Boy x Friend

Под ногами весело шуршат осенние листья, покрывшие землю настолько, что создаётся впечатление, будто идёшь по пёстрому ковру. До сих пор можно услышать щебетание птиц, которые по каким-то причинам ещё не улетели. По ночам лёгкий мороз иногда сковывает наш город, а утром спешащие на работу люди становятся жертвами хорошо прячущихся подмёрзших луж. Воздух свежий и прохладный. Идя по улице, я с особой радостью впитываю атмосферу этого не самого любимого времени года. Почему, спросите вы? Ах, если бы я знала! Хорошее настроение редко посещает меня в хмурые осенние дни, однако сегодня я чувствую необыкновенную лёгкость и душевный подъём, поэтому, расправившись с домашними делами и дописав отчёт, сулящий солидную премию в конце месяца, решаю без предупреждения прийти в гости к лучшему другу. В руках — упаковка безе, которые даже не переносящий на дух сладости приятель съест до последней крошки, на губах — задумчивая улыбка, в груди — ощущение необъятного счастья и свободы, как будто я проглотила воздушный шарик, и он теперь наполняет внутреннее пространство собой, из-за чего кажется реальной возможность воспарить над землёй прямо здесь и сейчас. Я поправляю застёжку пальто, пока стою в ожидании зелёного света на пешеходном переходе, и уверенным шагом сокращаю расстояние до знакомого высотного дома. Стеклянный лифт увлекает меня на 23 этаж, и вот я стою перед входом в квартиру моего давнего друга, ныне довольно известного художника. — Только попробуй не открыть, я тогда через балкон соседей перелезу, — бормочу под нос, когда звоню в дверь, вспоминая, как однажды парень наотрез отказался пускать кого-либо к себе до тех пор, пока не закончит работу над важной картиной, а я, заплаканная из-за расставания с молодым человеком и нуждающаяся в утешении и, возможно, паре бокалов вина, голосила на лестничной площадке, пока раздражённые соседи не достучались до моего друга и не сдали меня ему на руки, пригрозив в следующий раз вызвать полицию. К счастью, в этот раз крайние меры не понадобились. Через несколько секунд дверь приоткрывается, и в проёме появляется взлохмаченная голова. — Привет, Ким Мёнсу! Скучал? Закатив глаза, парень широким жестом приглашает меня войти, что я тут же делаю, по пути успев быстро обнять друга и вручить ему сладости. Вдыхаю своеобразный запах масляных красок, пропитавший, наверное, стены насквозь, поспешно скидываю пальто на руки другу и по-хозяйски прохожу внутрь помещения. — Не думал, что сегодня будут гости, поэтому… Мёнсу немного виновато улыбается, отчего на его щеках появляются милые ямочки, к которым руки сами тянутся потрогать. Добрые, но красные от недосыпа глаза наблюдают за мной, и я совсем оттаиваю. — Ничего страшного, я уже привыкла, что у тебя царит творческий беспорядок гения, — хлопаю его по плечу, и в ответ мне взъерошивают волосы. — Поставь чайник, а я пока посмотрю, что ты нового написал. Он кивает и лёгкой походкой направляется на кухню, знакомым жестом откидывая чёлку со лба. Я смотрю на его силуэт и чувствую прилив безмерной нежности к этому парню: столько лет он, такой спокойный и надёжный, связан крепкими дружескими узами со мной, непостоянной и эмоциональной, но ни разу он не дал понять, что ему в тягость вытаскивать меня из бесчисленных переделок, что своими ночными разговорами по телефону я не даю ему сосредоточиться на работе, что жалобы на «этих козлов, не ценящих меня» каждый раз слово в слово повторяются после очередного разрыва, что мои визиты в любое время суток начисто лишают его личного времени. Список можно продолжать до бесконечности. Всего и не вспомнишь, что мы вместе пережили, будучи сначала детьми, потом