие. — Знаешь, — отвечает Эмма, — я изо всех сил стараюсь сделать вид, что мне не плевать на это, но не могу. Она сильнее целует Регину и, не прерывая поцелуя, пытается пальцами нащупать пуговицы на ее смокинге. — Встань, — приказывает Эмма, аккуратно снимая с Регины черный смокинг. Следом идет рубашка, и Эмма возится с каждой пуговицей (и запонками тоже, которые, надо признать, оказались очень удачной деталью), будто терпеливо разворачивает последний подарок на день рождения. Когда на Регине остаются лишь брюки и черный лифчик, кажется, что Эмма не может сопротивляться порыву поцеловать ее. Нетерпеливые руки Эммы расстегивают крючки лифчика, а губы изучают кожу над грудью Регины, словно стремясь составить карту. Регина пытается расстегнуть свои брюки, желая обрести хоть какой-то контроль над ситуацией. Судя по тому, как Эмма сжимает ее задницу и тянет брюки за петли, оставляя Регину полностью обнаженной, ее это вполне устраивает. — А вообще-то… — задумчиво говорит Эмма, протягивая руку за отброшенным в сторону смокингом. — То, что надо, — добавляет она, когда Регина поднимает руки и позволяет Эмме снова надеть его на себя. — О да! — Эмма на мгновение отступает, чтобы полюбоваться своим творением. — Я бы сейчас что угодно отдала за камеру. Регина на мгновение застывает, но Эмма лишь мягко смеется. — Расслабься, мадам мэр, у меня нет ни малейшего желания провоцировать скандал. А теперь повернись. Переступив через брюки, но так и не сняв туфли, Регина медленно поворачивается. Эмма подходит к ней сзади, наклоняя ее до тех пор, пока та инстинктивно не хватается за спинку дивана. — Идеальна, — успокаивает Эмма. — Ты нравишься мне такой, Регина. Сейчас ты милее, чем когда-либо. Спина Регины напрягается от этих слов, и она проглатывает вполне естественное желание ответить вспышкой гнева. Она слишком сильно хочет кончить, чтобы сейчас рисковать все испортить. И идея мастурбировать, сидя в своем офисном кресле, не идет ни в какое сравнение с тем, чтобы позволить Эмме, с ее выводящей из себя самоуверенностью, сделать с ней все, что захочется. Эмма накрывает рукой промежность Регины, скользя кончиками пальцев по клитору, заставляя ту задыхаться в предвкушении. Ей стоило бы сдерживать себя, заставить Эмму почувствовать себя неуверенно, засомневаться в том, достаточно ли она хороша, чтобы доставить Регине удовольствие, но подобные игры сегодня не к месту — слишком далеки они от того, чего Регина действительно желает. — Пожалуйста, — шепчет она, но шепот этот кажется громче любого крика. Рука Эммы замирает от этого звука, и Регина не хочет знать, смущение это или самодовольство. — Пожалуйста, — повторяет она, и в этот раз Эмма понимает намек. — Восхитительна, — говорит она, и слово звучит почти зло, когда она забирается пальцами под смокинг Регины. Острые ногти одной ее руки оставляют жалящие царапины на теле Регины, в то время как палец другой надавливает изнутри. Умение сыграть на противоположности ощущений — то, что так страстно любит Регина Миллс, то, что обычно требует многократных «случайных» встреч и осторожных разговоров, — и вот вам Эмма Свон, абсолютно верно действующая по наитию. — Ты так сильно этого хочешь, — Эмма просто не может заткнуться, когда добавляет второй палец и начинает прокручивать их при каждом резком движении. Этого достаточно, чтобы колени Регины подломились, и она сильнее впивается пальцами в спинку дивана, заставляя себя дышать ровно. — Вот почему я начала это, — бросает через плечо Регина, слегка оборачиваясь, чтобы встретиться взглядом с глазами Эммы и увидеть в них намерение взять ее жестко. Эмма прикусывает губу, глядя, как ее пальцы движутся внутри Регины, и той приходиться отвернуться, чтобы не кончить от одного этого зрелища. Этой ночью она не хочет бесконечных поддразниваний — она желает получить достаточно, чтобы распробовать. — Боже, — шепчет Эмма, и другая ее рука скользит ниже, накрывая открытую распахнутым смокингом грудь Регины. Она слегка сжимает пальцами сосок, и еще раз, чуть сильнее, когда слышит одобряющий стон. Пальцы неустанно двигаются, и от переполняющих ощущений Регине все сложнее сконцентрироваться. Эмма шепчет всевозможные прекрасные, бессмысленные слова, и Регина понимает лишь, что все сильнее дергает бедрами навстречу руке Эммы, умоляя добавить еще один палец.* * *
