* * *
Так они стали лучшими друзьями. Сторожить Зейна оказалось не неприятной обязанностью, а увлекательнейшим времяпрепровождением. В хорошую погоду они летали и в столицу - инкогнито, конечно же, - и на ярмарки в соседние сёла, и на концерт Ширана, и просто так, открывая для себя новые места и красоты необъятной страны. Когда лил дождь или просто не хотелось никуда выходить из башни, они играли в шашки и шахматы, читали книги, которые привозили с собой из своих поездок, или просто разговаривали обо всём на свете. А иногда Зейн брал в руки большую и очень странную лютню, и под мягкий звук шести струн пел песни на неизвестном дракону языке. Голос его звучал как журчание ручья, завораживающе и звонко отражался от стен круглой комнаты, и Луи заслушивался им, покачивая головой в такт. А поклонники всё продолжали переть, как грибы после дождя, в бешеных количествах. Несколько особо наглых Луи, конечно же, подпалил и съел, но меньше их не становилось, и пришлось задуматься о том, что если так и продолжать истреблять этих людишек, скоро в окрестностях мужиков вообще не останется, да ещё и ожирение заработать можно такими темпами. - Скажи мне, - попросил он однажды Зейна, - как ты ищешь того самого? Ну, как узнаешь его? Ты ведь и не разговариваешь с кандидатами толком. Зейн пёк земляничные пирожные. В такие дни дракона он выгонял на крышу, и тот лежал там, свернувшись кольцом вокруг шпиля, а голову клал на подоконник, чтобы смотреть, как смуглые руки смешивают, отмеряют, режут и творят волшебство. Принц закончил украшать взбитые сливки одуряюще ароматными ягодами, придирчиво оглядел своё творение и, подхватив одно из пирожных - из той партии, что он испёк для Луи, каждое размером с конскую голову, - отнёс его дракону. Тот, прикрыв глаза от удовольствия, слопал вкусность и осторожно слизал с рук Зейна остатки крема. - Да не ищу я, на самом-то деле, - проворчал принц, возвращаясь к своей готовке. - Знаешь, мне и так хорошо. Тут, с тобой. А если любовь когда-то у меня и будет, то мимо не пройдёт, я уверен. Застрянет у тебя в зубах всем назло, а я всё сразу пойму и вызволю её! Он рассмеялся своим рассыпчатым, как золотистое песочное тесто, смехом, а дракон только фыркнул, утихомиривая заскакавшее сердце: - Ну спасибо! - Всегда пожалуйста! - улыбнулся ему Зейн, и они вернулись к прерванной беседе о планах на следующий день. - А сегодня же предпоследний день октября, - вспомнил Зейн уже вечером, когда они по старой привычке улеглись спать рядом, человек - в своём гамаке, дракон - рядом на подстилке из овечьих шкур. Он был горячим, как печка, и в холодные ночи принцу не нужно было таскать в башню дрова: Луи грел его не хуже огня. - И? - Да в соседней стране будет праздник, ярмарки всякие, веселье, музыка и всё такое. Может, слетаем? Уверен, тебе понравится. - Мы только вчера летали на ярмарку в Урук. Чем же эта такая особенная? - А вот и узнаешь, - зевнул Зейн. - Спорю на что угодно: такого ты ещё никогда не видел.* * *
Конечно же, они полетели. Наутро под окнами опять толпилось штук пять рыцарей, Зейн, поморщившись, вывалил на завывающего серенады бородатого детину вчерашний мусор, а затем вылез на крышу, где Луи обсыхал после утреннего купания, и они взлетели, решив, что такой прекрасный день жаль тратить на разгон надоедливых женихов. Под ними проносились рваные облака, птичьи стаи, разноцветные пятна городов и стада на полях, белые, словно россыпь звёзд по небосводу. Тёплый ветер бил в лицо, относил голос назад, но Зейн всё равно слышал, что говорит ему Луи: - Как будем маскировать меня в этот раз? Воз с сеном на той неделе был, знаешь ли, очень плохой идеей. Зейн весело захохотал, пиная его по бокам пятками. - А ты в следующий