Инерция

Вы когда-нибудь ощущали, что влюблены по инерции? Ваш поезд любви однажды начинает ход и делает остановку, но продолжает медленно двигаться дальше. Маринетт не может двигаться вперёд. Она не знает, без понятия, потерялась среди сотен вагонов на пустой станции, глубоко под землёй. Меня кто-нибудь слышит, спросила бы она, но ответом ей послужило только эхо. Стоит на месте разумом, а сердцем шагает вперёд. Странно, разве тело и органы не должны работать складно? Только если не происходит инерция в душе, полной какой-то пустоты, не заполняемой ни адреналином, ни геройством, алой дымкой туманящим разум, ни прекрасным-удивительным-идеальным Адрианом Агрестом, в которого Маринетт вновь врезается по привычке. Они — тоже инерция. Весь цикл жизни сама по себе простейшая инерция, главное пройти как можно более длинный путь. И не оступиться о другое движение. Она видит Адриана и чувствует, как в животе просыпаются сотни акум, задевая мышцы и органы своими хрупкими крыльями. Сердце отбивает привычный ритм, но Дюпэн-Чэн знает — не мелодию любви. По инерции заикается — сила трения размельчает слова в нечленораздельные звуки. По инерции тянет улыбку — будто сила опоры тянет уголки губ наверх, когда хочется стереть её с лица. По инерции продолжает корчить из себя влюблённую дурочку, хотя как знает, уже давно ею не является; светлое чувство смело пургой взросления и осознания насколько всё это глупо — Адриан вовсе не тот человек, какого он из себя строит. И маски-лица намного хуже масок на лицах. Инерция тянет её прямиком в пропасть забвения, и Маринетт знает, на какие рычаги жать, дабы оставить этот кошмар, но ничего не предпринимает, а вся удача растворяется в невесомости, не в силах последовать за своей хозяйкой. И поезд едет. И поезд никогда не останавливается. Относительно Маринетт любовь движется с той же скоростью, день за днём врезаясь в «предмет обожания», день за днём тараторя одинаковые несуразицы, день за днём пропуская в мозгу миллиарды вариантов извинений. Она уверена — знает — что на самом деле всё не так, всё сложнее, чем можно представить, но заставить думать так сердце легче, чем вдолбить это в несчастный мозг. Догадка формируется в голове, переходя из одного состояния в другое, но сохраняя изначальный смысл: Маринетт должна любить Адриана той самой детской влюблённостью, которая когда-то была в пространстве, существовала и витала в воздухе, отдавая сладким запахом круасанов и корицы; Маринетт обязана жить в голове с мыслью, что её любовь никогда не пройдёт, двигаясь в сердце круговоротом, равномерно по касательной. У неё всегда есть план, как надавить на рычаг так, чтобы чёртов состав наконец остановился, и она смогла сбежать на свободу, исчезая в глубокой траве-укрытии, затеняющей все романтичные мечты. Но по инерции рука натыкается на кнопку ускорения, и каждый раз всё начинается по новой. Поезд совершает вечную остановку, плавя под собой колёса. И оступается.