No Man's Victory

Тихо. Как же тут тихо. Тишина буквально давит своей тяжестью на виски, на грудь, мешает дышать. Я не помню, когда в последний раз вокруг меня было так мало звуков. Пока я был в заключении, все постоянно шуршало, камера издавала характерное пиканье каждые пол часа, потолок отдавался чужими шагами, а как только мне удавалось уснуть, голос Эл обращался ко мне из динамиков. Тогда мне казалось, что он делает это специально- включает микрофон и задает тупые вопросы, только чтобы я не спал, изводит меня бессонницей, чтобы я быстрее раскололся и признал себя тем, кем не являюсь. А теперь мне мешает уснуть такая желанная тишина. За дни заключения я почти не ел, и спал лишь пару-тройку раз и то плохо, и это за две то недели. Эл специально доводил меня до полусознательного состояния. Помню, как меня посещали мысли отвесить ему подзатыльник, когда выйду из камеры. А вот увидел его, сгорбленного, извиняющегося, и говорящего, что я вне подозрений, с легкой виноватой улыбкой, и колени подкосились от облегчения. И теперь я не могу уснуть, чувствуя эту давящую на меня тишину. Медленно открываю зажмуренные до боли в попытке уснуть глаза, поднимаюсь с постели и иду в зал. Там так же темно, как и в моей спальне, это тоже непривычно- в камере круглые сутки горел свет. Шарю по стене рукой, припоминая, что где то здесь включалась тусклая подсветка. Нащупав рычажок, опускаю его вниз, морщась от света и тут же отшатываюсь к стене, в страхе распахнув глаза- напротив меня, по привычке скрючившись в кресле, сидит Эл и внимательно смотрит на меня совиными глазами, чай у него в руке испускает пар и благоухает. -Не спится?- спрашивает он и я медленно расслабляюсь, кивая. Он манит меня к себе пальцем и это выглядит смешно и мило, я чуть поднимаю уголок губ в улыбке. Он, замечая это, отвечает тем же. Я подхожу к креслу и стою, возвышаясь над парнем в нем, положив руки в карманы. Меня все еще немного потряхивает. Эл склоняет голову набок и протягивает мне кружку с чаем. -Я не пил оттуда еще,- уточняет он, не сводя с меня взгляда. Киваю и обхватываю чашку дрожащими пальцами- после заключения они всегда подрагивают то сильнее, то слабее, я не раз ронял то, что пытался ими удержать. Вот и сейчас кружка не задерживается в трясущихся пальцах и выскальзывает, не упасть на пол ей помогают не разжавшиеся на ручке бледные пальцы Эл. Я вздрагиваю, а он смотрит на меня по-прежнему изучающе. А после разгибает и свешивает одну ногу на пол и чуть двигается, крепче прижимая к себе вторую. -Сядь, Лайт, а не то у тебя колени сейчас подломятся,- говорит он как всегда негромко, но меня вдруг прошивает током от этих слов. Он что, предложил кому-то нарушить его личное пространство? На неверных ногах шагаю к креслу и опускаюсь на предложенное мне место. Спиной и боком я чувствовал тепло, исходящее от неожиданно мягкого и хрупкого тела Эл. Меня вдруг посетила дерзкая и эгоистичная мысль о том, что вряд ли кто нибудь еще был так близко к Эл, вряд ли он предлагал кому нибудь сесть так, как предложил мне. В этот момент, не смотря на то, что тон Эл предполагал его главенствующую позицию в этой ситуации, я буквально ощутил его беззащитность передо мной. Я снова протянул руки к чашке, но Эл не сделал ответного жеста, вместо этого он поднес дымящуюся кружку к моим губам. -Прольешь еще,- глухо пробормотал он. Я дергано кивнул и, приблизившись к чашке, втянул губами немного чая. Горячий напиток обжег язык и щеки, и я непроизвольно отпрянул. Чуть подув, я снова глотнул чай, чувствуя, как прогреваюсь изнутри. Странное чаепитие затянулось на пол часа, ни я, ни Эл не произнесли ни звука. Спустя какое то время я почувствовал руку парня на своем плече и, совсем расслабился, откинув голову ему на грудь. По тому, как дернулась рука Эла, я понял, что тот не ожидал этого от меня, но не спихнул мою голову, а наоборот, положил подбородок мне на макушку. -Как давно ты спал?- шепотом, стараясь не разрушить атмосферу, поинтересовался я, выцепив боковым зрением нездоровые круги под глазами парня. -Пять или шесть дней,- ответил он так же шепотом,- Я смотрел за тобой. Я кивнул и, забрав чашку из рук парня, поставил ее на столик у кресла, подтянул ноги и обхватил их руками. Эл расслабленно выдохнул и немного поерзал, устраиваясь поудобнее. -Можешь спать тут, Ягами Лайт, я никуда не собираюсь,- прошептал он, откидывая с моего лба волосы. Я закрыл глаза. Вот теперь стало лучше- не было этой давящей тишины, ее нарушало тихое размерное дыхание Эла, было тепло и уютно. С утра меня разбудили тихие голоса отца и остальных, но мне до ужаса не хотелось двигаться или открывать глаза и я решил прислушаться. -Вы хоть раз видели, как Эл спит?