Замерзая и нагреваясь

Это началось в выпускном классе. Когда весной все давно ходили в одних футболках, а Джон все ещё ходил с ветровкой на плечах или в кофтах. Со стороны все было нормально, в университете он не обращал внимание на холод, потому что в морге тепло не бывает, потому что в аудиториях часто сквозняк, потому что всегда есть кофемат с горячим напитком, потому что на студенческих вечеринках они много пьют, и неуютное ощущение прохлады проходит на несколько дней, иногда недель. В Афганистане очень жарко, но он достаточно легко переносит жару, в пустыне ночью очень холодно - все мерзнут, это нормально. Но никто не чувствует холод ночи в полдень, никто, кроме Джона. - Эй, док, ты как, в норме? - Да, все отлично, видимо, переохладился сегодня. - Сегодня же тепло было! - Разве? Его температура тела падала, он чувствовал это, но градусник неизменно показывал 36.6. После ранения, его руки стали холодными - ноги были такими ещё с универа. Футболка, рубашка, свитер, куртка и все равно ему холодно в своей комнатушке в Лондоне. Ему нравится брать в руки пистолет, металл против всех правил не холодит руку, он заставляет вялое сердце биться сильнее, разгоняя кровь, поднимая температуру. Так было всегда, но даже этого становилось мало. - У вас очень холодные руки. - Простите, давайте я приглашу другого специалиста... - Что вы, не стоит, знаете как говорят - люди с холодными руками самые добрые и щедрые. Милая улыбка и пустые глаза, секс - отличный способ согреться. Он это знал наверняка. Жизнь с гениальным детективом поначалу была похожа на жизнь в маленьком доме с большой печкой, он даже перестал носить футболки под рубашками, но ни погоня, ни перестрелка, ни убийства или их расследования не могли надолго согреть - слишком быстро выдыхался адреналин, и становилось ещё холоднее. Его щеки и шея начали замерзать. Он знал, что не бледный и не красный, для стороннего наблюдателя он обычный тёплый и уютный Джон. Стороннему наблюдателю неизвестно, что год за годом он леденеет изнутри. Он ненавидел влажные помещения, в них было совершенно невозможно согреться, он ненавидел плитку, один взгляд на неё и мороз вырывался наружу, обволакивая собой словно коконом. Блики воды, звуки воды, тусклое освещение бассейна - все это его не пугало, ему было холодно, и от этого холода судорогой сковывало мышцы. Иногда вопрос, может ли он умереть от собственного холода, возникал в светлой голове, но умирать не хотелось и потому, он надеялся, что это невозможно. Надеялся и всегда избегал ситуаций, в которых может получить обморожение. Он ел только горячее, пил только горячее, двигался быстро, одевался тепло. И все равно не мог избавиться от отвратительного чувства холода во всем теле. Невысокий человек с безумным взглядом привлек внимание доктора ещё в Бартсе, но в тот момент он был взбудоражен взрывами, да и присутствие Холмса неплохо подогревало Джона. В бассейне Шерлока не было, и доктор был бы рад, если он тут и не появится, в бассейне адреналин от похищения глушил белоснежный кафель. Но холодно не было. - Ты такой же, как и я, верно? Наслаждаясь собственным шоу, начал мужчина в костюме. Он всегда одевался со вкусом и легко, потому что жар в его груди не давал возможности ощутить холод. - Я не маньяк, убивающий людей ради игры! - О, разумеется, ты просто выбрал убийство во благо. Тебе же нравится нажимать на курок? То, как рука чувствует отдачу, запах пороха, падающие тела, убитые тобой... В солдаты не идут те, кто не выносит вида смерти и боли. Ты - солдат, потому что это законная возможность убивать. Но это скучно, слишком мало простора для фантазии, слишком много правил... - Я - врач! - Врачи такие же солдаты, но к ним ещё меньше претензий. Не спорю, ты очень хитро поступил, став медиком на службе, но до моего уровня все равно не дотягиваешь. - Я спасаю! - Ты убиваешь. В его карих глазах был блеск, в его словах был смех, все это будоражило, все это заводило, Джон злился, Джон был в ярости, Джону становилось теплее. Он должен был обратить на это внимание, задуматься об этом, но в голове все было туманно из-за гнева. Шерлок, перепалка, взрыв, Мориарти сбежал, а Джон остался один. Ему безумно холодно. Ему безумно жарко. Джон помнил тепло сквозь слои одежды, сквозь взрывчатку он ощущал это пьянящее чувство, словно в одну секунду с морозной улицы он очутился в кресле у камина с пушистым пледом и горячей кружкой чая. Всё отчётливее он понимает, что это был жар Мориарти, всё яснее он вспоминает тут же накрывший холод, когда Джеймс оттолкнул его. Они в одно мгновение слились и стали чем-то гармоничным и правильным, но в другой миг стоят по разные стороны убеждений, они чувствовали нехватку в этом контакте. Ещё больше чая, ещё больше девушек, ещё теплее свитера, любое дело, любая передряга, горячий, без холодной воды, душ. И все равно он остаётся холодным. - Ты какой-то бледный, все хорошо? Нет, всё совершенно не хорошо, всё чудовищно плохо, вот только сказать об этом некому. - Да, все нормально, не переживай. Ему холодно, это начинает приносить боль, он