Жизнь после смерти

Держа на руках бездыханное тело дочери, а точнее то, что от него осталось, Марко Феникс по-настоящему понял, что значит, когда твой мир рушиться. Когда хочется кричать во все горло, но приходится держаться. Не ради себя, ради других. Когда хочется рвать себя на мелкие кусочки, лишь бы хоть на чуть-чуть унять ту боль, которая сейчас разрывала его душу на части. Когда ты готов отдать свою жизнь и душу, лишь бы еще хоть раз услышать ее голос. Когда сам ты еще до конца не осознал, что твоя дочь больше никогда не откроет глаза, больше никогда не обнимет и не скажет тебе ничего. Всего этого больше не будет и от осознания хотелось кричать еще громче. POV Марко Я не отходил от нее целый день и всю ночь. Все продолжал сидеть с ней и надеяться, что вот-вот случиться чудо и моя малышка откроет свои глаза, спрыгнет с кровати и выбежит из каюты на палубу, чтобы снова что-нибудь там учудить… Но чудо так и не случилось и передо мной продолжало лежать мертвое тело. — Марко, друг, тебе нужно отдохнуть. — почувствовав руку Сатча на своем плече, Феникс не удостоил его даже мимолетным взглядом. — Это моя вина, Сатч. Если бы я был внимательнее и больше был с ней… -Феникс сжал простыни и, уткнувшись в них лицом, тихо прошептал: — Лучше бы вместо нее не стало меня. Мгновение спустя Феникс уже не чувствовал опору под ногами. Лишь видел искаженное злобой лицо Сатча и руки, что схватили его за воротник и так измятой рубашки. Марко хотел было отмахнуться от него, но мужчина резко и сильно встряхнул его, от чего в глазах на секунду потемнело. — Заткнись к чертовой матери, Феникс! Ты что, совсем из ума выжил говорить такое перед телом своей дочери?! Думаешь, эти последние слова она от тебя хотела услышать? Ты говоришь, что виноват перед ней? Да, может ты и прав, но сейчас это уже никакого значения не имеет! Не сходи с ума Марко и вернись в реальность. Рин мертва и ты с этим ничего не поделаешь. Прими это и продолжай жить! — все так же, не отпуская первого командира из рук. — Закрой рот! Тебя меня не понять! Как я могу жить после этого, зная, что я все еще хожу по этой земле, а она больше никогда этого не сможет сделать?! — Ты должен продолжать жить ради нас! Должен ради Рен! На этих словах глаза Феникса расширились и из них потекли слезы, которые он так старательно сдерживал. Когда хватка рук Сатча ослабла, Марко обессилено упал на колени. Все это время он так был поглощен собственным горем, что совсем забыл о Рен. Если ему, мужчине и бывалому морскому волку сейчас было так тяжело, то, что сейчас должен был чувствовать пятилетний ребенок? — Ты прав, Сатч. — после этих слов Марко встал и медленно и немного пошатываясь, направился к двери. — Когда там ближайший остров? Нам нужно похоронить ее на суше, а не в море. Через три дня корабль Белоуса бросил якорь около неизвестного острова. Все эти три дня вся команда не находила себе места: все боялись попасться на глаза Фениксу. Командир первого дивизиона ждал скорейшей высадки на остров и вместе с тем до дрожи в коленях боялся этого. Одновременно хотелось, чтобы время текло быстрее и этот злосчастный остров, наконец, показался на горизонте, но одновременно с этим хотелось, чтоб время остановило свой ход. Ведь от мысли, что на каком-то безымянном и возможно необитаемом острове он оставит самое дорогое свое сокровище, становилось невыносимо. Стоя возле борта Моби Дика, Марко осматривал остров, к которому они только что причалили, как будто искал что-то на нем. Поглощенный собственными мыслями он не наметил подошедшего к нему со спины друг. — Марко, нам пора. Не стоит тянуть, тебе же самому потом будет… — Сатч решил не продолжать. Глаза Феникса были пустыми и полные слез. — Я знаю. Идем. Гнетущая тишина, в которой они шли, сводила с ума. Именно в такие моменты люди должны выговориться, излить душу и рассказать все, что накипело, но Марко держался до последнего. Он решил, во что бы то ни стало пережить это и идти дальше. Он должен быть сильным. Он сможет. Не сломается. Подойдя к нужной двери, мужчина на секунду замер, не осмеливаясь открыть ее. Прикрыв