Приятное недоразумение

От Мейз всегда пахло сексом, от Хлои — решительностью, вот только Декер никогда не понимала, когда именно нужно действовать: то ли тогда, когда Мейз впервые расплывается в широкой хищной улыбке, то ли тогда, когда сама заказывает новую выпивку для детектива, то ли когда ее рука непозволительно интимно ложится на бедра. Хлои просто наблюдает, осматривая брюнетку из-под полуприкрытых ресниц и пытаясь понять, какого черта все это вообще происходит. Почему они сидят в незнакомом ей баре и пьют, почему Мейз больше не кажется ей занозой в заднице и почему она терпит чужую ладонь, поглаживающую сквозь грубую ткань джинсов. Дьяволица кажется вполне дружелюбной, хотя еще вчера ненавидела Хлои лишь за ее существование, желая отдать все возможное за то, чтобы никогда больше не видеть конкурента в лице той. И при желании — у Хлои всегда достаточно причин забыть об этом недоразумении. И Хлои желает забыть. В баре слишком душно, горячий воздух опаляет такие же разгоряченные тела, а крепкий алкоголь подкрепляет это состояние изнутри. С таким же успехом Дэкер могла бы сейчас быть дома, читая дочурке очередную сказку, или смотря скучные новости, или пробуя приготовить очередное блюдо, которое вряд ли бы получилось у нее. У Хлои, в принципе, было бы много путей к отступлению, но тонкие пальцы Мейз, беспардонно лежащие на острой коленке, будто бы уговаривают остаться. Мейз, в отличие от Хлои, умеет пить. Наверняка, в этом она так же талантлива, как и Хлои в своем деле — раскрывать самые загадочные преступления и вершить правосудие. Вот только единственным преступлением в этом баре служат глаза брюнетки: опасные, темные, будто бы стоит заглянуть в них, и тут же понимаешь — попал. Вот ты и попала, дорогуша, думает Хлои, понимая, что язык заплетается, а внутри, где-то в области желудка, бушует целый ураган. Хлои не идиотка, она помнит это сомнительное чувство возбуждения. Или волнения? Или ненависти? Или любопытства? Мейз не перебивает Декер, когда та без остановки говорит о том, как ей надоела эта чертова занудная жизнь. И, по правде говоря, ей так не хватает живых эмоций, ей не хватает вот этих ураганов где-то внутри, ей не хватает чего-то такого, что напомнит ей о том, что она человек. Человек, а не робот, проживающий свой каждый день по стандартному сценарию. Мейз слушает ее с лицом всепонимающей девы Марии, лениво отпивая уже теплые глотки пива и думая про себя, сколько еще должно пройти времени, чтобы Хлои заткнулась? Но она не перебивает — лишь покорно машет головой в знак того, что слушает. Она покорно машет головой и делает этот сексуальный жест свободной рукой, указывая бармену, когда ее новоиспеченной подружке стоит обновить выпивку. — Я больше не могу говорить, — смеется Декер и даже не замечает облегченный выдох брюнетки. — Не могу контролировать свой язык. — Кто сказал, что это плохо? — наверное, впервые за вечер вставляет свою реплику Мейз, интимно выгибая бровь. Наверное, хорошо. Определенно хорошо, хмыкает про себя Хлои. Но явно не для нее. Не нужно быть трезвой, чтобы понимать, с каким подтекстом Мейз смотрит на новую подружку, с каким подтекстом лежит ее рука на остром колене — явно не для того, чтобы оградить ту от падения. И Хлои вообще-то любит подтексты. Это вроде затянувшихся прелюдий — ты знаешь, что тебя хотят, но ты заставляешь человека медленно тлеть, словно на медленном огне. Вот только огонь почему-то исходит от ладони брюнетки, искрами разносится вверх по бедру, едва донося странные ощущения вниз живота. Хлои до одурения хочется отогнать эти чувства и дурацкие мысли, несвоевременно лезущие в ее голову, подобно демонам. Но демон напротив — ее