раз за разом проверяет свои анализы, но все неизменно, он рылся в справочниках по психологии, но и там не нашёл ответа. "Ты такой же" Джон закрывает глаза и представляет обжигающую грудь Джеймса. Его дыхание на своей шее, тепло, которое доходит до самого позвоночника, до мозга костей, на мгновение ему становится горячо, но это лишь миг. Он открывает глаза, и ему нестерпимо холодно, удивительно, что он ещё способен шевелить пальцами рук и не потерял чувствительность ног. "Ты такой же, как и я" "Как и я" Нет, они абсолютно разные. Во всем. Они полные противоположности друг друга. Джим ведёт армию в бой, но остаётся не при делах и один, Джон следует за другом, не боясь подставиться самому, только бы с другими всё было хорошо. "Шерлок, беги" Джеймс смотрит в окно, пока в голове повторяется этот умоляющий крик о помощи. Хотел ли Джон спасти детектива? Конечно, хотел. Но ещё больше он хотел остаться в обжигающих объятиях, отдавая освежающий мороз. Джим всегда был в движении, люди были медленными, скучными, мешались под ногами, он устраивал игры, разносил сплетни, плел интриги, и все ему было мало. Чем старше он становился, тем больше энергии и возможностей, он не помнил, когда в последний раз ему было холодно, возможно такого и не было. Но для его бизнеса быть порывистым слишком опасно, нужен трезвый ум и расчетливость. Подавляя себя, он сгорал изнутри. Его температура 36.6, так утверждает градусник - никчемный прибор. Его температура давно не падала ниже 60. Никто не может быть с ним, ни с кем не может быть он, их тепло буквально распаляет его собственное, жара становится невыносимой, не потому что тепло, а потому что не холодно. Он ест только холодное, пьёт только ледяное, избегает людей, избегает мест где нет сквозняка или кондиционера. И ненавидит этот проклятый мир. - Ты - дьявол! Крикнул кто-то, и, хмыкнув, Джим согласился. Возможно, пламя Ада преследует его, возможно, он и есть Ад. - Я выжгу тебя изнутри! Любит угрожать он, потому что прекрасно знает, насколько это мучительно больно, когда внутри все горит и рвётся наружу. В отличие от Джона, Джим не может спасаться адреналином, в отличие от Джона, он понял, что к чему, ещё в их первую встречу, в отличии от Джона, он оттолкнул его, не пожелав оставаться рядом. Ещё не время. Они не готовы. Во сне Джим всегда приходил, во сне он был мягче, его глаза были такими же безумными от его огня, но ласковыми из-за холода Джона. Во сне Джон всегда улыбался ему, во сне не было морали, Джим мог брать все, что хотел, и Джон всегда давал ему это. Поцелуи, подаренные во сне могли обжигать весь следующий день. Прикосновения продолжали холодить даже после чашки кофе, после душа, без горячей воды, даже в конце дня. Медленно они сходили с ума, не делая попытки, не давая намека, они уничтожали себя и продолжали мучиться днём, чтобы обрести покой во сне. Джим не хотел обретать слабость в виде Джона, Джон не мог предать Холмса и связать себя с Джимом. Они оба это понимали. Все решил случай. Джон ехал в поезде, и Джим точно знал в каком - в тот день в этом направлении был лишь один состав. Наугад Мориарти взял билет, не привлекая внимания, он проник в вагон, показав средний палец в одну из следящих конкретно за ним, камеру. Он не будет ничего делать, просто сядет рядом. Ему нужен этот холодный покой, чуть-чуть остыть, чтобы продолжить свою игру. Джон спал и чувствовал тепло, такое родное и знакомое, такое любимое. Но проснувшись, он увидел лишь пустое место рядом с собой. Спустя месяцы он получит всего одно СМС с неизвестного номера, но не нужно быть гением, чтобы понять от кого это. "18:56" В тот день ничего не случилось, и через день, даже через неделю. Осенью, когда все было золотым от листьев, в один вторник октября, ему пришло ещё одно СМС, с другого номера и также без подписи. "Сегодня" Их поцелуй не был обжигающим, как и холодным, он был невероятным. Они сминали губы, переплетались языки, готовые рассыпаться от удовольствия, они вцепились друг в друга как в спасательный круг. Они срывали одежду, мечтая слиться, мечтая остыть, мечтая согреться. Между ними нет и сантиметра пустоты, но им мало. Слишком давно они мечтали, слишком долго замерзали и сгорали, чтобы так легко успокоить природу. Не было слов, был рык и стоны, понимая друг друга интуитивно, они прокладывали путь к постели. Не в силах расстаться, не в силах отпустить, не представляя, что ждёт впереди. Все было как во сне. Все было в сотни раз лучше сна. Джон был невероятным, потрясающим, прохладным внутри и холодным снаружи. Джим был великолепен в своих резких движениях и нежных касаниях, его поцелуи сводили с ума, согревали, расцветали на коже алыми цветами. Даже ноги больше не немели от холода, руки стали руками, как было когда-то давно, он чувствовал всем телом, он наслаждался душой. Он любил. Вечер перешёл в ночь, ночь закончилась утром. Они лежали, закинув конечности друг на друга, делясь своей ненормальной температурой, и наслаждаясь той, которую создавал их тандем. - Ты все ещё преступник? - Ты все ещё солдат? - Блогер. - Бизнесмен.