Changeling (Подменыш)

Грозен мужской взгляд, брошенный в сторону непутевой жены. Мать не в силах успокоить долгожданного младенца, сейчас она способна лишь стыдливо наклонить голову и продолжать укачивать ребенка. А кровинка все вопит, не унимается, как будто подменил кто. Не иначе как народ Холмов, чтоб им пусто было. *** Горихвостка будит лес бодрой трелью. Волки возвращаются в свое логово с охоты, сытые и довольные. Капли воды, застывшие в воздухе, опускаются на еловые лапы с первыми лучами зари. А лесная подстилка уже усеяна крохотными фейри. Они мельтешат среди трав и цветов, переговариваясь друг с другом и неторопливо, но с большим интересом, обступая спящего златокудрого ребенка. Король подменил человеческое дитя, вот потеха! Эти лопухи даже в постели не пошевельнулись, когда распахнулось окно и радужный вихрь подхватил младенца, оставив после себя старого уродца. Забава-то какая, живот надорвешь от смеха! А мальчишка хороший оказался, смазливый, и за принца фейри сойдет. В росе будет купаться, мед пить да пыльцой с ягодами закусывать, а к вечеру в Холмы возвращаться и танцевать до нового рассвета - маленький народ не знает сна и печали. *** Отец с матерью третий день себе места найти не могут, все по знахаркам, по ворожеям ходят - ищут способ младенца своего вернуть. Только ни одна помочь не в силах, руками разводит и твердит: "Коль не уследили за дитем, дали народу шаловливому забрать, так и пеняйте на себя, делать нечего". Сколько слез не лила бедная женщина, сколько не хмурил лоб старик, младенец плачет и никак его не накормить, никак не приласкать - все без толку, воды только в три ручья. И никто не возвращается за окаянным. Кому такое счастье нужно-то? Когда крики и визги подменыша стали совсем невыносимыми, а родительское сердце окончательно уверовало, что это ребенок фейри, решился старик к Холмам пойти, прощенья просить или милости, лишь бы выманить у народца свое дитя. В полнолуние принес отец младенца волшебного к подножию пригорка, что дурной славой в окрестностях пользовался. Если скот какой забредал - домой не возвращался, да и людей фейри не жаловали, поэтому деревенские стороной обходили Холмы. Травы замерли, прислушиваясь, даже сверчки не гудели в нечистом месте. Старик позвал во всю мощь голоса Короля маленького народца, но никто не откликнулся, даже листик на вереске не шелохнулся. Ровно три раза повторял свою просьбу несчастный отец и с каждым разом взгляд его становился все мрачнее. Затаил мужчина злую обиду на весь эльфийский народ, вынул кресало, черканул о кремень и бросил искру в вереск. Быстро разрастался огонь, жадно пожирая усохший в жаркий летний полдень куст. И нескольких мгновений хватило, чтобы прямо из глубины горящего Холма с криками выскочили сотни озлобленных, напуганных фейри и обступили растерявшегося старика. Самый большой и важный из этой процессии обратился к отцу повзрослевшего на десяток лет ребенка, что стоял позади Короля: - Ты разрушил наш дом и заплатишь за это сполна! Забирай мальчика и уходи восвояси! С этими словами мир вокруг старика закружился и померк. Очнулся мужчина, когда солнце близилось к зениту, и, оглянувшись, с великой радостью признал сына в мальчишке, что лежал в беспамятстве на траве. - Сынок, вставай! Идем домой, мать заждалась, - златокудрый юноша распахнул глаза и, не проронив ни слова, словно тряпичная кукла, двинулся вслед за отцом. *** Нет на земле радости сильнее, чем радость матери, что вновь обрела своего ребенка. Старушка лелеит мальчика, не может унять своего счастья и словно не обращает внимания, что ее младенец в несколько глиняных горшков росту, а соседи с ужасом взирают на острые черты лица прекрасного юноши и клиновидные кончики ушей. *** К утру дом сгорел дотла, вместе со стариками. Позже среди деревенского ропота можно было услышать, что кто-то видел, как исчезает в ночи эльфийский Принц. Слишком долго он прожил среди маленького народца.