Не оставляй меня одну

      Мамору снова возвращался в Америку.       Едва смысл услышанного дошел до Усаги, ее хваленый оптимизм, задор и извечная вера в лучшее впервые дали трещину. Нет, она не сердилась на любимого и понимала – так нужно. Но на душу набежала какая-то мутная тень, а сердце сжалось, будто бы он уже уехал. И с тех пор, день за днем, Усаги пыталась побороть в себе гадкое и бесполезное чувство. Раздражение. - Ну чего ты повесила нос, Усако? – мягко пожурил ее Мамору и заглянул в глаза. – Одно твое слово, и я никуда не поеду, ты же знаешь.       Она знала, но не останавливала. Отношения – это не тюрьма. Когда-то давно Усаги решила ни в чем любимому не мешать и собиралась придерживаться этого правила и впредь. А то вдруг ему станет с ней тягостно, скучно? Больше всего на свете она боялась ему надоесть. - Я в порядке, Мамо-чан. Просто… ты давно не угощал меня мороженым! - Усаги обхватила любимого руками и спрятала лицо у него на груди. - Ах да, уже целых полтора часа! Какой невыносимый срок!       И они смеялись, дурачились и целовались, как ни в чем ни бывало. В такие моменты Усаги любила Мамору слишком сильно – никакие посторонние мысли не отвлекали и не засоряли голову.       Они настигали ее позже, дома. Когда рядом не было никого, кроме полной луны.       Сколько Усаги-Серенити себя помнила, ее с любимым всё время что-то разлучало. Она постоянно ждала, а мгновения счастья были такими редкими… Сначала запрет на отношения между землянами и жителями Луны плюс тысячи километров космического пространства. Потом их разделили время и забвение. Едва вспомнив друг друга, с легкой руки Берилл они обречены были тут же друг друга потерять. Затем вбить клин между ними пыталось их собственное Будущее. Это дело продолжила Нехеления, а Галаксия и вовсе лишила Мамору жизни на целый год.       Конечно, всё это делало их сильнее, а чувства – крепче. Но тем больнее было осознавать, что вот теперь, в этот самый момент, когда уже никто и ничто не мешает счастливой жизни в любви и согласии, возникают помехи – нелепые и досадные. Потому что разлучаться приходится не по чьей-то злой воле, а по своей собственной. Вернее, по воле Мамору. И вот этого Усаги, как ни старалась, никак не могла до конца ни принять, ни оправдать.       Он должен ехать. Не сидеть же ему вечно рядом с ее юбкой. И вообще, прежде чем стать королем и управлять целой планетой, ему надо учиться и учиться. Умом Усаги всё это прекрасно понимала, но ее романтичное девичье сердце не могло осмыслить одного: почему ему хочется ехать.       Одна мысль о разлуке убивала, разъедала душу, выбивала почву, лишала кислорода. Но Мамору, похоже, всё это не мешало – не мешало сесть в самолет и снова оставить свою невесту на неопределенный срок – без особо видимой причины. Ибо учеба не была для Усаги тем самым жизненно важным резоном, из-за которого она согласилась бы по собственному желанию уехать от любимого человека.       Она, не задумываясь, отдала бы всё на свете: расплела оданги, навсегда отказалась от своих любимых пончиков, выкинула всю мангу, перестала быть ленивой соней и с утра до вечера налегала бы на учебники, без звука ушла бы из дому вслед за Мамору – только позови. Но он не звал. И не просил никаких жертв. Потому что всякие странности были частью ее сущности и никак не препятствовали влюбленным быть вместе.       А вот неотъемлемой частью Мамору были сдержанность, любовь к порядку и к науке – то, что с романтикой сочетается очень плохо. Вернее, совсем не сочетается. Любит ли он свою Усако? Безусловно. Она не сомневалась в этом ни секунды. Но вот хочет ли быть рядом – настолько, чтобы отказаться от части себя?       Нет, Усаги никогда не поставит любимого перед выбором, не заставит жертвовать личным пространством. Но было неприятно обнаружить в себе вот такой вот мелкий эгоизм – по отношению к любимому, и еще более неприятно – заподозрить его в самом Мамору.

