Geiko.

******** Ведущая что-то громко говорит на японском и кланяется невысокой худенькой девушке в ярко-алом кимоно с замысловатым узором из светлых цветов. Чихо прислушивается к голосу переводчицы в наушниках: та громко зевает, отчего сидящий рядом Джехё прыскает со смеху, и говорит заунывным голосом: - Поскольку тема нашего сегодняшнего шоу – исконно японская красота, мы пригласили особенную гостью – это самая настоящая гейко из Киото, девушка, которая одной улыбкой может пленять сердца мужчин – прекрасная Сакуми-сан! Чихо машинально аплодирует и кланяется вместе с остальными. Девушка взмахивает изящным веером и что-то мягко говорит, сдержанно улыбаясь. Худое, слегка вытянутое лицо густо покрыто белой пудрой, на самой серединке губ красуется ярко-красная помада, черные волосы уложены в замысловатую прическу, украшенную многочисленными гребнями и длинными заколками, и Зико думает, что не видит в этом ничего особенно привлекательного. Без всей этой напускной мишуры девица будет смахивать на типичную обитательницу Роппонги, которая тащится от местных ичибанах и старательно клеит на веки липкую ленту, пытаясь сойти за какую-нибудь местную популярную модель. Ведущий что-то говорит, аудитория смеется, и Чихо смеется вместе со всеми, хотя больше всего на свете ему хочется оказаться как можно дальше от этой провонявшей дешевой лапшой и косметикой студии, от ярко накрашенной девицы в кимоно, от всего, что хоть как-то связано с работой. К горлу подкатывает тошнота, и Зико отворачивается и отпивает пахнущую хлоркой воду из пластикового стакана. Это тягостное отвратительное чувство неудовлетворенности похоже на мерзкого противного грызуна, который царапает его изнутри своими крошечными острыми коготками, рвет его нутро на множество саднящих ошметков и заставляет чувствовать себя бесконечно уставшим. Это не физическая усталость, с которой можно справиться с помощью крепкого десятичасового сна и пары часов в массажном салоне, где красивые и доступные девочки за хорошую плату моментально снимут напряжение и заставят почувствовать себя бодрым и обновленным. Это нечто такое, что Чихо и сам не может в полной мере осознать, а потому он понятия не имеет, как можно с этим бороться. Обычно помогает работа. Зико проводит сутки в студии, записывает несколько на редкость удачных трэков, пишет пару композиций для других популярных исполнителей, зарабатывает кучу денег, хронический недосып и начинающийся гастрит от постоянного курения и питания лапшой быстрого приготовления. Напряжение внутри усиливается, становится похожим на патологию, и Чихо напоминает себе бомбу замедленного действия, которая рванет, стоит только нажать на нужную кнопку. Когда не помогает работа, настает время загула. Зико нажирается в хлам на вечеринке у старого андеграундного приятеля, трахает сразу двух близняшек из Гонконга, которых зовут какими-то странными именами, вроде Лин и Вин. Вот парадокс, он совершенно не помнит их лиц, но в памяти четко отпечатались одинаковые татуировки на поясницах в виде знака инь-ян. Это продолжается неделю, пока в один из вечеров его едва не ловят папарацци с косяком в зубах. Спасают его Кён и Джехё, которые заталкивают его в сортир ночного клуба, где Ан громко матерится и бьет его по щекам, а Пак льет ему на голову минералку и говорит, что Чихо охуел в край, потому что депрессия может быть у каждого, но это не повод подставлять одногруппников. - Ебись с кем хочешь, бухай хоть ведрами, только не наркота, ты понимаешь? – Ан берет его за подбородок, приближается к нему вплотную и заглядывает ему в глаза. – С наркоты потом не соскочишь, и никто не хочет, чтобы ты превратился в ни на что не похожее ширяющееся уебище, понимаешь? У тебя красивые глаза, губы красивые, и вообще, ты сам очень красивый, хочет сказать Чихо, но вместо этого заходится в громком приступе кашля и блюет прямо на кеды Джехё. Тот, вопреки всему, не начинает орать, только осторожно придерживает его за шею и тяжело вздыхает, а Кён кладет руку ему на плечо и неожиданно говорит с такой интонацией, с которой мама Чихо журит его за не надетую зимой теплую шапку: - Парень, ты просто заебался. Тебя кроет, и с этим надо что-то делать. - Пусть идет к врачу, - подает голос Джехё. - У нас завтра будет японский концерт, а вот после них пускай валит к невропатологу. Тот пропишет ему какие-нибудь успокоительные пилюли, травки всякие, микстуры, мне это помогает. - Я думал, что ты обычно жрешь, когда тебе грустно, - хмыкает Кён, и Ан отвешивает ему звонкий подзатыльник. Зико слушает их тихую перепалку и думает, что действительно заебался. И это чувство настолько всепоглощающее, что он понятия не имеет, как с ним бороться. - Интересно, а в чем разница между «гейшей» и «гейко»? – слышит он громкий шепот сидящего рядом Кёна. Чихо косится в его сторону: Пак сидит вплотную к Джехё, так что практически касается губами его щеки. Ан пожимает плечами, и взгляд Зико цепляется за его выступающие ключицы, проглядывающие через тонкую ткань светлой футболки. - Наверное, гейко круче, - тихо отвечает он и улыбается. – Знаешь, ну, квалификация у них выше. Может, они лучше заваривают чай и танцуют их всякие сложные танцы с веерами. Кёну он всегда улыбается как-то по-особенному. Это сложно объяснить, но почему-то у Чихо болезненно екает в груди, когда он думает о том, что эти двое в последнее время обзавелись слишком большим количеством таких «особенных» знаков. Словно попугайчики-неразлучники, они проводят вместе практически все свободное время, и Зико хочется заорать, что они выглядят как гребаные педики, со всеми своими специальными смайликами и чартами в какаотоке, дружескими перепалками в социальных сетях и чертовым скиншипом, который, на взгляд Чихо, уже давным-давно перешел границы дружеских обнимашек и смахивает на откровенный петтинг. Даже сейчас, когда ладонь Кёна лежит на колене Ана, мягко поглаживая его сквозь плотную ткань джинсов. - А кто из них трахается с клиентами, гейко или гейши? – Кён старательно улыбается ведущему и аплодирует девушке, которая ловко разливает чай по изящным маленьким чашкам. Джехё пихает его локтем в бок и укоризненно цокает языком: - Вот ты дебил, гейши никогда не спали со своими клиентами. Шлюх в Японии называют «ойран» или как-то в этом роде. У них даже было различие: гейши повязывали свой пояс сзади, а проститутки – спереди, намекая таким образом, что они готовы оказать определенные услуги. - Аригато, - радостно говорит Кён, принимая чашку из рук Сакуми, и Зико хочется сдать его с потрохами, когда Пак скользит внимательным взглядом по кимоно гейко, останавливаясь на затейливо украшенном поясе. Девушка протягивает чашку Чихо, тот растягивает губы в вежливой улыбке и машинально бормочет под нос слова благодарности на японском. Та улыбается и снова кланяется, а Зико слышит сбоку громкий шепот Кёна, который, видимо, сообразив, что никто из присутствующих здесь японцев ни черта не понимает по-корейски, начисто плюет на все правила приличия: - Эй, Джехё-хён, а знаешь, тебе бы очень пошло кимоно. Может, оденешься так на наш следующий японский концерт? - Иди на хуй, Кён, - сдавленно бормочет Ан в ответ. - Мне хватило того страшного платья для нашего дуэта. Где ты вообще его откопал? В сундуке своей бабули? - Не обижай мою бабулю, она не носит такое дерьмо, - парирует Кён, и Чихо замечает его руку на талии Джехё. Ан тихо смеется и кладет руку Кёну на бедро, видимо, пользуясь тем, что их практически не видно за высоким бортом трибуны для гостей. - Будь моя воля, я бы надел на тебя что-нибудь красивое, - говорит Пак и улыбается, слегка наклонив голову.- Тебе бы пошла короткая юбка и паричок с косами. На такое у кого угодно встанет, эй, только не смотри на меня, как на озабоченного, серьезно, ты и школьная шотландская юбочка – это же просто обалденно. Нутро болезненно сжимается, и Зико с отвращением думает о том, что каким-то образом пропустил тот прекрасный момент, когда его лучший друг приобрел наклонности латентного пидораса. Перед глазами почему-то возникает образ Ана в рыжем парике и дурацком платье, обнажающем длинные, на редкость стройные ноги, который буквально вешается на заливающегося соловьем Пака под восторженные вопли толпы, и Зико поспешно отворачивается, глядя на ведущего, который что-то быстро тараторит на японском. - А сейчас Сакуми-сан покажет нам танец «Белый журавль», - монотонно бормочет переводчица, и Чихо невольно испытывает к ней нечто, похожее на жалость. Наверняка она ни черта не выспалась и меньше всего на свете хочет участвовать в этой идиотской передачке, переводя шаблонные реплики ведущих для группы каких-то очередных напомаженных айдолов, которым глубоко насрать на все происходящее. - Давайте же поаплодируем ей и полюбуемся на это потрясающее зрелище! Девушка слегка наклоняется и прикрывает лицо веером, изящно вскидывая вверх вторую руку. Ее движения кажутся выверенными и четкими до автоматизма, и в то же время в них есть какая-то нарочитая небрежность, будто бы гейко пытается показать, что за этой хирургической точностью не стоят долгие и упорные годы мучительных тренировок. Зико не любитель подобных зрелищ, но почему-то Сакуми действительно завораживает. Это идет изнутри, какая-то невероятная внутренняя сила, которая заставляет его замереть и уставиться на нее в немом восхищении, как мальчишка. - Серьезно, Джехё, - раздается сбоку сбивчивый шепот Кёна, - давай поставим такой номер для следующего концерта? Ты разучишь этот танец соловья или журавля, будешь танцевать в кимоно… Я лично куплю тебе такое кимоно, хочешь? Ты будешь нашей персональной красавицей-гейшей? Флер очарования моментально испаряется, уступая место давно знакомому чувству бессилия и раздражения. Чихо оборачивается и сдавленно шипит, глядя на замеревших Пака и Ана тяжелым, наполненным яростью взглядом: - Вы можете заткнуться и просто дать остальным спокойно посмотреть? Вы понимаете, что ведете себя как два ебаных пидораса? Может, ты его еще здесь перегнешь через поручень и выебешь раком у всех на глазах? - Эй, мы просто придуриваемся, что ты заводишься, козел… - начинает было Кён, но Джехё качает головой и обрывает его: - Тише, - Чихо замечает, как его ладонь сжимается на колене Пака, - серьезно, давай не будем мешать. Она же действительно очень красиво танцует. Музыка, под которую исполняет свой танец Сакуми, мягкая и расслабляющая, но Чихо ни черта не успокаивается, особенно когда видит, что ехидный вредный говнюк Пак, который терпеть не может кого-то слушаться, моментально замолкает и переводит взгляд на гейко, которая взмахивает веером и изгибается, изящным точным движением отставляя ногу в сторону. Зико смотрит на нее и вздрагивает, когда вместо ладной девичьей фигурки видит перед собой долговязого худощавого Джехё, который кружится в танце и насмешливо улыбается, глядя ему прямо в глаза. Чихо хочется заорать в голос, он быстро моргает и видит, как Сакуми, закончившая выступление, изящно кланяется под оглушительные аплодисменты восторженных зрителей. Да, мать вашу, Ан бы никогда не смог бы так танцевать! Он же неловкий и нелепый, хореографы во главе с Минхёком и Юквоном тратят больше всего времени, чтобы вдолбить в его голову основы какого-нибудь танца и заставить его выглядеть на сцене более-менее прилично. Он забирает у Кима стакан с водой и выпивает холодную жидкость залпом. Зико кроет, ломает и плющит так, что он снова испытывает невероятное желание заглушить это странное ощущение порцией крепкого алкоголя и никотиновым дымом. Ему срочно надо к врачу, думает Чихо и машинально улыбается Сакуми, которая что-то приветливо шепчет на японском. А перед глазами все еще стоит образ Ана, в тонком шелковом кимоно, который облизывает вишневые яркие губы и нагло смотрит на него в упор. Настоящий Джехё смеется над очередной дурацкой шуткой Кёна, запрокинув голову и выглядя до неприличия счастливым и расслабленным. Чихо опять накрывает. Сильно-сильно, до алой пелены в глазах. ******* - Вы красивая, - говорит Чихо и кладет ногу на ногу, глядя на сидящую напротив женщину. Ее зовут Пак Сохи, она высококлассный психотерапевт, у нее длинные черные волосы, правильные, немного резкие черты лица и красиво очерченные антрацитовые глаза, которые смотрят на Зико в упор не мигая. Госпожа Пак не похожа на добродушных пухлых дяденек, которые служат в агентстве штатными психологами, она больше смахивает на настороженную хищную змею, и перед глазами Чихо возникает образ черной мамбы из школьного учебника биологии, смертельно ядовитого пресмыкающегося. Зико разваливается в кресле и, хмыкнув, спрашивает, наблюдая за тем, как она заполняет какие-то бланки: - Мои дела совсем херовы, раз меня направили к психиатру? Это же типа серьезнее, чем психолог, будете давать мне всякие таблетки, от которых у меня пойдут зверские глюки? Психиатр отрывается от бумаг и, подняв голову, окидывает его быстрым взглядом. Затем улыбается, обнажая белоснежные зубы, и ласково спрашивает, наклоняя голову вбок: - Когда-нибудь пробовал наркоту? Чихо давится воздухом и громко кашляет, силясь справиться со сбившимся дыханием. Сохи складывает руки на груди, и Зико жадно отпивает воду из стакана и сдавленно отвечает: - Блядь, вас что, не учили всякой там врачебной этике? С чего это вы сразу задаете такие вопросы? - Кокаин, травка, ЛСД? – Она будто бы его не слышит, ее темные глаза смотрят на Чихо так, что язык присыхает к небу, и он бормочет, ощущая себя нашкодившим школьником: - Я курил марихуану. Все, больше ничего. - Это хорошо, - говорит госпожа Пак. Она откладывает в сторону бумаги и кладет голову на сложенные руки. Чихо машинально скользит взглядом по ее тонким рукам, украшенным тонким серебряным браслетом и увенчанным острыми черными ногтями, и, сглотнув, хмыкает, ероша спутанные волосы: - Вы так и не будете ничего спрашивать? - А что я могу у тебя спросить, если ты сам должен мне обо всем рассказать? – вопросом на вопрос отвечает она. Зико чувствует себя так, будто его только что больно щелкнули по носу. - А вы точно квалифицированный специалист? - А ты точно крутой айдол-рэпер с имиджем настоящего мачо? – хмыкает она, и Чихо до безумия хочется послать эту Пак Сохи куда подальше. Она смотрит на него не мигая, и Зико, сам того не ведая, открывает рот и тяжело вздыхает: - Я заебался. Вышел за предел. Кроет меня, понимаете? Не могу нормально спать, обычно помогала работа, но и тут вообще полнейший тупик, ни алкоголь, ни девочки, ни снотворное, ничто меня не берет. И как будто кто-то постоянно жрет меня изнутри, и с каждым днем становится все херовее. И больше всего меня бесит, что я ни черта не понимаю, как и чем с этим можно бороться! Он замолкает, хватается за стакан с водой и допивает ее залпом. Его речь звучит сумбурно и странно, и он ждет, что сейчас эта Пак Сохи скажет, что он гребаный укурок и ткнет ему в лицо очередную упаковку успокоительных, но она молчит и только продолжает смотреть, поджав намазанные красной помадой губы. Затем поправляет выбившуюся из блестящей копны волос тонкую прядь и спрашивает: - Было ли что-то за последнее время, что очень сильно выводило тебя из себя? Чихо открывает рот, чтобы сказать, что с его графиком и ритмом жизни его каждый день что-то обязательно выбешивает до полуобморока, будь то медленно работающий звукорежиссер, какие-то тормознутые ублюдки на дороге, Пак Кён, который вечерами сидит на кухне вместе с Джехё, в интимном полумраке… Что-то внутри болезненно екает, и перед глазами снова возникает Ан, который громко смеется, положив руку на ладонь Пака. Гейко в ярко-алом кимоно, взмах веера, чужие вишневые губы и призывный взгляд воображаемого хёна, который смотрит на него из-под полуопущенных пушистых ресниц, - все это смешивается в один единый красочный мутный образ, который вспыхивает в воспаленном сознании яркой вспышкой, и Чихо поспешно говорит, ощущая, как мерзкое чувство внутри становится практически невыносимым: - Одногруппники меня бесят. В последнее время ведут себя как полнейшие пидорасы. - Ты выражаешься фигурально или прямо? – спрашивает она, и у Зико возникает ощущение, что эта Пак Сохи видит его насквозь своими пугающими змеиными глазищами. - Вы очень привлекательны, - улыбается он и, перегнувшись через стол, кладет руку ей на ладонь. - Не хотите ли куда-нибудь вместе прошвырнуться? Я могу заказать нам столик в отличном ресторане, выпьем по парочке коктейлей, может, я прокачу вас на своем «Порше». Она не убирает руку, только снова улыбается и спокойно говорит: - Я лесбиянка и уже пять лет живу с постоянной партнершей. Мы, конечно, можем выпить, но Сонён ревнива, как стая диких кошек, а еще у нее высший дан по айкидо, и она точно превратит твои яйца в кашу. Чихо давится воздухом и чувствует себя так, будто эта самая Сонён только что ударила его со всей дури по причинному месту. Сохи хлопает его по спине и внезапно встает из кресла: - Приходи домой и сразу ложись спать. Без всяких там записей в студии, увеселительных мероприятий и таблеток. Выпей на ночь стакан теплого молока, никакого снотворного, а уж тем более крепкого алкоголя. – Она снова улыбается, и Чихо замирает, как вкопанный, чувствуя себя кроликом под гипнотическим взглядом хищной змеи, - в конце недели расскажешь мне, что тебе снилось. Только на этот раз без всякого вранья и увиливания, только чистую правду. - В конце недели? А если мне будет сниться оргия с красивыми грудастыми девчонками? – хмыкает Зико, силясь справиться с подступившей нервозностью. - Я лесбиянка, мне тоже нравятся красивые грудастые девочки, - ловко отбивает она подачу, и Чихо в очередной раз чувствует себя последним олухом на планете. Он бормочет себе под нос какие-то шаблонные слова благодарности, кланяется и разворачивается к двери. Когда он уже стоит на пороге комнаты, она окликает его: - Эй, Чихо! Зико вздрагивает и оборачивается. Сохи стоит, сложив руки на груди, и мягко говорит, сузив