раз думай, когда захочешь чихнуть! Мне вообще-то тоже досталось - видел прожжённые дыры на моём парадном сюртуке? - Эй, а каково было мне! - притворно обиделся дракон. - Если у меня вместо крови огонь, это ещё не значит, что находиться в эпицентре горящего стога - приятно! - Сегодня тебе не понадобится никакая маскировка, обещаю, - заверил его Зейн. - И все будут тебя любить! - Меня и так все любят, - проворчал Луи. - Особенно твои рыцари. - На самом деле они приходят исключительно к тебе! В болтовне время текло быстрее: путь до ярмарки, оказывается, был совсем не близким, и добрались друзья туда только к вечеру, когда солнце своим золотым краем уже почти касалось горизонта. Ярмарка действительно потрясала: небольшой городок и роща рядом с ним были украшены тысячами факелов, свечей и разноцветных гирлянд, но больше всего Луи, с шумом приземлившегося на центральной площади, поразили тыквы, вырезанные на манер масок. Маленькие и большие, они зловеще скалились отовсюду, мерцая и словно наблюдая за каждым, кто проходил мимо. Путешественников сразу окружила толпа: ребятишки что-то кричали, взрослые восхищённо присвистывали и хвалили какой-то "костюм", "образ" и "спецэффекты", сверкали яркими вспышками, вытянув вперёд руки со странными блестящими предметами в них. Зейн спрыгнул со спины Луи, смешно кланяясь: он успел натянуть на себя наряд колдуна, даже бороду и шляпу нацепил, и клыки у него были жуткие, как у волка, Луи даже засомневался, бывают ли такие у волшебников? Вдруг откуда-то заиграла музыка, все вокруг схватились за руки, и длинный и разноцветный хоровод из оборотней, ведьм, вампиров и вурдалаков увлёк их за собой, завертел, закружил в пляске нечисти. А когда музыка стихла и их наконец-то оставили в покое, друзья протолкались к чугунной ограде, украшенной чёрными летучими мышами из гофрированной бумаги, чтобы перевести дух. - Красота-а-а-а, - выдохнул Луи, предвкушающе озираясь. - Что это за праздник такой? - Это Хэллоуин, дружище, - сказал ему Зейн, усмехаясь в свою бутафорскую бороду. - Погоди, то ли ещё будет! Они бродили среди остроконечных шатров и палаток, ели мармеладных крокодильчиков и жуткие лакричные конфеты-черепушки - продавцы сладостей с радостью угощали дракона даже бесплатно, и тот смущался, но от предложенного не отказывался и благодарно порыкивал. Луи играл с детьми, позволяя им кататься по своей гладкой чешуе как по горке, и они совсем не боялись его, впервые в его драконьей жизни. И если у него пару раз на глазах выступали слёзы, то вовсе не от того, что они ласково звали его "добрый дядя динозавр", а от аромата корицы, которым был пропитан, кажется, даже сам воздух: у одной из лавочек в огромных котлах варили колдовское зелье из вина и пряностей, а детям наливали сладкий тыквенный сок. Зейн охотно скалился, демонстрируя всем свои демонические клыки, в шутку угрожал покусать тех, кто слишком сильно докучал дракону, и осторожно тянул его за собой в глубь рощи, где среди деревьев зубастые тыквы освещали тропинки как большие колдовские фонари. После короткого театрального представления, после танцев, ещё одной порции горячего вина и сотен, сотен маленьких лавочек, где они накупили целый ворох разных безделушек и несколько новых книг, они, усталые, но донельзя довольные, оказались около высокого шатра. Полог, расшитый звёздами и лунами, был откинут, маленькие свечи в виде позвонков приветливо мигали из глубины, и Луи переглянулся с Зейном. - Что насчёт предсказаний? - Только после вас, - склонился в поклоне парень, и дракон зарычал, смеясь. - Какой у меня галантный принц! - сказал он, осторожно просовывая голову в шатёр. - Всё для тебя, - тихо откликнулся Зейн и потрепал его по чешуйчатому