Молоко за вредность

Стоило Гароу открыть дверь, как под ноги ему кинулось что-то громко орущее и мохнатое. — Закрывай! — заорал со второго этажа Бита, и только долгое и тесное знакомство с ним позволило догадаться, какого чёрта происходит и почему надо захлопывать дверь так, чтобы сотрясался весь дом. Реакция не подвела, и орущее и мохнатое осталось внутри, хотя лучше бы убежало со всех лап и сгинуло в подворотнях. Гароу пристально посмотрел на Биту. — Что это? — Кошка, — Бита слегка запыхался после бега с препятствиями, но выглядел довольным. — Четырёхмесячная. Зенко сказала её помыть, но… На его руках, плечах, груди и щеках алели свежие царапины. Их количество и густота вызывали уважение и глухое чувство, похожее на ревность. Гароу тоже так мог, но в основном доставалось спине Биты по ночам, как говорится, в сексе все средства хороши, а ногти стричь Гароу не считал необходимым. Похоже, кошка придерживалась того же мнения, а купание восприняла как попытку покуситься на одну из своих священных девяти жизней. — С каких это пор ты завёл кошку? — медленно обойдя чудовище вдоль стены, Гароу застыл в проходе между коридором и кухней. Скрестил руки на груди. Проверил, не пошло ли за ним чудовище, и тогда уже заметил непривычно лукавый блеск в глазах Биты. Он не спустился с лестницы — спрыгнул, возбуждённо взмахнул руками, как мельница, и принялся рассказывать. Гароу всегда подозревал в Бите слабость к маленьким беззащитным созданиям. Потренировавшись на сестре, — её он до сих пор опекал, хотя девчонка росла совсем не беззащитной — Бита переключился на животных. Рыбок и прочих морских свинок Гароу с высоты своего роста и самомнения попросту не замечал, а спустя какое-то время они исчезали сами. Зенко оказалась не настолько добросердечной, как старший братец, зато практичной и разумной. Даже рыбкам нужен минимальный уход, а когда хозяин дома целыми днями спасает мир, то времени на банальную смену воды в аквариуме не остаётся. Потому рыбки переезжали к одноклассницам, морские свинки — в живые уголки, а кого-нибудь покрупнее пока в доме не заводилось. И Гароу был счастлив время от времени словно бы случайно заходить «в гости», проверять, жив там враг или нет, и уходить после бурной ночи. Но появилось чудовище, и Гароу нутром чуял, что оно поселилось здесь надолго. — Прикинь, иду я, в кровище весь, монстряга попалась жуть какая, харя похуже, чем у Кинга, а возле калитки коробка стоит! В ней котёнок и записка… — В добрые руки? — скептически предположил Гароу. Со второго этажа спустилась Зенко, экипированная по всем правилам: свитер с длинным рукавом и высоким горлом, на руках перчатки и ещё огромное полотенце держит на изготовку. Мохнатое чудовище выгнуло спину, пытаясь казаться больше, но на Зенко это не произвело никакого эффекта. Тогда чудовище решило, что единственный человек, который не тянул к ней руки и не пытался засунуть в страшную мокрую ванну, заслуживает более тесного контакта. Без разбега оно прыгнуло на грудь Гароу и изо всех лап заработало когтями… — Я ничего не слышала, — деликатно кашлянула Зенко, завернула слегка помятую кошку в полотенце и гордо удалилась заканчивать своё тёмное дело. Успевший выставить перед собой руки Гароу мрачно разглядывал длинные глубокие царапины на запястьях и след от зубов на пол-ладони. Биту трясло: хохот рвался наружу, пришлось закрыть рот руками. Очень уж редко Гароу позволял себе выражение лица незаслуженно обиженного ребёнка. Причём ребёнка, матерному запасу которого позавидовал бы любой браток, чем Бита вполне заслуженно гордился. Многие словечки с виду интеллигентный Гароу подцепил именно от него, сам того не желая. — Мне было жалко оставлять её на улице, — успокоившись, пояснил Бита, достал из-под раковины на кухне аптечку и кивком указал на стул. Если он хотел сделать что-то хорошее, не прибегая к любимому оружию, то проще уж смириться, чем доказывать, что раны на Гароу заживают очень быстро. Быстрее, чем на собаке. — Там с утра льёт без конца, как ты ещё сухим припёрся, ума не приложу. — Мне везёт, — оскалился Гароу, ведь ничем, кроме фантастического везения нельзя назвать то, что после битвы с Сайтамой (или избиения младенцев?) он остался жив, почти цел и даже не повредился головой ещё больше. Хотя куда уж больше… Зомбимэн обозвал его тогда везучим сукиным сыном — за точность формулировки ручаться не стоит, ведь именно со слов Биты стало известно и про