глаза: - Ночью, когда ты ложишься спать, просыпается твоя истинная сущность, твое внутреннее «я». Все твои подсознательные желания вырываются на свободу, потому что ты расслабляешься и перестаешь сдерживаться. - Она снова улыбается, и Чихо невольно сглатывает. – Ночью ты становишься самим собой, настоящим. Так что сегодня постарайся отпустить себя, ладно? Эта Пак Сохи – чертова маньячка, которая пугает его до дрожи в ногах. Зико машинально кивает и буквально вываливается из ее кабинета, кожей чувствуя на себе ее внимательный взгляд. Он и сам не помнит, как добирается до машины, и приходит в себя только минут через пятнадцать, обнаружив, что отсутствующим взглядом таращится на приборную панель. - Сучья мамба, - бормочет он себе под нос, заводит машину и резко выкручивает руль. Перед глазами вновь возникает ее спокойное лицо с глубокими черными глазами, и Чихо думает, что надо бы найти другого врача, вежливого и спокойного, похожего на тех пузатых дяденек бальзаковского возраста из медицинского центра, куда их обычно посылает директор агентства. Машина выруливает на шоссе, Чихо подавляет в себе настойчивое желание закурить и думает, что ни черта он не будет искать никого другого. Пак Сохи пугает его до чертиков. Она долбаная лесбиянка, которой, кажется, абсолютно насрать на его статус и огромную популярность. Зико входит в крутой поворот и приоткрывает окно, вдыхая морозный воздух. Почему-то он знает, что она ему поможет. Даже если он сам будет противиться этому из-за всех сил. Вместо студии он приезжает в общежитие, зная, что иначе непременно сорвется и в очередной раз засядет за установку, чтобы написать музыку к новому тексту. В прихожей он встречает сонного Тэиля, который громко зевает и приветственно кивает. - Вау, - говорит он, наблюдая за тем, как Зико стаскивает с себя куртку, - по-моему, это первый раз, когда я вижу тебя здесь за последние пару месяцев. - Дом, милый дом, - бормочет себе под нос Чихо, наклоняясь и расшнуровывая кроссовки. - А где все? - Чихун поехал к Мино, у них там какая-то тусовка, - отзывается Тэиль, - Ю-Квон у Сонхе, Минхёк бухает с бывшими одноклассниками. Я сейчас буду гамать в новую стрелялку, которую мне подогнал Кён. А… В этот момент из кухни доносится громкий смех. Чихо ощущает, как внутри поднимается что-то липкое и темное. Он резко выпрямляется и чеканным шагом идет на кухню, кожей ощущая удивленный взгляд Тэиля. Они сидят у стола практически вплотную друг к другу. На Кёне красуется дурацкая футболка с Тасманским дьяволом, которую сам Зико подарил ему на какой-то праздник, и семейные трусы в алый горох, и выглядит он по-идиотски. Он обнимает за плечи Джехё, и Чихо давится воздухом, когда видит, что Ан по пояс обнажен. Взгляд невольно скользит по четким мышцам пресса, темным соскам и изящным тазовым косточкам, которые не скрывают мешковатые светлые штаны, сползшие с бедер. Они смотрят какое-то видео на телефоне Джехё и пьют чай из больших кружек в синюю полоску, абсолютно идентичных, и на первый взгляд кажется, будто во всем происходящем нет ничего особенного. Но почему-то желудок сводит от неприятного болезненного спазма, и возникает назойливое ощущение, что он, мать твою, третий лишний и явно разрушил царящую здесь атмосферу интимной близости. - Чихо? – Ан удивленно округляет глаза. - Мать вашу, неужели ты появился в родных пенатах? Что принесло тебя сюда, неужели прокатила очередная грудастая крошка? - Как, кстати, визит к психиатру? – спрашивает Кён, по-птичьи наклоняя голову вбок. – У тебя нашли склонность к вуайеризму и ярко выраженную боязнь говорящих носков? Чихо моет руки в раковине и слышит, как они с Аном громко смеются. Мерзкое чувство внутри вновь царапает его своими острыми когтями, и Зико сжимает губы, достает из шкафчика стакан и открывает холодильник. Он наполняет его молоком и выпивает залпом, испытывая невероятное желание развернуться и швырнуть в парочку голубков чем-то тяжелым. - Эй, Чихо, не дуйся, - говорит Джехё и мягко улыбается. - Ты же знаешь, что мы о тебе волнуемся. Мы с Кён-а долго думали, как можно тебе помочь, я даже… Это «Мы» тяжелое и осязаемое, оно оседает в воздухе вязкой пеленой, и Зико со стуком ставит стакан на столешницу. - Да пошли вы на хуй, ебаные пидорасы! – орет он и с треском захлопывает дверь холодильника. – Вы еще прямо здесь начните ебаться, больные ублюдки! Отвалите от меня, мудаки, не хватало еще вашего гребаного сочувствия. Джехё отшатывается и смотрит на него испуганными, широко распахнутыми глазами. Кён одергивает на себе идиотскую футболку и растерянно бормочет: - Эй, бро, ты чего… Чихо не слушает. Он вылетает из кухни, едва не споткнувшись о валяющиеся на полу кроссовки, и, резко распахнув дверь, вбегает в свою комнату. В помещении душно и пахнет чем-то затхлым, он, не разуваясь, падает на узкую кровать и закрывает глаза, пытаясь справиться с подступившей слепой яростью. Черт возьми, никто из них не виноват. Не виноват в том, что Зико – долбаный психопат, который не может разобраться в своих внутренних проблемах. Не виноват в том, что Чихо слишком долго казалось, что ничего вокруг не меняется, мир статичен, как огромный валун, но, оказывается, окружающие его люди живут своей жизнью, и в этой самой жизни самому Зико остается все меньше места. Нутро болезненно сжимается, и Чихо прерывисто выдыхает. Хочется курить и крепкого виски со льдом, а еще перед глазами стоит образ Кёна, обнимающего полуобнаженного Джехё, прижимающегося к нему так близко, что наверняка может ощутить тепло и мягкость его кожи. Зико отрубается внезапно, слыша за дверью приглушенные голоса и чувствуя, как кто-то накрывает его одеялом и подкладывает ему под голову подушку. Ему хочется сказать «спасибо», но он что-то мычит себе под нос, сдавленно выдыхая и проваливаясь в сплошную темноту. От доброго самаритянина пахнет одеколоном Джехё. Наверное, ему это только чудится. ******** Помещение странное, чем-то смахивает на прокуренную комнату из клипа «Nillili Mambo», что-то очень экзотическое и местами эклетичное. Почему-то пахнет вишневым чаем и цветами, запах дурманит и кружит затуманенную голову, и Чихо машинально встряхивает волосами, оглядываясь. Стены покрыты замысловатой росписью, в виде цветов лотоса, на полу лежит японский футон, пара циновок и стоит столик с небольшим чайником и двумя чашечками из изумрудного фарфора. По углам расставлены многочисленные ароматические палочки, и Зико невольно кривится. - Ненавижу всю эту бабскую херню, - бормочет он себе под нос и вздрагивает, когда слышит позади до боли знакомый насмешливый голос: - Я тоже, но почему-то именно сейчас тебе хотелось, чтобы в комнате, помимо чая и орхидей, удушливо воняло сандалом. Чихо резко оборачивается и замирает как вкопанный. Позади него стоит Ан Джехё, облаченный в свободную алую юката с замысловато завязанным золотистым поясом. Зико облизывает пересохшие губы и растерянно моргает, а хён смотрит на него в упор ярко подведенными карамельными глазами и садится на циновку. - Хотите зеленого чая, господин? В него добавлены лепестки сакуры для вкуса и изысканного аромата. - Блядь, - бормочет Чихо и неловко плюхается на вторую циновку. Джехё разливает чай по чашкам и тянется вперед, чтобы подать ему изумрудный сосуд: - Пожалуйста, мой господин. - Почему ты, мать твою, называешь меня «господином»? – бормочет Зико, - Что здесь вообще происходит? Почему мы в этой комнате, а ты одет как японская куртизанка? Взгляд цепляется за запястья Ана, виднеющиеся в широких рукавах юката, и Чихо невольно сглатывает, ощущая, как нутро наполняется липким жарким напряжением. - Потому что у тебя все на редкость хуево с фантазией, и ты думаешь, что настоящие гейко принимают своих гостей именно в таких помещениях, - хмыкает Ан. Зико украдкой разглядывает его, машинально отпивая на редкость вкусный чай: Джехё выглядит странно и непривычно, без его повседневных свитеров, толстовок и джинсов. В темных волосах красуются белоснежные цветы лотоса, глаза подведены темным карандашом, в вырезе юката виднеется белоснежная кожа, и Чихо невольно сжимает чашку сильнее, когда Ан наклоняется, практически обнажая грудь с темными маленькими сосками. - Ты, мать твою, просто ожившая мечта фетишиста, – говорит он, почему-то ощущая себя на редкость неловко. - Кён бы сейчас просто обдрочился. - Наверняка бы обдрочился, - соглашается Ан. - Но ты ведь сам понимаешь, что это все твоя фантазия, и потому главный дрочер сейчас ты. – Он улыбается и наклоняется к Зико практически вплотную. И тот невольно замирает, потому что Ан смотрит на него не мигая своими невозможными карими глазами с расширенными зрачками. - У тебя, Зико-йа, фетиш на меня в образе абсолютно покорной гейко, которая исполняет любые твои желания. Забавно, да? Кто бы, мать твою, мог подумать, что тебя заводят кимоно и воняющие сандалом ароматические палочки? Он забирает у Чихо из рук чашку и ловким движением руки отодвигает столик в сторону. Затем тянет его за воротник футболки на себя и прижимается к его губам своими. Губы у него мягкие и пахнут ягодами. Ан целуется жестко и напористо, и Чихо, привыкший к тому, что в поцелуях он обычно играет роль инициатора, теряется и может только невнятно мычать, когда Джехё слегка прикусывает нижнюю губу и скользит языком ему в рот, оглаживая десны. Низ живота скручивает судорогой, Чихо буквально ведет от переполняющего его безумного возбуждения, он слегка отстраняется, слизывая слюну из уголка губ, и хрипло выдыхает, глядя на хёна расширившимися глазами: - Блядь, какого хуя ты творишь?! - Я же твоя персональная гейко, хозяин, - на выдохе тянет Ан и цепляется руками за его плечи, - я исполняю любые твои желания - Гейко – это же не шлюхи, - бормочет Зико, - а ты сейчас ведешь себя как настоящая блядь. - Но ты же хочешь, чтобы я вел себя с тобой как блядь. - Джехё облизывает губы, и Чихо, будто завороженный, следит за движением кончика розового языка. - Или ты желаешь, чтобы я разливал тебе чай и пел песенки, а, Чихо? Или хозяин хочет, чтобы гейко сделал ему хорошо? Он медленно опускается на колени, продолжая смотреть Чихо в глаза. Голова кружится от запаха сандала и самого Ана, терпкого, сильного и необыкновенно притягательного, Зико сглатывает и замирает, когда руки Джехё хватаются за его ремень, и пальцы принимаются ловко расстегивать пряжку. - Блядь, я не педик, как ты и Кён, я всего этого не хочу! – выдавливает он из себя и подавляет стон, когда Ан слегка царапает кожу над кромкой брюк. Ан поднимает голову, и Зико хочется взвыть от того, насколько это возбуждающе и порочно, вид хёна в чертовой юката, стоящего перед ним на коленях, дьявольски красивого и притягательного. - Не пизди хоть сейчас, хозяин, - мирно советует ему Джехё, расправляясь с ремнем и одним движением расстегивая молнию на штанах. - Все ты хочешь. Давно хочешь… Хочешь, чтобы я тебе сосал, хочешь со мной целоваться, у тебя в голове на меня огромное количество фетишей, но тот, что с образом гейко, самый сильный. – Он сжимает член сквозь тонкую ткань трусов, и Зико запрокидывает голову назад и громко стонет. - Ты же и сам догадываешься, что все неспроста, ведь так? Я ведь нравлюсь тебе вот так? Да, господин? Последние слова он шепчет на японском, вкрадчиво, интимно, и Чихо ощущает, как по телу проходит жаркая волна возбуждения. Он хочет сказать, что, мать вашу, ни черта подобного, нет у него никаких фетишей, и просто на Ана в кимоно встанет даже у самого закоренелого натурала, как говорил в свое время Кён. При мысли о Паке нутро болезненно сжимается, и он выплевывает, глядя на Ана затуманенными глазами: - Тупая шлюха. - Для тебя – кто угодно, мой господин, - выдыхает Джёхе, и Чихо думает, что в реальности за такие слова Ан бы наверняка двинул ему в челюсть. Джехё-гейко абсолютно покорен и смотрит на него с раболепным обожанием, и это возбуждает до боли в паху. Настоящий Ан слушается его только перед объективом камеры, зажимается с Кёном, а еще он неловкий и неуклюжий, в нем нет такого изящества и отточенной выверенности движений. Этот Джехё слишком идеальный, слишком красивый и подходящий, настолько, что даже сейчас Зико отчетливо понимает, что все это лишь его больная фантазия. Нутро сжимает ледяная рука, и Чихо рвано выдыхает, когда Ан касается кончиками пальцев кожи над кромкой его штанов и вкрадчиво спрашивает: - Я могу делать господину хорошо, только если господин сам того пожелает. Что скажешь, Чихо, - он облизывает яркие вишневые губы и поводит плечами, так, что юката сползает, обнажая светлую кожу и темный сосок. - Нет, что вы мне прикажете, Чихо-сама? Это все не по-настоящему, бьется в голове Зико настойчивая мысль. Это, черт возьми, его больная, ненормальная фантазия, и он думает, что скорее спрыгнет с моста в реку Хан, нежели расскажет обо всем происходящем этой чертовой суке Пак Сохи. В сознании звучит ее низкий голос: - Ночью, когда ты ложишься спать, просыпается твоя истинная сущность, твое внутреннее «я». Все твои подсознательные желания вырываются на свободу, потому что ты расслабляешься и перестаешь сдерживаться. Ночью ты становишься самим собой, настоящим. Настоящий он – фетишист с бзиком на японских куртизанок и ненормальным влечением к собственному одногруппнику. Чихо хочется заорать в голос, настолько это все странно и непонятно, знакомое чувство достигает своего предела и буквально разрывает его легкие, и он судорожно выдыхает. Зико вдыхает запах сандала и вишни, исходящий от волос Джехё, и отпускает тормоза. - Соси, - отрывисто говорит он, и Ан расплывается в широкой улыбке, и Чихо едва сдерживается, чтобы не простонать в голос, когда Джехё прислоняется щекой к его паху и трется об его напряженную эрекцию. - Как прикажете. - Трусы сползают вниз, и головку члена опаляет чужое жаркое дыхание. - Желание моего гостя – закон. Он хватает Зико за бедра и насаживается ртом на его плоть, сжимая ее горячими влажными губами. Чихо громко стонет и опускает взгляд на темноволосую макушку, которая мерно опускается вверх-вниз. Ан смотрит на него из-под полуопущенных ресниц, и Зико ведет от его пристального взгляда, как никогда не крыло ни от одной, самой фигуристой и красивой девушки. Он опускает ладонь и слегка касается мягких волос, задевая лепестки белоснежных цветов. В голове мелькает мимолетная мысль о том, что в древние времена лотосы считались символом чистоты и невинности, и Зико с силой сжимает бутоны цветов, так что лепестки осыпаются и опадают на обнаженные плечи Ана, не скрытые свободной юката. Это, черт подери, очень символично, думает Чихо и судорожно выдыхает, когда Ан отстраняется и принимается ласкать его член языком, проходясь кончиком по выступающим венам. Он обводит языком головку, задевая уретру, пальцы с силой сжимают напряженные яички, и Зико выгибается от контрастного сочетания боли и удовольствия на грани. Плоть болезненно пульсирует, голова кружится от напряжения и сладковатых ароматов, он зарывается пальцами в мягкие волосы Ана и сдавленно стонет: - Блядь! Бляяяядь! Джехё снова берет его член в рот, так что головка оказывается за щекой, и с легким свистом втягивает в себя воздух. Ноги подкашиваются, и Зико ощущает, как глаза застилает алая пелена, а низ живота наполняется тяжестью. Ан проводит языком по члену от основания до самой головки, с силой сжимает его у основания и шепчет, облизывая распухшие, покрасневшие губы: - Не «блядь», а «гейко». Блядью я буду только для тебя, Чихо. Это звучит настолько возбуждающе бесстыдно, что мышцы живота сокращаются, и Зико кончает, пачкая белесой спермой алые губы, белоснежную кожу и попадая на тонкую шелковую ткань юката. Джехё недовольно жмурится и слизывает белую каплю из уголка рта. Затем проводит пальцами по щеке, стирая следы, и насмешливо выдыхает: - Господину понравились мои таланты? Голова кружится, как после американских горок, Чихо шатает, и он невольно цепляется за Ана, пытаясь прийти в себя после запредельного оргазма. Это намного ярче и сильнее всего, что он испытывал раньше в реальности, и Зико отчаянно пытается убедить себя в том, что это лишь потому, что Джехё в его фантазии сосет слишком хорошо. Он опускает голову, встречается с Аном глазами и проводит кончиком пальца по влажным губам. - Хочешь чаю или сакэ? – внезапно спрашивает Ан совершенно будничным тоном, будто не стоит перед ним на коленях, заляпанный его спермой. Чихо растерянно моргает, а Джехё касается рукой его бедра и говорит: - В следующий раз приходи в юката, а то в штанах не очень удобно. Тебе понравилось в моей окие, господин? Он вытирает его пах рукавом юката и натягивает на полуопавший член трусы. Затем помогает надеть брюки и поднимается на ноги, одергивая на себе алое одеяние. - Гейко так себя не ведут , - отмирает Чихо. - Они танцуют с веерами, говорят об искусстве и смеются над шутками своих клиентов. - Верно, - соглашается Ан, и Зико невольно задерживает дыхание, когда видит белесые пятна спермы у него на щеке. - Но разве ты хочешь от меня танцев и разговоров о картинах и скульптурах? Он заглядывает Зико в глаза и внезапно ласково говорит: - Чего ты от меня хочешь, Чихо? А? Комната начинает расплываться перед глазами, Зико открывает было рот, чтобы сказать, что он и сам ни черта не знает, но он застывает, наблюдая за тем, как Ан и странная комната медленно растворяются в пропахшем сандалом душном воздухе, обращаясь в один сплошной разноцветный водоворот. Сознание пронзает яркая вспышка, и его подбрасывает на кровати под оглушительные звуки будильника. Зико судорожно выдыхает и открывает глаза, оглядывая расфокусированным взглядом окутанную утренним полумраком комнату. - Вставай, йоу, ты король хип-хопа, все девочки твои, от Кореи и Европы! – кричит динамик гнусавым механическим голосом. Чихо ненавидит утро всей душой. Даже чуточку больше, чем собственную фантазию. ******* - Мы все безумно рады видеть вас сегодня, - басит Чихун и показывает зрителям «сердечко» пальцами. Те разражаются восторженными воплями, и Чихо вяло думает, что макнэ просто пользуется тем, что любые милости в его исполнении выглядят забавно и смешно. Еще бы, когда бугай с голосом пароходной сирены прыгает на сцене, изображая зайчика, не отреагирует разве что абсолютно бесчувственный чурбан. Юквон и Минхёк смеются в голос и принимаются швыряться в макнэ невесть откуда взявшимися плюшевыми игрушками, Тэиль закатывает глаза и уворачивается от огромного зайца, которого в него кидает раскрасневшийся Чихун. Фанатки восторженно ревут и размахивают лайтстиками, явно наслаждаясь происходящим на сцене безумием. Зико не реагирует потому, что с самого утра все буквально валится из рук, и он просто тупо таращится на дурачащихся одногруппников. Он украдкой бросает взгляд на Джехё: Ан стоит справа от него и громко смеется, вытирая со лба выступивший пот, и Чихо невольно скользит взглядом по его выступающим ключицам и судорожно сглатывает, когда перед глазами возникает полуобнаженный Ан из его ночной фантазии, облаченный в алую свободную юката. Он встряхивает головой как мокрая собака и с трудом подавляет раздражение, когда к Джехё подходит Кён и, закинув руку ему на плечо, что-то шепчет ему на ухо. Ан смеется и морщится, когда ему в лицо прилетает брошенная Минхёком игрушечная белка, Пак принимается хохотать как умалишенный, и Зико думает, что в смеющемся Кёне нет абсолютно ничего привлекательного, потому что больше всего он смахивает на обдолбавшегося торчка. На мгновение становится мучительно стыдно, ведь Пак, черт возьми, его самый лучший друг, они знают друг друга еще со школы и не раз прикрывали задницы друг друга в сложных ситуациях. Да и в конце концов, это же Ан Джехё, смазливый придурок Ан Джехё, который изначально вызывал у него лишь негатив, ведь он пришел на место Ханхэ и Мино, которые, по мнению У, были намного больше достойны дебюта, нежели долговязый мальчик-ольджан. Правда, потом все начало меняться, неуловимо, но неотвратимо, потому что Джехё оказался не таким. Не скандальным, не капризным и заносчивым, не пустоголовым красавчиком, помешанным на собственной внешности, а искренним, простым и на редкость отзывчивым человеком. Почему-то перед глазами отчетливо возникает давняя сцена из времен тайского скандала: растрепанный, бледный хён обнимает серого от страха и напряжения Чихуна и ласково бормочет, что все будет хорошо. В тот момент никто не мог подобрать нужных слов, но почему-то у Джехё получилось. Так, что всем стало чуточку легче, а Чихо окончательно понял, насколько сильно и безнадежно он ошибался. Невыносимое болезненное чувство внутри становится похожим на агонию, и Зико морщится, больше всего на свете желая оказаться как можно дальше от сцены и зрителей, которые жаждут от него хоть какой-то активности. Он выдавливает из себя кривую улыбку и корчит дурацкую рожицу, затем подскакивает к Ану и выливает на него остатки воды из початой бутылки. Тот растерянно моргает и отфыркивается, фанатки восторженно кричат, Кён снова начинает смеяться как полнейший придурок, а Зико замирает, завороженно наблюдая за тем, как прозрачные капли медленно скользят по светлой коже, темно-вишневым губам и выпирающим косточкам ключиц. Ан хлопает мокрыми ресницами и смотрит на Зико с возмущением и легкими нотками веселья, а Чихо с тоской понимает, что, кажется, он двинулся окончательно. Так, что даже целый отряд опытных специалистов под предводительством Пак Сохи ничем не сможет ему помочь. Он пялится на него весь день. Украдкой, делая вид, что в реальности не обращает на него никакого внимания, потому что смотреть на Ан Джехё кажется жизненно необходимым. С утра, когда хён полусонный идет в ванную, одетый в дурацкую пижаму и тапочки в виде плюшевых цыплят, и что-то бубнит ему про завтрак. Что, Чихо так и не понимает, потому что впадает в прострацию, когда Ан машинально облизывает губы и потягивается. Перед глазами моментально возникает образ хёна, насаживающегося ртом на его член, и он поспешно отворачивается, пытаясь справиться с подступающим чувством стыда и возбуждения. Он пялится на него в машине, когда Ан сидит, привалившись головой к сидению, и строчит очередные твитты для фанатов, глуповатые, но неизменно очень забавные. У Джехё усталое лицо и пробивающаяся щетина, он сейчас меньше всего смахивает на вылощенного ольджана, но, как ни странно, почему-то Чихо ловит себя на мысли, что так Ан выглядит лучше. Он настоящий, а не просто красивый манекен, пританцовывающий и поющий на потеху публике. Он наблюдает за ним во время репетиции концерта, во время обеда, когда Ан кормит палочками Тэиля и громко ругается на Чихуна после того, как он подсыпает Минхёку в тарелку острый перец. Ли громко чихает и шмыгает покрасневшим носом, Кён хохочет в голос, и Джехё ругается на него, называя его последним говнюком. Пак не любит подобные выражения в свой адрес, но почему-то в ответ на слова Ана улыбается и ласково ерошит его волосы на макушке. В голове Чихо мелькает мысль о том, что темные пряди, наверняка, очень мягкие и приятные на ощупь, перед глазами снова возникают картинки из ночной фантазии, и Зико будто с силой бьют под дых, когда Ан поворачивается к нему и, поправив на себе алую юката, демонстративно облизывает яркие припухшие губы. Чихо трясет головой и зажмуривается, силясь справиться с наваждением. Когда он открывает глаза, иллюзия обращается в пустоту, и привычный Джехё, настоящий от кончиков пальцев и до самой растрепанной макушки, толкает локтем Кёна, который стискивает его в крепких объятиях, громко хихикая и что-то шепча ему на ухо. Чихо как никогда сильно хочется высыпать ему в еду всю чертову перечницу. Чтобы не чихал, как Минхёк, а буквально орал от зашкаливающей за разумные пределы остроты. - Эй, - раздается рядом громкий веселый голос, и Зико вздрагивает, круто разворачиваясь. Мокрый всклокоченный Джехё вытирает волосы полотенцем и, толкнув его локтем, тихо спрашивает: - Ты сегодня сам не свой. Слишком убитый. Что-то случилось? В его голосе столько сочувствия и участия, что аж тошно. Зико скользит взглядом по его губам: в уголках осели прозрачные капли воды, которые Джехё не успел стереть, и в воспаленном сознании вновь возникает Джехё-гейко, красивое лицо которого заляпано его, Чихо, спермой. Ты, блядь, случился, хочет сказать Зико, но вместо этого только коротко вздыхает и говорит: - Сон приснился, не могу от него отойти. - Ночной кошмар? – сочувственно спрашивает Ан, наклоняя голову. Капелька воды стекает по шее вниз, прямо к выступающим косточкам ключиц, и Чихо хочется взвыть в голос и огреть себя чем-нибудь тяжелым. Менеджер из-за кулисы показывает на часы: пришло время исполнять очередную песню. - Нет, - качает головой Зико и становится впереди Ана, машинально прислушиваясь к звукам музыки. Тэиль что-то кричит про то, что они исполнят их дебютный хит, и Чихо невольно кривится, потому что сейчас эта песня кажется на редкость смущающей и дурацкой. – Просто слишком реальный. Он смотрит на шею хёна, белоснежную кожу и влажные каштановые волосы и облизывает пересохшие губы. Легкие наполняются запахом сандала и вишни, и Зико молится всем известным богам, чтобы это наконец-то прекратилось. Что именно, он и сам никак не может понять. Что-то, что делает его гребаным извращенцем с фетишем на гейко и псевдояпонский колорит. Ему это не нравится. По крайне мере, он до боли в висках хочет так думать. ******* На нем белая юката с орнаментом из голубых цветов. Чихо приглядывается и силится вспомнить их название: кажется, он видел их в школьном учебнике по ботанике. Он поднимает голову и встречается взглядом с Аном, который сидит напротив него на небольшой бамбуковой циновке и методично разливает что-то по крошечным керамическим чашкам. Зико садится напротив и принюхивается: саке. - Ты плохо выглядишь, - сообщает ему Ан и подает чашку с саке. Чихо опрокидывает ее залпом и невольно морщится: рисовая водка никогда не казалась ему приятной на вкус. - У меня был концерт, - коротко говорит он. - А потом я пытался заснуть и чертову прорву времени ворочался в кровати. Это так странно, что я не бухаю там, в реальности, для того, чтобы набухаться во сне. – Он косится на Ана и, помедлив, добавляет: - Надо же, на тебе сегодня белоснежная юката… - На Джехё сегодня была белая футболка, - пожимает плечами Ан и протягивает ему тарелочку, на которой разложены сашими. - У тебя, знаешь ли, очень плохо с фантазией. Он показывает пальцем на стену, на которой висит свиток с иероглифами и качает головой: - Вот, мать твою, Чихо, ты же лучше всех в группе знаешь японский, ты же даже учился в Японии, так почему же здесь написано «Открывая презервативы, не нарушайте целостность упаковки»? Это была единственная фраза, которая пришла тебе в голову? - Разве гейко должна указывать своему гостю на его досадные лингвистические промахи? – парирует Чихо. Немного помолчав, он тихо спрашивает: - Кто ты вообще такой? - Я плод твоего подсознания, - говорит Ан и делает большие глаза. - Дедушка Фрейд, сублимация, все дела. Я олицетворение твоих тайных желаний, в которых ты боишься признаться даже самому себе. – Он пристально смотрит Чихо в глаза, и тот невольно замирает и судорожно сглатывает. Ан отодвигает в сторону стопки и тарелку с сашими и тянется, чтобы накрыть руку Зико своей теплой ладонью. Чихо облизывает пересохшие губы и, помолчав, неловко спрашивает: - Так значит… я гей? - Немножко, - мирно отзывается Джехё и внезапно резко поднимается. У него на ногах традиционные японские сандалии, замечает Зико и невольно вздрагивает, когда Ан садится рядом с ним и кладет руки ему на плечи. - Хочешь, я сделаю тебе массаж? – предлагает он и, не дожидаясь ответа, начинает умело массировать затекшие плечи. - Настоящие гейко всегда знают, как помочь своему гостю расслабиться. - Какая ты в жопу гейко, - тоскливо тянет Зико и зажмуривается, когда пальцы Ана оглаживают его шею и мягко касаются напряженных лопаток. - Ан в реальности вообще ничего такого не умеет. У него же вечно все из рук валится, даже картошку нормально не в состоянии сварить. - Может, и не умеет, - дыхание Джёхе опаляет кожу, и Зико обмякает, когда пальцы принимаются с силой разминать ноющие мышцы. - А может, и да? Что ты вообще знаешь о своем хёне, Чихо? Помимо того, что в последнее время он слишком часто общается с Кёном, что он бывший ольджан и должен был дебютировать в другой группе, что ему нравятся женские группы и смешные кигуруми, а? Ты хоть малейшее понятие имеешь о том, какой он на самом деле человек? Чихо невольно замирает. Перед глазами возникает хён, растрепанный, неловкий, немного неуклюжий, который широко улыбается и смотрит на него глубокими карамельными глазами. Сердце пропускает удар, и Зико бормочет себе под нос, ощущая на коже теплое дыхание Ана: - Черт возьми, я практически ничего не знаю про его жизнь вне группы. Какие у него друзья, чем он увлекается, помимо рыбалки и долгих поездок на машине, да и об этом я в курсе только потому, что он регулярно пишет об этом в твиттере. - Ты знаешь, что у него есть твиттер, - хмыкает Ан, и Зико слегка вздрагивает, когда холодный шелк юката касается его предплечий. – Это уже огромный прогресс. Он произносит это с такой интонацией, что Зико отчетливо слышит, о чем он думает. Вау, Чихо, ты знаешь человека уже так долго, вы прошли вместе через столько гребаных трудностей, сколько хватит на целый слезливый дамский роман, а ты помнишь только то, что он любит жареное мясо и имеет несколько аккаунтов в социальных сетях. К горлу подкатывает горький комок, и Зико выпаливает, ощущая, как внутри разливается липкая горечь: - Блядь, почему я вообще что-то должен о нем знать? Я, мать твою, ничего ему не обещал и никогда не претендовал на то, чтобы быть его закадычным приятелем! У него для этого есть Кён. - Перед глазами возникает увиденная на кухне картинка, настолько яркая, что Чихо вновь чувствует нарастающую ярость, точь-в-точь как тогда, и испытывает невероятное желание хорошенько приложиться головой о столик с саке. - Он с ним постоянно где-то шляется и зажимается как последний пидорас. Знаешь, как это мерзко? Они как будто начитались фанатских историй и разыгрывают сценки из тупой гомоебли! Куда бы я ни пошел, везде, мать твою, Кён, а рядом с ним – Джехё, на котором Пак виснет так, словно он самая крутая сисястая баба на свете. Меня это бесит до красной пелены в глазах. - Зико стискивает зубы и рвано выдыхает: - Блядь, порой хочется взять и въебать обоим, чтобы перестали отсвечивать на каждом шагу. - Но ты бы хотел быть на месте Кёна? – голос гейко-Ана липкий и тягучий, как патока. Джехё обвивает руками шею Чихо и прижимается к нему грудью. От него исходит мягкое тепло и пахнет какими-то травами, запах сильный и дурманящий, окутывающий сознание дымкой. Зико судорожно сглатывает и еле слышно бормочет, откидывая голову назад и встречаясь с Аном взглядом: - Хочу, – он болезненно морщится и стонет, ощущая, как голова буквально трещит по швам. - Сам не понимаю почему, но хочу. Блядь-блядь-блядь! Чихо хочется схватить стоящую на столе бутылку саке и опрокинуть ее залпом. Ан прижимается к нему еще сильнее, успокаивающе поглаживает его по взъерошенной макушке, и Чихо тоскливо бормочет, накрывая ладонью его руку: - Он же, когда у нас самая жопа случалась, практически всегда молчал. У всех сдавали нервы, все истерили и орали друг на друга, Минхёк с Юквоном были похожи на бледные тени, у Чихуна началась депрессия, Кён ходил сам не свой, даже Тэиль запил по-черному, потому что только вылезли из одного скандала, как снова все в подвешенном состоянии, суды, разбирательства, постоянное третирование со стороны прессы, чувство вины перед фанатами… Блядь, это сложно объяснить, но мне тогда захотелось быть как можно дальше от всего этого дерьма. Я сбежал в студию, поселился на квартире у брата и несколько месяцев виделся с ними только на встречах с адвокатами. Да, мы созванивались, переписывались, но… Но мне просто не хотелось погружаться еще и в это. Да, я был лидером, да, я должен был проявить ответственность и попытаться настроить всех на нужный лад, но мне стало элементарно страшно. - Он сжимает чужую ладонь в своей руке и еле слышно бормочет: - А вот он не испугался. В комнате воцаряется молчание. Гейко смотрит на него не мигая, а Зико будто бы снова ощущает на себе гнет давно прожитых дней, противное чувство вины и отвращения к себе за то, что вел себя как трусливый страус. - Он постоянно куда-то выводил Чихуна, чтобы тот воспрянул духом. Возил его на рэп-баттлы, так что он снова начал нормально спать и улыбаться. Вправил мозги Тэилю, а с Кёном они вообще в то время виделись очень часто. Ходили в походы, ездили к его родным в Пусан, Пак говорил, что туда как-то приезжали и остальные, Юквон с Сонхе и Минхёк со своей тогдашней пассией. У меня была студия, были встречи с представителями новых агентств, и… Я как-то совсем закрутился, а он частенько ко мне приезжал, со всякими бумагами, рассказывал, как у других дела. Он и нас всех собирал вместе, помню, мы как-то пошли в какой-то бар и практически всю ночь там сидели и говорили обо всем, и как-то сразу всем полегчало… Он осекается, потому что становится невыносимо тоскливо. Джехё мягко касается его ладонью, и Чихо думает, что сам упустил. Упустил тот момент, когда Ан стал кем-то совершенно особенным и близким. Перед глазами возникает образ Джехё из того трудного смутного времени, уставшего, вымотанного, но никогда ни на что не жалующегося. Джехё, который привозил ему кимбап и большие упаковки растворимого кофе, потому что знал, что Чихо в рабочем угаре начисто забывает про еду и питье и может просидеть целые сутки за пультом, увлекшись процессом создания новой песни. У него были темные круги под глазами, а в черных зрачках было нечто непонятное, старательно скрываемое за напускным оживлением. Только сейчас Чихо понимает, что это был страх, что дальше все будет плохо, страх перед будущим, потому что Джехё, как и все они, больше всего на свете хотел убежать от сложностей и проблем. Но вместо этого он поддерживал каждого из них, даже Чихо, который предпочел спрятаться в собственном маленьком мирке, и Зико прикусывает нижнюю губу, рвано выдыхая, когда думает, насколько Ану было тяжело. Он привык к тому, что Джехё всегда неловкий, забавный и улыбающийся. Но сколько граней у хёна на самом деле, остается лишь гадать. Джехё на сцене, всегда идеально уложенный и накрашенный. Джехё дома, сонный, немного растрепанный и очень домашний с неизменной чашкой крепкого чая в руках. Джехё с фанатами, всегда смотрящий на них так, будто они самое ценное, что есть в его жизни. Джехё с Кёном, нечто настолько интимное и на грани, дружба, но в то же время нечто большее. Джехё с Чихо… - Я запутался, - бормочет Зико и трясет головой, силясь справиться с подступающей пульсирующей болью в висках. Ан обнимает его за плечи, успокаивающе поглаживая по кисти. - Это нормально. Просто ты долбоеб. - Вот спасибо, - хмыкает Чихо, но почему-то чувствует себя чуточку легче. - А как же кодекс гейко и все такое? Разве настоящие гейши могут так говорить про своих дорогих гостей? - Если бы я говорил недостаточно уважительно, то я назвал бы тебя кем-нибудь похуже, чем долбоеб, - парирует Ан, наклоняя голову. – Ты же и сам знаешь, что ты долбоеб, а настоящая гейша всегда соглашается со своим гостем. Зико смотрит на его удивительно красивое лицо и невольно сглатывает: Джехё находится слишком близко, так что Чихо кожей чувствует исходящий от него жар. - У тебя через две минуты прозвонит будильник, - внезапно говорит Ан. Затем подается вперед, обхватывает его за плечи и прижимается губами к его губам. Целовать мужчину плохо и совершенно не круто. Настоящие крутые рэперы не зажимаются с воображаемыми одногруппниками в тесной комнате в псевдояпонском стиле, буквально вылизывая языком чужой рот, прикусывая мягкие