боку. Может быть, лаской в голосе он был обязан вину, выпитому на ярмарке, может быть, тут было что-то другое, Луи не очень вдавался: прямо перед ним страшная бородавчатая ведьма с волосами, из которых выглядывали почти настоящие зелёные жабы, раскладывала сложнейший пасьянс, чтобы предсказать ему будущее. Она долго сидела, морща нос и лоб, почёсывая длинным когтем то жаб по очереди, то кота, то собственную бровь, которая норовила отклеиться. И когда Луи уже перестал надеяться, вдруг хлопнула себя по лбу - бровь отклеилась окончательно и повисла у неё на ресницах, и она смахнула её прочь, как надоедливую муху, - передвинула две карты на чёрном парчовом платке и воскликнула гортанно и глухо: - Любовь ждёт тебя, о прекраснейший! Любовь твоя придёт к тебе, и будет он молод и статен, прекрасен как северный рассвет и так же сладок, как морошка, тронутая морозом. Будет он на коне и с мечом, и в доблести его не усомнится никто, и не посмеет никто встать на его пути! - Вы сказали "он"? - пробормотал озадаченно дракон, но колдунья рассердилась и зашипела на него: - Не перебивай глас судьбы своей! Из-за тебя я не могу прочесть конец предсказания, о глупейший из глупцов! Если бы драконы умели краснеть, Луи из ядрёно-синего стал бы жгуче-красным в секунду. Он выдернул голову из шатра и на всякий случай отскочил на пару десятков метров, опасливо косясь на колышущийся полог. - Ну что, что? - Зейн отвлёкся от созерцания странного четырёхколёсного механизма и подбежал к нему, размахивая своей бородой. Видимо, в ней ему было жарко. - Она предсказала мне любовь с мечом и конём, - протянул дракон, искоса наблюдая, как колдунья, ворча себе под нос что-то ругательное, с котом на плече и шляпой подмышкой удаляется прочь от шатра. - А потом сказала, что это только часть предсказания, а остальное я спугнул своим неосторожным вопросом... Они помолчали, провожая гадалку взглядами, а потом Зейн осторожно спросил: - Что, прямо с конём и с мечом любовь? - Что-что? Ой, нет. В смысле, с рыцарем, он будет на коне и с мечом. И что-то там про стать, красоту, морошку и рассветы... - Рыцарь, значит, - задумчиво протянул принц. - Ага, - горестно вздохнул дракон. И тут одна и та же мысль посетила их одновременно, и они переглянулись. - Придётся теперь проверять каждого, кто придёт к башне! - О чёрт. Полетели скорее домой, вдруг он уже там! - заторопился Луи, пятясь назад и расправляя крылья. Зейн поднял было брови, но, не мешкая, вскочил ему на спину. Вслед им махали и стар и млад.* * *
Дальнейшие события выглядели бы невероятно романтично и вошли бы в историю как сказка о Самом Влюблённом Драконе, если бы они не были такими грустными и кто-то вообще мог их записать. Зейн честно пытался, но каждый раз, едва не умирая от сдерживаемого смеха, бросал перо и бумагу и бежал успокаивать дракона, у которого на нервной почве началась кислотная икота. Принц всё не шёл. К своим обязанностям он подошёл ужасно халатно - не появился ни неделю, ни две, ни две с половиной недели спустя после того знаменательного вечера, когда Луи нагадали большую и северную любовь. Дракон страдал. Муки ожидания и бездействия терзали его с равной и ужасной силой: отлучиться, чтобы самому найти суженого, он не мог, совесть не позволяла, кто же тогда Зейна будет охранять? И принца взять с собой нельзя - всё-таки его поклонники именно к башне приходят, и ему надо своего собственного принца искать... это был замкнутый круг, центром которого оказалась башня, и Луи поневоле чувствовал себя её чёртовым узником. Роли поменялись: теперь дракон был заточён и ждал освобождения. Нет, Зейну определённо стоит написать об этом поэму! И через три недели и один день, когда дракон осознал, что больше так