комментарии геройской шайки, и про то, что ловили Гароу с явной неохотой, занятые более важными делами. Естественно, проверять дом самого Биты на наличие там беглого человека-монстра никто не додумался, ну, а о любви к беззащитным (временно) животным уже сказано слишком много. — Я в курсе. Короче, кошка сразу понравилась Зенко, она разрешила её оставить, пока не найдутся другие хозяева или типа того… Мы потом её пофоткаем, объявы на столбы наклеим, вдруг кто клюнет? — Отличный план, — по тону и бегающим глазам Гароу сразу понял, как сильно Бита не хочет никому отдавать мохнатое чудовище. Несмотря на царапины, истошный ор из ванны (быстро оборвавшийся на самой высокой ноте, видно, у Зенко закончилось терпение) — словом, головную боль, он всё равно упрямился. Сурово сдвигал брови у переносицы, поджимал губы и наматывал на запястье уже третий слой бинта, хотя хватило бы и пары мазков какой-нибудь дезинфицирующей дряни. — Всё, всё. Хватит. — Ты пострадал по моей вине, чувак. — Ой, выключи режим героя, знаешь же, как меня это бесит. Я месяц в себя приходил, кости заново сращивал, а ты пытаешься превратить меня в мумию из-за пары царапин? Бита озадаченно развёл руками, мол, я хотел как лучше и вообще, кинул бинт в аптечку и с тихим кряхтением поднялся с корточек. Отряхнул колени, потянулся совсем не изящно (спина у него плохо гнулась после одной из битв), хрустнул шеей и великодушно предложил: — Оставайся на ночь, раз пришёл. Гароу покосился в окно. — Будто бы ты меня прогнал и в солнечный день… Но ладно, если настаиваешь. Долго упрашивать Гароу не нужно, он бы не ушёл, даже если Бита рискнул вытолкать его из дома. Никакое мохнатое чудовище не должно мешать делать то, к чему Гароу привык, а привычка, как известно, прилипчивая зараза, так просто от неё не отделаешься. Именно поэтому спал Гароу на диване в гостиной, а не в гостевой комнате или, чего доброго, на запасном футоне. Для него завели новый комплект постельного белья, на кухне стояла его кружка, а зубную щётку Гароу подкинул сам, решив, что без этой приятной мелочи оккупация дома Биты будет не полной. — Доброй ночи, — флегматично буркнула Зенко, проходя мимо дивана. В руках, как мягкую игрушку, она держала кошку, задние лапы которой безвольно болтались. Инстинкт самосохранения верно подсказывал животному, что сопротивление бесполезно, а за царапины и укусы его ждёт трёпка. Ещё свежи были воспоминания о том, как Зенко выхаживала Гароу на этом самом диване, меняла повязки и насильно кормила какой-то питательной, но совершенно несъедобной кашей. Сочувствие к мохнатому чудовищу спало глубоким сном на дне души, позволяя не мучиться такими нелепыми вещами как самокопание и муки совести. Проводив кошку злорадным взглядом, Гароу накрылся одеялом и притворился спящим. Лезть к Бите, который только-только пережил атаку четырёхмесячного монстра, — идея не самая гениальная, но если знать подход, то можно свернуть горы. Постепенно дом погрузился в полумрак и тишину, улеглась в своей комнате Зенко, приглушённо мявкнула кошка, а Гароу, выждав для верности ещё минут десять, бесшумно вытек из-под одеяла и отправился на второй этаж. Бита стоял перед зеркалом и удивлённо разглядывал царапины, которых оказалось чертовски много, словно у кошки не четыре лапы, а все десять. В дверном проёме Гароу застыл, окинул всего Биту плотоядным взглядом и мягким «кошачьим» шагом начал подкрадываться ближе, чтобы подгадать момент и напасть, пока добыча — то есть, Бита себя таковой не считал, но кто его спрашивал? — ничего не подозревает и делает вид, будто не видит отражения в зеркале… И тут с оглушительным рёвом под ноги снова кинулось что-то мохнатое. — Чего?! — охренели все: и Бита, в плечо которого вцепились всеми двадцатью когтями и одним хвостом, и Гароу, обнаруживший соперницу там, где, как говорится, не ждали, и сама кошка. Последняя удивлялась, наверное, тому невероятному факту, что за каких-то пару секунд умудрилась просочиться сквозь объятия Зенко, отпихнуть с пути дверь и повиснуть на «своём человеке» до того, как его поймал этот странный тип. — Пшла вон, — для профилактики Гароу угрожающе зашипел и схватил мохнатое чудовище за шкирку. Оно сопротивлялось, но истошный вопль снова оцарапанного Биты заставил её втянуть когти. Это стало роковой ошибкой и билетом за дверь, где её уже поджидала недовольная Зенко с бантиком и расчёской. — Если ты хочешь потрахаться, то явно