Знак равентства

Смерть Пьетро серьезно пошатнула психологическое здоровье Ванды. Она прошла с ним все ужасы, которые только могла предоставить им жизнь: гибель родителей, страх не выжить при землетрясении и тяжелый период получения сил после многочисленных пыток. Они оба выжили тогда, когда выжить было невозможно. Но он умер от чертовых пуль, которые изрешетили его тело, сделав из него сито. Ванда не осознавала до определенного момента, что зависела от Пьетро слишком сильно, так, будто они были сшиты вместе грубой, неразрываемой нитью. А сейчас остро чувствовались резко наступившее одиночество и подступившее вплотную безумие от боли. Сила вырвалась из-под контроля, сметая все и вся на своем пути: эмоциональный всплеск только увеличил ее, сделал ее самостоятельной стихией. Ванда была не в силах даже попытаться остановить происходящее, она только наблюдала за тем, как окружающая действительность распадалась на части, шла рябью и растворялась под натиском магии. Мир рушился, терял привычный облик, а ей было все равно. Ей было плевать на то, что, возможно, сейчас умирали люди, что она разрушала привычное устройство. Плевать. Боль затмевала все, вытесняя все, кроме тоски и отчаяния, стирая все нормы морали и правильного в сознании. Ванда закричала, вкладывая в крик свое безумие и проваливаясь в темноту, в которой были лишь забвение и такое необходимое ей спокойствие. *** Она приходила в себя постепенно: вернулся слух, потом ощущение собственного тела, а следом и зрение. Ванда коснулась ладонью лица и тут же почувствовала, как к ней осторожно прикасаются и отводят в сторону. Жмурясь, Ванда приоткрыла глаза и посмотрела на сидящую рядом с постелью незнакомку. Рыжие локоны, чуть неправильное лицо без косметики, неуверенная улыбка. Магия будто на стены наткнулась: не проникнуть, не прочитать мыслей и прошлого, не выяснить, где она и что с ней случилось. Ванда еле удержалась от нового бесконтрольного всплеска силы: сжала кулак, пытаясь успокоиться и дышать ровно, чтобы унять всколыхнувшуюся боль в сердце. — Привет, я Джин, — приветливо улыбнулась девушка, и тут же открылась дверь, впуская в комнату мужчину в инвалидном кресле. Его мысли были также скрыты, и Ванда даже испугалась на короткое мгновение: неужели ее магия не действует? Но ведь она была внутри! Ванда ощущала ее неспокойное бурление и желание найти выход! —Здравствуй, Ванда, — проговорил незнакомец и жестом попросил Джин покинуть комнату, что та и сделала. — Меня зовут Чарльз Ксавье, я директор школы для одаренных детей. — Откуда вы знаете мое имя? — настороженно спросила Ванда, садясь на постели. — Я такой же мутант, как и ты, — успокаивающе проговорил Чарльз. — Мой дар — телепатия, поэтому я смог выяснить большую часть информации о тебе. Мне жаль твоего брата, Ванда. Ванда впилась ногтями в ладони и отчаянно зажмурилась, сдерживаясь от очередного всплеска магии. Она не понимала, где находится, что за странный человек перед ней и как вернуться обратно. Хотя был ли смысл возвращаться? Ни родителей, ни Пьетро. Никого. «Ты можешь остаться здесь», — прозвучал в голове голос Чарльза, и Ванда подняла глаза, пытаясь понять, что это было. «Я могу проникнуть в твою голову, — подтвердил худшие опасения Ванды Чарльз. — Твоя сила возросла, насколько я могу судить по твоим воспоминаниям. Тебе понадобится помощь, чтобы обуздать ее. Школа — лучшее для этого место». Если он может проникнуть в ее сознание, значит, по этой же лазейке может пробраться и она в его. Ванда коротко пошевелила пальцами, подбираясь к краю постели, и заглянула в затянувшиеся алым глаза мужчины. То, что предстало ее мысленному взору, заставило Ванду замереть и втянуть сквозь стиснутые зубы воздух — проносящиеся мимо события прошлого несли в себе столько сокрушающей информации, что она не выдержала и, остановившись, отпустила свою магию. — Потрясающе, — едва слышно выдохнул Чарльз, глядя на Ванду восхищенным взглядом. — Твои способности необычайно прекрасны. — Да, — сдержанно отозвалась Ванда, вновь возвращаясь к стене и опираясь на нее спиной. — Добытые потом, кровью и болью, они не могут быть другими. Она увидела достаточно, чтобы принять решение остаться в непонятном пока «здесь». *** Ванда бродила по школе, сторонясь каждого и не завязывая ни с кем