губы, пахнущие чаем и чем-то сладким, и не шарят руками по чужим бедрам, скрытым тонкой шелковой тканью. Джехё глухо стонет в поцелуй и вжимается в него всем телом, Чихо понимает, что у того стоит, и, вопреки всему, думает, что до боли в кончиках пальцев хочет коснуться его там, чтобы сорвать еще один сдавленный вздох с его припухших губ. Чихо насрать на то, что делают крутые парни и настоящие рэперы, да что там, ему насрать на все. Просто все, что только что произошло, слишком хорошо и возбуждающе. У Зико кружится голова, а реальность вновь начинает расплываться перед глазами, и он понимает, что вот-вот сознание прорежет громкий звонок таймера на телефоне. Джехё отстраняется от него и, облизнув губы, тихо говорит: - Чихо, не будь идиотом. Просто прими это и перестань убегать. От чего убегать, хочет спросить Зико, но в этот момент в ушах раздается омерзительный гнусавый голос на рингтоне, и он широко распахивает глаза, мысленно проклиная Чихуна, который поставил ему на будильник звук пароходной сирены. Чихо облизывает пересохшие губы, и ему кажется, что он чувствует на них привкус чая и сладкой бобовой пасты. А еще у него стоит так, будто ему снова тринадцать, и гормоны бушуют и берут верх над растущим организмом. Чихо ругается сквозь зубы и обхватывает член влажной от пота рукой, представляя тонкие ключицы и темно-вишневые губы. Он говорит себе, что все это принадлежит какой-нибудь безымянной красотке, красивой и женственной, с большой грудью и крутыми бедрами. А вовсе не худощавому, неловкому Джехё, который наверняка сейчас бредет на кухню в растянутой футболке и шортах. Чихо кончает, когда думает о плече Ана, не скрытом растянутым воротом старой майки. И совершенно не хочет придумывать этому никакого рационального объяснения. ******* Зико выходит из комнаты, ощущая себя совершенно разбитым. Голова гудит так, будто он пил целые сутки, тело ломит, словно он только что пробежал пару километров, а нутро разрывает липкое чувство стыда. И в то же время он впервые за долгое время ощущает, что нечто темное, что терзало его сердце, слегка притупляется и словно сворачивается в мягкий клубок, даря долгожданное облегчение. Чихо ерошит растрепанные волосы и таращится на собственную ладонь: почему-то ему чудится, что на ней остались следы спермы. В общежитии на удивление тихо, и Чихо напрягает память, пытаясь вспомнить сегодняшнее расписание. У него сегодня нет ни выступлений, ни встреч или телешоу, Минхёк поехал на встречу с бывшими одноклассниками, у Тэиля запись какой-то передачи для вокалистов, Юквон тренируется для своего нового танцевального шоу, а Кён вроде что-то говорил о том, что он планировал прокатиться по магазинам и купить себе несколько пар кроссовок. И кучу высоких стелек к ним, чтобы быть чуть выше табуретки, думает Чихо и мысленно хмыкает. Телефон вибрирует в кармане пижамных брюк, и Зико кривится, нащупывая смартфон и машинально скользя взглядом по светящемуся экрану. И замирает, когда видит сообщение от Пак Сохи. «Как спалось последние деньки?» - интересуется психиатр, и Чихо готов поспорить, что Черная Мамба наверняка уже давным-давно все просчитала и сейчас улыбается, глядя на телефон и обнажив острые белоснежные зубы. «Спал как младенец, снились котики и пушистые зайчики», - поспешно печатает в ответ Чихо, и, не сдержавшись, добавляет в конце пару идиотских смайликов. Такая женщина, как Пак Сохи, вряд ли является фанаткой кретинских эмодзи и стикеров, и Зико хочется хоть немного вывести ее из себя. Он убирает телефон обратно в карман и заходит на кухню, больше всего на свете желая выпить большую чашку крепкого кофе. Чихо терпеть не может черный кофе, но горькая, гадкая на вкус жидкость отлично бодрит и приводит в порядок разрозненные мысли. Зико вяло потягивается и громко зевает. И замирает как вкопанный, когда видит Джехё, который стоит перед холодильником с огромной чашкой с забавным мультяшным принтом. На Ане растянутая белая майка и синие спортивные шорты, и перед глазами Зико моментально возникает гейко в белоснежной юката с синими цветами, который смотрит на него в упор насмешливыми карими глазами. Чихо бросает в жар, и он делает несколько шагов назад, а Джехё отпивает из кружки и мягко улыбается, слегка поводя плечами: - Привет, - он слегка морщится и тихо стонет. - Вот, блядь, после концерта все мышцы будто каменные. Чувствую себя старой развалиной, вообще ничего не хочется делать, только валяться в кровати и морально разлагаться. У него над губами след от молока, и Зико будто бьет разрядом тока, когда он вспоминает белоснежную кожу Ана из его ночной фантазии, покрытую белесыми пятнами спермы. Член болезненно пульсирует, и Зико поспешно садится за стол, скрещивая ноги и пытаясь представить себе что-нибудь максимально несексуальное. Джехё ставит чашку в раковину и внезапно присаживается на краешек стола. - Ты как? – тихо спрашивает он и заглядывает Чихо в глаза. - Тебе уже лучше? А то последние несколько дней ты был как на иголках, как будто тебя что-то гложет. Психиатр тебе не помогла? Может, найти тебе другого врача? Его голос наполнен такой искренней заботой и тревогой, что нутро скручивает болезненной судорогой, и Зико едва сдерживается, чтобы не уткнуться в его плечо и вдохнуть знакомый терпкий запах. От Ана пахнет чем-то особенным, тем, что Чихо не сможет описать всякими красивыми словами вроде «аромат цветущей юности» или «запах роковой страсти», но чем-то настолько приятным, что Зико сглатывает и бормочет себе под нос: - Все нормально. Это просто усталость накопилась, а так у нас что-то вроде терапии. Ни хера не в порядке, думает Чихо и скользит взглядом по полуобнаженным ногам Ана. Ноги у Джехё длинные и ровные, практически идеальной формы, с изящными лодыжками и округлыми коленями, и Зико хочется материться в голос, настолько это несправедливо. Несправедливо то, что Ан настолько красивый. Несправедливо, что к такой внешности прилагается еще и масса прочих достоинств, отчего к Джехё тянет как магнитом. Несправедливо, что Чихо так на этом заморачивается и, как ненормальный, таращится на чужие вишневые губы, растрепанные каштановые волосы и напряженные мышцы рук. В Ане мало женственного и милого, и Чихо отчетливо понимает, насколько это красиво, эта зашкаливающая за все разумные пределы мужская привлекательность. - Я думал, что ты с Кёном, - бормочет он, прочищая горло. - Он же вроде собирался шататься по магазинам. - Я не хочу наблюдать за тем, как он разоряет магазины стелек и ругается с продавцами из-за слишком плоской подошвы кроссовок, - фыркает Ан, и Зико невольно смеется вместе с ним, глядя на маленькие ямочки в уголках рта. - У меня сегодня день простоя, когда можно просто пойти и поваляться на кровати. Закажу себе пиццу и буду весь день смотреть какой-нибудь дурацкий сериал. А у тебя какие планы? - Я хотел поехать в студию, - глухо отзывается Чихо. В глазах Ана мелькает что-то непонятное, и он встает и разворачивается к Зико спиной. - Будешь писать очередной шедевр? – говорит хён и подходит к холодильнику. Он вытаскивает оттуда упаковку клубничного йогурта и начинает бренчать в ящичке со столовыми приборами в поисках чайной ложки. - Только не сиди допоздна. И купи себе что-нибудь поесть, а то опять отрубишься, а нам тебя, мудака, потом откачивать из обморока. Он смеется, но в его голосе есть нечто такое, отчего Зико невольно замирает и скользит взглядом по его плечам. Что-то глубоко внутри екает, когда Чихо думает, что Джехё о нем волнуется. Ан открывает йогурт и, рассеянно облизнув губы, спрашивает: - Будешь? Вкусный, это Сонхе принесла, но Юквон все равно их не жрет. - Поехали со мной, - говорит Чихо и нервно ерошит волосы. - Я как раз хотел написать новую песню для группы, послушаешь, может, дашь мне совет по тексту и мелодии. Джехё таращится на него так, будто Зико только что предложил ему вместе покрасить волосы в красный цвет и выйти на улицу с воплем «Мы вишенки, вишенки!». Затем ставит йогурт на стол и с неподдельной заботой в голосе интересуется: - У тебя что, температура? Это звучит совершенно не обидно, но почему-то Чихо чувствует болезненный укол в груди. - Эй, я настолько плохо выгляжу? – пытается шутить он, на что Ан качает головой: - Нет просто… - он замолкает, подбирая слова. – Ты не любишь, когда кто-то околачивается в твоей студии. Ты нас зовешь туда настолько редко, что Кён даже одно время считал, что вы с Поптаймом там храните наркоту. - Его лицо светлеет, и он начинает смеяться. - Он нарисовал вас в образе героев «Во все тяжкие», я так ржал, что ебнулся со стула и пролил на себя пиво. Ты эгоистичный мудила, который держится от нас особняком и водит в свою святая святых только очередных крашеных шалав, дабы трахнуть их прямо у пульта, и своих рэперских дружков, с которыми вы гнете пальцы и понтуетесь. - Ан говорит совсем иные вещи, это просто Чихо настолько двинутый и помешанный, что воспринимает его слова в подобном контексте, но что-то внутри переклинивает, и он подается вперед и резко хватает Джехё за руку. Тот, явно не ожидавший от Зико подобного поступка, замирает, широко распахнув глаза, а Чихо ощущает, как болезненное чувство внутри снова просыпается и принимается царапать нутро острыми когтями. Кожа у Ана мягкая и теплая, от него пахнет знакомым терпким ароматом, Чихо смотрит в чужие расширившиеся зрачки и хрипло говорит: - Я просто мудак, признаю. Так нельзя. Надо меньше закрываться, больше общаться со всеми вами, потому что это действительно важно. - Глаза Ана темнеют, а Чихо добавляет, ощущая, как голос садится от переполняющего его напряжения: - Поедешь со мной? Ан пристально смотрит на него, затем качает головой и слегка толкает его в плечо. - Готов поспорить, что ты, сука, даже в этой песне опять дашь мне пару слов, - вздыхает он, улыбаясь. - Почему ты такая скотина, Чихо? Разве я не заслужил хотя бы парочки дополнительных фраз? - Партию надо заслужить, - машинально отзывается Зико, ощущая облегчение вперемежку с радостью, и невольно вздрагивает, когда понимает, насколько двусмысленно звучит его фраза. Перед глазами возникает гейко Джехё, который насаживается губами на его напряженный член, помогая себе руками, и Чихо встряхивает головой, пытаясь отогнать от себя образ реального Ана, который ласкает его плоть теплыми пальцами прямо посреди тесной кухни общежития. «Я извращенец», - обреченно думает Зико и украдкой косится на Джехё. Тот, к счастью, не замечает в его словах подтекста, поэтому корчит дурацкую рожицу и снова толкает его в плечо: - Скотина ты, Чихо, - говорит он и идет к двери. - Я пойду быстро приму душ и мы сваливаем, пока мне не позвонил Кён и не потребовал, чтобы я срочно помогал ему с очередным свитером или мокасинами. - В груди Чихо что-то екает, и он бормочет себе под нос, старательно пытаясь погасить возникшее внутри неприятное чувство: - Чур, поедем на моей тачке. Ты водишь машину как телка, пока мы доедем, обязательно куда-нибудь врежемся. - Пошел ты на хер, мудила! – доносится из ванной бодрый голос Ана, а затем громкий плеск воды, и Чихо подавляет в себе желание зайти туда и увидеть хёна обнаженным. Он видел его голым, и не раз, даже мылся с ним в душе в период стажерства, когда времени на гигиенические процедуры было мало, а личного пространства – еще меньше, но сейчас это все приобретает совсем иное значение. Ан все такой же, как раньше, но в то же время совершенно другой. Зико воспринимает его иначе, ярче, сильнее и в какой-то непонятной для себя ипостаси, какой конкретно, даже задумываться страшно, хочется материться в голос: на Ана, на собственные загоны, на безымянных шлюх, с которыми он столько времени пытался забыться, на Кёна, который не боится стать к Ану ближе и, кажется, успел добиться того, что Чихо не светит уже никогда, на Черную Мамбу, которая бросила его наедине с его растрепанными чувствами. Чихо роняет голову на сложенные на столе руки и глухо стонет, потому что голова гудит от переполняющих ее мыслей и образов. Гейко Джехё, бутылка холодного саке, Джехё, обнимающий Кёна за плечи, Джехё сегодня ночью, вжимающийся в него своим напряженным стояком, Пак Сохи, которая смотрит на него змеиными глазами и понимающе улыбается… - Эй, у тебя есть чистая футболка? – говорит Ан, заходя на кухню и вытирая голову полотенцем. На нем только темные боксеры, и Чихо ощущает, как во рту пересыхает, а в висках начинает быстро-быстро стучать, как будто кто-то отбивает ритм молоточком. Он скользит взглядом по обнаженному прессу Ана, по его влажной после душа коже, по темной дорожке волос, доходящей до кромки трусов, и думает, что, черт возьми, у него все действительно плохо с воображением. Джехё в реальности привлекательнее самой яркой его ночной фантазии. Чихо облизывает пересохшие губы и бормочет нечто невразумительное, а хён ерошит спутанные влажные волосы и повторяет: - Так у тебя есть чистая футболка? Эй, Чихо? У него есть чистые футболки, а еще у него стоит так крепко, что даже больно. Чихо понимает, что это пиздец. И что бороться с этим совсем не хочется. ******* С Джехё легко и просто. Он не ведет себя как его обычные спутницы, красивые и глуповатые девочки, которые трещат о новом оттенке помады, какой-то своей подруге, которая «ведет себя как овца» и прочих скучных глупостях, не роется в бардачке, не дает ему советов относительно того, как Чихо следует вести машину, и не пристает к нему, чтобы он рассказал какие-нибудь шокирующие сплетни из мира шоу-бизнеса. Зико ловит себя на том, что давным-давно ни с кем не общался вот так, когда не нужно выдумывать темы для разговора, потому что они не кончаются, возникают одна за другой, и Чихо смеется в голос, сворачивая на тихую улицу, когда Джехё рассказывает ему историю из своего ольджанского прошлого, про парня, который случайно намазал губы вместо бальзама клеем для накладных ногтей. - Когда я спросил его, зачем он носит накладные ногти, он начал что-то бормотать про то, что это из вещей его старшей сестры, которые случайно к нему попали, - фыркает Джехё, и Чихо замирает, любуясь тем, как в уголках чужих губ возникают маленькие ямочки. - Потом он уехал в Таиланд, где сменил пол и имя на «Ребекку», а та самая сестра рассказала нам, что он обожал надевать на себя женские платья и громко петь в ванной песни Селин Дион. - Ты с ним, то есть, с ней, до сих пор общаешься? – интересуется Зико, и Ан качает головой: - Нет, но его сестра говорит, что он звезда в местном увеселительном заведении для взрослых, - он смешно морщится и смеется. - Кён предлагал послать ему мое концертное платье с того выступления, где вы напялили на меня эту хламиду и парик, и я ответил, что ни одна уважающая себя женщина, даже та, у которой когда-то был член, не наденет на себя этот ужас. Чихо резко тормозит, так что Ан едва не ударяется лицом о приборную панель. Позади раздаются громкие гудки, Джехё морщится и непонимающе смотрит на него, а Зико резко входит в поворот и коротко говорит: - Голубя увидел, прямо перед машиной. Ему хочется выругаться в голос, но он сдерживается и только сжимает зубы, ощущая, как внутри нарастает слепая ярость и чувство отчаяния. Пак Кён далеко-далеко, выбирает себе кроссовки и дурацкие рубашки в клеточку. Но почему-то у Чихо возникает ощущение, что он болтается за ними незримой тенью, и это бесит до алой пелены в глазах. - У тебя здесь уютно, - говорит Джехё, заходя внутрь и разглядывая стены, увешанные рэперскими плакатами и афишами. - Пиздишь же, - отзывается Чихо, потому что тесноватое, пропахшее потом и сигаретами помещение никак нельзя назвать «милым», «уютным» и прочая. - Пиздю, - легко соглашается Джехё и с ногами плюхается на кожаный диван. - Но в приличном обществе это называется «проявление вежливости по отношению к хозяину дома». Я еще должен сказать что-то про то, что вот этот порнографический журнал на столике добавляет интерьеру легкую авангардную пикантность. - Вау, - говорит Чихо и садится за стол, включая компьютер. - А у тебя, оказывается, есть чувство юмора. - У меня есть еще много неизведанных талантов, о которых ты не имеешь ни малейшего понятия, - хмыкает Джехё, и Зико думает, что он, мать твою, чертов извращенец, потому что это звучит слишком провокационно. Он встряхивает головой и начинает перебирать наброски с текстом, а затем невольно вздрагивает, когда на плечи ложатся теплые ладони. - У тебя… - ухо опаляет жаркое дыхание, и Чихо замирает, боясь пошевелиться, - волосы в носу длиннющие, как у старого деда! И прежде чем Зико успевает на что-то среагировать, Джехё выхватывает у него из рук листы с текстом и с неожиданной для себя ловкостью бросается к дивану. Чихо вздрагивает и, ощущая нарастающую панику, бросается следом за ним, а Ан проворно прячется за столом и, скорчив рожу, громко декламирует: - Ну-ка, и про что твоя крутая новая песня? Про твой суровый рэп? Про твой очередной неудачный любовный опыт, когда тебя бросила сто двадцать пятая сексуальная сисястая подружка? – Он откашливается и начинает читать: - «Мне больно, когда смеешься ты с другим, ну же, довольно, тут есть тысяча причин. Веду себя я как…» Его глаза расширяются, и он замолкает, скользя взглядом по написанным неаккуратным почерком строчкам. Чихо ощущает, как к щекам приливает краска, а в душе нарастает чувство ужаса и безнадежности, потому что, черт возьми, эта песня о сложных чувствах, о том, как трудно разобраться в себе и перестать сходить с ума от того, что то, что раньше казалось обыденным и простым, обретает совершенно иную форму. О ярких карамельных глазах, вишневых губах и молочно-белой коже, ставших его персональным фетишем, о том, что Чихо заебался, запутался и больше всего на свете боится сделать все еще хуже. И потому так трудно сделать шаг навстречу к тому человеку, с которым, кажется, у него потеряны все шансы. Это песня о Джехё, почему именно о нем, Зико не хочет задумываться и просто выплескивает все, что накопилось, в