не может, и решил было с горя утопиться, это наконец произошло. Они с Зейном лежали в засаде не очень далеко от башни, на холме, покрытом густым лесом, и смотрели на широкий королевский тракт, по которому тащился, ехал и скакал по своим делам разный люд. С облюбованного ими местечка хорошо было видно и тропинку, которая сворачивала с большой дороги к их дому, но на неё обращали внимание, как правило, лишь для того, чтобы справить в кустах всякую нужду. У дракона ужасно чесался огонь - плюнуть бы на нечестивцев, но каждый раз он вовремя вспоминал, что он, вообще-то, в засаде, и, вообще-то, ужасно расстроен. И нервничает. - Эй, ш-ш-ш, едет! - Это повозка. Рыцари не ездят в повозках, Луи. - Ну вдруг он ногу сломал? Или устал? - Луи. - Ну мало ли причин! Захотелось ему! Конь надоел! Ну давай проверим! - Луи. Нет - О, гляди! О-о-он!! - Хвост убери, смотреть мешаешь... ау, приём, это какой-то дед с козой, стой, очнись, куда тебя понесло!!! - А-а-ауч... - ... - ... - Не может быть. - Крылья сложи, будь любезен. Не стеклянные. Спасибо. - Ни за что на свете. - Значит, повозка и дед тебя устраивали, а этот... ну и латы у коня, гос-споди... да, и правда, лучше коза... а этот щит... у-у-у... - ...и это серьёзное лицо! Оно должно излучать любовь! Страсть! - А глаза должны метать молнии! И ещё там морошку какую-то тебе нагадали! - Да!!! - В общем, не тот, - решили друзья, провожая взглядом высоченного и белобрысого парня на коне, таком мощном и так покрытым железом, что он казался стальным. На плече у скакуна красовалась метка - белая звезда, и точно такая же была и на красно-синем круглом щите его всадника. - Вдруг секта какая-то, лучше не связываться. День клонился к вечеру, на золотую пыль, что укрывала колеи тракта, упали косые лучи оранжевого заката. Трава словно зазеленела, воспряла, стряхнула с себя дневное жаркое оцепенение, ушла духота, и из оврагов потянуло свежестью и тысячью лесных ароматов... Луи купался в них, полуприкрыв глаза кожистыми веками, и покачивал хвостом, наслаждаясь. Мысль о том, чтобы утопиться, как-то сама по себе и уже давно исчезла из головы, и он был не прочь закончить на сегодня дежурство, вернуться в башню и доесть пирожное - на этот раз персиковое, Зейн полюбил эксперименты, - а потом провалиться в крепкий здоровый сон. Но у судьбы были явно другие планы. Зейн легко коснулся его плеча кончиками пальцев. - Смотри. Прежде, чем Луи перевёл взгляд туда, куда указывал его друг, сердце его на миг замерло, словно заикнулось, а потом застучало сильнее. Он сразу понял, что это - тот самый. Лошадь его была необычайно яркой рыжей масти, такой, словно каждая шерстинка, набравшись светом солнца, сияла сама по себе. Казалось, что парень едет на светящемся облаке. Сам он не меньше притягивал взгляд: ладный и крепкий, высокий, сильный разворот его плеч обтягивала светлая льняная рубашка, на боку покачивался меч в простых, но явно любимых ножнах. В его одежде или снаряжении не было совершенно ничего королевского, дорогого или вычурного, но достаточно было одного только взгляда на его лицо, чтобы понять, что перед вами настоящий принц. Такое уверенное умиротворение было в каждом его жесте, столько достоинства в гордом поставе головы, в глазах, что смотрели вперёд так смело и весело... Морошки, правда, при рыцаре видно не было, однако всё остальное совпадало до самой последней мелочи. Комок из каких-то слов застрял у дракона поперёк горла, и он сумел только издать нечленораздельное рычание, прежде чем взвиться в воздух. Очень рыжая лошадь шарахнулась было и поднялась на дыбы, но рыцарь укротил её твёрдой рукой: прямо перед ним, подняв клубы пыли, приземлился не слишком большой, но ужасно синий и зубастый дракон. Он