— Я из этого положения никогда не промахиваюсь…
Женя открыла глаза, жадно хватая воздух. С той операции прошло уже несколько месяцев, а ощущения возвращались во сне довольно часто. Девушка раз за разом переживала произошедшее вновь. Наверное, причиной был тот первый убитый ею человек. Впрочем, мало для кого первый раз проходит, «мягко говоря», безболезненно. И она не стала исключением: вновь взять в руки оружие и выстрелить оказалось совсем непросто, с ситуацией удалось справиться лишь при помощи Багиры.
А еще именно тогда она впервые увидела воочию «живую легенду» — контр-адмирала Булатова. На старом месте службы ей доводилось слышать не одну невероятную историю о подвигах бравого военного — правда, наверняка, большая часть была уж если не выдумана, то хотя бы сильно приукрашена рассказчиками. Но восхищения это не убавляло, заставляя предаваться мечтам об Иване Михайловиче не одну представительницу прекрасного пола. Не стала исключением и Мурашова. И вдруг совместная операция, в которой в хрупких девичьих руках оказалась еще и жизнь мужчины. Но в тот момент Евгения о своих чувствах не помышляла — не до того было. Зато после, в автобусе, по пути на базу, а потом дома, лежа в наполненной горячей водой ванне, она полностью отдалась во власть своих мечтаний. Да и как не помечтать, когда сам Батя так заботливо заставлял отхлебнуть из фляги глоточек коньяка, чтобы побороть тошноту.
В тот вечер девушка думала, что неожиданная встреча так и останется единственной. Но через несколько дней предложение о переводе в КТЦ буквально ошарашило. Еще большее удивление вызвало имя нового командира. Первые дни, даже недели службы в Смерче стали «проверкой на прочность»: не сразу наладились отношения с новыми сослуживцами, вернее, сослуживцем, каплем Ионовым, да и притираться приходилось сразу во время задания, непростая операция… И всегда рядом с юннатами зримо и незримо находился командир, Батя, где-то строгий, где-то заботливый, что-то подсказывающий, за что-то отчитывающий, но всегда надежный и даже родной, будто отец. Только Мура испытывала к контр-адмиралу иные чувства…
Восхищение исчезло после первой встречи. Но не просто исчезло, а уступило место абсолютно другому чувству, что только крепло день ото дня. Поначалу Женя пыталась от него отмахнуться — подумаешь, немножко влюбилась, да и как можно было не влюбиться в такого мужчину? Но позже она стала отчетливо осознавать, что никуда это чувство не испарится, словно по мановению волшебной палочки. Любовь завладела всем ее существом, от нее невозможно было сбежать или укрыться где-нибудь. И для девушки время, проводимое в КТЦ, окрасилось мрачными тонами, от которых веяло безысходностью и безнадежностью. Мурашова не могла себе позволить расслабиться ни на минуту, боясь ослабить самоконтроль и случайно выдать себя каким-нибудь неосторожным словом или жестом: никто не должен был даже заподозрить о той тяжести, что изматывала ей душу. Спасали задания, на которые они отправлялись без Булатова.
Евгения потерла виски тоненькими пальчиками. Спать больше не хотелось, а до утра было еще довольно далеко. Девушка вздохнула и попыталась поудобнее устроиться в постели — не выспавшийся, не отдохнувший, зевающий боец завтра вряд ли обрадует начальство. Она упрямо закрыла глаза, мысленно приказывая организму заснуть — хоть какая-то польза от спецподготовки в домашней, неслужебной обстановке. На удивление, наутро Женя проснулась отдохнувшей, к тому же остаток ночи обошелся без сновидений.
До КТЦ оставалось недалеко, когда Евгения остановилась у газетного киоска возле автобусной остановки, ее вдруг привлекла красочная обложка женского журнала. Притормозившую перед остановкой знакомую машину она заметила сразу и поспешно спряталась за киоск. Девушка успела заметить целующихся на прощание Булатова и молодую женщину, а вот сама попадаться им на глаза не спешила. Потому Мура решила пройти оставшийся путь по параллельным улочкам.