- прошептал папа,- Да еще и с кем то. -Что там?- шуршит от двери другой голос. -Эл спит в кресле вместе с Лайтом и обнимает его,- поясняет кто-то,- Я никогда не видел его таким. Боже, как же он похож на ребенка сейчас, такой милый. Голоса ненадолго смолкли. Вдруг руки, обвивающие меня за талию, дрогнули и притянули меня еще ближе к мягкому теплому телу, нежная впалая щека прижалась к моему лбу, потерлась об него и замерла. Шепот у двери возобновился, но звучал еще более удивленным. -Смотрите, смотрите, Эл, он... улыбается. Мне вдруг нестерпимо захотелось увидеть это- его спокойную милую улыбку, сладко зажмуренные глаза, мягкую щеку со следами ото сна. Шорохи посторонних стихли, негромко щелкнула, закрываясь, дверь, кроме нас в комнате никого не осталось. Я не сдержался и, приоткрыв глаза, глянул на парня. У меня перехватило дыхание от умиления это картиной: Эл мило и как-то по-детски улыбался, его ресницы подрагивали и он время от времени причмокивал во сне. Вдруг его веки дрогнули и распахнулись, обнажив внимательные серые глаза с маленькими черными бусинками зрачков. Улыбка на его губах не растаяла, но стала меньше. Так, наверное, не хотелось ему покидать столь редко посещаемое им царство сна. -Доброе утро, Лайт,- пробормотал он и, убрав одну руку с моей талии, потер глаза. Я поднялся с тела Эл и потянулся, поймав скользнувший по полоске обнажившейся кожи на моем животе взгляд парня. -У меня есть к тебе просьба, Ягами Лайт,- проговорил Эл, поднимаясь с кресла и подходя к рабочему столу,- Но она тебе не понравится. -Рюузаки,- дверь в комнату распахивается и заходит отец. Он как то странно на меня посмотрел и кивнул в знак приветствия. Может ему не понравилось, что я спал в обнимку с Эл? Надеюсь, он не подумал обо мне что то не то. -Да, офицер Ягами,- отозвался парень, запуская руку в ящик стола и бросая на меня быстрый взгляд. -Сегодня ночью, примерно в час, в своей квартире умер от инфаркта глава крупной корпорации,- отец покосился на меня,- Но теперь мы знаем, что это точно не Лайт, он спал в это время. Я слегка улыбнулся папе, молча благодаря его за доверие и защиту. -Нет, офицер Ягами,- я вздрогнул, услышав голос Эл, отец повернулся к нему,- Вчера, с часу до двух, Ягами Лайт не спал. -Ну,- отец смутился и отпустил голову,- Он был с тобой, Рюузаки, значит это точно не он. -"Он был с тобой, Рюузаки",- эти слова заставили мои щеки запылать румянцем. -Нет, сэр,- немного смутившись и от того замявшись на секунду,- До двух Лайт был у себя, так что... -Но он не Кира!- воскликнул отец, оперевшись руками на стол перед Эл,- Ты же держал его в заключении две недели, он не мог бы карать людей. -И все же...- протянул Эл,- Лайт, мне нужно твое разрешение. Я доверяю твоему отцу и тебе, но мне нужно убедиться окончательно... С этими словами он вытянул из ящика стола наручники, соединенные длинной- метра два- цепью. -Эээ, Рюузаки?- покрывшись красными пятнами, отец отпрянул он парня,- Ты же не собираешься связать его? -Нет, конечно, просто мне нужно, чтобы он всегда был в поле моего зрения,- пояснил Эл и шагнул по направлению ко мне. -Т-ты хочешь... привязать меня к себе?- мои уши запылали от неожиданно возникших в голове фантазий. О чем он только думает?! А как же университет? Что обо мне подумают, что отец скажет и как отреагирует Амане? Рюузаки кивнул и протянул руку вверх ладонью. Отец шагнул было к нему, но замер, наткнувшись на мой взгляд, как на стену. -Если ты так хочешь,- начал было я, но запнулся, в моей голове это звучало нормально, но в действительности весьма двусмысленно и я изменил фразу,- Если ты считаешь это необходимым, то пусть будет так. Рюузаки слегка усмехнулся, словно поняв, почему я запнулся посреди фразы, и защелкнул на наших запястьях удивительно легкие наручники. Я поднял руку, цепь отозвалась тихим звоном. -Нам обязательно переезжать из отеля в отель?- спросил я, размышляя о минусах того, что мы теперь неразлучны,- Могут возникнуть вопросы. -Да,- кивнул Эл,- Я тоже подумал об этом и приготовил кое-что. Пойдем,- Рюузаки потянул за цепь, увлекая меня к столу. Я невольно вздохнул от удивления увидев отведенную мне комнату. Ну как мне, нам с Эл, мы теперь везде будем таскаться вдвоем. Я не могу сказать, что это очень уж плохо, но я просто не представляю, как буду спать, мыться в душе и посещать туалет. -Здесь нам будет лучше вести расследование,- словно прочитав мои мысли и желая утешить, сказал Рюузаки. Я кивнул и прошел к дивану, плюхнувшись на него с выдохом облегчения. Но я немного не рассчитал длину цепи и Эл, следовавший за мной, увлекаемый цепью упал на меня. Я охнул и заерзал, парень на мне не шевелился, только крепче вцепился в мои плечи, когда я попробовал его отстранить. Мое сердце екнуло от умиления. Что же твориться с этим одиноким, нужным всем только для использования в своих целях парнем. Почему он такой? Почему не спит по ночам, почему так горбиться при ходьбе, почему у него нет друзей? Почему так отчаянно тянется и жмется ко мне? -Эй, Рюузаки,- позвал я мягко, желая не осадить, а обратить на себя внимание,- Что такое? Тебя что то тревожит? -Лайт, ты заметил, что Кира изменился?