размахивал хвостом, открывал и закрывал рот, словно хотел изрыгнуть огонь, и выглядел устрашающе. В мгновение ока парень выхватил свой меч. - Как смеешь ты чинить препятствия на пути королевского сына? Убирайся с дороги! - заявил он, угрожающе надвигаясь на дракона, но у того так сильно шумела кровь в том, что было ушами, что ничего он толком и не расслышал. Наверное, ещё пара секунд, и Луи вконец бы разочаровался в принцах, но тут из кустов выскочил запыхавшийся Зейн и вклинился между ним и лошадью. Клинок незнакомца смотрел ему в грудь. Незнакомец тоже смотрел на его грудь, - видимо, её рельефные красоты магически действовали не только на дракона, - и смог оторвать взгляд лишь спустя добрую минуту. - Привет, - хрипло сказал он, всё ещё держа перед собой меч. - Привет, - не громче эха откликнулся Зейн, так же машинально прикрывающий собой друга и раскинувший руки в жертвенном жесте. - Я Лиам, - представился рыцарь, забыв про меч, про лошадь, пляшущую и зло грызущую удила, про дракона, про то, что день клонится к вечеру, и что он куда-то спешил... - Я Зейн, - сказал Зейн, и звуки их имён смешались в окружающей тишине, глубокой и чистой, как огромное горное озеро, затанцевали и повисли в воздухе в хитросплетении света, как кометы или светлячки... оба парня не сводили друг с друга глаз. Абсолютно влюблённых. Луи же этого, к счастью или сожалению, не замечал. И когда к нему наконец-то вернулся голос, он выдохнул ликующий рык... и лошадь рыцаря, истерично завизжав, в три высоких козлиных прыжка избавилась от всадника и, взбрыкивая рыжим задом, ускакала в закат. Парень, естественно, рухнул прямо в колею. Отмерев, насмерть перепуганный дракон и такой же перепуганный Зейн кинулись к нему. Тот таращил в облака неземной красоты карие очи и улыбался во весь рот. - Он пьяный что ли, - первым сообразил принц, осторожно щёлкая пальцами перед очумело счастливым взглядом. - Или с ума от страха сошёл? - нервно переминаясь с ноги на ногу спросил дракон. Он почему-то чувствовал себя виноватым. - Айдасские лошади - самые кошмарные создания на всём белом свете, - изрёк вдруг ни с того ни с сего пострадавший, не делая никаких попыток подняться. - Помяните мои слова и никогда не садитесь на таких. С этими словами он кое-как сел, потом поднялся, приняв руку Зейна и опершись на услужливо подставленное крыло Луи. Луи всё ещё виноватился, грыз совестью сам себя и одновременно лихорадочно вспоминал, не ел ли подобных коней в последний год. Мало ли, вдруг они не только на голову шибанутые, но и ядовитые. Лиам же оглядел их ещё раз и, уверившись, что бить и есть его пока не будут, попытался продолжить свою мысль: - Она вернётся, когда набегается. Но так как айдасские лошади самые резвые и выносливые на всём белом свете... а дело близится к ночи... - он замялся, словно стесняясь, и Луи закончил за него: - То мы приглашаем тебя в нашу башню на вечерний чай и переночевать, и вообще до тех пор, пока твоя лошадь не вернётся. - Вообще-то это моя башня, - прошипел Зейн, тыкая его в бок, но дракон прищурился в ответ: - Вообще-то я первый её нашёл. - В ней кто-то жил ещё до тебя, и ты едва в ней помещаешься! Лиам переводил взгляд с одного на другого, слушал их перепалку и продолжал улыбаться так, будто не слышал в своей жизни ничего более прекрасного.* * *