глаза горят и побуждают заткнуться. И Хлои на удивление затыкается. — Ладно, было весело, но мне пора домой. Очевидно, пора, усмехается Мейз, с готовностью протягивая наличку бармену и, похоже, не собирается спорить с Декер. Хлои встает на ноги, тут же осознавая, как сильно кружится у нее голова, а ноги кажутся ватными. Это выглядит совершенно нелепо и ново, по крайней мере, для брюнетки, которая даже не скрывает своей насмешки. Опустившись на пол, ее рука все так же бесцеремонно обвивает талию детектива, придерживая ту. — Эй, держи руки при себе, — возмущается светловолосая, извиваясь. — Даже Люцифер не позволял себе подобного. — Ну, я не Люцифер. — Очевидно, — фыркает та, но как только ее поясница все же оказывается свободна, она едва не падает, вновь оказываясь в плене цепких рук. Какое-то наваждение. Они молча едут в чьей-то машине, и Хлои даже не смеет заговорить, просто мечтая скорее оказаться дома. И желательно у себя. Машина тормозит резко, что Декер едва борется с приступом тошноты. Ей и самой смешно и противно от того, что она позволила себе такую слабость — напиться до омерзения, да еще и иметь на хвосте такую компанию как Мейз. Брюнетка плетется за ней следом, не обращая внимания на слабые возгласы детектива о том, что она справится сама. Определенно справится, думает Мейз, когда Декер путается в ногах и падает на колени прямо перед домом. — Мелкая убьет тебя, если увидит в таком состоянии. — По-твоему, я оставила Трикси дома одну, а сама направилась в бар, чтобы составить компанию тебе? — злится Хлои, раздраженно пытаясь отпихнуть настойчивую девушку, которая рывком поднимает ее с земли. — Я почти оскорбилась, Декер, — раздувает ноздри та. — Я думала, это я составляю тебе компанию. В отличие от тебя, я умею пить. — Да пошла ты.*(игра слов с английского fuck you также может подразумеваться "трахну тебя") — Как пожелаешь. Хлои хочет возмутиться, сказать что-то раздражающее Мейз, но вместо этого лишь тяжело дышит. Ее шея и щеки краснеют, а блестящие в полутьме глаза, заставляют брюнетку сделать шаг вперед, прикрыв за собой дверь. И в квартире слишком темно и тихо, для того, чтобы Трикси действительно была здесь. Мейз думает об этом, коварно улыбаясь и слыша, как учащенно и зло дышит Декер, явно злясь на саму себя за то, что пить она на самом деле не умеет. Это настолько очевидная и простая правда, что на нее и обижаться-то грех. И спустя какое-то время этой невнятной тишины, Мейз понимает, что Хлои не намерена действовать. Ведь это именно от Мейз всегда пахнет сексом, а от Хлои, придется признаться, нерешительностью. Брюнетке приходится сделать короткий шаг навстречу, когда ее глаза привыкают к темноте, чтобы властно обхватить чужую спину, заставляя вжаться в себя. Хлои уворачивается, умудряется ведь, когда Мейз строптиво наклоняется к ее лицу, ища губы. Хлои не нравится подобная настойчивость. А, может, ей нравится быть недотрогой. А, может, она лишь дразнится. Не нужно быть идиоткой, чтобы понять намерения Мейз в самого начала: куча выпивки, горячие ладони, цепкие взгляды. А Хлои не идиотка, даже если хочет казаться таковой. Мейз чувствует это по сбившемуся дыханию и по тому, как руки блондинки лишь крепче впиваются в ее плечи. Сжимают — не отталкивают. Брюнетка властно обхватывает подбородок детектива, заставляя взглянуть на себя, и тогда она ни на секунду не сомневается в их обоюдном желании. Разница лишь в том, что Хлои считает это нелепостью, а Мейз — возможностью. Когда у тебя есть возможность хорошенько оттянуться — почему бы и нет? Мейз, в отличие от Хлои, никогда не отказывает себе в этом. Она едва царапает чужую кожу щек и вновь склоняется к губам, настойчивей