- немного поерзав на моей груди, спросил он,- Он не карает преступников, не строит идеальный мир, он теперь убивает невинных. -Так уж они невинны,- отозвался я, сцепляя руки в замок у него за спиной,- Кто знает, что они натворили. -Лаааайт!- громкий девчачий писк резанул по ушам, когда Амане Миса появилась в помещении. Слава Богу, мы с Эл были скрыты спинкой дивана и вовремя подорвались, так что она не заметила, как мы лежали. -Привет, Миса,- отозвался я с легкой улыбкой, чувствуя руку Рюузаки на своем колене. -А это еще что?!- Амана подцепила пальчиком цепь, связывающую нас с Эл. -Это в целях безопасности,- пояснил парень, без тени былого смущения. -Нет, мне это не нравится, сними,-потребовала девушка, надув губки,- Как же мы теперь на свидания ходить будем? -В моем присутствии,- не смутившись, ответил Эл, мы с Аманой одновременно на него обернулись. -Нет, тогда это уже не свидание,- снова запротестовала Миса и потянула меня к двери, Эл последовал за нами, повинуясь утянувшей его цепи. -Прости, Амане Миса, но некоторое время придется терпеть меня на ваших свиданиях,- тоном, не терпящим пререканий, сказал Рюузаки, и почти незаметно для Мисы, но ощутимо для меня дернул за цепь, притягивая меня к себе. Не знаю почему, но мне понравился этот его собственнический жест. Это значило, что все же что то между нами изменилось в прошлую ночь, возникла какая то связь, мы словно узнали друг друга получше, не используя слова, прониклись доверием и пониманием. И, может быть это желаемое, выдаваемое мной за действительное, но, мне кажется, он привязал меня к себе еще и из-за личных побуждений, в личных целях. Какие же все таки эгоистичные мысли у меня возникают. -А как же ему в институт ходить?- использовала последнюю отговорку блондинка и обхватила мою руку, спрятавшись у меня за плечом. На лице Эл проскользнуло замеченное только мной раздражение. -На этот счет у меня тоже есть идея, Амане Миса,- ответил Рюузаки и, развернулся к нам спиной,- Идем, Лайт, нам пора работать,- и дернул за цепь. -Ты серьезно?!- я был просто вне себя, такого глупого поступка я от Эл не ожидал. Он и вправду придумал, как я могу посещать универ, не привлекая лишнего внимания- одел наручники с короткой цепью и спрятал их под длинными рукавами наших рубашек. Но мало того, чтобы не было заметно цепочки, что связывает нас, он не сильно, но весьма уверенно обхватил мою ладонь своей. -Тебе неприятны мои прикосновения?- спросил Рюузаки и тут же залился румянцем, поняв двусмысленность своей фразы. -Мы выглядим как придурки,- буркнул я, отворачиваясь,- Ты заставил меня хотеть домой. -Скоро будем там,- отозвался Эл, старательно не замечая недовольного взгляда Мисы на наших соединенных руках. Я глянул на девушку и та, просияв от одного моего взгляда на нее, начала продираться к нам через толпу. Вдруг Эл резко дернул меня за руку и потянул в коридор, ведущий к подсобным помещениям. Я понял, что тот просто пытается избежать нашей с Аманой встречи. Это осознание раскаленным кнутом хлестануло по позвоночнику и звоном отдалось в голове- он не хочет моего общения с ней настолько сильно, что уводит прочь от нее. Чертов эгоистичный ребенок. Но только Бог знает, как же мне льстит его эгоизм. Эл затолкал меня в маленькую, провонявшую тряпками и пылью, до ужаса тесную коморку и, чудом вместившись между мной и стеной, закрыл дверь. Дышать стало совсем нечем- Рюузаки не давал мне шевельнуться, чтобы наполнить воздухом грудную клетку. Было понятно, что уговорить его выпустить меня не удастся, оставался один путь. -Рюузаки,- прошептал я ему в лоб и положил руки по обе стороны от его головы,- Что ты делаешь? -Там Амане Миса,- начал было бормотать он, но запнулся и по увеличившейся температуре его щеки, касающейся моей шеи, я определил, что тот залился румянцем. -И ты не хочешь, чтобы я увиделся со своей девушкой?