В башне Лиаму очень понравилось. Поднявшись по винтовой лестнице - Зейн за ним едва успевал, - он замер на пороге круглой комнаты, разглядывая стены, которые принц долгими дождливыми вечерами, когда лететь куда-то было слишком мокро и холодно, разрисовывал как умел, уютный гамак, поляну овечьих шкур - постель Луи... он выглядел так, словно всю свою жизнь провёл в карцере, где каждый день приходилось смотреть только на унылые каменные нары. - И почему я не принцесса! - восхищённо выдохнул он наконец. Зейн и дракон, успевший устроиться на крыше и просунуть голову в окно, переглянулись. А потом вскипел чайник, и сразу следом за ним - большой котёл, в котором Луи прицельным огнём грел себе кипяток, Лиам бросился помогать Зейну накрывать на стол, сбегал за драконьей чашкой, красиво нарезал торт, который Зейн, похваляясь своим искусством, сотворил буквально из ничего и за считанные секунды... потом они уселись пить чай, и у Луи уже в который раз за этот день возникло ощущение, что они все знают друг друга сто лет. Разговор лился непринуждённо и без запинок. Лиам смотрел на Зейна. Это сложно было игнорировать, тем более дракону, у которого от любви всё внутри пело, как шотландские волынки, на сто голосов. Он прихлёбывал из своей тридцатилитровой кастрюли, аккуратно накалывал на коготь кусочки торта и подолгу их смаковал, изо всех сил держа себя в лапах и стараясь не дрожать от предвкушения. Просто смотреть. Ещё ему не давала покоя злосчастная морошка. Предсказание в его идеальной драконьей памяти было смазанным, лишь отдельные слова всплывали как айсберги. То ли он слишком был занят Зейном в тот вечер, то ли просто вина было выпито многовато... в любом случае, Луи снова нервничал. Он помнил только это слово - "морошка", но не знал, что оно означает, и как эта штука выглядит, и выглядит ли вообще, и если она невидимая, если это какая-то способность или черта характера, как про неё узнать наверняка? Ведь без неё не будет и обещанного ему принца... Вечер постепенно переходил в ночь, за окошком стемнело, чайник принимался свистеть уже три раза - принцы пили чашку за чашкой, едва притрагиваясь к сладкому. На сладкое же налегал Луи, которому во что бы то ни стало нужно было подсластить свои ужасно грустные мысли. Он смотрел, как невидимая связь между парнями растёт, как Лиам увлекается Зейном всё сильнее с каждой минутой, и совсем не чувствовал такой же связи между ним и собой. И всё больше замыкался в себе и своих невесёлых думах. Зейн, конечно, всё замечал, виновато сверкал в его сторону глазами, тянул в разговор, но убитое настроение Луи спасти уже было нельзя. Оставив свой ромашковый чай недопитым, он извинился, откланялся и, пожелав всем доброй ночи, на распахнутых крыльях спланировал вниз, на траву. На поляне у башни паслась лошадь. На дракона, внезапно появившегося рядом, она не обратила ровным счётом никакого внимания, продолжая вкушать траву, едва прихватывая её с элегантностью первой леди королевства. Луи даже опешил - всего несколько часов назад она ускакала от него как ошпаренная, а теперь... но, видимо, лошадь была женщиной, то есть, кобылой, а как известно, то, что в голове у женщин (да и кобыл тоже), не поддаётся никакому логическому осмыслению, и он махнул на это лапой. Пожелал ей доброй ночи и пошёл в лес. Ночевать на башне сегодня ему не хотелось. Наверное, к лучшему, что драконы не койоты и не умеют выть, иначе в радиусе ста миль этой ночью не смогла бы спать ни одна живая душа. Луи было так грустно, словно его предали и бросили в одиночестве, хотя никто его не бросал и он сам ушёл от компании, не очень-то вежливо оставив полузнакомых людей наедине. Но поделать он с собой ничего не мог. Обещанная большая любовь поманила издалека широкими плечами и добротой в крапчатых карих глазах, но промчалась мимо, не задев даже по касательной. Никто, собственно, виноват-то и не был, и дракон это прекрасно понимал, но вот только легче от этого понимания совсем не становилось. На один безумный миг ему даже захотелось попытаться забыть и Зейна с его страстью к приключениям и недюжинной смелостью, и все их полёты, и