выбирать.

— ТИШЕ, ТИШЕ, ПОЖАЛУЙСТА. Глупый. Ты ведь совсем не умеешь успокаивать. Слезы фуксиекровной стекают меж её пальцев, закрывающих глаза. Ты даже не фыркнешь привычно, не отпустишь очередную шуточку про то, что вы находитесь на совсем противоположных концах гемоспектра; все, чего ты хочешь сейчас, чтобы она перестала сидеть здесь, перед тобой, слегка подрагивая во время всхлипов. Пиратки вовсе не такие стойкие, оказывается. "Она ничего не говорит. Почему, почему она ничего не говорит? Такой глупый." Ты тянешься к её лицу, убирая от него руки и сжимая её ладони в своих. Приседаешь перед ней, чтобы быть на одном уровне, как делают взрослые люди при разговоре с обиженным ребёнком. Но это, конечно, Земные аллегории, совсем не известные тебе, как и совсем не важные. Она выглядит потрёпанной, а серые щёки алеют от слез и румянца, но она все так же упрямо не смотрит тебе в глаза, старается прятаться. Оставаться одной, как и прежде. — уходи. Наконец-то ловишь её взгляд. Всегда прищуренные желтые глаза с долькой хитрости и обаяния сейчас глядят устало и хмуро. Ты совсем не хочешь, чтобы она страдала. — ЭТО ИЗ-ЗА ВРИСКИ, ДА? ИЗ-ЗА ПУЗЫРЕЙ СНОВ? Видишь, как она порывается кивнуть, но лишь опускает голову со вздохом. — каркат бля пожалуйста. Сжимаешь её руки в своих ещё крепче, переплетая ваши пальцы. — Я ДОЛЖЕН ЗНАТЬ, ЧТО С ТОБОЙ. Я, ВООБЩЕ-ТО ОБЯЗАН, ЕСЛИ ТЫ ЗАБЫЛА. Поднимаешься и тянешь за руки её, заставляя недовольно встать. Слезы перестали течь беспрерывным фонтаном бледного тирского пурпура. — ...НО ГЛАВНОЕ, ТО, ЧТО Я НЕ МОГУ ДОПУСТИТЬ ВСЕГО ВОТ ЭТОГО. Вздох. — И НЕ ХОЧУ. — я наверное — типа — любила ее. Её голос звучит хрипло — то ли от долгих рыданий, то ли от количества выпитого алкоголя. Но когда она обнимает тебя и устало кладёт голову на плечо, ты не чувствуешь запаха спирта. Только горький запах отчаяния. — ОНА ВСЕ ЕЩЁ ЗДЕСЬ. С ТОБОЙ. Делаешь шаг вперёд. — да, я знаю. Делает шаг назад. — эта врис даже может быть лучше той Раз, два, три. — прежней Раз, два, три. — раскисшей и сдувшейся рыбехи Раз, два, три. — но все эти временные линии... я чувствую себя виноватой знаешь Вы медленно кружитесь по комнате в незамысловатом вальсе; ты — положив руки на талию, а она — обвивая плечи и уткнувшись носом в твою шею. — перед той которую я встретила сначала — и которую оставила одинокой — ЧУВСТВА ИМЕЮТ СВОЙСТВО СЛАБЕТЬ. Деревянный пол под ногами поскрипывает в такт. — УГАСАТЬ. Поднимаешь руку, зарываешься руками в её волосы. Косы растрепались. — ТЫ ПОЛЮБИЛА ЕЁ ТАКОЙ, КАКАЯ ОНА БЫЛА И ЕСТЬ — ЖИВОЙ ЭНТУЗИАСТКОЙ, А НЕ РАССЛАБИВШЕЙСЯ И РАЗМЯКШЕЙ. И ТЫ ИМЕЕШЬ ПРАВО. Она поднимает голову, окончательно вытерев остатки слез о твой свитер. Но в её взгляде все тот же немой вопрос и оттенки безголосой грусти. — ИМЕЕШЬ ПРАВО ВЫБИРАТЬ. Нельзя передать ту радость, которую испытываешь ты, когда видишь привычную полуусмешку на её губах. — как выбрала тебя? Последний раз прижимаешь её к себе, вдыхая запах, и отступаешь назад. — до сих пор не могу поверить в свой мойрал с карпснокровкой Собираясь уходить, оборачиваешься и фыркаешь, собираясь ответить что-то как обычно едкое. — но ты на удивление хорош в этом крикливый парень 38) Последнее, что видишь ты, когда она выходит из комнаты через противоположную дверь — мелькнувшие в проёме две тонкие косы. Она больше не плачет.