- я слегка сместил ладони так, чтобы касаться его шеи запястьями,- Рюузаки? Он вскинул голову и заглянул мне в глаза, так робко и наивно, что мое сердце пропустило удар. -Что бы ты ни думал, это мило,- я улыбнулся так мягко, как только мог. Парень ответил мне тем же. -Я не хочу быть в университете, давай мы пойдем домой и я найму тебе учителя, а?- вот это уж точно звучало так по-детски, что я не удержался и захихикал, Эл весь сжался. Я понятия не имею, чего он от меня хочет и чего добивается, но я готов сделать для этого не приспособленного для социума парня с душой ребенка все, что только могу. Я усмехнулся и, толкнув дверь, вылез из подсобки, увлекая Рюузаки за руку. И снова тишина. Нехорошая, давящая, тяжелая. Она зажимает со всех сторон, мешает дышать, сковывает движения, навевает тоску. Рюузаки в паре метров от меня не отрываясь без звука смотрит одну и ту же программу новостей по четвертому кругу. Стекла расцвели уютными морозными узорами и запотели, небо за окном от света фонарей сделалось тепло-оранжевым, как только что выпаренная тыква, здания пульсируют тысячами вспышек. Через пару дней наступит католическое Рождество. Не знаю почему, но мы с семьей каждый год отмечаем его по английским традициям с индейкой и кексами. -Рюузаки,- зову я, не отрывая взгляда от окон,- Что ты хочешь от меня на Рождество? Парень вздрагивает и смотрит на меня, не переставая покусывать большой палец. -В каком смысле? -Хорошо,- я поворачиваюсь к нему,- Я спрошу иначе, ты праздновал Рождество хоть раз? -Нет,- как-то бесконечно грустно отвечает он,- Ватари каждое Рождество приносит мне большой торт со снежинками и уходит куда-то. Это единственный способ отпраздновать Рождество, который у меня есть. -Ну вообще то, Рождество празднуют в полночь за накрытым столом в компании друзей и родных, обмениваясь подарками,- мечтательно протянул я, вспоминая, как обожал украшать дом самодельными бумажными фонариками, когда был маленьким, как таскал у мамы исподтишка еду для праздничного стола. -У меня нет ни тех ни других,- с горькой улыбкой Эл отвернулся к телевизору и уставился сквозь экран, раздумывая на моими словами. Сердце ухнуло в груди- он так одинок, всеми брошен, что единственное, что у него есть в этот праздник это торт. Я пододвинулся поближе к парню и мягко обхватил его плечи пальцами. -Рюузаки,- прозвал я, и тот сразу обернулся ко мне,- Я обещаю, что это Рождество мы отметим вместе, как положено. Взгляд Эл потеплел, на губах расцвела улыбка. Он откинулся мне на грудь и блаженно прикрыл глаза, сложив руки на груди в замок, от чего цепь тихо звякнула. -Спасибо, Ягами Лайт, спасибо. На следующий день с самого утра Эл был в несвойственном для него хорошем настроении. Он резко подскочил с пола между наших кроватей, на котором провел всю ночь, дернул за цепь, привлекая внимание, пробуждая меня и потянул в ванную. -Лайт, запри дверь,- сразу потребовал он, как только мы вышли после чистки зубов. Посреди зала возлежала огромная кипа цветной бумаги, стол был завален карандашами, красками, ножницами и клеем. Я выполнил просьбу Эл. -Я не хочу, чтобы кто нибудь отвлекал нас,- энергично жестикулируя пояснил он на мою вопросительно поднятую бровь,- Научи меня делать те самые бумажные фонарики и гирлянды, которые дети делают для Рождества. Я опешил. -Зачем?! -Ты обещал, что мы проведем настоящее Рождество,- немного сникшим голосом пробормотал Эл и опустил голову. Весь его энтузиазм словно испарился- он снова сгорбился, опустил голову и вздохнул. Ни дать ни взять ребенок, которому отказали в покупке игрушки. Все внутри сжалось от умиления. Вряд ли кто нибудь, даже Ватари, видел его таким, каким он стоит сейчас передо мной. Я не удержался и взял его лицо в ладони, заставив запрокинуть голову. Тот взглянул на меня так наивно и доверчиво. Увидел бы это чудо на улице, непременно затискал бы. -Рюузаки,- сказал я как можно мягче, погладив его щеки пальцами и удивляясь гладкости кожи,- Я от своих слов не отказываюсь, я научу, правда. Я только в начале растерялся, все хорошо. Эл прямо таки расцвел, заулыбался, как маленький потянул меня за руку к столу, ну, объясняй, мол. К концу дня мы оба порядком извозились в клею и оба были грязными, как не пойми кто. Но прогресс в виде пяти дюжин фонариков и восьми метров гирлянд был на лицо. Однако большим потрясением для меня стало не это, а тот факт, что Эл засмеялся. Негромко, скромно так захихикал, но я, мягко говоря, выпал в осадок от услышанного. Я думаю, взрослые не умеют так беззаботно смеяться, их улыбки лживы, смех лицемерен, натянут, но только не этот. Конечно, Рюузаки сразу смутился, начал оттирать с щеки засохшую каплю клея, но я не мог оторвать от него глаз, еще помнящих его приоткрытый от смеха рот и легонько сотрясающиеся плечи. Эл сразу перевел тему, и я отвлекся, но в груди до самого погружения в сон цвели и искрились теплом его милая улыбка и наивный детский смех. -Рюузаки!