© Copyright: WILLow_W, 28.10.2016
28 октября 2016 г. в 22:51
Колдун жил глубоко в лесу, вдали от людей. Учила его мать-ведьма, оттого и способности были у него необычные для мужчины, волшбу творящего. Все больше по травкам и заговорам был он, совсем не боевого склада характера.
Бледен да тонок, с губами, точно вишня на снегу, глазами, как небо предгрозовое, волосами смоляными до седалища на зависть любой девке — в мать удался.
Чтил он традиции ведьмовские, за что щедро вознаграждали его духи и боги, силой да наслаждением одаривали. Летом солнышко привечал, зимой — ночь, весной и осенью — гармонию двух начал да полнолуние любое.
Вот и окончание уборки урожая было праздником особенным, его даже простые люди праздновали, «Хэллоуином» именуя. Что уж о колдуне говорить, у ведьмы повадки перенявшего.
Все лето растил он тыкву к ночи праздничной: поглаживал, телом нагим ластился в полнолуния, да семенем своим поливал исправно. И вот пришла пора пожинать плоды трудов своих.
Принес колдун в дом тыкву рыжую, в центр пентаграммы расчерченной положил, да заклинание затянул голосом медовым.
Стала тыква над полом подниматься, тело соткалось из тьмы проступившей и предстало перед колдуном существо с головой-тыквой и телом человеческим да по-мужски сильным, налитым. Треснула корка оранжевая да в глаза и рот сложилась, и заговорила сущность сошедшая.
— В который раз ты зовешь меня, колдун. Видать, не способны погасить пламя похоти твоей горячей люди простые.
— Правда твоя, гость долгожданный, — молвил колдун, разоблачаясь да бедра стройные разводя, приглашая, значит, пламени своего испробовать.
— Что же, одарю я тебя силою своей да семенем, — подошел призванный к колдуну и за щиколотки того на себя тянет, чтобы в тело белое орган свой зовущий да яростный погрузить.
Охнул колдун, принимая налитой мужской орган жаждущий, спину гнет да руки заламывает. Вот этого он и ждет от праздника к празднику, от сезона к сезону. Чтобы магией свежей сильной тело свое наполнить, чтобы ласки и страсти нечеловеческой испить сполна.
Вбивается сущность, заполняет да выскальзывает, и мечется колдун, руками опору выискивая. Брызжет семя белое да густое, но мало, мало этого истосковавшемуся телу тонкому.
Берет тыквоголовый колдуна сызнова да таранит его, натягивает, вбивается. Звонкий голос у призвавшего в объятия, пригласившего ночь разделить, жаждущего семя досуха испить.
Всю ночь до рассвета тешил да тешился отозвавшийся на призыв. Пряди смоляные на кулаки наматывал, за бедра изящные тянул, вглубь проникнуть стремясь. Ох, и сладок колдун, кошкой мартовской у ног распростертый. Ох, и жаден колдун, ноги раскинувший, семя да магию принимающий.
— Петухи близятся, — молвит сущность призванная. — Не скоро еще свидимся.
— Словно сон, разлука пройдет, — вторит колдун, круги на теле из тьмы сотканном вычерчивая. — Ты только откликнись вдругорядь сызнова.
— Не бывать тому, чтобы не откликнулся... — сказал и пропал гость долгожданный.
Встал колдун, пошатываясь, да в одежды черные завернулся, спрятался. До новой встречи, значится.