не сегодня, чувак, — на Бите почти не было живого места, но Гароу не из тех монстров, кто так просто сдаётся. Он многообещающе улыбнулся: — Ты в курсе, что эта тварь тебя пометила? Иди в душ, а потом я тобой займусь, — и медленно стянул водолазку через голову. Бита вздохнул и обречённо потопал куда послали. Воевать ещё и с Гароу на ночь глядя ему совершенно не хотелось. На следующее утро Гароу понял, что между ним и мохнатым чудовищем не может быть ни мира, ни вооружённого нейтралитета, ни взаимного игнорирования. Только война — кровавая, бессмысленная и беспощадная. Проснулся он от того, что почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Кошка вклинилась между ним и Битой, прижалась к забинтованному плечу и раздражённо хлестала спокойно спавшего Биту по животу пушистым хвостом. Мелкая дрянь. Гароу приподнял верхнюю губу, продемонстрировал увеличившиеся клыки и молча вышел из комнаты. Не отдирать же ему кошку силой, это не серьёзно. Для таких запущенных случаев есть средства намного эффективнее. — Доброе утро, — Зенко уже хозяйничала на кухне. Занятия в школе начинались рано, так что она обычно готовила завтрак сама. Для себя, брата и иногда — для Гароу. — Я думала, вы будете до обеда валяться. — Не люблю, когда в постели нас трое, — наябедничал Гароу, зевнул и принюхался. — За омлетом я послежу, а чудов… Кошка ещё в комнате. Дважды намекать было не нужно, Зенко очень понятливая девочка. Спустя ровно три минуты кошку снесло со второго этажа, причём она не издала ни звука, словно за ней гнались все демоны ада. Шерсть дыбом, глаза стеклянные — одно удовольствие смотреть. Забившись под шкаф в коридоре, кошка светила ими оттуда не хуже фар автомобиля в ночи и жалобно пискнула, только когда перед шкафом на колени опустилась Зенко. Судя по тишине, Бита так и не проснулся. Гароу снял омлет со сковороды, разложил по тарелкам и полез на верхнюю полку за чаем. Счёт 1:1. Дальше боевые действия шли с переменным успехом. Наглое животное смело поднимать лапу на Биту, которого Гароу считал своим, и при этом делало вид невиннейшего существа во вселенной. К сожалению, ангельский взгляд с фото, добросовестно расклеенных на почти всех столбах в округе, почему-то никого не покорил настолько, чтобы за шерстяным клубком выстроилась очередь потенциальных хозяев. Медленно, шаг за шагом, мохнатое чудовище захватывало каждый уголок дома. У него появилась своя миска с нелепым рисунком рыбьего скелета. Своя подстилка, только спало оно где хотело, плевав на отведённое ему место. Даже своя расчёска и зубная щётка специально для котят, и, видят все монстры, Гароу отговаривал Биту от этой покупки! Чудовище до того оборзело, что без зазрения совести драло обои, оставляло лужи в самых неожиданных местах, требовало корм в четыре утра и ластилось исключительно к Бите, несмотря на нежную привязанность его сестры. Наверное, в этом был какой-то глубокий смысл, но когда у чудовища появилась совершенно идиотская и потому идеально ему подходящая кличка, Гароу осознал, что момент упущен. Тама прижилась, заматерела, ненавидела, когда её брали на руки, но ластилась к Бите так, будто он был самцом её мечты. Глядя на них, сложно было представить пары лучше. К Бите эта мохнатая тварь Гароу, кстати, не подпускала. — Она ревнует, — сказала однажды Зенко, когда стала свидетельницей страстной сцены, достойной бразильского сериала. Бита, наивная душа, попросил Гароу подержать кошку пять минут, чтобы сходить отлить, а та взбесилась и начала выть похлеще сирены. В руки, разумеется, не далась, но шипела очень многозначительно. В долгу Гароу не остался. — Кого и к кому? — недовольно спросил Гароу и ушёл, хотя был уже глубокий вечер, плавно переходящий в ночь. Только рано Тама праздновала победу, потирая лапы. Через несколько дней Гароу вернулся, и война пошла своим чередом: кошка делала пакости, Гароу её величественно игнорировал или незаметно пихал, когда никто не видел, и все вроде были довольны. Но даже такое сомнительное счастье не могло длиться вечно. Никто не указывал Гароу, когда ему приходить в дом Биты, никто его и не звал, в общем-то, но негласно оба — Бита и Зенко — решили, что рады его видеть в любое время, да хоть ночью, если не будет громко топать и хлопать дверцей холодильника. Так что каждый раз, открывая дверь, он ожидал увидеть как минимум приветственно оттопыренный средний палец Биты или командное «Вытирай ноги о коврик!» от