- в который раз прикрикнул я. Мы собирались пойти на улицу, чтобы купить друг другу подарки на Рождество, и, кто бы мог подумать, но Эл ни в какую не хотел тепло одеваться, как кот вцепившись в потертую толстовку, а я ходил за ним хвостом, пытаясь надеть на него парку. -Если ты сейчас же не наденешь то, что я тебе скажу,- я начал выходить из себя, Эл насторожился и выпустил из пальцев толстовку,- То останешься без Рождества! Парень сразу шагнул ко мне, внимательно вглядываясь мне в лицо. Он покорно позволил себя одеть и обвязать шарфом, все время настороженно на меня поглядывая, будто боясь снова разозлить. По городу мы ходили, вновь держась за руки. Рюузаки, как ребенок, тянул меня к каждой витрине и, подойдя, надолго прилипал к ней, разглядывая содержимое, а после, не зависимо от товаров, лежащих на прилавке, увлекал меня в магазин, чтобы разглядеть поближе. Мне так нравилось видеть его не застывшего у экрана без движения, а такого живого, активного, любознательного, мне было так интересно с ним, но я выдавал это лишь изредка появляющейся улыбкой. Однажды Рюузаки, простояв у витрины около минуты, просто, отстегнув наручники на короткой цепочке, не пустил меня с собой в лавку, аргументировав это тем, что ему "надо заглянуть сюда ненадолго и не спрашивай зачем". Я хмыкнул и остался снаружи. Сам я уже выбрал ему подарок и его доставили на дом пару дней назад. Я был уверен, что то, что я ему подарю, придется ему по нраву. Когда мы вернулись в башню, то Эл прижимая к груди бумажный пакет, сразу же утянул меня в нашу комнату и велел отвернуться к окну. Я хмыкнул и выполнил приказ. Сзади меня у его кровати что-то шуршало- он решил спрятать подарок в самое очевидное место, но почему то мне казалось, что он и тут придумает какую нибудь хитрость. Губы тронула улыбка в предвкушении завтрашнего праздника. Нужно позвонить маме и как то объяснить мое отсутствие на семейном торжестве. -Можешь повернуться, Лайт,- послышался сзади голос Рюузаки. Я помог ему избавится от шарфов, в которые он был укутан мною по глаза, и тяжелой зимней куртки, делавшей его раза в два массивнее, чем на самом деле. -Лайт,- подал голос парень, когда мы уже мирно осели на подушки в зале перед мониторами,- Подай мне, пожалуйста, мой чай. Я удивился, чашка с названным напитком стояла в десяти сантиметрах от него, но он предпочел побеспокоить меня, занятого поиском информации. Хотя я, в принципе, привык к такого рода чудачествам, так что пожал плечами и протянул ему под нос кружку. Эл, так и не подняв обхвативших колени рук, наклонился к стакану и, сложив губы трубочкой, отпил чая. Я усмехнулся и придвинулся к нему поближе, неосознанно обняв второй рукой его за плечо. Парень поднял уголок губ в подобии усмешки и снова припал к чашке. -Рюузаки,- окликнул я его через пару часов после чаепития,- Уже поздно, но перед сном нужно сходить в душ. Честно говоря, я не представлял, как собираюсь мыться, закованными руками, но уже чувствовал себя некомфортно, проведя три дня без душа. -Иди, Ягами-кун,- не отрывая взгляда от экрана и покусывая палец, отозвался Эл,- Я еще поработаю. Я лишь демонстративно поднял запястье с металлическим браслетом на ней, цепь тихо звякнула. Рюузаки вздохнул и, захлопнув ноутбук, кивнул мне. Он смирно и тихо сидел на теплом полу ванной, пока я мылся. Цепь, стесняющая движения, матово блестела на полочке возле душевой кабины. Вымывшись, я ступил мокрыми ногами на скользкий от пара пол душевой, вытирая голову полотенцем, я не заметил накапавшей с волос мне под ноги мокрой лужицы и поскользнулся на ней. Эл стремительной темной молнией выскочил из своего угла и удержал меня от неминуемого падения, схватив за предплечья. Отдышавшись и успокоив беспорядочный стук сердца, я кивнул парню в знак благодарности и направился к раковине. Эл тем временем, раздевшись, зашел в душ и, кто бы сомневался, уселся на пол, свернувшись калачиком под струями теплой воды. -Рюузаки,- окликнул я парня, когда почистил зубы,- От того, что ты просто сидишь в ванне ты не станешь чище. Через мутную от осевшего пара дверцу кабинки я увидел повернувшуюся на мой голос темноволосую голову, а после его бледные пальцы приоткрыли стеклянную створку и черные глаза с невидимой радужкой внимательно на меня уставились. -Помой меня, Ягами-кун,- раздался сквозь шум воды тихий голос. Я вздохнул и шагнув к ванне, открыл створки пошире. -Ты уже не маленький, Рюузаки, должен мыться сам,- проворчал я