Мурашова успела отметить, что новая пассия Ивана Михайловича несколько моложе всех предыдущих и немногим старше ее самой. А еще у дамы цвет волос уж больно напоминал волосы Багиры, но этот момент Евгения Валерьевна только отметила, абсолютно не делая на том акцента.
— Ты сегодня припозднилась, Мура, — невзначай бросил Тарасов, не так давно переведенный в отряд.
— Но не опоздала, — резко ответила Женя.
— Да, не опоздала, — подтвердил заглянувший в комнату контр-адмирал. — А теперь, раз уж все собрались, ступайте в зал.
Обедать младший лейтенант Мурашова решила не идти, а лишь выпить кофе из автомата. Но посреди дороги ей попались Физик и Кот. Мыцик протянул девушке стаканчик с ароматным дымящимся напитком. Раньше оба молодых человека пытались ухаживать за очаровательной сослуживицей, но безуспешно. Сергей попытки свои оставил, а Василий еще питал надежду переломить когда-нибудь ситуацию в свою пользу.
— Спасибо, милый, — девушка лучезарно улыбнулась. — Вы так внимательны, мальчики.
— Жень, ты так сегодня утром на Батю посмотрела, — шепотом произнес Серега. — Прям как кошка влюбленная.
Девушка посмотрела на парней широко распахнутыми глазами, взгляд был испуганным, но его сочли удивленным. Мурашова быстро решила защищаться, во что бы то ни стало, до последнего, лишь бы ее тайна не выползла наружу.
— О, вы узнали мою главную тайну! Теперь мне придется убить вас, чтобы вы ее никому больше не разболтали, — говорила Евгения серьезно, даже грозно.
— Да ну тебя, Мура, — рассмеялся вдруг Физик. — Все тебе шуточки! Пошли, Кот, пообедаем без нее, а то, глядишь, ради развлечения соли в компот насыплет.
Мыцик обиженно развернулся и направился в противоположную сторону. Ионов пристально посмотрел в глаза младшему лейтенанту, неодобрительно поджал губы и оправился вслед за товарищем. В отличие от друга, он считал, что в каждой шутке есть доля шутки.
***
— Мура, Мура, ответь! — слышалось в наушнике.
Мурашова с трудом разлепила налившиеся неприятной тяжестью веки, осторожно попыталась приподняться, но тут же повалилась обратно на землю. По голове ее ударили довольно сильно. Девушка прикрывала группу, но ее сумели обойти сзади и «вырубить». Рука нашарила валяющуюся рядом винтовку — хоть что-то. Новая попытка подняться успехом не увенчалась. Женя потрогала рану, убеждаясь, что из нее сочится кровь.
— Мура, ответь, Мура! — наушник никак не хотел замолкать, а встревоженные нотки с той стороны эфира отзывались тупой болью в висках.
— Мурашова! Жива?
Появление Булатова девушка тоже пропустила и теперь изумленно разглядывала неожиданного появившегося мужчину. Вместо ответа она только мотнула головой, тот час же застонав от боли. Командир быстро осмотрел рану, достал индивидуальный пакет и принялся перевязывать пострадавшую, попутно сообщив в центр об обнаружении бойца.
— Как же тебя угораздило так, а? — контр-адмирал на ответ не рассчитывал. — Встать можешь? Нет? Ладно.
Женя многое отдала, чтобы просидеть вот так всю жизнь, уткнувшись носом в грудь командиру, вдыхая едва уловимый аромат мужского парфюма, ощущать тепло любимого человека. Девушка прикрыла глаза, предаваясь своему мимолетному придуманному счастью, боясь разрушить желанную иллюзию неосторожным движением.
— Мурашова, не спи, — Булатов тихонько тронул подопечную за плечо. — Потерпи немного, доберемся до остальных, вызовем помощь, отправим тебя в госпиталь, а там отоспишься. Женя, слышишь меня?