наполненные бушующими эмоциями тексты. И Чихо до дрожи боится того, что тот может понять и послать его к черту. - Вау, - медленно говорит Ан и поднимает голову, глядя на него в упор. - Это действительно сильно. Это… я не знаю, сразу понятно, что ты относишься к ней очень серьезно, и это не просто очередная пассия для ебли. Дай угадаю, это та симпатичная девочка из популярной группы, которая строила тебе глазки за кулисами недавнего концерта? Не помню, как ее зовут, как-то на «С», да? Он, черт возьми, даже не помнит, как ее зовут. Помнит, что у нее были темные волосы и красивые белоснежные зубы, хорошенькая фигурка и забавные сережки в виде кошачьих мордочек. - Да, о ней, - отвечает Чихо и мысленно хочет хорошенько двинуть себе в челюсть. - Просто никак ее не могу забыть, пытаюсь, а не получается, еще и по ночам сниться мне начала. Тебе правда нравится? - Очень. - Джехё подходит к нему и отдает листы, осторожно и бережно. - Ты прости меня, что я тут вел себя как придурок, если бы я знал, что песня такая… черт, даже не знаю, как это объяснить, но я был бы рад, если бы мы ее записали. И она, я уверен, будет счастлива ее услышать. Ан такой идиот, что Зико думает, что это по-своему трогательно. А может, это он идиот, потому что стоит сейчас перед Джехё и едва сдерживается, чтобы не схватить его за плечи и не сказать, что он, черт возьми, ошибается. Мысли путаются в голове, сердце болезненно сжимается, Зико снова накрывает, и он делает глубокий вдох, чувствуя исходящий от Ана запах, терпкий и сильный. От этого становится мучительно хорошо и в то же время плохо до пелены в глазах, а в голове почему-то звучит японский барабан. Чихо кладет листы на стол и медленно говорит: - Я дам тебе самую большую партию, обещаю. Я тебе должен за несколько практически бессловесных камбеков. - Вау, у тебя проснулась совесть? Это ту, где «как же мне больно, что ты не понимаешь?» - интересуется Ан и улыбается, слегка наклонив голову. Настолько ярко и солнечно, что у Зико внутри что-то обрывается, и он тихо бормочет, прикусывая нижнюю губу: - Это моя. Ту, где «ты знаешь, что рядом с тобой его колени подгибаются, и он ведет себя как полный дурак». - Не парься ты так, ты же классный парень, - ободряюще говорит Джехё и кладет руку ему на плечо. - Если она не полная дура, то обязательно обратит на тебя внимание. Это настолько тривиально, что даже не смешно. Чихо выдавливает из себя слабую улыбку, отворачивается и подходит к включенному компьютеру: - Давай-ка сейчас прикинем мелодию. Я думал позвать сюда Поптайм-хёна, чтобы подобрать вместе с ним аранжировку… - Не надо его звать, - внезапно говорит Ан. Зико оборачивается и видит, что Джехё смотрит на него в упор, слегка нахмурившись. - Мы с тобой же тут… - он мнется и слегка прикусывает нижнюю губу. - Черт, я даже не знаю, как это сказать, просто я даже и не помню, когда в последний раз мы проводили время вместе вдвоем. Ты вечно тусуешься со своими крутыми рэперами, у меня тоже своя компания… Оказывается, Кён тянет на целую компанию, хочет было съязвить Зико, но вовремя прикусывает язык. - А мне порой просто так хочется с тобой поболтать, - тихо продолжает Джехё. - Как раньше, во времена дебюта, когда мы с тобой перестали собачиться и цапаться по пустякам, и оказалось, что ты, в сущности, не такой говнюк, как я себе представлял. - Оказалось, что я еще больший говнюк? – бормочет Чихо, ощущая, как глубоко внутри разливается робкое чувство радости. Ан вновь смеется и поводит плечами: - Чувак, мне нравится, что ты настолько проницательный и самокритичный. – Он подходит ближе и наклоняется, обжигая горячим дыханием шею. - Ну, так какие у тебя там наброски? Только не говори, что какая-нибудь быстрая дабстепная хуйня. Интересно, а губы у него такие же мягкие, как у гейко-Джехё из его воспаленных фантазий? Кожа такая же мягкая и нежная, а, главное, чувствительная, потому что на каждое его касание Ан отзывался всем телом, выгибаясь и издавая протяжные стоны. У Чихо снова встает, и он поспешно сводит ноги, машинально двигая руками и отвечая на реплики Ана. Пальцы микшируют и сводят мелодию, Чихо старается не дышать, потому что от Джехё пахнет слишком маняще, его до боли знакомым запахом, особенным и ни на что не похожим, и в сознании рисуются до отвращения реальные и четкие образы: Зико разворачивается к Ану лицом и хватает его за подбородок, притягивая к себе. Кончиком пальца проводит по мягкой губе и касается их собственными губами, потом толкает хёна к узкому кожаному дивану, вжимается в него бедрами… - Включи-ка еще раз, - вклинивается в его сознание громкий голос Ана, - по-моему, вышло отлично. - А? - машинально отзывается Зико и трясет головой, силясь справиться с подступившим наваждением. Джехё пристально смотрит на него и озабоченно говорит: - Ты как-то херово выглядишь. На коже испарина, глаза безумные, вытаращенные, как будто ты на углях сидишь, отвечаешь невпопад и какую-то шаблонную ерунду. Ты в порядке? Тебе плохо, да? - Все нормально, - вяло бормочет Зико и ойкает, когда Ан толкает его вбок и выхватывает из его рук мышку. Он сохраняет файл, выключает ноутбуки разворачивается к нему лицом. - Иди ты на хуй, чертов трудоголик, - ласково говорит он и, подойдя ближе, отвешивает Чихо подзатыльник. Тот болезненно ойкает и бормочет, глядя на Джехё снизу вверх: - Ты охуел? - Это не я охуел, это ты опять заработался, - парирует Джехё и смотрит на него в упор. - Скажи, когда ты последний раз нормально отдыхал? Зико открывает было рот, чтобы сказать, что буквально на прошлой неделе он ходил на отвязную вечеринку к своему приятелю из андеграунда, но Ан его перебивает: - Не на очередную бухательную патичку, где ты потрахался с моделью в сортире. Чихо ощущает себя последним придурком на планете и захлопывает рот обратно, потому что крыть нечем. Джехё победно хмыкает и протягивает ему руку: - Поехали. - Куда это? – спрашивает Чихо, покорно следуя за ним. Он шарит по карманам в поисках ключей от студии и думает, что, мать твою, Джехё совершенно не прав. Что это все не от того, что он устал или в очередной раз погряз в рабочей рутине, просто он… Или в придачу ко всему остальному он действительно вымотался? У Чихо никогда не устает. У Чихо внезапно отчетливо ощущает, насколько сильно он выбился из сил, как будто хомячок, который тупо крутится в своем колесе, глядя только на мелькающие перед ним металлические полости. Он закрывает студию на замок и, бросив быстрый взгляд на Ана, бормочет себе под нос: - Я надеюсь, ты не повезешь меня в Диснейлэнд. - Мы что, парочка? – фыркает Ан, и Зико едва не роняет ключи на пол. Что-то внутри болезненно сжимается, и Чихо говорит себе, что никогда, в общем-то, и не хотелось. Но почему-то от слов Ана на душе становится холодно и пусто, как будто нутро покрывается ледяной изморозью. - Мы поедем в отличное местечко неподалеку, - слышит он бодрый голос Ана и чувствует, как тот хватает его под руку и тянет ближе. – Нажремся до отвала и придем домой с выпирающими животами. - Ты сидишь на диете, придурок, - машинально огрызается Чихо и ойкает, когда хён толкает его в бок. - Иди ты в жопу, - говорит ему Джехё и надвигает кепку на лоб. - Ради того, чтобы ты перестал ходить как смурной ублюдок, я готов даже получить пиздюлей от фитнес-тренера. Это определенно не тянет на типичное выражение заботы и нежности. Но почему-то настроение становится чуточку лучше. - Блядь, - шепотом говорит Чихо, когда их провожают в отдельную комнату и симпатичная японка низко кланяется, подавая ему меню. Это похоже на идиотский поворот сюжета в третьесортной дораме, но «отличное местечко неподалеку» оказывается традиционным японским рестораном, и Зико неловко скрючивается перед низким столиком, скользя взглядом по стенам, украшенным замысловатыми рисунками в традиционном стиле. Ан сидит напротив, изящно скрестив ноги, и с интересом изучает меню, и Чихо вздрагивает, когда перед глазами возникает Джехё в юката, который тянется к его губам, прижимаясь к нему горячим напряженным телом. Зико ощущает себя гранатой с выдернутой чекой, вот-вот готовой взорваться. Японка приносит чашки для саке и небольшую бутылку и, вновь поклонившись, аккуратно ставит все на столик. Джехё показывает ей меню и быстро делает заказ, а Чихо наливает отвратительно воняющую рисом жидкость в чашку и выпивает ее залпом, ощущая, как алкоголь разливается по пищеводу. - Эй, - качает головой Ан, - только не набухайся. Мы же как-никак пришли сюда расслабиться. Он улыбается и откидывает голову назад, поводя плечами. Чихо скользит взглядом по молочно-белой коже, освещенной тусклым светом ламп, и испытывает сильное чувство дежавю. - Мне здесь нравится, - тем временем продолжает Ан, - мне это место показал старый знакомый. Мы сюда часто ходили компанией, тут очень атмосферно. - Это был Кён? – Чихо говорит это прежде, чем успевает подумать. Желание коснуться губ Ана, провести кончиками пальцев по его груди, узнать наконец насколько его фантазия отличается от реальности, становится практически невыносимым. Зико вновь опрокидывает в себя стопку саке, а Ан, видимо, не расслышав его слова, непонимающе округляет глаза: - А? Что ты сказал? В комнату вновь входит японка и, что-то прощебетав, ставит перед ними тарелку с аккуратно разложенными аппетитными роллами. В голове яркой вспышкой возникает образ Ана, который сидит перед ним в полураспахнутой юката и, лукаво прищурившись, обхватывает вишневыми влажными губами липкие от риса палочки. Это похоже на помешательство, на ненормальные галлюцинации, и Чихо готов сорваться с места и поехать к чертовой Пак Сохи, чтобы она хоть что-то сделала с этим непонятным состоянием. Тело покрывается испариной, низ живота наливается жаром, Зико вновь тянется к саке и вздрагивает, когда Ан перехватывает его руку. - Юквон бреет волосы в паху, - внезапно говорит он, и Чихо невольно открывает рот, чем пользуется Джехё, который ловко запихивает ему в рот густо намазанный васаби ролл. Зико прошибает от острого вкуса, и он судорожно хватается за стакан с водой. Затем поднимает голову, встречаясь с Аном взглядом, и тот пожимает плечами: - Надо же было как-то заставить тебя пожрать. - А у Квона правда там все выбрито? – брякает Чихо, и Джехё кивает: - Чистая. Ходил с ним в душ после практики, и он говорит, что Сонхе не нравятся заросли. – Он фыркает. - Не удивлюсь, если он сделает себе пирсинг. Воцаряется молчание, прерываемое лишь доносящейся из скрытых динамиков музыкой, а потом они дружно начинают смеяться. Чихо вытирает выступившие от смеха и васаби слезы, смотрит на хохочущего напротив Ана и думает, что он другой. Настоящий Джехё не такой, как тот, в красивой юката и с цветами в волосах. У реального Ана обветренные искусанные губы, идиотское выражение лица, когда он смеется, и пересушенные постоянными окрасками волосы, и сердце Чихо сжимается от того, насколько это прекрасно и правильно. Только вот настоящий хён ему не принадлежит. Даже если Зико хочется того до боли в груди. Они сидят в ресторане до четырех утра, вспоминая смешные моменты из стажерского прошлого и дебютных времен. Ан напивается саке в хлам, Чихо тоже чувствует себя пьяным и беспричинно счастливым, и они едут до общежития на автобусе, старательно закрывая лица козырьками бейсболок. Голова хёна лежит у него на плече, от него пахнет васаби, саке и травяным шампунем, и Зико, не удержавшись, наклоняется, чтобы вдохнуть исходящий от него манящий аромат. - Эй, - бормочет он, пытаясь сгрести в кучу расползающиеся мысли, - ты никогда не думал, что из тебя получилась бы действительно красивая гейша? В длинной юката, с цветами в волосах, которая может покорить мужчину одним взглядом, как говорит та баба в фильме? Джехё поднимает на него пьяные глаза и качает головой. - Блядь, Чихо, вы все что, двинутые на этой теме? – заплетающимся языком с трудом выговаривает он. - Кён тоже мне что-то заливал про юката в последнее время. Говорит, когда будем петь совместную балладу, наденешь ее, все потекут, и… Что-то будто щелкает в голове, и Чихо хватает Ана за руку и тянет на себя. Джехё вздрагивает и смотрит на него расширившимися, потемневшими глазами, а Зико бормочет, наклоняясь ближе, ощущая, как до боли знакомое чувство в груди становится невыносимым: - Не говори о Кёне, - теплое дыхание Ана обжигает кожу, и Чихо беспомощно шепчет, - не надо. В автобусе никого нет, кроме них и сидящей в начале салона старушки, которая мирно дремлет, крепко прижимая к себе сумочку. Джехё растерянно смотрит на него, не мигая, и Чихо наклоняется ближе, практически касаясь губами его губ. Он не педик. И это, черт подери, неправильно. Чувство страха и неуверенности сковывает нутро, и Чихо поспешно отстраняется, ощущая, как бешено колотится сердце в груди. - Он заебал уже, этот Пак Кён, - говорит он нарочито бодрым голосом. - Я так чувствую, что скоро он всех нас обгонит по популярности. - Популярности, - эхом повторяет Ан, и Зико кожей чувствует его непонимающий, наполненный разочарованием взгляд. - Действительно, вот козел-то. Чихо чувствует себя самым последним гребаным трусом во Вселенной. На редкость поганое и мерзкое чувство. - Я думал, что вас обоих там разорвали фанатки на мелкие кусочки, - укоризненно восклицает Кён, открывая им дверь. - Сука, ладно еще Чихо, но, мать твою, Джехё, почему ты не отвечал на мои звонки? - Телефон разрядился, - бормочет Ан, стаскивая куртку. Зико невольно замирает: буквально пару минут назад хён доставал из кармана телефон, дабы проверить время, и тот освещал голубоватым светом его светлую кожу. - Кретин ты, Ан, - качает головой Кён. - Блядь, ты что, набухался?! Ты же говорил, что у тебя сегодня какие-то неотложные дела, что ты хотел съездить к тете в Кванджу или что-то в этом роде! - Блядь, Кён-Кён, не ори мне на ухо! – стонет Ан и облокачивается на Пака, слегка пошатываясь. Он бросает мимолетный взгляд на Чихо и отворачивается. - Планы поменялись, вот и все. Ты, кстати, купил себе очередные кроссовки? Теперь вместо метра семидесяти будешь аж метр семьдесят шесть? - За кого ты меня принимаешь? – хмыкает Пак, и Чихо замечает, как его рука мягко скользит по спине Джехё. - Сто семьдесят восемь. Не всем довелось уродиться дылдами, как ты, и… Они, переговариваясь, неторопливо идут в сторону кухни. Зико таращится на спину Джехё и невольно облизывает пересохшие губы, сжимая в руках бейсболку. - Я не хочу наблюдать за тем, как он разоряет магазины стелек и ругается с продавцами из-за слишком плоской подошвы кроссовок. У меня сегодня день простоя, когда можно просто пойти и поваляться на кровати. Закажу себе пиццу и буду весь день смотреть какой-нибудь дурацкий сериал. А у тебя какие планы? Он соврал. Соврал Кёну, не отвечал на его звонки, зато целый день таскался с ним, всячески пытаясь его подбодрить. Чихо садится на небольшой пуфик в прихожей и невольно касается губ, на которых, кажется, все еще сохраняется ощущение теплого дыхания Ана. У него появляется надежда. На что, он и сам пока не понимает, но это действительно важно. ******* - Я не настоящая гейко, - спокойно говорит ему Ан и скрещивает руки на груди. На нем сегодня светло-сиреневая юката с вышитыми птицами, и Зико думает, что этот цвет подходит только пожилым женщинам, но почему-то на Ане он смотрится хорошо. Он оглядывает знакомую комнату и, хмыкнув, говорит: - Знаешь, я догадался. Гейши не делают с клиентами такие вещи, какие ты делаешь со мной. - Некоторые – делают, только с одним мужчиной, который выступает в роли покровителя, - пожимает плечами Джехё, - но тут дело в другом. В хуе. От неожиданности Чихо давится зеленым чаем и кашляет, вытаращив на Ана расширившиеся глаза. Джехё тянется и с невозмутимым видом хлопает его по спине. Затем берет в руки чашку и спокойно продолжает: - У меня есть хуй. Большой такой хуй, ты и сам его видел не раз, когда вы вместе переодевались, мылись и так далее. Чихо вытирает выступившую на губах влагу и невольно опускает взгляд на пах Ана. Во рту невольно пересыхает, и он напрягает память, силясь вспомнить те моменты, когда он видел хёна обнаженным. Почему-то все вспоминается, будто сквозь туман, но постепенно туман в голове начинает рассеиваться, и Зико может различить чужой силуэт, окутанный прозрачным паром. Тонкая светлая кожа, на которой выделяются темные родинки, длинные стройные ноги, спина с выступающими лопатками, аккуратные поджарые ягодицы… И член, действительно большой, с проступающими венками и крупной покрасневшей головкой. Живот скручивает от подступившего напряжения, и Зико думает, что раньше никогда не думал об этом как о чем-то соблазнительном. Да, Джехё подтянутый, да, он хорошо сложен, и у него красивое тело, но, в конце концов, практически у всех знакомых ему парней хорошее телосложение, взять, к примеру, того же Юквона или Минхёка. Только почему-то ни один из них не вызывает такой болезненной тяжести в паху и безумного желания оказаться как можно ближе, коснуться, прижаться всем телом и… - Ты его хочешь, - утвердительно говорит гейко Ан и придвигается ближе. - Но ты то еще сыкло, которое боится себе в этом признаться. В том, что тебя, мать твою, привлекает другой мужик, а не очередная хорошенькая киска с большими буферами. Которое боится к нему прикоснуться, потому что тогда этот гейский процесс будет неотвратимым, или его кошмарный жуткий член откусит тебе нос. Ты понимаешь, что сегодня реально повел себя как настоящий трусливый мудила? А, Чихо? - Я вовсе не хотел его коснуться, - вяло бормочет Зико и вздрагивает, когда Ан кладет голову ему на плечо. В голове вновь возникает образ реального Джехё, который сидит напротив него на неудобном сидении в автобусе и смотрит на него потемневшими растерянными глазами. - Ты хотел его поцеловать, - серьезно говорит Ан и хватает его за запястье, - хотел этого до безумия, но просто-напросто зассал. Потому что боишься переступить черту, хотя на самом деле тебе и