гадалку с её вигвамом, и пирожные, и шахматы, и долгие посиделки вдвоём, и задушевные беседы - всё то, что за последние месяцы делало его невероятно счастливым, совсем другим драконом, нежели он был раньше. Захотелось снова стать обычным, сторожить принцессу, есть оленей в лесу и раз в неделю прогонять рыцаря от башни. Терпеть глупые девчачьи песни, бесконечное "ой, это платье мне не идёт, а как тебе вот это?", спать до обеда, потом, когда наконец принцессе понравится кандидат в женихи, красочно изображать собственную смерть... что угодно, лишь бы изгнать из глубины груди эту пустоту, вакуум, в который медленно, но верно проваливалось горячее драконье сердце. Другой безумный миг случился, когда он нашёл подходящую для сна луговину среди полупрозрачной сосновой рощи. Собрался было улечься, топтался, расчищая себе местечко и распихивая в стороны сосновые шишки, чтобы не впивались в бока, и тут его настигла ужасная мысль. Что, если его, дракона, никогда не сможет по-настоящему полюбить человек? Он замер на краю безмолвной поляны, поражённый этим неожиданным озарением как вспышкой ядерного взрыва (он читал, такие случались в далёкой древности, когда раса людей была ещё глупа как птенец). И как он не додумался до этого раньше?! Люди - ужасно тактильные существа. Им нужно прикасаться друг к другу, обниматься, ещё они целуются, и у них есть секс, без него им живётся грустно - об этом он тоже читал, да и все принцессы, которых он сторожил, без этого бесились и становились всё несносней. А чтобы заниматься такими вещами, надо как минимум быть примерно одного размера, не говоря уж о том, чтобы принадлежать к одному виду. Человек и дракон... И о чём он только думал, слушая и веря предсказание этой глупой ведьмы?! Его отчаяние было так велико, что сил на то, чтобы долететь до реки и всё-таки утопиться с горя, у него не осталось, и Луи свернулся в клубок, подперев плечом сосну. В его полуприкрытых глазах отражался краешек луны, и, наверное, стояли бы слёзы, если бы драконы умели плакать. Когда время перевалило далеко за полночь, а луна скрылась за набежавшими облаками, пришёл Зейн. За ним гордо вышагивала рыжая кобыла. В темноте её красивый и высокий шаг видно никому не было, но, видимо, желание красоваться было в ней сильнее здравого смысла. Принц осторожно опустился рядом с драконьей мордой, обнял свои колени и прислонился виском к вытянутой чешуйчатой шее. Они оба молчали, и в этом молчании Луи как будто чувствовал тепло понимания. Лошадь поодаль, стараясь быть как можно незаметней и грациозней, чесала круп о сосну. - Не он, - скорее утвердил, чем спросил наконец Зейн. Шелест его шёпота был грустным. - Не он, - так же тихо откликнулся дракон. - Но, знаешь, я рад, что он - тот самый для тебя. Принц смутился. Жар от его щёк Луи почувствовал даже через чешую и невольно улыбнулся. - Ну, это ещё не совсем понятно, я его совсем не знаю... - тут Зейн заметил весёлый прищур и сдался: - Да, скорее всего. По крайней мере он мне ужасно нравится, и я ему, кажется, тоже... - Это замечательно. Они ещё помолчали. Кобыла перестала чесаться, решительно подошла к ним, повернулась боком и красноречиво показала мордой на седло. Зейну пришлось встать и освободить даму от непосильной ноши, а заодно и от уздечки, чтобы она тоже отдохнула. Та в благодарность ласково фыркнула ему в лицо. - И что ты будешь делать теперь? - поинтересовался принц. - Не думай, я ни за что тебя не прогоню, ты мой лучший друг, и я... Наверное, он сказал бы ещё много очень приятных и добрых вещей, но дракон сгрёб его в охапку и притянул к себе в бескомпромиссное объятие. - Спасибо тебе, - сказал он, чувствуя, как в уголках глаз что-то отчаянно жжётся. - Спасибо, Зейн, но я правда пока не знаю. Это всё так больно, и так неожиданно, и так... - тут он умолк, сопя принцу куда-то в лопатки, и тот обнял его ещё крепче. - Давай спать, - прошептал он, - утро вечера всегда мудреней.* * *