в подростковое время, в период взросления, а затем в бурные университетские годы. Нам уже по 25, однако, какой бы значительной дата ни казалась, это ни в коем случае не приговор. Совсем наоборот, отличное время для нового старта, который положит начало счастливой и успешной жизни. Я с интересом разглядываю готовые картины, провожу рукой по шероховатой поверхности холста и ловлю себя на мысли, старательно избегаемой мной ввиду ряда причин. Свободно ли сердце Мёнсу? Любому художнику нужна муза. Без неё работы будут лишены завершённости, в них не увидишь частички сердца автора произведения. Одного взгляда на результат кропотливых трудов моего друга хватит, чтобы с уверенностью сказать: это готовый шедевр. Значит ли это, что неизвестная дама завладела вниманием парня и теперь вдохновляет его? Неужели он решил утаить от меня столь значимую часть свой жизни? Почему не рассказал, кто эта счастливица? Тяжело вздохнув, опускаюсь на стул, стоящий напротив мольберта, и окидываю взглядом рабочее место. Множество баночек с красками, кисти разных размеров, непонятно как ставший подставкой для кружки с разводами от кофе футляр для CD-диска всемирно известной группы Infinite. Если бы только Мёнсу разрешил, навела бы я ему тут такой порядок! Нога наступает на что-то, и я, наклонившись, поднимаю с пола небольшую кисть. Верчу в руках находку, когда внезапно меня охватывает желание что-нибудь нарисовать самой. Мой друг никогда не давал мне рисовать. Нет, вернее будет сказать, что я никогда этого не просила, а он и не предлагал. Почему бы не попробовать сейчас? С кухни доносится звон посуды и приглушённое пение. Думаю, к приходу парня я закончу. Рука застывает в нескольких сантиметрах от холста, пока я размышляю, что бы изобразить. С искусством у меня всегда ассоциировался Мёнсу. Изящный, как аккуратные линии на причудливом узоре произведения современного арта, умиротворяющий, словно мягкие волны в исполнении искусного мариниста, обволакивающий, как нежный бархат, прекрасный, точно сошедший с картины красавец Нарцисс. Обладающий привлекательной внешностью, он тем не менее несёт в себе такие потрясающие качества, как сострадание, доброта, готовность помочь, открытость. Немалую часть своих доходов он пускает на благотворительность и раз в месяц ездит по приютам, чтобы заниматься общественной работой и общаться с одинокими и нуждающимися людьми. Мёнсу — идеал любой женщины. Я прихожу в себя после того, как выныриваю из мыслей, и в панике вскакиваю на ноги, когда на глаза попадается творение моих рук. — Вот это я увлеклась, — бормочу я, пытаясь найти место, куда можно было бы спрятать холст. — Главное, чтобы он не заметил раньше, чем я уйду. Боже, как неловко… Раздаётся звук приближающихся шагов, времени на маскировку не остаётся, я просто отворачиваю мольберт лицевой стороной к стене и выстраиваю баррикаду в виде стула. Когда парень входит в комнату, неся в руках поднос с чаем и вазочкой с безе, то застаёт меня как ни в чём ни бывало меряющей шагами мастерскую и нарочито избегающей рабочего угла. — Не заскучала здесь в одиночестве? — интересуется друг и дарит мне милую улыбку. — Что ты, нет. Тут всё такое, м-м, необычное. Каждый раз, как прихожу к тебе, замечаю что-то новое. Стой, не сюда! Последняя фраза сопровождается тем, что я преграждаю Мёнсу путь, не давая ему поставить поднос на стол, который находился в опасной близости от холста, и вопросительным взглядом невинных глаз этого ангела. — Просто ты тут постоянно работаешь и, наверное, устал от обстановки. Давай посидим на кухне? — я на одном дыхании выпаливаю первое, что приходит в голову, но парень, похоже, не находит это