переступать-то и нечего. – Он кривит в усмешке темно-вишневые губы. - Ты действительно испугался того, что водитель и та дремлющая старушенция что-то тебе скажут? Тебе не было на это насрать, несмотря на то, что ты на всех углах орешь, какой ты сильный и независимый рэпер из андеграунда, который клал хуй на все эти условности? Это мерзко и лживо, да, Зиако? - Я… - начинает было Чихо, но замирает, потому что крыть действительно нечем. Потому что хотел, потому что испугался, но он смотрит в темные бездонные глаза Ана, и молчит. - Ты боишься того, что тебе может понравиться прикасаться к другому мужику, - Ан наклоняется ближе и практически касается своими губами его кожи, - что ты – ебаный педик. Пе-дик… - он произносит это тихо и нараспев, как будто мантру. - И этот страх настолько сильный, что сегодня ты проебал действительно реальный шанс стать к нему ближе. Он мог тебя послать, мог сказать, что ему совершенно насрать, а могло так получиться, что из этого вышло бы что-то большее. Ты бы хотел, чтобы между вами было нечто большее? - Иди ты на хуй, - устало говорит Чихо и замирает, когда теплые губы Ана проходятся по изгибу его шеи. Дыхание сбивается, он ощущает теплые ладони гейко-Джехё на своих плечах, а сам хён бормочет, вкрадчиво и тихо, посылая по всему телу мириады мурашек: - Давай же, ты тоже очень хочешь. Ты хочешь, я знаю. Здесь никто не узнает, только ты и я… Поддайся же этому, Чихо, давай! Я не чертов педик, твердит себе Зико, упираясь ладонями в широкую грудь, виднеющуюся в вырезе юката. Я не хочу его коснуться, шепчет он одними губами и, вопреки всему, гладит руками теплую мягкую кожу и скользит ниже. Пальцы накрывают напряженные соски, Джехё запрокидывает голову назад и стонет, и член Чихо болезненно дергается от подступившего возбуждения. Он подается вперед, скользя ладонями по бокам Ана, оглаживая бока, смазано проводит губами по щеке и прикусывает светлую кожу, оставляя на ней уродливый алый след. - Да, - бормочет Джехё и прижимается к нему всем телом, жарким и влажным от пота. - Как же хорошо… Ты такой… такой… Чихо буквально трясет, эмоции переполняют его с головой, и он опрокидывает Ана на тонкую циновку, вжимаясь в стройное бедро напряженным членом и целуя где придется. У Джехё нет привычных полных грудей и иных признаков женственности, у него широкие плечи, рельефный пресс и плоский твердый живот, он смотрит на Чихо из-под полуопущенных пушистых ресниц и облизывает свои невозможные вишневые губы, и Зико сдавленно выдыхает, потому что все это возбуждает его до такой степени, что низ живота скручивает болезненной липкой судорогой. - Коснись же его, - лихорадочно шепчет Джехё и подкидывает вверх бедра, рвано всхлипывая. – Ну же, давай, Чихо… Я знаю, что ты тоже этого хочешь… Плохо завязанный оби слетает с шелковой юката, оставляя хёна практически обнаженным, и Чихо почти до крови прикусывает нижнюю губу, опираясь руками о пол и нависая над Аном. Он судорожно сглатывает, скользя жадным взглядом по тонким ключицам, темным соскам, стройным бедрам, длинным ногам и чужому вставшему члену, покрасневшему и влажному от выступившей прозрачной липкой смазки. Словно завороженный, Чихо касается рукой чужой возбужденной плоти. Член Джехё дергается в его влажной от пота ладони, и Ан выгибается, судорожно всхлипывая и порывисто хватаясь руками за его плечи. Кожа под его пальцами бархатистая и мягкая, Зико нерешительно двигает рукой по перевитому венами стволу и сквозь пелену возбуждения в голове думает, что это, в сущности, совершенно не страшно. Такое чувство, будто он дрочит самому себе. Хотя нет, ощущения намного острее и интимнее, потому что каждое его движение вырывает с покрасневших губ Ана сдавленные вздохи и протяжные стоны удовольствия, а член болезненно ноет и упирается в тесную ширинку, заставляя Чихо сдавленно зашипеть и дернуть свободной рукой за язычок молнии. - Как, страшно? – шепчет ему на ухо гейко и проводит кончиком влажного языка по кромке его уха. От такой незамысловатой ласки Чихо буквально встряхивает, он не сдерживает глухого стона и мстительно сжимает ладонь у основания, отчего Джехё шипит и прогибается в спине, будто дикая течная кошка. - Осторожно, Чихо... Ох, черт, - тянет Ан и зажмуривается, вновь подбрасывая бедра вверх. - А что если страшный фаллос возьмет и сожрет тебя целиком? Ты же боишься чужих хуев, да, Зиако, они имеют свойство нападать на старушек в темных переулках и делать их пассивными педиками. - Хватит нести хуйню, Джехё, - сдавленно бормочет Чихо и принимается двигать рукой быстрее и ритмичнее, отчего Ан давится воздухом и проводит короткими ногтями по его плечам. Больно даже сквозь тонкую ткань футболки, но почему-то от этого странного ощущения Чихо кроет, и он прикусывает тонкую кожу на изгибе шеи Джехё ровно в том месте, где бьется пульс. Зико совсем не страшно, ему хорошо до безумия, и впервые в жизни он действительно ловит кайф от того, что делает кому-то хорошо. Интересно, а реальный он будет вот так же выгибаться и подмахивать бедрами, судорожно прося о большем, думает Чихо сквозь пелену в голове, смазано проводя губами по обнаженному плечу Ана и чувствуя на языке терпкий вкус его кожи. Его глаза будут такими же блестящими и сумасшедшими, его голос будет таким же громким и надрывным, когда он будет стонать его имя, судорожно стискивая его плечи и прижимаясь к нему как можно ближе? От него будет так же упоительно пахнуть, и он будет таким же нереально возбуждающим и прекрасным в своем порочном удовольствии, настолько, что Чихо снова сойдет с ума от желания довести его до грани, заставить кричать еще громче, почувствовать его еще сильнее и интимнее, до боли, до дрожи в кончиках пальцев? Гейко Джехё в его снах – это идеальная фантазия, воплощение всех его потаенных желаний. Но почему-то Зико думает, что настоящий Ан, растрепанный, не настолько совершенный, полный мелких недостатков и несуразных черт, нужен ему гораздо больше. Настолько, что что-то в груди болезненно сжимается, и Чихо утыкается в чужое плечо, зажмуриваясь и тяжело дыша. - Чи... хо, - одними губами на выдохе шепчет Ан-гейко и вздрагивает, издавая хриплый гортанный стон. Член в его ладони пульсирует, и Зико невольно вздрагивает, когда рука становится липкой и влажной от чужой теплой спермы. Хриплый шепот Джехё, исходящий от него жар возбуждения, осознание того, что он, пусть и не настоящий, только что кончил от его прикосновений – все это превращается в одну ослепительную вспышку удовольствия на грани, которая расходится по всему телу жидким теплом, и Чихо дергается, судорожно сжимая свободной рукой член сквозь тонкую ткань трусов и кончая так ярко и сильно, как не кончал, кажется, даже во времена первых подростковых сексуальных опытов. Влажные липкие трусы холодят кожу, он открывает глаза и невольно морщится от неприятного ощущения в области паха и, потянувшись, осторожно вытирает руку о невесть откуда взявшееся вафельное полотенце. - Это же твоя фантазия, придурок, - сипло хмыкает ему на ухо Джехё и слегка касается губами щеки. – Ты можешь даже пожелать, чтобы вместо влажных трусишек на тебе было что-то поприличнее. - Ну на хуй, - вяло отзывается Чихо, облизывая пересохшие губы. Тело кажется тяжелым, буквально неподъемным, но эта тяжесть приятная, кожа липкая от пота и спермы, Зико смотрит на свою ладонь и думает, что он только что довел до оргазма другого мужчину, кончив при этом в собственные боксеры, как самый последний девственник. - Что, стыдно? – внезапно серьезно спрашивает Ан и, наклонившись, внимательно смотрит ему в глаза. Чихо тянется и случайно задевает ногой столик с саке, тихо чертыхаясь тебе под нос. Затем качает головой и тихо говорит: - Нет. Это было... Он запинается и не договаривает, опустив взгляд. Хочется, чтобы Ан, как истинная гейко, все понял правильно, и Джехё действительно понимает, поэтому молчит, и только осторожно трогает кончиками пальцев его плечо. Чихо смотрит на лежащую на полу юката и, вдыхая пахнущий саке и какими-то благовониями воздух, думает, что он бы дорого отдал за то, чтобы сейчас коснуться настоящего Джехё. Пусть, не так интимно и откровенно, но так, чтобы ощутить его тепло и особенный, ни на что не похожий запах. В фантазии все хорошо и так, как хочется. В реальности Чихо теряет шанс за шансом и чувствует себя от этого самым последним трусом и неудачником на свете. Гейко дарят лишь иллюзию любви. Красивые создания в пестрых юката и холодной пустотой за толстым слоем белоснежного грима. ******* - Мы планируем выпуск японского альбома где-то через полгода, затем, думаю, будет неплохо сделать какой-нибудь юнит, - голос директора звучит глухо и заунывно. – Как вариант, можно попробовать кого-то из ваших рэперов и вокалистов, было бы здорово сделать дуэт. У тебя есть какие-нибудь идеи? Чихо, ты меня слушаешь? Зико вздрагивает и неловко поводит плечами, глядя на мужчину чересчур внимательно. - Я думаю об этом, - говорит он с задумчивым видом, старательно пытаясь сделать свой голос как можно более серьезным. - Но на ум приходит слишком много кандидатур. - У меня такое впечатление, что ты витаешь в облаках, что совершенно на тебя не похоже, - укоризненно говорит директор и берет в руки бумаги. - Ты меня не слушаешь? Чихо не слушает, потому что находится где-то между нокаутом и моральным истощением. Голова гудит так, будто он не спал по меньшей мере пару суток, знакомое чувство методично превращает его нутро в одну сплошную кровоточащую массу, голос директора доносится до него, будто через плотную пелену, а еще Зико отчетливо понимает, что с этим нужно что-то делать, но страшно просто до дрожи. - Я думаю, что вполне можно сделать промо Джехё и Кёна, - врывается в его сознание баритон директора, - фанаты их любят. Ан в последнее время здорово подтянул свой вокал, да и Пак благодаря сольным песням стал очень популярен. Как насчет того, чтобы им выпустить совместный сингл? А может, даже мини-альбом, выступят с ним на парочке музыкальных шоу, может, даже возьмут награду… - Нет! – Это звучит слишком громко, так что его голос эхом разносится по всему просторному помещению. Директор удивленно округляет глаза, а Чихо выпаливает прежде, чем успевает подумать: - Не надо, чтобы с Кёном. Я должен быть на его месте, я, я, я! Он наверняка сейчас смахивает на сумасшедшего. Кровь приливает к вискам, тело становится влажным от выступившего пота, Чихо буквально скручивает от желания оказаться как можно дальше от здания компании, где-то там, где не нужно ни о чем думать, где нет никакого Кёна, Джехё и директора с его идиотскими идеями. Мужчина озадаченно крякает и бормочет, беря в руки большую стопку бумаг: - Так бы и сказал, что хочешь сам сделать с кем-то дуэт, что ты так резко реагируешь? – Он слегка прищуривается и качает головой. - Ты выглядишь уставшим и вымотанным. Поезжай-ка ты домой, наверняка опять просидел всю ночь в студии? Чихо кажется, что каждая собака считает его долбанутым трудоголиком, все проблемы которого сводятся исключительно к написанию новых трэков и подборке идеальной аранжировки. Директор смотрит на него участливо и с нескрываемым сочувствием, и Зико с трудом сдерживается, чтобы не кинуть ему в голову чем-то увесистым, например, лежащим на столе пресс-папье. Вместо этого он машинально прощается с директором, будто сомнамбула идет к машине, садится в «Порше» и несколько минут тупо сидит без движения, буравя отсутствующим взглядом приборную панель. Чихо ощущает, как все переживания и волнения достигают своего апогея, становится настолько невыносимо, что он крепко зажмуривается и обхватывает себя подрагивающими руками, силясь справиться с подступающим чувством тревоги и страха. Гейко Джехё, реальный Джехё, девушка в юката из японского телешоу, которая танцует, размахивая руками с разноцветными веерами, и издевательски смеется, - все это сливается в один сплошной радужный водоворот, Чихо встряхивает, а затем внезапно становится легче. Надо ехать к нему, отчетливо понимает Зико и, встряхнув головой, вставляет ключ в зажигание, слыша мерный рев двигателя машины. Бежать больше нельзя. Он не может ни морально, ни физически. Он добирается до общежития за рекордные сорок минут, нарушив, кажется, все имеющиеся правила дорожного движения. Неаккуратно паркуется и, уронив на коврик лежащую на сидении кепку, бежит к двери подъезда. Зико буквально подлетает к входной двери и вдавливает пальцем кнопку звонка. Как назло, именно сегодня у него нет собой ключей. Раздается противная пронзительная трель, ожидание кажется бесконечным, наконец он слышит тихий шорох, лязг замков, и на пороге показывается растрепанный Юквон, в помятых домашних штанах и светлой футболке. - Ого, - говорит он и округляет глаза, - ты сегодня рано. Я бы сказал, что ты сегодня вообще… здесь есть. - Джехё здесь? – перебивает его Зико, вваливаясь в прихожую и нервно оглядываясь. Юквон ерошит спутанные светлые пряди и по-кошачьи ухмыляется: - Дома. У них там в комнате Тэиля такое происходит – лучшие показы мод Парижа, блядь, отдыхают! Будто в подтверждение его словам из-за неплотно прикрытой двери раздаются громкие оживленные голоса и взрывы хохота. Нутро сжимается от неприятного предчувствия, и Чихо, не сняв куртки и кедов, быстро идет по коридору. Он распахивает дверь и врывается в комнату, спиной чувствуя на себе удивленный взгляд Юквона. - Чихо! – удивленно восклицает Тэиль, держащий в вытянутых руках смартфон. – Охренеть, ты снова пришел в общежитие, да еще засветло! Какая муха тебя укусила, ты что, решил взяться за ум? - Хён, хён, зацени! – радостно басит Чихун и тыкает его локтем в бок. - У нас тут эта, как там ее, настоящая охуя с гейшами! - Окия, идиот, - раздается возглас Кёна, и Чихо поднимает голову и натыкается взглядом на стоящего посреди комнаты Пака. Тот выглядит до невозможности довольным и крепко сжимает в своих руках хохочущего Джехё в золотистой юката. - Я же говорил, что гейша из хёна получится хоть куда! – довольно орет Пак и вытягивает руки, пытаясь затянуть на Ане алое оби. - Я хочу на тебе жениться, Джехё! Его рука скользит по бедру Ана, тот издает недовольный возглас и толкает его локтем в бок. - Блядь, куда ты тянешь свои хваталки! - Тихо, тихо, настоящая гейша всегда покорна и мила со своим мужчиной, - пыхтит Кён, практически наваливаясь всем телом на Ана и кладя голову ему на плечо. - Так ты, оказывается, мой мужчина? – хмыкает Джехё и встречается взглядом с замеревшим Зико. - Чихо, ты сегодня снова рано. У тебя что, что-то отменилось в студии? - Конечно, я твой мужчина, а кто же еще? – серьезно заявляет Пак и обхватывает Ана за талию, прижимая к себе. - О, бро, привет! Слушай, мне тут звонил директор по поводу… Громкий хриплый смех ПиО, бормотание Тэиля, руки Кёна, беззастенчиво шарящие по чужому стройному телу, настоящий Джехё, реальный, из плоти и крови, в переливающейся в искусственном свете лампы юката, стоящий в объятиях другого человека, то, насколько они близко друг другу и насколько это кажется привычным, правильным и обыденным, - все это накрывает Чихо с головой, как будто ледяная огромная волна, и он резко разворачивается и бежит прочь из комнаты. - Чихо, что с тобой? – слышит он испуганный крик Джехё и ускоряется, едва не сбивая с ног удивленного Юквона. Зико выбегает на площадку и бежит вниз по лестнице, нащупывая трясущимися руками ключи от машины. Сердце сдавливает ледяная рука, нутро ноет от переполняющей его дикой боли, похожей на агонию, и Чихо отчетливо понимает, что он проиграл окончательно и бесповоротно. У гейко много почитателей, борющихся за их любовь и расположение, но мужчина в их жизни всего один, тот, которому они показывают свою настоящую натуру, не скрытую тонкой тканью кимоно, ярким гримом, отточенными до автоматизма движениями и красивыми словами. Чувство в груди становится невыносимым, но теперь Зико знает его истинную природу. Любовь похожа на хищного зверя. Любовь без надежды на взаимность – самое страшное чудовище на этом грешном свете. ******* - Итак, - спокойно говорит Ан и складывает руки на груди, - ты увидел того Джехё с Кёном, вышел из себя, убежал из общежития, отключил телефон, набухался в каком-то баре виски по самые брови и теперь дрыхнешь у себя в студии, грязный и воняющий перегаром за километр. Сегодня на нем черная юката, и Зико вяло думает, что это по-своему символично. Он тянется к стоящему на столике сосуду с саке, но Ан бьет его по рукам. - Хочешь нажраться еще и во сне? – он произносит это таким тоном, что Чихо моментально ощущает себя двоечником, которого строгая учительница отчитывает за неправильно выполненное домашнее задание. - Да ты охуел в край. - Гейша не может так разговаривать со своим гостем, - вяло парирует Зико, наблюдая за тем, как Ан осторожно разливает пахнущий жасмином чай по небольшим керамическим чашкам. Джехё поднимает на него карамельные подведенные глаза и, передав ему чашку, хмыкает: - Иди-ка ты в жопу, дорогой мой господин. Воцаряется молчание. Чихо берет в руки чашку и машинально отпивает из нее теплый ароматный напиток. Затем вздыхает и говорит, ощущая, как с каждым вздохом из тела вырывается скопившаяся усталость: - Я облажался со всех сторон. Как-то странно беседовать об этом с Аном, пусть даже это и воплощение его подсознания, но Чихо настолько хреново, что хочется просто выговориться и услышать от кого-то слова поддержки. Джехё со стуком ставит чашку обратно на столик, а Зико продолжает, машинально рассматривая узор на его юката: - Все это время я не понимал, в чем причина моего состояния, этой вечной депрессии и меланхолии, этого странного ощущения, что чего-то не хватает, чего-то действительно важного и необходимого, как воздух. Я собственными руками доводил себя до предела, но все оказалось настолько просто и в то же время сложно, что мне сейчас хочется орать в голос от собственной глупости и бессилия. - Ну, же, - говорит Джехё, весьма правдоподобно пародируя