разговора: для учеников она была взрослой, а до уровня преподавателей не дотягивала. Хотя, откровенно говоря, она и не стремилась особо с кем-то поговорить: пыталась унять боль и тоску в сердце, не отпускавшие ни на мгновение. Профессор Ксавье не настаивал, позволял привидением гулять по поместью, пусть Ванда и понимала, что надолго в покое ее не оставят. Но пока было время попытаться успокоить собственные чувства и разобраться с хаосом в мыслях, нужно было его использовать. Взять, к примеру, вопрос, каким образом она оказалась на несколько десятков лет назад раньше. Нет, Ванда осознавала, что ее магия на многое способна, но чтобы настолько... чтобы изменить время, пространство и даже, похоже, вселенную? Это было за гранью понимания. Пусть даже здесь сила ощущалась по-другому, во много раз сильнее, Ванда не могла до конца принять тот факт, что смерть брата настолько увеличила магию, что та перенесла ее сюда. Это было странно до абсурда. А если вспоминать о том, что она увидела в воспоминаниях профессора, то мысли вообще путались и нещадно давили изнутри на черепную коробку, причиняя боль. Затаенная печаль и некоторая обида на Эрика Леншера проникла и в Ванду, отчего ей было неуютно и неудобно: она даже не знала его, а ощущала себя так, будто имела честь проникнуть в его сознание и с удовольствием там порезвиться. Профессор Ксавье переживал за многих, хотел другой судьбы для многих своих друзей. Рейвен занимала определенную часть его сердца, пусть и не было таких иссушающих чувств, как с Эриком, но светлое чувство грусти и потери ныло в груди не хуже выпущенной Клинтом Бартоном и достигшей цели стрелы. Ванда вышла в сад и укрылась в тени деревьев. Шелест листьев и теплый ветерок немного привел в себя. Прикрыв глаза, Ванда с опаской вернулась к воспоминанию, больше всего ранившему и так больное сердце. В памяти Ксавье она мельком заметила парня, Питера, который имел способности Пьетро, схожую внешность и даже фамилию носил их, — Максимофф. Ванда прокручивала мысль и так и эдак, медленно и глубоко дыша, по крупицам восстанавливая образ и информацию о нем. В груди вспыхнула острая боль от мысли, что она пытается заменить Пьетро кем-то другим. Отчаянье затопило резко, необратимо быстро подводя ближе к истерике. Ванда предавала память Пьетро, предавала его самого даже этим, что искала похожее в другом человеке. Рыдания душили, не давали и шанса остановиться и контролировать эмоции, чтобы заглушить очередной всплеск силы. Ванда уже ощущала потоки магии, кружащиеся вокруг, стремительно разряжающие воздух и требующие применения. — Тебе нужна помощь? — сквозь шум крови в ушах пробился настойчивый голос, от которого Ванду прошибло дрожью до самого нутра. Ванда распахнула глаза, судорожно вдохнув, и наткнулась взглядом на стоящую перед ней Джин. Магия растворилась, исчезла внутри Ванды, словно ничего и не было. Это напугало даже больше утерянного ранее контроля: сила всегда была подвластна ей, никогда не своевольничала, и то, что происходило сейчас, Ванде очень не нравилось. Ванда не привыкла полагаться на удачу и случай, она всегда контролировала то, что ей подчинялось. — Нет, спасибо, — через силу проговорила Ванда, пытаясь понять, что же сейчас остановило магию, заставило ее вернуться под контроль. Джин продолжала стоять, сжимая пальцами лямку рюкзака, и по-прежнему держала блок, не давая проникнуть в мысли. Ванда не могла понять, что было в ней такого, из-за чего магия останавливалась и не проникала в голову этой девушки. В конце концов, она подросток, ее сила даже не полностью ей подвластна, так почему же? Ванда, выгнув бровь, проследила, как Джин села на траву рядом с ней и достала из рюкзака пару сэндвичей и сок. — Будешь? Сдержав порыв повторить предыдущий ответ, Ванда кивнула и осторожно откусила небольшой кусочек. Оказалось вкусно. — Я не знаю, почему ты не слышишь мои мысли, — тем временем ответила Джин на молчаливый вопрос, заставив Ванду недоверчиво прищуриться. — Профессор может. Запив соком сэндвич, Ванда решилась: — Посмотри мне в глаза и дай руку. Джин отложила еду в сторону и покорно выполнила просьбу. Ванда, сконцентрировавшись, выпустила магию, позволила ей струиться вокруг них. Со скрипом, но дело сдвинулось с мертвой точки — Ванда видела воспоминания