***

      Надоело! Надоело! Надоело! Надоело вздыхать о светлом прошлом, надоело грезить о прекрасном будущем. Хотелось счастья не когда-то там, а прямо сейчас, сию минуту. Немедленно.       В конце концов, сколько можно ждать?! Сначала ждали конца битв, потом совершеннолетия, а теперь – опять?! И ради чего, собственно? Зачем? А между тем, уходят лучшие годы. Верная Пенелопа ждала своего Одиссея двадцать лет – от одной мысли об этом у Усаги наворачивались слезы. Она готова ждать и больше, но почему, ради бога, почему Мамору её на это обрекает?! - Минуточку! – замахала руками Минако, когда Усаги однажды поделилась с подругами своими печалями. – Про лучшие годы и про Пенелопу – это ты откуда взяла? - Из Интернета, - Усаги грустно вздохнула. – Набрала в поиске «девушки, которые ждали своих любимых». Или что-то вроде того. Хотела узнать, как люди справляются с разлукой. - Интернет – отобрать! Тоже мне, нашла советчика! А мы тебе на что?! - Хорошо, что ты ознакомилась с образами мировой литературы, хоть и обзорно, - заметила Ами. - Однако надеюсь, ты усвоила то, к чему привели Наташу Ростову рассуждения о лучших годах? - Нет, я не вдавалась в подробности. А что там с ней случилось? - В разлуке она позволила себе увлечься никчемным человеком, погубила свою репутацию и потеряла любимого. - Это гадко. Но он не должен был ее оставлять! - А она должна была проявить больше терпения. - Так ведь дело не в терпении, Ами! По крайней мере, у меня. Я никогда не предам Мамору, но похоже, эти проверки расстоянием не закончатся никогда.       Девочки промолчали и лишь сочувственно переглянулись. Нужные слова как-то не нашлись.

***

      Отъезд Мамору стремительно приближался, настроение Усаги не улучшалось, и в довершение ко всем неурядицам из Будущего заявилась Чибиуса. Выглядела надутой, недовольной и в два раза больше вредничала. - Мама с папой опять уехали по своим скучным королевским делам, а меня отправили сюда – чтобы не сидела во дворце одна. Не понимаю, почему они никогда не берут меня с собой? Трудно, что ли?! - Наверное, ты им и так надоела, чтобы еще в поездки тебя брать! – поддела девочку Усаги.       Чибиуса показала ей язык, Усаги в долгу не осталась, и минут пятнадцать они вели никчемную перепалку, не позволяя никому вставить и слова. - Вот полюбуйтесь, наша будущая королева, - саркастически хмыкнула Рей, - образец воспитания и элегантности. - А ты – злюка! – Усаги, наконец, оторвалась от спора с ребенком и обернулась к подругам. – Я стану самой лучшей королевой, вот увидите! И буду править хорошо! - Вообще-то, мама в дела управления не вмешивается, - заметила Чибиуса с умным видом, - всем папа занимается. У него это получается лучше. - Что ж, ничего удивительного, - усмехнулась Рей. – Он поступает мудро. - Если Король сам прекрасно справляется и присутствие Нео-Королевы на деловых встречах необязательно, то почему, в таком случае, она так часто покидает Хрустальный дворец? – удивилась Макото. - Потому что она едет вслед за папой! – объяснила девочка. – Он её почти всегда уговаривает остаться, а она не слушает – собирает чемоданы и едет с ним. Вот бы и мне так! Но я маленькая – фокус с чемоданами не прокатит, - Чибиуса обиженно засопела. - И нет Королю покоя ни дома, ни в командировке, - хихикнула Рей.       И остальные тоже засмеялись – кроме Усаги. Она не обиделась, не рассердилась, просто была во власти нечаянного озарения. Всё как будто бы встало на свои места.