Старые пословицы всегда мудры и дурного не скажут. Вместе с утренними лучами солнца, которые заставили друзей распахнуть глаза, в бедовую голову дракона закралось-таки решение, которое избавит его от бед и страданий. Решение принималось недолго. Зейн хмурил брови, кусал губы, но молчал, глядя, как дракон перетаскивает книги и прочие свои вещи из тайника, в котором они хранились, в башню. - Вот эту прочти обязательно, я про неё тебе рассказывал, помнишь? - вещал Луи без остановки, осторожно перебирая кожаные переплёты. - О вампире, который влюбился в человеческую девушку. Тут четыре части, девушка потом в оборотня влюбляется, такая драма, я так плакал... о, и вот эту тоже почитай! Она про то, как девушка влюбилась в пастора, а ему её любить было нельзя... - У тебя все книги о любви? - улыбнулся принц. Лиам очень тактично оставил их наедине, спустившись вниз поздороваться с лошадью. - Нет, - фыркнул Луи, протягивая ему ещё одну книгу, в яркой картонной обложке. - Это тебе. Давно хотел подарить, но всё как-то... - он махнул лапой, - не складывалось. Мне кажется, тебе должно понравиться. - "Пироги. Торты. Пирожные", - прочитал Зейн дрожащим голосом, - о боже мой, Лу, спасибо, я мечтал... спасибо!! Дракон улыбнулся ему и едва не прозевал момент, когда тот кинулся на него с обниманиями. Когда они наконец расцепились, Луи обвёл взглядом комнату и коротко вздохнул. - Пора. Садись? Зейн с радостным возгласом вскарабкался на него верхом, и дракон, осторожно выбравшись на подоконник, взлетел, заложив в воздухе опаснейшую мёртвую петлю. Ветер бил в лицо, подхватил и рассеял серебряными искрами счастливый вопль Зейна над рекой и лесом... Луи сделал в воздухе "ласточку", потрепыхался, изображая смертельно раненного, а затем вошёл в штопор и почти вкопался в землю рядом с Лиамом. Зейн нехотя слез с его спины. - Береги себя, - сказал он дракону, - не забывай чистить зубы и обязательно пей чай, он очень полезен для нервной системы! И пусть тебе повезёт, слышишь? Тебе обязательно повезёт, ты найдёшь его, где бы он ни был, у тебя всё получится! И возвращайся скорей. Я буду скучать. Последние слова Зейн произнёс почти без голоса, и Лиам, подбадривая, положил руку ему на плечи. Луи же смог выдавить из себя только немой, но очень благодарный кивок. - Правда, возвращайся побыстрей, мы ведь так и не успели нормально познакомиться, - сказал Лиам. - Я сегодня с утра чашку твою перекрасил, хотел тебя порадовать, а ты... - он грустно развёл руками, и у дракона опять совершенно по-дурацки ёкнуло сердце, но он не позволил себе зациклиться на этом ощущении. - Мы будем ждать тебя. - Спасибо, - просипел Луи, - вы настоящие друзья! Глаза опять нещадно жгло, и он, чтобы не растягивать грустный момент ещё сильней, помотал головой и распахнул крылья. Разбежавшись, подпрыгнул и по высокой дуге помчался прямо в лазурный блеск небосвода. Он летел выше облаков, в холодных потоках воздуха, которые приятно остужали бока. Воздушные замки под ним клубились и перестраивались в колоннады, в мосты и небоскрёбы, плавно и очень красиво, и почти незаметно глазу... на них можно было смотреть вечно. Но у Луи не было на это времени. На его шее висел мешочек с амулетом, который подарил ему на счастье Зейн, мысль о заново выкрашенной любимой тридцатилитровой кастрюле приятно грела душу, а впереди стояла вполне чёткая и ясная цель. Луи найдёт своего суженого, даже если тот находится в плену у этой неведомой морошки. Найдёт обязательно. И ничто на свете ему не помешает.