подозрительным и соглашается. — Пожалуй, ты права. Следующие полчаса мы оживлённо болтаем о том о сём: я рассказываю про повышение в должности на работе, поход в театр с подругами, празднование Чусока в родном городе и про последнюю интрижку, недавно подошедшую к логическому концу; Мёнсу вспоминает свою двухмесячную поездку в Штаты, где его работы выставлялись наряду с творениями всемирно известных художников, неожиданный приезд семьи на главный праздник осени и трудности в выборе цвета обоев для ремонта прихожей. Тёплый чай, дружеская атмосфера, непрерывный смех расслабляют меня, но в то же время я ощущаю странный жар на щеках, когда проницательный взгляд друга пробегает по моему лицу или, увлёкшись повествованием, кто-то из нас случайно касается руки другого. Такие привычные вещи — не редкость для нас, всё-таки многолетнее пребывание рядом друг с другом стёрло любые преграды между нами, и мы могли свободно обняться или взяться за руки, если, например, сильно радовались чему-то, и это было проявлением привязанности, доверия. Почему сейчас всё по-другому? Почему тесный контакт смущает и вызывает неловкую улыбку? Почему хочется следить за каждым его движением? Почему волшебный момент глаза-в-глаза заставляет сердце биться чаще? Почему до боли знакомые черты лица кажутся неимоверно притягивающими? Почему? Почему? Ответ ошарашивает меня своей простотой, не оставляя и шанса для отступления. Я влюблена в него. С ума сойти! Что же теперь делать? Сейчас не самый подходящий момент для судьбоносных решений. Надо сконцентрироваться на том, что говорит Мёнсу, но фокус перемещается на его движущиеся губы, и я задаюсь вопросом, настолько ли они мягкие, какими кажутся на первый взгляд? Какой вздор я несу! Так, пора взять себя в руки. Чтобы не попасть в очередную ловушку, начинаю разглядывать кухонную мебель. Разделочный стол такой широкий; когда я буду с утра готовить парню завтрак, он должен будет подкрасться сзади и нежно обнять за талию, поцеловать в шею, а потом аккуратно посадить на этот стол, чтобы, устроившись между моих ног, повернуть дело в куда более интересное русло... Боже, это больше невозможно терпеть. Я резко поднимаюсь с места и, не смотря на Мёнсу, тараторю: — У меня сегодня ещё важная встреча запланирована, мне пора идти, и так уже опаздываю. Спасибо за гостеприимство, — и шагаю в прихожую, мой друг — следом. — Что же это за встреча, о которой ты вспоминаешь только в последнюю минуту? — усмехается парень, помогая мне надеть пальто. — Да так, есть тут дело одно, — неоднозначно отвечаю. — Спасибо за приятно проведённое время. Увидимся! — До встречи. Останавливаюсь в дверном проёме и добавляю, повернувшись лицом к другу: — Я кое-что оставила для тебя. Когда я буду довольно далеко от твоего дома, посмотри, что нарисовано на холсте, который развёрнут к стене. Но не раньше, чем я уйду далеко отсюда. «Иначе я сгорю от стыда», — мысленно заканчиваю предложение. — Ладно, можешь идти со спокойной душой, я сделаю так, как ты просишь, — заверяет парень, и я наконец-то ухожу. Как только дверь закрывается, Мёнсу быстро преодолевает расстояние до своей рабочей зоны, чтобы поскорее посмотреть, что же ему предназначалось. Повернув мольберт, он делает шаг назад и, не в силах поверить увиденному, закрывает глаза руками. Спустя несколько мгновений достает из кармана телефон, на лице его сияет улыбка, ярче которой не светит ни одна звезда на небе, и он выбегает из квартиры, на ходу набирая номер и повторяя: «Хоть бы она ещё не ушла далеко, эта глупышка». А там, в комнате, в свете слабых лучей осеннего солнца, на белом полотне выделяются выведенные коралловой краской буквы:

Я люблю тебя.