Джин, ощущала ее эмоции и тут же почувствовала, как теряет контроль. Джин видела больше, знала больше об этом загадочном Питере Максимофф, и ее воспоминания словно били под дых, заставляя разорвать не только зрительный, но и физический контакт. — Что? Что такое? — Ванда знала, Джин хочет к ней прикоснуться, встряхнуть за плечи и заглянуть в глаза, чтобы выяснить, что происходит. — Я не слышу твоих мыслей. Что не так, Ванда? Магия снова бесновалась, бурлила в крови, рвала голову изнутри. Ванда стиснула пальцами виски и зажмурилась, вновь пытаясь обуздать силу. Получалось плохо: под закрытыми веками пульсировало фантомное изображение мертвого брата, во рту появился металлический привкус, и сердце стучало как бешеное. «Дыши, Ванда. Сделай вдох, давай, — мягко просил голос профессора в голове, и Ванда сделала крошечный поверхностный вдох. — Молодец. Еще. Дыши». Слушая голос, Ванда успокаивалась, подчиняла себе магию и приходила в себя. Голос помогал вернуться в реальность, направлял и не давал утонуть в собственных эмоциях. Появление профессора Ксавье не застало ее врасплох: Джин увидела и услышала его раньше, все же позволила себе осторожно прикоснуться ладонями к плечам и прошептать: — Он уже здесь. Он поможет тебе разобраться со всем этим. В глазах Джин Чарльз Ксавье был Богом. Ванда же видела в нем якорь, который удерживал ее в реальности от неизбежного безумия. *** Незаметно пролетел месяц. Ванда за это время успела обуздать возросшую магию и принять новую реальность, в которой теперь предстояло жить. Постепенно вокруг нее стали появляться приятели, не раздражающие своим постоянным присутствием: Джин, Скотт, даже Ороро, загадочная и неохотно идущая на контакт. Ванда сначала молчала, лишь привыкала к тому, что они были рядом. А потом как-то незаметно для самой себя роняла фразы, иногда вступая в ничего не значащие диалоги. Было спокойно. Сила улеглась, перестала бушевать и пытаться вырваться из-под контроля. Сердце пусть и ныло болью потери, но перестало ускорять пульс лишь от одного воспоминания о Пьетро. Ванда начала свободно дышать и более-менее высыпаться: удавалось контролировать сны, хотя и было сложно — заставить уйти из собственного сознания мысли о смерти брата. Но она справлялась. Занималась вместе с остальными, много читала и иногда по несколько часов разговаривала с профессором, пытаясь осознать разницу между собой и другими учениками школы, которые владели даром с самого рождения. Понимание того, что она смогла обуздать новые возможности собственного сознания за столь короткий срок, помогало лучше и четче контролировать силу сейчас, когда она в несколько раз возросла. Профессор Ксавье никогда не лез к ней с личными разговорами, тактично ведя беседы только на безопасные темы, за что Ванда была премного благодарна. Но после того, как в мыслях Джин она увидела его, ее мысли заполонил этот чертов Питер Максимофф. Ванда до сих пор не могла понять до конца, как подобное было возможно: что в этой, совершенно другой вселенной, был Питер со способностью к супер-скорости, но не было ее, Ванды. — Профессор, — осторожно начала она, все-таки решившись затронуть волнующую ее тему, — расскажите мне о Питере. Пожалуйста. Профессор Ксавье едва заметно улыбнулся, чуть откинулся назад в кресле и внимательно посмотрел на Ванду. — Я вижу, что ты долго думала перед тем, как начать этот разговор, — начал он издалека, — и мне лестно, что собеседником ты выбрала меня. Питер — особенный мальчик. Пожалуй, думается мне, что гены его отца наложили свой отпечаток на то, каким сейчас растет Питер, но это не особенно важно. Он не такой, как Эрик, его отец. В нем больше беззаботности, бесшабашности и позитива. Питер... любопытен, и, если честно, я удивлен, что его еще не было в школе: уверен, слухи о твоем появлении распространились очень быстро. Ванда задумчиво смотрела перед собой, перебирала пальцами, позволяя магии небольшим потоком виться в воздухе. Описание Питера было очень схоже с тем, каким был ее Пьетро. Подумать было над чем, поэтому, поблагодарив профессора, Ванда покинула его кабинет, чтобы уединиться в своей комнате. *** — Забавно, — проговорил Скотт, склонив голову к плечу и глядя, как Джин тренируется с Ороро, — немного скучновато, но забавно. Курт, давай покажем им