главную героиню «Сумерек», - скажи мне это, Чихо, скажи! Это выглядит весьма забавно, но Зико ощущает себя слишком разбитым и измученным, чтобы реагировать на что-то с улыбкой. Он опрокидывает чашку с чаем залпом и, ощущая на языке привкус жасмина, хрипло говорит: - Я влюбился. - Вау, - качает головой Джехё, - не прошло и года, как ты наконец-то это осознал и принял. Он опирается локтями на столик и подпирает голову рукой. Смотрит на Чихо с нескрываемой жалостью, а Зико молчит и буравит взглядом стоящий на столике красивый чайник с изумрудным узором. - Я и сам не заметил, как это случилось, - жалобно бормочет он. - Вроде бы он всегда для меня был хорошим другом, близким приятелем, но не ближе того же Кёна и Мино. Я никогда с ним ни о чем не откровенничал, никогда первым не шел на сближение, но он всегда был рядом, когда мне это было нужно, поддерживал меня в самые трудные моменты, и я все это время воспринимал это как должное. Как это вообще получилось? Как вот это слабое, только зарождающееся чувство симпатии смогло перерасти в психическое помешательство? - Ты не псих, - отзывает гейко и качает головой, - ты просто ебанутый самовлюбленный говнюк. Ты привык к тому, что стоит тебе кого-то захотеть, как она практически сразу падает тебе в объятия, как только ты, крутой богатый и популярный рэпер, подмигнешь ей и предложишь уединиться. Ты же сам понимаешь, что с Аном это не сработает. - Потому что он не любит рэп? – вяло шутит Чихо, ощущая себя совершенно разбитым. - Потому что он знает тебя настоящего, - спокойно отвечает Ан и смотрит на него, наклонив голову. - Не вот этот образ настоящего мачо, который ты старательно всем втюхиваешь, а крикливого, нарциссичного трудоголика с хреновой тучей недостатков, нездоровым фетишем на японских гейш и огромными пробелами в образовании, ведь иначе ты бы знал, что печенье с предсказаниями, которое здесь лежит, это китайская фишка, а не японская. И он принял тебя именно таким, и он помогал тебе справиться со всем твоим жизненным дерьмом, и у тебя были все шансы на то, чтобы его симпатия переросла во что-то большее. Но тебе было слишком сложно и муторно копаться в себе, было страшно, потому что, если ты не полный кретин, ты и сам понимал, что все твои всплески ревности, постоянная меланхолия и желание спрятаться от своих внутренних противоречий связано с тем, что ты просто не хотел принимать тот факт, что тебе может нравится кто-то твоего пола. Да, о чем я говорю, что ты вообще можешь испытывать хоть к кому-то серьезные чувства. Отношения, завязанные на настоящих эмоциях, а не на простом желании потрахаться и похвастаться перед друзьями красивой сисястой куколкой - это слишком сложно и муторно, да Зиако? А тебе ведь на самом деле хотелось, очень-очень сильно, поэтому тебя так корежит от вида Кёна, который сделал то, на что ты так и не смог решиться. Ты взял и проебал все, ты и сам это понимаешь, и потому тебе так хреново. А насчет любви, - гейко качает головой, - Чихо, вот, мать твою, тебе скоро стукнет четверть века, и ты считаешь, что это чувство вообще подчиняется каким-то законам? - Ты говоришь, как пафосный говнюк из телевизионного сериала, - неловко парирует Чихо, потому что поспорить, в принципе, не с чем. - Естественно, потому что ты услышал эту фразу от какого-то пафосного говнюка из телевизионного сериала, который ты смотрел недавно, - хмыкает Ан. - Я же порождение твоего сознания, не забывай. Воцаряется тишина, которая кажется Чихо настолько вязкой и осязаемой, как кисель, что он опускает взгляд и молча буравит взглядом устеленный циновками пол. Гейко напротив него молчит, и Зико тихо спрашивает, вертя в руках тонкие деревянные палочки: - Так они с Кёном… Ан берет в руки чашку и молча отпивает из нее большой глоток. Затем пожимает плечами и серьезно говорит: - Не знаю. Но думаю, что Джехё достаточно близок к тому, чтобы перестать считать его просто другом. Есть такая тонкая грань, которую нужно перейти, чтобы все изменилось окончательно и бесповоротно, и они находятся как раз на этом рубеже. Единственное, что ты можешь сделать, - это попытаться как-то все исправить до того, как станет слишком поздно. Он встает с места и медленно подходит к Чихо. Затем кладет руку ему на плечо и добавляет: - Главное, не стой столбом и не жди, пока все получится само собой. У тебя ни черта не получится, если ты продолжить разговаривать с воображаемым Джехё вместо того, чтобы попробовать объясниться с настоящим. Реальный же намного лучше, так? – он улыбается и слегка наклоняет голову. – Настоящая гейша всегда знает, когда можно отпустить своего гостя из окия. Он не произносит это вслух, но Зико все понимает. Он смотрит на Ана и спрашивает, ощущая, как сжимаются на плече сильные пальцы: - Значит, я тебя больше не увижу? - А я тебе больше и не нужен, - пожимает плечами Джехё-гейко. - Я был нужен тебе, чтобы разобраться в себе и понять, что стало причиной твоего, как ты сам это окрестил, «непонятного состояния». Зачем тебе воображаемый Ан, когда в реальности тебя ждет тот, кто намного лучше самой красивой иллюзии? Пусть даже он и не согласится потакать твоим странным фетишам и любви к разноцветным юката. Он оглядывает себя и вздыхает: - Эти штуки жутко скользкие и так и норовят слететь из-за неплотно прилегающего пояса. Блядь, ты не мог придумать себе другую сексуальную фантазию? - А что если бы у меня был фетиш на девочек-волшебниц? – парирует Чихо и думает, что гейко-Ан прав. И вместе с тем он чувствует легкий укол в груди, потому что, как ни странно, успел к нему привыкнуть и по-своему привязаться. - Я всегда мечтал рассекать по просторам города в матроске и с лунным жезлом в руках, - хмыкает Джехё и высовывает розовый, как у кошки, язык. Зико понятия не имеет, кто он такой, порождение ли его сознания, а может, какой-то сонный дух, который приходил к нему по ночам, дабы вправить ему мозги, не знает, что сказать на прощание, поэтому просто обнимает Ана за плечи. - Тебе действительно идут юката, - шепчет он и легко касается губами его щеки, - спасибо тебе за все. Ты… черт, я не знаю, как это объяснить, но… - Можешь не стараться, - хмыкает гейко, - я и так знаю, что это был самый крутой минет в твоей жизни. - Это, по большей части, моя заслуга, это ведь моя фантазия и мое богатое воображение, - отзывается Зико, и Джехё легко толкает его кулаком в бок: - Ты придурок, редкостный придурок. И именно поэтому я надеюсь, что ты реализуешь свои тайные гомосятские мечты, и мы никогда с тобой больше не увидимся. - Я все равно боюсь секса с парнем, - выпаливает Чихо, ощущая, как кровь приливает к щекам. - Я понимаю, как это все должно происходить, но… Черт, а вдруг я сделаю ему больно? А вдруг я не смогу сделать так, чтобы нам обоим было хорошо? И… Ан поднимает голову и смотрит на него прищурившись. Затем внезапно с силой толкает его в грудь. Чихо не удерживается на ногах и, рвано выдохнув, летит назад, но почему-то приземляется на что-то мягкое. Он выдыхает, ощущая, как на коже выступила липкая испарина, и оглядывается. - Откуда здесь кровать? – спрашивает он и замирает, когда Ан дергает себя за край оби, и юката спадает с его плеч, оставляя его полностью обнаженным. - Это фантазия, придурок, здесь может случиться все, что угодно. Я скажу тебе честно, ты представляешь себе анальный секс через уродскую призму порно, - говорит он и забирается на кровать, глядя на Чихо в упор. - Ты искренне считаешь, что все сразу будет охуенно, что он кончит только от того, что ты вгонишь в его дырку свой огромный пульсирующий фаллос и бла-бла-бла. В реальности у вас ни хера с первого раза не получится, потому что в жопу без смазки трудно запихнуть даже мизинец, а что уж говорить о члене. Тебе придется растягивать его до онемения пальцев, под конец вам обоим ни хера не захочется, и, кстати, не факт, что он вообще согласится с тобой спать и просто хоть как-то иметь с тобой дело. - Вау, - отзывается Чихо и издает нервный смешок, - ты умеешь подбодрить. - Но рано или поздно вы притретесь друг к другу, и будет круто, - говорит Ан и наклоняется, стаскивая с него футболку. Зико облизывает пересохшие губы и задерживает дыхание, когда рука Джехё ложится на его ширинку, а пальцы ловко расстегивают пуговицу на джинсах и дергают за язычок молнии. - Считай, что это мой прощальный подарок. - Ан стаскивает с него брюки, затем подается вперед, обнимает его за плечи и тянется своими губами к губам Чихо. - Эй, - шепчет он и легко улыбается, - поцелуй же меня. Зико целует. С легким чувством вины, потому что это почти что измена, но в то же время так нужно, и потому он опрокидывает Ана на кровать и вжимается в него бедрами, чувствуя, как от переполняющих его эмоций он практически теряет чувство реальности. От гейко пахнет чем-то пряным и приятным, у него горячая кожа и мягкие губы, Зико с легким трепетом касается губами чужого плеча, трется вставшим членом о мягкое бедро. Джехё громко выдыхает и тихо шепчет, щекоча дыханием его щеку: - Ты хоть знаешь, что и как нужно делать? - Мхм, - бормочет Чихо и проводит кончиком языка по темно-розовому соску, слыша чужой сдавленный вздох. Ан выгибается, и Зико невольно стонет, потому что от его движений по всему телу проходит жаркая волна удовольствия. - Пальцы, - на выдохе говорит гейко, - смазанные пальцы. Я не буду вести себя как девственник, потому что тебе сейчас, извини за убогий каламбур, это в жопу не нужно, но знай, что пальцами нужно двигать очень долго, простату найти сложно, а смазки должно быть много, и она не должна вонять никакими гребаными отдушками вроде клубники и банана. - Я… - начинает было Чихо и запинается, когда Ан приподнимается на локтях и пихает ему в руки небольшой прозрачный тюбик. - После того, как все кончится, нафантазируй мне вкусный бутерброд. - Зико ощущает, как член болезненно дергается, а нутро скручивает от чувства предвкушения и страха. Он медленно открывает тюбик и выдавливает липкий прозрачный гель на пальцы, а Джехё откидывается на подушку и широко раздвигает ноги. - Мне хватит двух, - говорит он и слегка улыбается. - Что, заводит? Не просто заводит, а буквально сносит крышу, думает Зико, нервно облизывая губы и слегка обводя кончиком пальца чужой вход. От вида такого Ана, открытого, бесстыдно раздвинувшего стройные ноги, возбужденного, кожа которого покрыта тонкой пленкой пота, член болезненно дергается, и Зико неловко стаскивает трусы и пережимает ствол у основания, потому что он готов кончить только от одного сдавленного стона гейко. Внутри Джехё жарко и тесно, стенки мышц плотно обхватывают палец, Чихо проталкивает его глубже и, помедлив, сипит: - А второй точно войдет? - Только если постучится, - ухмыляется Ан и откидывает голову назад, тяжело дыша, когда Зико вставляет второй палец. Фаланги практически онемели от давления мышц, Чихо продолжает методично растягивать Ана, размазывая липкую смазку по собственному стволу и ощущая, как от возбуждения темнеет в глазах. - Я хочу тебя, - на выдохе стонет гейко и подается бедрами навстречу руке Чихо. В голове звенит от животного, запредельного возбуждения, головка члена влажная от выступившей смазки, слова Ана становятся неким порогом, после которого у Чихо сносит тормоза. Он вытаскивает пальцы и, проведя ими по напряженному стволу, толкается смазанной головкой в чужой вход. Джехё узкий и горячий, Зико хрипло стонет, а Ан подается вперед и ловко обхватывает его ногами за талию. - Аха… - протяжно выдыхает гейко, и Чихо начинает двигаться внутри, быстро, неловко и размашисто. Зико привык к тому, что в сексе все получается легко и круто. Отточенный механизм, который за долгие годы практически неизменной однотипной «ебли» был доведен до автоматизма, девушкам всегда было хорошо, они громко кричали, царапали его плечи острыми наманикюренными ноготками, и Чихо делал все медленно и умело. Сейчас он больше смахивает на девственника, дорвавшегося до долгожданного первого секса. Движется неровно и сбивчиво, стонет в голос, срываясь на громкие крики, стискивает бедра Ана практически до синяков, потому что это слишком хорошо, жарко и чувственно. Смазано касается языком влажной от пота кожи, тычется губами везде, куда может дотянуться, дышит громко, как паровоз, а кончает за считанные минуты, пачкая спермой чужой плохо растянутый вход. Колени разъезжаются, и обессиленный Чихо едва не падает на Джехё, но успевает опереться о кровать. Перед глазами вспыхивают ослепительные огни, низ живота наполнен сладкой истомой, Зико дышит с трудом, пытаясь насытить легкие кислородом, а Джехё под ним громко стонет и трется стоящим членом об его живот. Чихо обхватывает трясущимися пальцами чужой ствол и принимается дрочить, оглаживая влажную красную головку, трогая проступающие венки и чувствуя исходящий от Ана душный запах возбуждения. - Ему дрочить придется долго, - на выдохе говорит Джехё и кончает ему в руку, зажмуриваясь и выгибаясь на кровати. Липкая сперма пачкает пальцы, Чихо позволяет себе упасть на постель рядом с Аном и блаженно прикрыть глаза. Тело кажется тяжелым, практически неподъемным, Зико вытирает грязные руки об простынь и слышит тихое бурчание Джехё: - Это, между прочим, элитный китайский шелк. - Почему китайский? – вяло спрашивает Чихо и вытирает краешком одеяла выступивший на лбу пот. - Потому что ты безграмотный придурок, - отзывается гейко и выгибается, поводя плечами. – Кстати, трахаться в первый раз надо с презервативами, потому что сперму из жопы вымывать не так уж приятно. - Ты просто мастер романтики, - хмыкает Зико и, вспомнив о том, что говорил ему до этого Ан, слегка щурится. Джехё смотрит на возникший на столике бутерброд с беконом и сыром и громко смеется. - Вау, - говорит он и рассеянно проводит кончиками пальцев по груди, - ты не забыл. Это действительно прогресс. Чихо закрывает глаза и думает, что наверняка скоро рассвет. Он чувствует легкое прикосновение к плечу, поворачивается и встречается глазами с гейко: - Через двадцать шесть минут, - Ан кивает в сторону и слегка улыбается. – Если облажаешься, я его поколочу. Затем замолкает и, будто бы услышав мысли Зико, говорит: - С ним все будет хуже и сложнее, но в то же время лучше и ярче. Понимаешь? Чихо понимает. Он молча кивает, а Джехё подается вперед, практически касаясь лбом его лба. - Ради всего святого, - доверительно шепчет он, - если у вас дойдет до постели, занимайся этим первое время в майке. Твоя мама – прекрасная женщина, но твоя татуировка с ее портретом на груди заставляет меня чувствовать себя развратной шалавой. Не смущай их обоих, а то она сейчас смотрит на меня с такой укоризной, будто бы я сделал ее сына педиком. - Он выдерживает паузу и добавляет. - Хотя, погоди, так оно и есть. Чихо смеется в голос и думает, что будет по нему скучать. Но он устал прятаться в ночных фантазиях и искать утешение в не приносящих долгожданной радости вещах. До начала его новой жизненной страницы осталось около двадцати минут, дальше все будет сложно, Чихо в этом не сомневается. Но он будет добиваться его всеми силами, хвататься зубами за все предоставленные шансы, потому что больше всего на свете хочет быть с настоящим Джехё, который не знает тонкостей чайной церемонии и вряд ли виртуозно владеет искусством обольщения. Он не носит юката, не умеет танцевать с веерами, но у него самый родной и притягательный запах, мягкая улыбка и множество граней, достоинств и недостатков, каждый из которых Чихо любит всем сердцем. Зико готов проснуться. Он закрывает глаза и мысленно прощается с просторной комнатой, пропахшей саке, благовониями и цветами белого лотоса, рисуя перед глазами его образ. Чихо не безумен. Он просто безумно влюблен. ******** - Ты гребаная шарлатанка, - выпаливает Чихо, пинком открывая дверь в кабинет Пак Сохи и весьма невежливо тыкая пальцем в сидящую в кресле женщину. Психотерапевт спокойно откладывает в сторону толстую папку и, кинув быстрый взгляд на часы, невозмутимо говорит: - Ты опоздал на целых пять минут. Что, твоя машинка попала в большую пробусечку? Зико бесит ее насмешливо-присюсюкивающий тон, и он плюхается в большое кожаное кресло, закидывая ноги прямо на небольшой журнальный столик. Пак Сохи никак на это не реагирует, только складывает руки на груди и хмыкает: - Ну, как прошла неделя? И смотрит на него так, как будто давным-давно уже все знает. Зико шмыгает носом и язвительно говорит: - Охуенно. Я едва не сошел с ума, мне постоянно снился мой одногруппник, одетый как японская шалава, я вел себя как чертов придурок, стоило тому самому одногруппнику хоть на метр приблизиться к моему лучшему другу, а все потому, что я, оказывается, все это был в него по уши влюблен, ведь я долбанутый педик, который сделал каминг-аут перед все тем же воображаемым одногруппником. Я проебал все свои шансы к чертям, и мне предстоит порвать себе задницу к хуям, чтобы добиться того, чтобы тот самый одногруппник, блядь, я постоянно так его называю, перестал считать меня бездушным, долбанутым, повернутым на работе кретином. А что самое прекрасное, что я понял это сам, без вашей долбаной помощи, ведь ты, сраная Черная Мамба, все эту неделю палец о палец не ударила, чтобы мне помочь! Чихо просто надо выговориться, чтобы хоть как-то справиться с подступающей нервозностью, и потому он с садистским наслаждением кричит на неподвижную Сохи. Он выпаливает всю эту тираду на одном дыхании и, тяжело дыша, хватает стоящий на столе кувшин с водой. Психиатр молча наблюдает за тем, как он наполняет стакан и жадно пьет ледяную жидкость. Затем сощуривает свои змеиные глаза и спокойно говорит: - Если ты собираешься сойтись с Джехё, то тебе надо перестать перекладывать ответственность на других. Разве мы с тобой не говорили, что если ты педик, то это не значит, что ты должен вести себя как моральный педик? - Погодите-ка, - бормочет Чихо и ощущает, как нутро наполняется странным, щекочущим чувством, - о чем вы говорите? Откуда ты… вы