***

      Мамору не верил своим глазам. Он, конечно, знал, что Усаги придет его провожать. Но увидеть её в аэропорту сидящей с решительным видом на куче чемоданов – этого он никак не ожидал. - Привет, Мамо-чан! – как всегда радостно потянулась она к нему. – Знаешь, что? А я тоже еду в Америку!       Так и сказала: не «вместе с тобой», а «тоже». Это еще больше выбило Мамору из колеи. Он машинально взял из рук Усаги протянутый ему билет и так же машинально заметил: - Твой вылет только через пять часов. - Ну да! Мне не удалось достать билет на твой рейс, Мамо-чан, я прилечу позже. Но зато мы оба будем в Америке! Здорово, правда? - Ты же летишь в Лос-Анджелес! Это совсем другой штат! – Мамору, наконец, начал приходить в себя и осознавать происходящее. - Подумаешь! Штаты соседствуют – мне Ами сказала. Я быстренько домчу до тебя на поезде. Мамо-чан, ты, главное, не волнуйся. Я говорила с Мотоки, он позвонил Рейке – она меня встретит и поможет. Не бойся, я не буду тебе мешать. Я даже жить с тобой не буду, если не захочешь. - Но Усако, что ты будешь там делать? - Быть рядом с тобой. Хотя бы иногда. Если Магомед не идет к горе, то гора полетит вслед за Магомедом… ну или как-то так… Я серьезно, Мамо-чан. Я не могу просить тебя остаться, но и разлуки я больше не выдержу. Не оставляй меня здесь одну. Больше никогда не оставляй.       Ну и что тут прикажете делать? Хвататься за голову и кричать караул? Бежать звонить в особняк Цукино и выяснять мнение родителей? Или же запихнуть любимую вместе со всеми чемоданами в первое же такси – до дому?       К сожалению, всё вышеперечисленное не решит проблемы и лишь сильно обидит Усаги – Мамору видел по выражению лица, как решительно она настроена.       Но позволить ей ехать – чистое безумие. Его Усако одна, в чужой стране, без друзей, без жилья и определенных целей – это в голове не укладывалось. И всё ради него. - Мамору, если ты не согласен, то… - в ее глазах засверкали слезы, - то я все равно сделаю так, как задумала! Я поеду за тобой и буду ходить по пятам! И караулить на каждом углу! И стану… стану… - Ночным кошмаром? – закончил за неё Мамору и вдруг рассмеялся. Перед мысленным взором так и встала картинка, как Усако неожиданно выпрыгивает из-под кафедры, срывая какой-нибудь важный доклад, или выползает из-под столика во время делового обеда.       Усаги посмотрела на него и тоже засмеялась. Всё напряжение и неловкость ситуации словно ушли сами собой. И не было ссор, не было слез – были двое влюбленных в плену безобидного веселья. - Давай мы поступим так, - Мамору все еще улыбался, хотя говорил уже серьезные вещи. – Обменяем свои билеты, чтобы лететь одним рейсом и туда, куда нужно. Пара дней погоды не сделает. Ты предупредишь родителей об отъезде, а я предупрежу своего коллегу, что приеду с невестой – пусть готовят подходящее жилье. Заодно, может, придумаем, чем ты будешь там заниматься. - Мамо-чан... так ты действительно не против?! – Усаги недоверчиво хлопала глазами. – А я ведь придумала целую речь – и даже половины не сказала! - Лучше соглашусь, а то и правда прилетит какая-нибудь гора – с тебя станется. Что ж, идем, принцесса, расскажешь вторую половину своей речи по дороге. Или может, лучше по мороженому?

***

      Через неделю, после пышных и многолюдных проводов, Мамору отбыл, наконец, в Америку – вместе с Усаги, конечно. Ее уныние и раздражение как рукой сняло. И она даже вспомнить не могла, из-за чего так долго и сильно расстраивалась.       И всё же, в этой истории осталось одно недовольное лицо – а именно Чибиуса, которая неодобрительно проводила глазами удаляющийся самолет и ворчливо заметила: - Ни в будущем, ни в прошлом, и вообще ни в одном времени родители упорно не хотят со мной сидеть.