с мнимым недовольством, намыливая парню спину,- А когда меня рядом нет ты вообще не моешься что ли? -Я прошу Ватари,- пробурчал Эл в ответ, покусывая палец. Я удивился возникшему в груди чувству. Новость о том, что обычно Эла купает Ватари, показалась неприятной. Это что, ревность?! Смыв с Рюузаки пену, я помог ему выбраться из ванны и обернул большим пушистым полотенцем. Когда мы вернулись в спальню, я устроился на кровати сидя, опершись спиной на изголовье и приготовившись читать, Эл вдруг залез на мой матрац на четвереньках и подполз к мне так, что находился лишь десяти сантиметрах от моего лица. Я отложил книгу и вопросительно посмотрел на парня. -Ты ждешь Рождества, Ягами Лайт?- от чего-то грустно спросил он, упираясь руками в мои колени и внимательно вглядываясь в глаза. -Конечно,- ответил я, инстинктивно располагая ладони на его прогнувшейся талии,- А ты? -А я боюсь,- немного помявшись, доверительно сообщил Эл,- Как будто, что-то должно случиться, что-то плохое... с тобой. -Не бойся,- с легкой улыбкой ответил я, притягивая его к груди,- Со мной ничего не случиться. Все будет, как прежде, когда мы поймаем Киру. -Этого я и боюсь,- пробормотал он еле слышно, сворачиваясь к комочек в моих объятиях. Он боится найти Киру или боится, что все станет как раньше? Что он имеет в виду? Чего он хочет? -Рюузаки,- тихо зову его я, проводя ладонью по взъерошенным волосам,- Пойдем спать. Он кивает и заползает ко мне под одеяло. Я еще долго слышу, как он возится, пытаясь устроиться, но после затихает. Потом спустя какое-то время, я чувствую натяжение цепи, но мне слишком лень поворачиваться и я замираю. Чувствую, как Эл тянет за цепь и перетягивает мою руку через себя, заставляя обнять. Я делаю вид, что все еще сплю и будто бы во сне притягиваю его к себе посильнее и невесомо целую в затылок. Парень вздрагивает- он догадался о том, что я бодрствую, но ничего не сделал. Впервые в жизни я засыпаю, чувствуя биение дорогого мне сердца под пальцами. Обычно в рождественское утро мама будила меня ласковым поцелуем в лоб, улыбалась и поздравляла с праздником. Как же надеялся быть разбуженным Рюузаки этим утром. Но вместо всех моих фантазий из царства снов меня вырвала настойчивая маленькая ладошка, что трясла меня за плечо. -Лайт, Лайт, проснись,- звал меня голос Эла. Я разлепил веки. -Мы нашли Киру, идем скорее,- затормошил он меня. Я тут же подорвался с постели, судорожно натянул одежду и последовал за парнем в холл. А потом началось бешеная гонка, преследование и полиция наконец то ловит убийцу, зажимая его на мосту. Эл отвозит нас туда на вертолете и выглядит таким сосредоточенным и серьезным, что я невольно улыбаюсь. Нам с Рюузаки чуть ли не торжественно вручают орудие убийства- черную кожаную тетрадь с кривоватой белой надписью. Эл крутит ее в руках, открывает рассматривает, поднимает голову и отшатывается, его лицо искажено страхом, губы что-то шепчут. -Бог Смерти,- с трудом разбираю я, парень протягивает мне тетрадь,-Лайт, взгляни. Забираю у него тетрадь... и мир вокруг взрывается тысячей картинок, голова вспыхивает болью, словно издалека слышу свой крик. Тетрадь, убийства, Бог нового мира, Рюк, агенты ФБР, Эл, подозрения, заключение, отказ от тетради. Кира. Я - Кира. Онемевшие губы растягиваются в плотоядной улыбке. Я - Бог нового мира и никто не помешает мне. Дальше все просто- достать клочок тетради из тайника в часах, проколоть палец, написать имя. Все, тетрадь и воспоминания теперь мои, а полиция уже поднимает с земли мертвое тело мнимого Киры. Чувствую теплую руку на своем плече, Рюузаки обеспокоенно смотрит на меня. -Испугался Бога смерти?- участливо интересуется он, улыбка расцветает на его бледных губах,- Не бойся,-притягивает меня к своей груди, прижимая руками,- Все закончилось, мы поймали одного Киру, все хорошо. С Рождеством тебя. Я вне подозрений, меня прижимает к груди, доверяя, лучший и единственный во всём мире детектив, способный вычислить меня, тетрадь и память со мной. Хищная ухмылка играет на губах, обнимаю Эла. -С Рождеством. Когда мы возвращаемся в апартаменты, я уверен, что Эл теперь не отлипнет от тетради и задергает Рэм с вопросами. Но как только дверь в наш зал закрывается, Рюузаки откидывает тетрадь на свой стол и поворачивается о мне с легкой улыбкой. -У тебя есть дела на сегодня, Ягами Лайт?