— Слышу, — прошептала младший лейтенант. — Я все сделаю, командир.
Иван Михайлович бережно, словно ребенка, поднял подчиненную на ноги, помог перекинуть через плечо ремень винтовки. Быстро сообщил Багире, что он возвращается к группе вместе с Мурой, объяснил остальным Смерчам с какой стороны их встречать. Евгению же ему приходилось практически тащить на себе, поскольку она едва переставляла ноги, путалась в шагах, чем больше мешала, нежели помогала командиру. Промучившись с девушкой так несколько метров, мужчина поднял ее на руки, отчего продвигаться они стали значительно быстрее.
***
— Получай витамины, больная, — Бизон весело протянул Мурашовой пакет с ярко-оранжевыми апельсинами. — Очень сладкие — сам пробовал.
— Спасибо, Боря, но, правда, не стоило, — девушка улыбнулась. — Я еще предыдущие ваши гостинцы не съела, к тому же лежать мне здесь всего ничего. Скоро уже домой отпустят.
— Да тебя надо бы подольше здесь подержать. Для профилактики! Напугала ты нас! Мы ведь уже и не чаяли тебя живой увидеть.
— Да на мне все, как на кошке, заживает, — Евгения попыталась пошутить. — Ты лучше расскажи, как вы там без меня, чего новенького.
— Как-как… Нормально, чего нам будет? А вот новенькое есть. Ни за что не догадаешься!
— Ну, рассказывай, не томи! — взмолилась больная.
— Батя Багире предложение сделал. Через месяц свадьба.
— Свадьба? — Женька помрачнела, изумленно глядя на друга.
— Вот-вот. Удивлена? Мы тоже до сих пор в себя прийти не можем. Но все рады. Ой, Мура, я ж на минутку только вырвался. Уже пора. Ты выздоравливай скорее, про витаминчики не забывай. Мы по тебе скучаем. Пока!
Тарасов на прощание чмокнул боевую подругу в щеку и поспешно удалился из палаты. Женя улыбалась, пока за сослуживцем не захлопнулась дверь. В тот самый момент уголки рта обиженно опустились вниз, а сама девушка свернулась калачиком и отвернулась к стене, почти с головой укрывшись одеялом. Для посетителя госпиталя, случайно заглянувшего не в ту палату, становилось ясно, что больная крепко спит.
Но Мурашова не спала. Она беззвучно всхлипывала под одеялом, даже не пытаясь стереть скатывающиеся по щеке слезинки. Казалось, что мир рухнул. Оптимистичное, наполненное радостью для будущих молодоженов событие ей лично не сулило ничего доброго. Евгения знала, что командир далеко не святой, к тому же ей доводилось пару раз встречать контр-адмирала в городе с дамами. Да и то случайно, поскольку в КТЦ сплетни о чужой личной жизни, пусть даже друга, не приветствовались, другое дело — если о ней кто-то рассказывал сам. Но Батя подробностями не делился, а подчиненные никогда ни о чем не спрашивали. Молчала о своих чувствах и Мура, контролируя каждое слово, каждый жест, каждый взгляд, изматывая себя этим бесконечным самоконтролем. Только вместе с тем девушка никогда не теряла надежды, что командир все-таки обратит на нее внимание, разглядит в ней, наконец-то, привлекательную женщину. И она терпеливо ждала.
Младший лейтенант готова была вступить в борьбу с любой пассией Булатова, и боролась бы она до конца. С кем угодно, но только не с Багирой, которую бесконечно уважала, которой всегда восхищалась, гордясь дружбой с такой женщиной, как Кошкина. Ни за чтобы Женя не смогла разрушить счастье Маргариты, пусть даже ценой собственного. Теперь оставалось понять только одно: как жить дальше, и не просто жить, а продолжать служить вместе с будущей четой Булатовых.