знаете, что это Джехё, я же ни разу с вами не общался за эту неделю. Вы же… - Ты действительно считаешь, что я такая идиотка, чтобы позволить своему пациенту оставаться наедине со своими проблемами? – хмыкает Сохи и внезапно встает из-за стола. Она подходит к Чихо практически вплотную и наклоняется, заглядывая ему прямо в глаза. Зико вновь ощущает себя маленьким глупым грызуном, поданным на ужин огромной змее, а Пак улыбается и выдыхает: - Что ты помнишь из первой нашей встречи, Чихо? - Что вы сказали мне прийти через неделю и рассказать, что со мной случилось за это время, - шепчет Зико, ощущая исходящий от нее терпкий аромат тяжелых, смахивающих на мужской одеколон духов. – Вы за все это время послали мне одну-единственную СМСку, неужели вы следили за мной? Вам рассказал Кён? Стафф? Черт, вы сами меня сталкерили? - Мне рассказал ты, - говорит Сохи и внезапно резко хватает его за подбородок. Чихо подается назад, пытаясь высвободиться из ее стальной хватки, но внешне хрупкая женщина оказывается сильной, как львица. Она приближает к нему лицо и заглядывает ему в глаза. Голова Чихо кружится от резкого запаха ее духов и пристального взгляда, он открывает было рот, чтобы закричать, но в этот момент Пак щелкает пальцами и громко говорит: - Гейко. Зико будто бьют прикладом по голове, и он вздрагивает всем телом. Воспоминания, запрятанные где-то глубоко в сознании, вырываются наружу, он зажмуривается, силясь справиться с водоворотом образов и голосов. - Сегодня мне снился Джехё в юката, который делал мне минет. Мне кажется, что я ненормальный. - Почему ты должен быть ненормальным? Тебе было хорошо тогда? - Да, но я не гей. Я, блядь, не чертов гей, почему мне вообще в голову лезут такие мысли?! - И я едва сдержался, чтобы не избить своего самого близкого друга. Понятия не имею, что со мной происходит, но каждый раз, когда я вижу, как он зажимается с Джехё, мне хочется врезать ему по роже чем-нибудь тяжелым? - А до этого они никогда не вызывал у тебя такого желания? - Бывало порой, но это нечто иное… Что-то сильное, безумное, незнакомое. Последний раз я ощущал нечто подобное, когда он стал встречаться с девочкой, которая мне нравилась. - Я идиот, дебил, уебище! Я ненавижу себя за это, я ненавижу Кёна, я, мать твою, ненавижу Джехё, чертовы юката и все, что с ними связано! Что мне делать, что, что мне делать дальше?! Блядь, я едва сдерживаюсь, чтобы не пустить себе пулю в голову. - Тише, Чихо, хватит нести ерунду. Тебе надо успокоиться и окончательно разобраться в себе. Как только я досчитаю до трех, ты заснешь, и… - Ты… - ошеломленно говорит Чихо, - все это время ты постоянно со мной общалась. Ты выслушивала меня, давала мне советы и помогала мне не слететь с катушек окончательно. Но почему я ни черта не помнил? Как у тебя это получилось? - С того самого мгновения, как ты зашел ко мне в кабинет, я сразу поняла, что ты не будешь колоться и рассказывать мне о природе своих волнений добровольно, - спокойно отвечает Сохи, - и потому я подвергла тебя гипнозу. Я не часто пользуюсь этим методом, но ты настолько глубоко запрятал свои истинные чувства и страхи, что мне потребовалось бы несколько месяцев на то, чтобы тебя «раскачать», а за это время ты вполне мог наделать много-много глупостей. И потому я воспользовалась гипнотическим воздействием, и именно тогда ты все выложил мне про японское шоу, гейшу, твою постоянную ревность по отношению к Джехё и Пак Кёну и о том, что ты совершенно не хочешь признавать, с чем это на самом деле связано. Мне было нужно, чтобы ты сам понял, что ты его любишь, что у тебя нет никакого помешательства, а природа твоей меланхолии вполне объяснима, поэтому я попыталась сделать так, чтобы ты нашел контакт со своим подсознанием. Как видишь, - она разводит руками, - у меня это получилось. Остальное уже оставалось за тобой. - Так гейко-Джехё… - медленно начинает Чихо, но Сохи сразу же его перебивает: - Нет, это была не я. Я просто была проводником, который позволил тебе найти к нему дорогу. Это… я даже не знаю, как это назвать, не углубляясь в психологические термины… В общем, что-то вроде твоего «альтер-эго», воплощения потаенных желаний и внутреннего голоса в одном флаконе, - она качает головой. - Ты так живо о нем рассказывал, что я искренне пожалела, что не могу забраться к тебе в голову и с ним пообщаться. Она кладет руку Чихо на плечо и доверительно говорит: - Я дала тебе установку: каждый вечер перед сном звонить мне и говорить, что с тобой произошло за день. Если бы что-то пошло не так, я бы сняла программу с помощью кодового слова, но все, несмотря на твои взбрыки, прошло как надо. Ты наломал дров, но тебе было необходимо их наломать, чтобы все осознать и окончательно со всем примириться, понимаешь? Я рассчитывала на то, что при должной терапии и контроле у тебя это получится за неделю. И, как видишь, мой прогноз оказался точным. - Кодовым словом было «гейко», - медленно произносит Чихо, глядя на Пак с нескрываемым страхом и восхищением. В голове проносятся мгновения из их ночных разговоров, он снова слышит ее мягкий, успокаивающий голос, который велит ему не бояться и попытаться пойти на контакт с Джехё, ни в коем случае не хвататься за алкоголь, а попробовать уменьшить созданную им же пропасть между ними. Вспоминает ночные звонки, каждый из которых стирался из памяти после того, как он нажимал на отбой, и думает, что Пак Сохи ебанутая в край и методы у нее тоже ебанутые. Чихо благодарен ей просто до слез. За то, что поняла его с самого начала и помогла обрести душевный покой. - Вы ведьма, - медленно бормочет он и качает головой. - Долбанутая Черная Мамба, вы же сделали это без моего согласия, вы, черт вас дери, просто залезли мне в башку и ухитрились навести в ней относительный порядок. Как вы вообще получили диплом с такими методами? - Я его насосала, - невозмутимо отвечает она. - Вы же лесбиянка, - говорит Чихо и ощущает, как она сжимает его плечо сильными пальцами. Сохи улыбается и вздыхает: - Смотри-ка, запомнил. Это так мило, что мне хочется дать тебе золотую звездочку за большие успехи. Она толкает его кулаком в грудь и серьезно говорит: - Вперед, ковбой. Я не говорю, что это наша с тобой последняя встреча, потому что надо кое-что еще подправить у тебя в шестеренках, но ты на правильном пути. Главное, когда будешь объясняться с Джехё, не назови его случайно «ДжеДже-чан». А то мало ли что тебе взбредет в голову? - Я хочу вас обнять, - бормочет Чихо и протягивает к ней руки. - Можно? Она ничего не говорит, а просто обнимает его сама, поглаживая по взмокшей спине. - Спасибо, - шепчет он и, помедлив, добавляет: - Вашей девушке очень с вами повезло. - Я не закрываю колпачок от зубной пасты, и, не поверишь, у меня есть фетиш на китайские национальные платья, - хмыкает Сохи, - но она меня все равно терпит. Это должно давать тебе надежду. - Вы умеете подбодрить, - хмыкает Чихо, - сразу видно, что вы настоящий специалист. - Эй, - говорит Сохи и отстраняется, вновь проводя кончиками пальцев по его плечу, - ты отличный парень, Зико-Зико. И, судя по тому, что ты мне рассказывал, Джехё думает то же самое. - Вы так считаете? – по-детски робко спрашивает Чихо и встает из кресла. - Нет, я прикалываюсь, - хмыкает Сохи, и Зико ощущает, как нутро наполняется теплотой, потому что эта женщина, ехидная, циничная и в то же время бесконечно добрая и неравнодушная, действительно ему нравится. - Сучья Вы Черная Мамба, - говорит Чихо и разворачивается к двери, нащупывая в карманах ключи от машины. - Вперед, Рокки, вперед! – кричит она ему вслед. - Иди и покори свои заветные голубые вершины! Чихо думает, что это, пожалуй, лучшие мотивирующие слова в его жизни. Он вскидывает руки в победном жесте и с легким сердцем выходит из комнаты. ******* - Я не знаю, где Джехё, - говорит ему Кён и смотрит на него до отвращения честным взглядом. Чихо садится напротив него и молча таращится на него в упор, на что Пак фыркает и скептически выгибает бровь: - Брось, ты серьезно думаешь, что твой «ужасающий взор» на меня как-то подействует? - Мне нужно с ним увидеться, - тихо отзывается Чихо, - очень нужно. Пожалуйста. Кён тяжело вздыхает и ерошит спутанные волосы. Затем громко шмыгает носом и вновь переводит взгляд на Зико: - Ты пойми, ты, конечно, мой бро, но и Джехё тоже мой бро. Ты вчера повел себя как двинутый, он после того, как ты вылетел из комнаты, вел себя как сам не свой, а мне не нужно, чтобы ты сливал на него свой недотрах и психи. Он… - Ты его любишь? – спрашивает Чихо, ощущая, как нутро болезненно екает. Кён резко осекается и замирает, затем округляет глаза и отвечает: - Ну, конечно, люблю. Я вас всех люблю, хоть вы и ведете себя как настоящие пиздюки. - Я имею в иду, в другом плане. - Зико наклоняется ближе, неотрывно глядя ему в глаза. - Ты никогда не хотел его поцеловать? Пойти с ним на настоящее свидание? Стать его второй половинкой, самым близким человеком, проще говоря, его парнем? Кён ошарашенно таращится на него и, кажется, не может подобрать слова. Затем он качает головой и серьезно говорит: - Слушай, я порой могу его потискать, мне нравится, как он выглядит, мне хочется с ним тусоваться и все такое, но мне как-то сложно представить нас в таком качестве. Да и он, я думаю, сам того же мнения. Кто, в конце концов, захочет встречаться с… Он осекается и неверяще выдыхает: - Погоди-ка… - Да, - кивает Чихо и, помедлив, говорит: - Я его люблю. Кён замирает как истукан, и Чихо испытает странное желание помахать чем-нибудь у него перед носом. Он ощущает, как после того, как он открыто сказал об этом Паку, стало значительно легче, будто он сумел преодолеть еще один важный рубеж. Пак трясет головой и внезапно вскрикивает: - Да, твою мать! Именно поэтому ты вел себя как дебил? Поэтому таращился на меня так, будто хочешь свернуть мне шею?! Ты, мать твою, серьезно подумал, что мы с ним спим? - Да, - отзывается Чихо и ойкает, когда Пак толкает его кулаком в грудь. - Ты ебанутый, - говорит Кён и обхватывает голову ладонями. - Ладно еще то, что ты гей, но, честное слово, как ты вообще мог вообразить, что скиншип и сальные шуточки имеют под собой какую-то романтическую основу? Мы с тобой сколько раз так прикалывались, я тебя называл своей принцессой и все такое, что, не помнишь, еще до дебюта?! - Но тебя-то я не люблю, - брякает Чихо, и Пак хмыкает: - Ну, спасибо. - Блядь, люблю, но не так, - поправляется Зико. - Короче, я… - Да я понял, - перебивает его Кён, - не стоит твоя роза в стакане на мой светлый прекрасный лик. На кухне воцаряется тишина. Одногруппники разбежались по своим делам, и в просторной квартире они остались только вдвоем. - Это серьезно? – внезапно спрашивает Пак и внимательно смотрит ему прямо в глаза. - Очень, - кивает Чихо и зябко ежится. - Мне понадобилась херова туча времени, чтобы это принять, но сейчас я понимаю, что это действительно не просто какой-то сдвиг по фазе или влияние гормонов. – Немного помолчав, он спрашивает: - Тебе противно? - Мне странно, - помедлив, говорит Кён. - Я никогда не думал о вас обоих в таком контексте, да я и представить не мог, что ты на него западешь. - Внезапно он хмыкает и цокает языком. - Я же говорил Ану, что против него в юката не устоит даже самый гетеросексуальный парень на свете. - Иди ты, - бормочет Чихо. Он собирается с духом и спрашивает: - Как ты думаешь, у меня есть шанс? Кён ничего не отвечает, только смотрит на него, нахмурив брови. Чихо видит, что он о чем-то напряженно раздумывает, как будто бы решаясь на что-то действительно важное. Наконец Пак моргает и тихо говорит: - Он снимает квартиру недалеко отсюда, где любит зависать, когда ему хочется одиночества. Я был там всего пару раз, но помню адрес. Чихо ощущает, как нутро наполняется жарким чувством облегчения. Пак берет бумагу и ручку и начинает быстро-быстро черкать на помятом листке. Зико прочищает горло и хрипло бормочет, чувствуя, как сердце сжимается от переполняющей его благодарности: - Спасибо тебе. И… - он качает головой, - я действительно был придурком. Но, если честно, порой вы смотрелись настолько по-гейски, что мне хотелось тебя придушить. - Это шоу-бизнес, тут все выглядят по-гейски, - отзывается Пак и протягивает ему лист бумаги. Он вздыхает и морщится. - Ан открутит мне голову, когда узнает, что я рассказал про его тайное гнездышко. Чихо крепко сжимает листок в повлажневшей ладони и, помедлив, встает со стула. - Эй! – говорит Кён и хватается за край его куртки. – Если ты его обидишь или сделаешь ему больно, то я набью тебе морду. - Немного помолчав, он добавляет: - И, ради Бога, если вы будете встречаться, не соситесь у меня на глазах. Я не девочка-подросток, чтобы писать кипятком в трусы при виде двух своих друзей, которые суют друг другу языки в глотки. Затем он слегка хмурится и толкает его кулаком в бедро. - Удачи тебе. - Я тебя люблю, - отзывается Чихо и идет в сторону двери. Пак кидает в него скомканную салфетку и сварливо отвечает: - На меня только не заглядывайся, педрила! Зико смеется и смотрит на клочок бумаги в своей руке. Он счастлив, что Кён все еще не вышел за тот самый рубеж и что он принял его чувства как должное. Хотя могло пройти еще немного времени, и…Может, это была игра его воображения, а может, между этими двумя действительно что-то начиналось. Может, Кён никогда не думал о хёне в таком контексте, а может, он просто уступил, потому что понимает, что Чихо действительно серьезен. Может, он знает о Джехё что-то такое, о чем он сам еще не смог догадаться, и потому дал ему такой нужный, а главное, бесценный шанс. Чихо встряхивает головой и бросается к входной двери, едва не спотыкаясь о кроссовки Минхёка. И больше всего на свете надеется, что Джехё будет на месте. И что у него самого хватит решимости нажать на звонок и сказать ему те самые важные слова. ******** Квартира Ана оказывается в небольшом домике, выкрашенном в светло-бежевый цвет. Чихо сбегает вверх по лестнице и, с трудом переведя дух, с силой вжимает палец в кнопку дверного звонка. Раздается тихое шуршание, он замечает тень в глазке и слышит тихий возглас. Зико прислоняется к оббитой дерматином поверхности и громко говорит: - Джехё, я знаю, что ты меня видишь. Открой мне, пожалуйста. Ответом ему служит лишь молчание. Чихо ощущает, как сердце болезненно екает, и, прижавшись лбом к двери, продолжает: - Я знаю, что я вел себя как полный придурок. Я относился ко всему хорошему, что ты делал для меня, как к должному, я никогда не показывал тебе, насколько сильно ты мне дорог и как ты для меня важен. Но факт в том, что ты для меня… - Его голос срывается, и он бьется головой о твердую поверхность. - Черт возьми, мне просто было страшно! Я не понимал, почему при виде тебя мое сердце начинает колотиться как сумасшедшее, почему хотелось быть как можно дальше от тебя, но вдали было так плохо, что я всячески пытался заглушить это мерзкое чувство алкоголем, наркотой и сисястыми девками. Я не мог видеть тебя рядом с Кёном, потому что мне казалось, что между вами что-то происходит, потому что меня бесило, что вы с ним так близки, в то время как я… - Чихо давится воздухом и переходит на шепот. - Черт, Джехё, я просто должен тебе это сказать. Я так долго на это решался, я никак не мог с этим примириться, мне потребовалось хорошенько порыться у себя в мозгах, да что там, я позволил другому человеку залезть себе в голову! Тебе бы она понравилась, ты… Черт, я несу просто полную ахинею. Джехё ничего не говорит, но Зико знает, что он его слушает. Он отодвигается от двери и тихо просит, ощущая, как сердце болезненно екает от переполняющих его бушующих эмоций: - Открой мне, Джехё. Открой, пожалуйста… Я знаю, что конкретно проебался, ты можешь послать меня к черту и будешь прав, но я… Он осекается, чувствуя, как горло сдавливает ледяная рука. Ноги почему-то подгибаются, и Зико опускается на колени, наплевав на то, что может запачкать дорогие джинсы. Кажется, проходит целая вечность, когда он наконец слышит лязганье замка, и дверь медленно открывается. На пороге возникает бледный Джехё, и у Чихо екает сердце, насколько он выглядит родным и домашним в потертых джинсах и линялой голубой футболке. - Вставай с пола, придурок, - глухо говорит Ан и смотрит на него потеменевшими, наполненными чем-то непонятным глазами. - Ты же опять простудишься. Чихо вскакивает с коленей и подается вперед. Джехё стоит напротив, кусая вишневые губы, и Зико замечает, что его руки слегка подрагивают. Значит, он тоже волнуется, думает Чихо и, прочистив горло, начинает: - Джехё… Я… я тебя… Зико читает рэп как дышит, испытывает болезненную страсть к японским юката и совершенно точно не умеет видеть будущее. Он сглатывает, глядя прямо в карамельные глаза хёна, и шепчет, ощущая, как бешено бьющееся сердце вот-вот вырвется из груди: - Люблю… И потому он не знает, что через несколько мгновений он станет самым счастливым человеком на свете, потому что не только Чихо не мог решиться сказать самые важные слова. А через пару месяцев пунцовый Кён напомнит ему о том, что он обещал ему не устраивать нежностей на публике и уж точно не лезть в чужие трусы, особенно когда до концерта осталось буквально несколько минут. Что Пак Сохи действительно подружится с Аном, а ее девушка ухитрится перепить Тэиля, чем ввергнет последнего в состояние, близкое к нокауту. И что Джехё будет совсем не против надеть на себя кимоно и назвать его «мой господин». Хоть и скажет потом, что он ебанутый на голову извращенец со странными фетишами. - Я тебя люблю. Настоящие гейко могут влюбить в себя любого человека, кружить головы своим поклонникам и разбивать сердца одним взмахом ресниц. Настоящие гейко влюбляются только в избранных, раз и навсегда, оставаясь со своим избранником до конца жизни. - Чихо, - шепчет одними губами Джехё и делает шаг ему навстречу. Зико не умеет видеть будущее. Но почему-то в этот момент понимает, что у них все будет хорошо. The End