- шелестящим тоном спрашивает он, медленно подходя ко мне. Он выглядит дерзким и уверенным, но подрагивающие руки выдают его волнение. -Только если они связаны с тобой,- отвечаю я. Как же я изменился, еще вчера я бы так не ответил, вчера я не был Кирой. Но сейчас мне нужно завладеть лучшим умом планеты полностью и я пошловато ему улыбаюсь. Он отражает мою улыбку и пальчиком манит в спальню. Рюузаки заползает на кровать и за руку тянет меня на себя. Вряд ли его кто нибудь еще из всего мира видел и знал таким, мягким, податливым , готовым подчиниться. Соединяю наши губы и парень обхватывает руками мою шею, притягивая ближе. Забираюсь пальцами под его кофту, холодя подушечками разгоряченный, поджавшийся от перепада температуры, плоский живот, лаская его. Эл в ответ торопливо стаскивает с меня рубашку и футболку за ней, скидывает на пол. Какой же он нетерпеливый. Снимаю него толстовку, исследуя открывающиеся участки мягкой кожи губами. Он стонет, выгибается, на губах играет улыбка, он... счастлив? В груди что-то сжимается, появляется ощущение, что я его использую. Но почему это тревожит меня? Замираю у кромки его штанов, мои губы дрожат, касаясь его нежной кожицы. Он не просто игрушка, я не хочу играть с ним, я просто не могу обмануть его, разочаровать, разбить сердце. -Ну же, Лайт,- выдыхает Эл, массируя мне кожу головы пальцами, зарывшись в волосы. Он думает, я просто дразню его, играюсь с ним, тяну момент, заставляя его простить меня о большем. Выдыхаю, избавляясь от мыслей, я не могу обмануть его, хотя бы сейчас. Важен лишь настоящий момент, о будущем потом позабочусь. Стягиваю с него штаны вместе с бельем, пробегаясь кончиками пальцев по гладким стройным бедрам дразня прикосновениями, одной рукой перехватываю его орган, целуя бархатно-нежную кожу на нем, а пальцами второй проскальзывая между его пухлых бледных губ. Он нетерпеливо постанывает, торопливо обводит их языком, посасывая и вырывая из меня стон, выпускает их изо рта с громким выдохом, когда я беру у него в рот. Подтягиваюсь на руках и приникаю к его влажным губам, пальцы ввожу в него, стараясь не причинить боль. Обычно ничего не выражающее лицо парня сверкает сейчас всем спектром эмоций. Отвлекаю его поцелуем, покусывая его губы, одновременно вытаскиваю пальцы и вхожу. Господи, как же это прекрасно, я уверен, что он никогда и никому не позволял подобное, как же мне это льстит! Постоянно сгорбленная спина Рюузаки выгибается вдруг дугой, я подхватываю его, прижимая к груди, в страхе, что он сломается. Он кивает, хватается за мои плечи, и я начинаю двигаться. Он стонет, нечеловечески гнется в моих руках, я отзываюсь стонами, целую его, куда только могу достать. -Лайт, я... не могу больше... это первый,- стонет он, я киваю, и целую его в губы со всей нежностью, на которую способен. -Давай, милый,- отзываюсь я. Он вдруг вздрагивает, вскрикивает, а после затихает, расслабляясь на смятых простынях. Делаю пару финальных толчков и со стоном кончаю в него, ложась после рядом с парнем. -Это лучшее Рождество из всех, что я когда либо проводил,- честно говорю я, целуя Эла в лоб и щеки, прижимая его ближе к груди,- Спасибо, Рюузаки. Он молчит, а потом вдруг нагибается и вытаскивает из под своей кровати обернутый в цветную бумагу кофейного цвета с черными пятнами цветов подарок и сует мне его в руки. -Открой сейчас,- говорит он внезапно севшим голосом. Я бережно разворачиваю подарочную упаковку. Она немного мятая, повсюду торчат кусочки скотча, и сердце сжимается от осознания- Эл завернул его для меня сам. Под красивой бумагой обнаруживается белая коробка, открываю ее. На секунду перехватывает дыхание, сердце пропускает удар, и мне кажется, что мир вокруг этой коробки и нас с Элом словно померк. В коробке лежит форменный футляр с дорогим золоченым пером внутри и небольшая коробочка с часами, тускло посверкивающими полированным бочком в свете огней на окном. Но одна надоедливая мысль при взгляде на этот набор не дает покоя- это идеальный подарок для Киры. Меня прошибает током, неужели он догадался? Но если это так, почему никому не сказал, а остался со мной наедине, хочет проверить реакцию? Быстро возвращаю над собой обладание. -Рюузаки,- восхищенно выдыхаю я, не отрывая глаз от подарка. -Эль,- говорит тот негромко, недоуменно поднимаю на него глаза,- Эль Лоулет. Это мое имя. Не выдерживая, вздрагиваю. Что? Зачем он делает это? Разве он не догадался, что я- Кира? Зачем же он сказал мне свое настоящее, а я нисколько в этом не сомневаюсь, имя? -Эль,- шепчу я, глядя на него во все глаза и, несдержавшись, спрашиваю,- Зачем? Парень пожимает плечами и привычно горбиться, обхватывая колени руками. -Наверное, потому что я доверяю тебе,- тихо отвечает он, и я подаюсь вперед обнимая его и соединяя наши губы в нежном поцелуе. Он хватается за мои плечи, как за спасительную соломинку и впивается мне в губы, жмется ближе. Когда мы