класс, а? Стоя в тени массивного дерева, Ванда закатила глаза. Как всегда, шут и балагур, Скотт. Хотя... за этим его ребячеством скрывалась та еще боль. Ванда знала, не смогла удержаться и залезла в его голову, чтобы узнать лучше и быть уверенной в нем. Но, надо отметить, что залезла с разрешения. До сих пор внутри Скотта болезненно тянула тупой тоской душа по Алексу, погибшему ради профессора Ксавье брату. Она как никто другой понимала его, и иногда они даже разговаривали о чем-то общем, не называя имен и не говоря прямым текстом о своей боли. — Так вот ты какая, — раздалось рядом, и Ванда, резко развернувшись, выпустила магию, заставляя ее проникнуть в голову парня, стоящего перед ней. — Черт, приятного мало... —сдавленно добавил Питер, которого она теперь разглядела и узнала по воспоминаниям других людей. Ванда улыбнулась уголками губ, чуть наклонила голову и, подняв руку, провела пальцами совсем рядом с лицом Питера. — Так вот ты какой, — прошептала она, считывая все, что было у него в голове, в душе и даже глубже. — Хороший... не такой, каким я видела тебя у других. Прости за столь близкое знакомство. Ванда отступила на шаг, успокоила магию и посмотрела на Питера. — Ванда Максимофф. — Питер Максимофф, — Питер протянул руку, и Ванда осторожно пожала ладонь. — Могу сказать, что на мою сестру ты мало похожа. — Как и ты... — Ванда замолчала на несколько секунд, отводя взгляд в сторону и убирая руку. — Совсем на него не похож. Другой. Совсем другой. Почему ты на него не похож? Почему?! — Его нет? — тихо уточнил Питер, обхватывая ее запястья холодными пальцами, заставляя посмотреть на себя. — Он погиб? Ванда тяжело дышала, смотрела в голубые глаза и чувствовала, что теряет контроль: красные потоки магии заструились от ее рук к Питеру, опутали его плотной сферой, заполняя его сознание болью и отчаянным желанием повернуть время вспять. Питер спокойно встретил ее взгляд и ее магию, хотя внутри у него все переворачивалось от того, что сейчас показывала ему Ванда. — А теперь посмотри что сейчас с моей сестрой, — выдохнул Питер, и Ванда, закаменев, наблюдала за тем, как девушка, отдаленно похожая на нее, горстями глотает таблетки, запивая какой-то непонятной жидкостью. — Она не приняла способностей, и они начали медленно сводить ее с ума. Сейчас она в психиатрической больнице, потому что в ней не осталось ничего здравого. Моя Ванда потеряна, пусть и жива. — Не думаю, что это хорошая идея — оставаться здесь и дальше, — к Ванде и Питеру подошла обеспокоенная Джин. — Вы и так привлекаете больше внимания, чем нужно. Питер отпустил руки Ванды, и та едва устояла на ногах. Перед глазами все еще стояла та девушка, другая Ванда, не пожелавшая принять себя, свою сущность, которая являлась частью нее самой. Глупая и отчаянно отрицавшая свою суть, теперь она стала сумасшедшей, которую контролирует ее сила. Это пугало. Ванда вздрогнула от прикосновения Питера и подняла на него взгляд: он смотрел на нее по-другому, словно то, что несколько секунд назад они обменялись болью, сблизило их, изменило что-то между ними. — Нам о многом надо поговорить, — хрипло проговорила Ванда, беря Питера за руку. Она понимала, что он — не Пьетро, что он чертовски далек от ее брата-близнеца, но физический контакт помогал осознавать, что новая реальность — реальна. *** Магия Ванды бесновалась: бурлила внутри, тянула нервным возбуждением, от которого дрожали кончики пальцев. Ванда кружила по комнате, закусывала губу до крови, пока краткое ощущение боли не успокаивало хотя бы на несколько минут, — после стольких часов разговоров, которые помогли выяснить, что даже в разных вселенных у них были общие события, были общие друзья и даже, если они правильно поняли, у них были одни родители. Ванда сжала пальцами виски — им с Пьетро никогда не приходило в голову, что они могут быть приемными, что способности у них были еще до того, как они попали в Гидру, а чокнутые профессора лишь помогли им раскрыться в полную силу. Питер говорил, что никогда не видел своего отца до того, как оказался втянут в спасение мира от могущественных чудиков, стремящихся уничтожить сначала мутантов, а потом уже и людей. Хотя его мать рассказывала, что встречалась с мутантом, который имел способности к управлению металлом. Да и профессор