Зенко, только вот ожидания не всегда совпадали с реальностью, вот такая вот фигня. Первое, что Гароу увидел, зайдя в дом, — зарёваную Зенко, которая так рыдала в последний раз над разбитой вазой, которую ей подарил братик на день рождения. Понятное дело, в нюансы Гароу не вдавался, но и его подобное зрелище ввело в ступор на пару секунд. А когда рядом с девчонкой нарисовался ещё и Бита, хмурый и серьёзный, стало ясно, что случилось что-то непоправимое. — Та-а-ама сбежала-а-а! — сквозь слёзы выдавила Зенко и трубно высморкалась в заботливо подсунутый Битой носовой платок, больше похожий на простыню. — Как сбежала? — не поверил своим ушам Гароу. Это мохнатое чудовище здесь любили и пылинки с него сдували, кормили по первому требованию и не таскали за хвост. Какое животное в здравом уме захочет уйти из дома, где все ему рады? Да и не всякий человек захотел бы. И не всякий монстр. — В дверь вылетела, как ракета, блин, — буркнул Бита. — Я из магазина вернулся, руки заняты были, чтобы ловить. Щас Зенко успокою и искать пойду, у соседей собак полно и вообще… Не говоря ни слова, Гароу развернулся и ушёл. Не то чтобы у него было лишнее свободное время и не то чтобы он горел желанием тратить его на поиски драной кошки, которой через пару дней год уже стукнет, а мозги никак на место не встанут, но девчонка так горько плакала… А самым весомым аргументом было то, что Гароу предполагал, куда могло ускакать со всех лап мохнатое чудовище. Кошки по природе своей эгоисты, не думают ни о других котах, ни о людях, которые приютили их в своём доме и отдали частичку своего сердца. Что под хвост попало, то и творят, твари неблагодарные. Заглянув под фундамент невысокого дома в самом конце улицы, где водой вымыло приличную ямку, Гароу довольно оскалился. — Я сразу заметил, что ты на соседского кота заглядываешься, — ласково сообщил он кошке, застигнутой врасплох вместе с этим самым котом. — Ладно Зенко, она по биологии не проходила размножение ещё, но Бадд-то чего ступил?.. Впрочем, с него сталось бы кормить тебя чаще вместо свиданий. Разговаривать с кошкой — глупо, но обманчиво спокойный тон предупредил кота, что пора делать лапы, а Таму, что её сейчас вернут домой, оставив без кавалера на ближайшие недели две точно. Стальная хватка на загривке не разжималась, несмотря на угрожающее шипение и царапины, и к концу пути Тама смирилась с неизбежным. Только посмотрела жалобно, когда из-за забора её облаял огромный лабрадор, на что Гароу закатил глаза и тихо зарычал. Пёс благоразумно сделал вид, что облака на небе очень красивые. — Ни фига себе! — удивлённый Бита опять доставал аптечку, чтобы обработать царапины, пока Зенко тискала кошку и кружила её по всей кухне. — Так ей просто кота хотелось? И чё теперь, отпускать её на улицу? — Кошки всегда гуляли сами по себе, — снисходительно пояснил Гароу. — Это глупые люди почему-то решили, что без них кошка не поймает себе еду и не найдёт, где поспать. Свози её к ветеринару, чего ты как маленький? Тама, словно всё поняла, возмущённо взвыла. — Ну, котят мы можем раздавать… — задумчиво протянул Бита, косясь на не верившую своему счастью кошку. — Так что пусть гуляет, мне не жалко ваще. А вот ты удивил, так много о кошках знаешь, а с Тамой воевал… Зенко тихо рассмеялась. — Братик, он сам как кот, — пояснила она. — Приходит, когда вздумается, гуляет сам по себе… — Ты на меня ещё ошейник надень, вредная девчонка, — проворчал Гароу. — Это ты уже с братиком договаривайся, я в ваши отношения не лезу, — парировала Зенко и вместе с кошкой ушла из кухни, оставив за собой последнее слово, как и всегда. Бита сосредоточенно сверлил взглядом столешницу, его уши горели лучше ночных фонарей. — Спасибо, короче, что Таму нашёл… — пробормотал он, нервно сложил остатки бинта в аптечку и в поисках моральной поддержки покосился в окно. Там, как назло, светило возмутительно яркое солнце. Ни намёка на дождь. — Одним «спасибо» ты не отделаешься, — перегнувшись через стол, Гароу подпёр щёку кулаком и хитро улыбнулся. — Если я кот, то сегодня я хочу сливки в награду. И молочка за вредность. Цветом Бита слился с помидором, но всё-таки нашёл в себе силы показать наглой человечьей морде оттопыренный средний палец. — Это можно перевести как «да»? — Иди на!.. — Братик, не ругайся! — крикнула из своей комнаты Зенко и тяжело вздохнула. Кошка на её коленях громко тарахтела, предвкушая много свиданий и бессонных ночей.