Демоны не плачут

      Свежезаваренный чай имел приятный запах барбариса. Поднимающийся легкий дымок притягивал взгляд, позволяя расслабиться и отвлечься от гнетущих мыслей. Фрукты заняли почетное место в центре невысокого столика, сделанного из дуба, и манили яркими красками спелости прикоснуться к ним, съесть их.       — Собрался с мыслями? Или можно еще сходить за сладостями, — Синдбад не спеша разливал напиток по фарфоровым чашкам.       — Не нужно, — брюнет отрицательно взмахнул рукой, а потом вскинул удивленный взгляд на мужчину. — Как ты понял?       — Видимо мы слишком много времени проводим вместе. Вот я и научился немного тебя, так скажем, читать.       Хмыканье маги повеселило короля.       — Что ж, начну, пожалуй, с простого. Что вы знаете о маги? — он ухмыльнулся. — Это больше относится к Аладдину. Глупый король все равно ничего толкового не скажет.       — Не буду спорить, мне действительно не хватает данных для достойного ответа.       — Если честно, я тоже не совсем осведомлен. Вроде у каждого маги есть своя особая магия, напрямую зависящая от исполняемой им роли. Знаю еще, что Юнан — хранитель разлома. И все, — синеглазому мальчику стало чуть-чуть стыдно за себя, но это быстро прошло под воздействием голоса Джудала. Аладдину показалось, что если он сейчас закроет глаза, то вернется в ту комнату в Священном дворце, где ему частенько брюнет рассказывал о внешнем мире.       — Верно, хоть и слишком поверхностно. Три маги — три основных функции. Как уже было сказано, Юнан — хранитель разлома. Он словно мост, соединяющий между собой наши земли, то есть то место, где живут люди, и земли других рас, неподвластных пониманию человеческого разума. Но в тоже время, он — охранник или защитник, как вам удобнее. Юнан охраняет людей от тех существ, а их от нас, не позволяя возникать конфликтам, — блаженно прикрыв глаза, юноша отпил чай, наслаждаясь приятным переливом вкуса барбариса на языке. — Шахерезада — хранитель жизни. Именно поэтому из всех маги, только она является женщиной. Символично, не находите? Эта девчонка единственная, кто в силах создать живое существо из ничего, даже вопреки законам природы, — он проследил взглядом за рукой, ловко вытянувшей из корзины персик, которая принадлежала самому юному из присутствующих. — Мне же выпало стать хранителем равновесия. Из-за этого во мне изначально находились два потока магой, как светлая, так и темная. Я могу понимать их, слышать о чем они говорят, тем самым поддерживая между ними равновесие. Так же в моих силах не допускать ситуаций, где проклятых рух больше, нежели белых, очищать души или скидывать в порок.       — Я так долго искал способ возвращать души в Великий поток. А все это время решение было рядом, — Аладдин даже привстал.       — Учти, что взамен одной очищенной души, мне придется скинуть на самое дно другую. Иначе равновесие нарушится.       — Неужели Гьекуэн именно из-за этого и пыталась управлять тобой? — помешав сахар чайной ложечкой, король сделал пару глотков.       — Это одна из причин. Заметь, за последнее десятилетие черной рух стало намного больше, — маги горделиво задрал нос, но обиженно надул щеки, увидев строгий и недовольный золотистый взгляд. — Помимо этого ей требовались знания, которыми со мной делились рух на протяжении веков.       — Поэтому ты запечатал воспоминания? — Аладдин потянулся за очередным персиком.       — Мой план был немного иным. Я собирался оставить основную информацию о себе, убрав как можно дальше знания о магии. Но, видимо, допустил где-то ошибку. И начал жизнь с чистого, так сказать, листа. Подобного поворота не то, что ведьма, я сам-то не ожидал. Зато наглости ей не занимать. Она быстренько придумала, как можно меня использовать по-другому, пока память не вернулась. Но если судить по последнему наиглупейшему действию, когда она выкинула мою тушку на палубу корабля Синдрии, ведьма уже отчаялась дождаться и получить хоть какие-то знания о неизвестной магии, — недовольным взглядом он продолжал наблюдать, как один фрукт за другим исчезает в руках мелкого маги. — Ну да ладно, что-то я далеко от темы ушел. Более тысячи лет назад Гьекуэн неоднократно пыталась увеличить количество черной рух. Мы же допустили ошибку, напав на нее втроем. Юная погиб, Шанти, сейчас вы знаете ее как Шахерезаду, получила огромный физический урон. Она потеряла способность двигаться, а после и использовать магию. В тот день мы проиграли. Пришлось ждать перерождения Шанти. Но даже после этого не решились напасть вновь, продолжив ждать, на этот раз своих королей. Каждый из нас должен был найти свой единственный королевский сосуд. Вот только, сколько бы я не искал, ничего не получалось, — не выдержав Джудал притянул к себе всю корзину с оставшимися фруктами. — Человека способного принять мою силу найти практически невозможно. Такой рождался примерно раз в пятьсот лет. А время подходило к концу.       — Разве короля так сложно найти? — Синдбад был человеком и ему трудно все это понять.       — Истинным королевским сосудом не может стать кто попало. Скажи, как часто ты встречал людей способных спокойно жить с двумя видами магой, при этом еще и пользоваться ей? Таких нет. Если и появлялся подобный индивид, то сразу погибал или падал в порок. Из всех живущих в мире, ты, Синдбад, пока единственный. И это не благодаря джинам, а такова твоя особенность.       — Зачем вам нужны были короли?       — В основном для усиления собственных возможностей. Если мы будем сражаться бок о бок, то станем вдвое сильнее. Это непродолжительный эффект, но в критической ситуации поможет склонить чашу весов в нужную сторону. Вот только тогда у меня не было королевского сосуда, а Аль-Сармен уже приготовились призвать Иль-Илаха. Слишком рискованно было выступать в открытую против Гьекуэн. И тогда мы приняли решение перенаправить магию ведьмы и открыть проход в нужном для нас месте, где возможно запечатать Иль-Илаха. Таким местом оказался остров близ темного континента. В этот раз победа осталась за нами. Вот только местная фауна изменилась до неузнаваемости… Слышали бы вы возмущения по этому поводу от Марли. Это еще одно имя Шахерезады. Сколько же мне пришлось выслушать лекций… — Джудала передернуло. — Зато организация после этого залегла на дно. Почти на тысячу лет. За все это время Гьекуэн лишь единожды напомнила о своей мстительной натуре…       От резкого порыва ветра распахнулось окно. Брюнет задумчиво проводил залетевший листик и медленно подошел к широкому подоконнику.       — После я все же встретил своего короля. Где-то спустя сотню лет, — спина немного сгорбилась, а голос подрагивал, ему было больно вспоминать и говорить об этом дальше. — Я привязался к нему. Не стоило допускать подобного. А Юнан радовался за меня, словно мамочка, выдавшая свою дочь замуж, — раздался приглушенный смех. — Он частенько захаживал к нам погостить, конечно же, без приглашения, — брюнет ненадолго замолчал, разглядывая что-то за окном. — Человеческий век не долог. Но я надеялся, как можно больше побыть рядом с ним. Вот только нам не позволили… Я слишком поздно заметил, что мой король изменился. Стал озлобленным, нервным, слишком беспокойным. Все это списывал на симптомы после потери его любимой младшей сестры, которая скончалась от тяжелой неизлечимой на тот момент болезни. Думал, что все пройдет, и он вернется в свое обычное состояние, — ветер ласково растрепал черные локоны. — Я слишком поздно заметил… За это и поплатился жизнью. Все произошло быстро. Он сказал, что есть серьезная проблема и ее нужно обсудить наедине. После в сознании отпечаталось немногое. Чистое лезвие, отразившее свет луны в темноте. Холод меча, распространившийся по всему телу. Его лицо и холод карих глаз, безразлично взирающих сверху вниз, — он замолчал, а потом повернулся к остальным, внимательно вслушивающимся в каждое произнесенное слово, и дерзко ухмыльнулся. — Глупо, да? Сдохнуть от руки собственного королевского сосуда. Я, похоже, за всю историю существования маги был одним подобным счастливчиком.       — Но почему? Почему он это сделал? Как он мог, так поступить? — под конец голос совсем затих, а в синих глазах отразилось неверие.       — Даже если он так поступил, в глубине проливал слезы. Его душа молила о прощении, ненавидя себя, проклиная судьбу, и тем самым все сильнее погружалась в порок. И я его дал. Дал прощение, вернув потерянный ослепительный свет, самообладание и ясность разума. Но только сейчас понял насколько жестоко с ним поступил… В тот же год мой король расстался с жизнью. Он был ни в чем не виноват. Это всего лишь Гьекуэн решила отомстить мне. Силой заставила его погрязнуть в пороке, тем самым подчинив себе, сделав очередной марионеткой. Верной игрушкой, которой я не смог бы навредить.       — Так вот в чем причина этой просьбы, поставить на Синдбада барьер. Чтобы подобного не повторилось, — юному маги тяжело было такое слушать, очень больно и обидно становилось за Джудала.       — Ага. Это не очень приятно знаете ли. До сих пор в кошмарах снится. Да и такого человека легче легкого обратить в порок. Как никак в нем уже половина магой черная, — брюнет вернулся на диван, неосознанно дотронувшись до места, куда пришелся удар меча, и кинул мимолетный взгляд на мрачного Синдбада.       — Тогда может, лучше было бы принять предложение Юнана? — мужчина сидел, сцепив руки в замок.       — Не хочу.       — А как давно ты вспомнил об этом «случае»? — король сжал губы, ему было важно услышать ответ.       — На острове.       — Это и есть причина, по которой ты избегал меня?       — Да.       — Понятно, теперь многое стало понятно, — он потер привычным жестом переносицу.       — Из-за чего вообще все это началось? Не просто так ведь Гьекуэн решила уничтожить весь мир?       — Вроде бы Соломон, которого она любила как младшего брата, предал ее. Вот она и стремится насолить ему, лишив Соломона всего, что тому дорого. То есть созданный им мир, где все мы живем, — Джудал покрутил в руках персиковую косточку и метко швырнул ее в окно.       — От нее хоть реально избавиться? Сколько ей вообще лет?       — Сколько лет? Вот это вопрос ты задал. А так, возможно все, только нужно знать как.       — И как же?       — Пока не знаю, — темный маги беспечно развел руками. — Соломон вроде бы всех волшебников организации запер в отдельном измерении. С того момента минуло много тысячелетий. Поэтому я склоняюсь к тому, что все они давным-давно стали прахом. А то, что находится здесь, лишь навязчивое неконтролируемое желание. Рух, которая имеет свою цель отличную от остальных. Им нет места среди нас, нет места в Великом потоке. Все, что они могут — это разрушать, страдать, стремиться к невозможному. Хотя с их упорством это уже стало не таким уж и невозможным.       — Это ужасно, — Аладдин обхватил чашку и вглядывался в темную остывшую жидкость. — Если все так, то возможно ли их спасти? Как-то помочь им?       — Я же сказал, возможно все, что угодно. Нужно знать только, как это сделать.       — Сколько времени у нас в запасе? — мужчина облокотился на спинку дивана.       — Не больше полугода. Скорее всего, даже меньше.