притягивая к себе блондинку за поясницу. И в этот раз Декер не уворачивается, ощущая грубые губы девушки. Мейз скорее кусается, нежели целуется, словно пытается оживить Хлои. Ее движения резкие, чуть болезненные, но для Хлои так намного лучше. Наверное, лучше. И в какой-то момент она неосознанно отвечает тем же: сталкивается с языком в чужом рту, принимает на себя сумасшедшее дыхание и едва стоит на ногах, когда Мейз буквально вдавливает ее во что-то сзади. Может, там был обеденный стол или кухонная стойка, разве это имеет какое-то значение? Где-то в глубине, на самом дне подсознания, Хлои знает, как отвратительно и неправильно то, что она сейчас делает. То, что позволяет делать с собой. Но она ничего не может поделать с тем, что прикосновения Мейз действительно приятны — стоит признать это, недовольно сжав зубы и пообещав себе, что это в первый и последний раз. Стоит признать, что Мейз явно понимает, что и как делать — поэтому, Хлои доверчиво откидывает голову назад, обнажая шею и позволяя дьяволице скользить по ее коже настойчивыми прикосновениями. Наверное, это впервые, когда Декер подчиняется. И ей это нравится. — Люцифер с ума сойдет от ревности, — совершенно некстати смеется Мейз, чуть прикусывая ключицу своей новой подружки и довольно ощущая, как Хлои буквально выгибается под прикосновениями. — Я передам ему, какая ты сладкая, пусть пофантазирует… — Заткнись, — Хлои реагирует бурно, тут же пытаясь сопротивляться и явно не желая, что Люцифер когда-либо узнал об этом. — Ты не собираешься говорить об этом Люциферу. Ни ему, ни кому-либо еще. — Расслабься, Декер, — рука давит на грудь, заставляя откинуться назад. — Я сохраню твой маленький грязный секрет и никому не скажу, какой грязной девчонкой была для меня… Хлои закатила бы глаза, если могла бы это сделать, но все, на что ее хватает — возмущенный вздох. Мейз крепко обхватывает ее бедра, подсаживая на стол, и тут же вклинивается между ними, ощущая как ткань между бедер горячая и почти влажная. Не удивительно. Брюнетка усмехается в ответ. Рывком опустившись на колени, Мейз нетерпеливо стягивает джинсы с детектива, слыша, как та тихо пыхтит, даже пытается помочь, но в конечном итоге лишь наблюдает за умелыми действиями девушки. Даже удовлетворенно покусывает губу — изумительно! Мейз не медлит. Мейз ведь не романтичный любовник, который желает нежиться в постели поутру и готовить кофе на завтрак. Мейз точно знает, чего хочет, и она настойчиво берет это. Ее язык касается Хлои уверенно и резко, когда пальцы чуть разводят бедра шире, заставляя открыться, и Декер думает, что вот-вот потеряет сознание. Чужие ласки интенсивны, почти агрессивны, но от этого не менее хорошо. Лежа на холодной поверхности стола, Хлои ничего не может предпринять, кроме того, как впиться в деревянную поверхность. Ее бедра дрожат, а между ног разливается приятная истома, и это чувство настолько прекрасно, что детектив готова простить себе и этот вечер, и наглые ладони Мейз, и ее язык. Язык, пожалуй, она особенно милосердно готова простить. Еще ни разу в жизни Хлои не чувствовала себя настолько странно и одновременно восхитительно: у нее никогда не было женщины, и если бы даже когда-нибудь была, то это бы была никто иная, как Мейз. Когда они встречаются в клубе у Люцифера, тот совершенно не понимает, почему Хлои едва краснеет, улыбаясь дьяволице, а обратив взгляд на подругу, замечает, что та нахально смотрит ему в лицо, словно крича: «Твой папочка не простит, что я сделала это первой?». Хотя этот ответ не так важен, ведь Декер присаживается напротив Мейз, нагло окидывая ее взглядом. Хлои, в отличие от отца Люцифера, прощает это приятное недоразумение.