глаза и глубоко вдохнув, он резко дернул ее на себя, пропуская в комнату лучи света. Пройдясь взглядом по комнате, он так и не решился в нее войти. Глаза его расширились толи от ужаса, толи от еще чего-то, чего Сатч не мог понять. — Хэй, приятель, я знаю, что тяжело, но ты должен быть сильным. — похлопал его по спине и снова посмотрел в глаза. Феникс даже не шевельнулся, все так же продолжая стоять и смотреть внутрь комнаты. — Марко! — ноль реакции. — А, к черту! — отодвинув в сторону друга, он хотел было пройти вперед, но тут же чуть не сел там же, где только что стоял. На постели сидела она. Живая. Ни единого шрама или перелома, до что там, ни единого синяка на теле не было. Рин во все глаза смотрела на стоящих в проходе мужчин и… Сонно зевала?! Марко в мгновение ока оказался рядом с кроватью, но, пока не смея прикоснуться к дочери. Ему казалось, что она всего лишь наваждение. Такое хрупкое, что, кажется, дотронешься до него, и она исчезнет. — Пап, я кушать хочу. — ее голос такой настоящий и такой живой… И тут на Феникса нахлынуло все то, что он так старательно сдерживала эти дни. Стискивая Рин в объятиях и покрывая поцелуями каждый сантиметр лица, из-за чего оно становилось мокрым от фениксовых слез. После этого случая Рин потеряла память. Даже новость о том, что они сейчас в море она восприняла в штыки и не поверила, назвав при этом Сатча вруном. Единственный кого она помнила и признавала — Марко. Она не отходила от него ни на шаг, везде таскаясь за ним. Феникс, конечно, против этого не был, потому как сам отказывался оставлять дочь хоть на секунду одну, но вопрос « ты точно мой папа?» поверг его в шок. Рен же после этого стала сторониться сестры. Было ли это чувство вини или банальный страх и не понимание происходящего никто не знает. Спустя какое-то время все постепенно возвращалось на круги своя. Все начали потихоньку забывать об этом кошмаре и дав себе обещание никогда и ни при каких обстоятельствах не говорить Рин о случившемся. И вот спустя столько лет Фениксу придется нарушить это табу данное самому себе. Сейчас, сидя напротив Рин и рассказывая ей события двенадцатилетней давности, Феникс наблюдал за тем как глаза и рот дочери приоткрылись от ужаса. Сейчас как никогда в жизни Феникс почувствовал себя виноватым перед ней. Просить прощения у нее за то, что не смог его уберечь — это одно, но просить прощения за то, что обманывал ее всю жизнь -совсем другое. Под конец его рассказа голубоглазая продолжала смотреть неверящим взглядом на командира. Мысли путались, а мозг отказывался верить во все то, что она только что услышала. « Умерла. Я. Да вы шутите что ли, что за бред?!» — Мы все решили, что для тебя же будет лучше ничего не знать. Пойми, мы просто хотели тебя защитить. — взяв руку Рин в свою он приподнял ее подбородок, чтобы ее глаза были на уровни его. — Я умерла? Но… но… тогда как? Как я вернулась, что произошло? — Никто не знает. Когда я тебя увидел, то твое тело как будто само себя исцелило, будто у тебя оказались силы моего фрукта. — пытался пошутить. Еще некоторое время они сидели в тишине, каждый думал о своем. Марко ждал, пока она все это переосмыслит и примет решение, а Рин думала только об одном: что ей делать дальше и как дальше жить с этой горькой правдой? Еще после нескольких минут раздумий голубоглазая вскинула на отца решительный взгляд. — Где это произошло, на каком острове? Я хочу поплыть туда и лично во всем разобраться. — Исключено! Я тебя не отпущу как твой отец и как твой командир я запрещаю тебе куда-либо плыть! — взгляд Феникс в момент стал серьёзным, а сам он напрягся всем телом, как будто бы готовясь в любую секунду остановить девушку. — Я ни за что не останусь здесь после этого, и ты мне не помешаешь! Я обязана узнать, что там произошло двенадцать лет назад! Феникс не успел ничего сказать, когда его дочь была уже около двери каюты и выбегала из нее. Ловко перепрыгнув через борт корабля, Рин ловко приземлилась на землю и скрылась. Марко запоздало спохватился и ринулся к борту корабля, но, ни там, ни где-либо еще Рин не было. — Снова. Я снова потерял тебя.