разрываем поцелуй, я утягиваю Эля за собой под одеяло, укутываю, прижимая к себе, целую в висок. -Спасибо за доверие, милый,- шепчу ему в ухо, а когда он засыпает, я выдыхаю в темноту,- Вот здесь ты и ошибся,- но на губах нет победной улыбки. -Лайт, мы вынуждены снова допросить Мису по подозрению в том, что она- второй Кира,- с такой фразы Эля начинается мое послерождественское утро. Черт, как же здорово упоминать его настоящее имя, пусть и не вслух. -Рюузаки,- сохраняю официальную версию,- Не надо, не делай этого,- я прекрасно знаю, что для спасения Мисы от допроса Рэн убьет всех, кто замешан в этом. Странно осознавать, что я отговариваю их, только чтобы спасти Эля. -У нас нет выбора, нужно знать наверняка,- отзывается Лоулет, слизывая с пальцев крем от пирожного. -Начинаем,- говорит парень, разворачиваясь на стуле к экранам, встаю за его левым плечом, напряженно сложив на груди руки. Вдруг Ватари начинает хрипеть, задыхаясь, по ту сторону линии связи. -Ватари,- окликает его Эль,- Что случилось, ответь! Волнение проявляется на лице Лоулета, он чуть подается вперед, сжимая в пальцах ложку. Я смотрю на часы, подаренные Элем, и мысленно обращаюсь к Рэн, чтобы она принесла мне тетрадь перед тем, как обратиться в песок, и слышу ее слабеющий отклик. Вдруг Эль вздрагивает, замирает на секунду, выпуская из рук ложку, которая со звоном, равным в тишине комнаты пушечному выстрелу, падает на стол, и начинает медленно, как в дурном сне, заваливаться на бок, падать со стула на пол. Прыгаю вперед, ловя его и не давая коснуться земли, устраиваю на своих коленях, Лоулет цепляется за мои плечи руками, на его лице страх и смятение, так несвойственные ему. Судорожно вспоминаю, что после клинической смерти у человека есть около 30 секунд до биологической. -Лайт,- сипит парень, и тянет руку к моему лицу, кладя ладонь на щеку. -Я - Кира,- шепчу ему в ответ. Он чуть заметно вздрагивает и прикрывает глаза. -Я зна...- его голова откидывается, но рука еще касается моей щеки. Слышу шорох подле себя и, мне на колени рассыпающаяся в прах рука кладет тетрадь. Хватаю ее, раскрываю на последней заполненной странице и вычеркиваю имя Эля подаренным им пером, роняя после его на пол. Обхватываю его лицо, вглядываюсь в него полными надежды глазами, после приникаю ухом к груди. Тук, тук, тук. Глаза становятся влажными от слез. -Я успел,- радостно кричу я, поворачиваясь к остальным. На их лицах застыл ужас, глаза смотрят в мои. Начинаю леденеть, понимая, что они слышали мое признание. Вдруг Эль на моих коленях судорожно вдыхает, впиваясь пальцами в мои плечи, поворачиваюсь к нему, обнимаю, прижимая к груди, его руки еще слабые, но уверенно обхватывают меня, соединяясь в замок на моей спине. -Все хорошо, Лайт, не плачь,- говорит он, поглаживая меня по спине,- Мы скажем, Кира умер на мосту, нам поверят. Лихорадочно киваю, прижимая его к себе сильнее, забываясь, целую его куда только могу дотянуться. -Но я вступлюсь за тебя только если ты откажешься от тетради насовсем, в противном случае либо я посажу тебя, Ягами Лайт, либо ты убьешь меня,- проговорил Лоулет, пропуская мои волосы через пальцы. Я глотаю слезы и киваю. -Откажусь, я откажусь,- шепчу я как в бреду. Отец смотрит на меня из-за спины Эля и в его взгляде плещется боль, недоверие, стыд и страх. -Все в порядке, офицер Ягами,- говорит Эл, поднимаясь на ноги с моей помощью,- Мы устранили проблему Киры, пусть и не так, как вы планировали ранее. -Рюузаки,- пораженно выдыхает папа,- Ты рассчитывал на такой ход событий и рисковал собой?! Эль кивает, пытается шагнуть, но его ноги подкашиваются и я подхватываю его на руки, прижимая к груди. Пусть это не было моим планом, пусть я никогда не создам идеальный мир, о котором мечтал, но жмущееся ко мне теплое тело Эля куда важнее, чем все остальное. -Я так устал, Лайт,- бормочет Лоулет мне в шею, обвивая ее руками. Я торопливо киваю головой и несу парня к лифту. Как только я опускаю его на свою кровать, он тут же тянет меня за собой, и я падаю на матрац рядом с ним. Незаметно вытягиваю из под кровати сверток бумаги и вручаю его Элю. Его глаза загораются интересом, он быстро расправляется с упаковкой и вытаскивает на свет теплый, уютный, рождественский свитер и сразу натягивает его на себя. Когда он смотрит на меня на его лице расплывается широкая счастливая улыбка. -С Рождеством,- шепчу я, укладывая его на постель и прижимаясь сзади. Он еще недолго возиться и затихает, приложив мою ладонь к щеке. -И все таки ты проиграл мне, Ягами Лайт,- бормочет он чуть слышно. Улыбаюсь и закрываю глаза. -Я думаю, что у нас честная ничья, Эль Лоулет...