Ксавье упоминал о том, что Эрик Леншер являлся отцом Питера. И поэтому сейчас... ей было определенно страшно, ведь она собиралась встретиться со своей настоящей матерью. Пусть из другой вселенной, но все-таки. А в перспективе еще и с Эриком, хотя это знакомство она отложила бы до лучших времен, потому что из воспоминаний Чарльза он был тем еще ублюдком. Питер предложил встретиться у них дома, потому что Магда, пусть и принимала то, что ее дети были не такими, как все, к встрече с другими мутантами была не готова. Да и Ванда долгое время отказывалась от знакомства, считала это лишним. Ей был нужен только Питер, который, несмотря на то, что разительно отличался от Пьетро... да, являлся ее братом и мог помочь контролировать не только возросшую магию, но и шаткое эмоциональное состояние. Каким-то непостижимым образом он мог чутко уловить перемены в Ванде и помочь прикосновением или своим присутствием. — Пойдем. И помни, она волнуется даже больше, чем ты. Ванда глубоко вздохнула и сделала несколько неуверенных шагов. Это точно так необходимо? Ведь дочь Магды, которую она вырастила, сейчас в больнице, и кто Ванда такая, чтобы пытаться ее заменить? — Нам это нужно, Ванда, — легко прочитав по ее лицу все сомнения, возразил Питер. — Эй, выше нос, ты ведь пошла в одиночку против долбаного робота, желавшего поработить мир! Давай, пойдем. А что ей еще оставалось-то? *** Питер разговаривал с Ороро, пытаясь добиться ответа по какому-то давнему спору, а Ванда наблюдала за ним из окна кабинета профессора. — Ты не жалеешь, что осталась здесь? — нарушил тишину профессор Ксавье с улыбкой в голосе. — Нет, — отрицательно покачала головой Ванда и повернулась к Чарльзу. — Здесь все по-другому. Я привыкла к сотовым телефонам, интернету, другому миру. Это немного удручает. Но... здесь есть Питер. Он не такой, как... не такой. Но, кажется, я тоже отличаюсь от его сестры. Мы учимся жить друг с другом, понимать то, что чувствуем и как это отличается от... прошлого. — Не могу сказать, что понимаю вас, Ванда, — тяжело вздохнув, проговорил профессор Ксавье, — но то, что в вашей ситуации — это один из самых приемлемых вариантов... это я вижу и отрицать не могу. Как вы распорядитесь этим своеобразным вторым шансом, зависит только от вас. Но думаю, вы оба смотрите на этот мир по-другому, взрослее и адекватнее. — Хотите сказать, что душевная боль помогает нам духовно расти и смотреть на реальность по-другому? — Именно так. Не всегда получается так, как я сказал, но... знаешь, что-то мне подсказывает, что вам это было даже необходимо. Ванда ничего не ответила, лишь снова отвернулась к окну, наблюдая, как Питер помогает младшим ученикам. Возможно, профессор и прав, но не слишком ли высока цена для того, чтобы вырасти духовно и познать истинный мир? Она потеряла брата-близнеца, Питер потерял сестру-близнеца, а это не простая царапина на коленке. Это глубокая рана в сердце, которая никогда не заживет, останется рубцом и будет болезненно ныть при каждом удобном случае. — Испытания даются нам, чтобы сделать сильнее, — в ответ на ее мысли произнес профессор. — Ты стала сильнее, он стал мужчиной. Да, ваши потери не назовешь безобидными, но всегда за собственную силу приходиться платить, и цена зачастую непомерно высока. Невесело дернув уголком губ, Ванда покачала головой. Судьба имеет скверное чувство равенства, однако. И Ванда не хотела больше проверять себя, потому что сейчас она была уверена, что ощущение потери может убить и свести с ума. И если бы, открыв глаза в этой школе, она не увидела в мыслях окружающих Питера, Ванда определенно перешла бы на сторону зла, сойдя с ума от смерти брата. Ведь были же у нее поначалу мысли — с помощью своей силы сделать из этого Питера если не копию, то хотя бы что-то приближенное к ее Пьетро. И остановилась она, лишь поняв, что у Питера тоже есть раны, которые она может подлатать, дать ему возможность дышать легче, дать почувствовать родство, которого не было с его сестрой. Шанс помочь Питеру заставил ее отказаться от первоначального плана и попытаться остаться в здравом уме. Кажется, ее сила была как раз-таки в этом — помогать, а не отнимать. Ванда улыбнулась собственным мыслям и покинула кабинет профессора. У нее было несколько поводов срочно увидеться с Питером.