Эмма представляла себе этот момент бессчетное количество раз и более чем счастлива внять столь настойчивой просьбе. Она думает обо всем, что еще хочет сделать с Региной, о бесконечном количестве способов, которыми может взять ее теперь, когда плотина разрушена, и от этого ускоряет темп, даже не успев сообразить, что происходит. В какой-то момент Регина, задев руку Эммы, скользит пальцами внутрь себя, трет клитор, — и с криком кончает. Эмма не замедляется ни на секунду, двигая пальцами, пока не доводит Регину до второго оргазма, и на сей раз слышит собственное имя, звучащее одновременно всхлипом и проклятьем. — Вау, — выдыхает Эмма, легко вытаскивая пальцы. Когда Регина снова оглядывается через плечо, Эмма пытается эротично слизать с них влагу, но вскоре женщины сдаются и падают обратно на диван. — На мне сейчас до странного много надето, — говорит Эмма — ее платье по большей части осталось на ней. — Не стесняйся испортить наряд, — Регина пытается отдышаться, глаза ее закрыты, а лицо все еще пылает. — Однако, наверное, нам следует подумать о том, чтобы вернуться до того, как кто-нибудь особо раздражающий пойдет нас искать. — Ты говоришь так, словно тебя раздражают все, — отвечает Эмма, сидящая рядом с Региной и подчеркнуто старающаяся не касаться ее. В конце концов, чего она ожидала? Обнимашек, плетения косичек и разговоров об их чувствах? Черт, да случись что-то подобное, она сбежала бы первой. — Так и есть, — отвечает Регина, открыв глаза и потянувшись, чтобы взять Эмму за руку. — Чтобы ты знала, твой макияж просто ужасен. — Говорит женщина со следами помады по всей груди, — парирует Эмма, махнув свободной рукой в направлении Регины. — Ты бы… — начинает было Регина, но тут же передумывает. — Нам действительно нужно вернуться на бал. — Еще даже не полночь, Золушка, — шутит Эмма, отметив, однако, как на секунду напрягается Регина. — Кроме того, выйдя из этой комнаты, я бы с большим удовольствием направилась домой. — Кстати, об этом, — Регина, пристально изучает собственные ногти, — Генри будет спать, когда я вернусь. — И? — давит Эмма, потому что если их бой просто перешел на новый уровень, она не собирается первой сдать позиции. — И, может быть, вместо того, чтобы идти домой к себе, — говорит Регина сквозь зубы, — ты могла бы зайти ко мне. — Поиграть в Скраббл? — спрашивает Эмма — сама невинность. — Или просто на чашку какао перед сном? — В своей жизни, Эмма, я никогда ничего не находила очаровательным, — предупреждает Регина. — Приходить или нет, все зависит от тебя. После этого Регина снова начинает двигаться по комнате, подбирая остатки одежды и надевая ее с некоторой поспешностью. — Эй, я же просто развлекаюсь. Возможно, я могла бы заехать сегодня ночью, если ты не планируешь оставаться здесь слишком долго. — Тебе нужно привести себя в порядок, — говорит Регина, словно ее никак не волнует решение Эммы. — Ванная вон там. Эмма вздыхает, подхватывая нижнее белье, и направляется в сторону двери, на которую указала Регина. — Регина, — окликает Эмма, открывая дверь в ванную. — Мне действительно нравится твой костюм. — Спасибо, — Регина изо всех сил старается не закатить глаза. — Не задерживайся, — добавляет она. — Чем быстрее мы уберемся из этого офиса, тем быстрее окажемся дома.