(Не)умение отпускать

Знаешь, я всегда буду оставаться бессовестным глупым мальчишкой, что мотает твои нервы, как девчонки наматывают локоны на пальцы. Ты всегда был заботливым и спокойным наставником. Я же был противным ребенком, выводил тебя снова и снова, а ты все грозился кожаным ремнем, только руки никак не доходили меня выпороть. Заботливый отчим получше родного папочки. Что же, ты давно нашел проблему на свою голову, а я всегда был в активном поиске приключений на свою задницу. Куда бы я ни ввязался — ты вытаскивал меня. Строго смотрел, говорил, что на меня нет управы, но как только я давал тебе остыть, ты снова был готов по-отцовски приобнять меня и погладить по вьющимся волосам. Жаль только, что от того меня осталось всего ничего — лишь скверный характер. Отголосков юности давно не слышно. Твой мальчик повзрослел и покинул родительское гнездо, а тебе остается лишь отпустить. Но не отпускаешь ведь. Наверное, ты до сих пор помнишь, что означает выражение «шило в пятой точке». Да, оно полностью описывало меня. Я был вертким и активным ребенком, и ты не мог уследить за мной. На моем теле было полно ссадин, постоянно приходилось вытаскивать занозы, клеить пластыри. Ты шутил, что тебе скоро нужно будет носить с собой на прогулку аптечку, или, в крайнем случае, держать меня на поводке. Мы смеялись. А потом я плакал. Разбил коленку об асфальт и ныл всю дорогу, дома уже шипел от боли, потому что перекись сильно жгла. Ты просил потерпеть и мазал мое колено зеленкой и успокаивал, поглаживая по волосам. Это твой любимый способ. Ты до сих пор живешь воспоминаниями, хотя давно пора выкинуть этот призрачный образ из головы, оставить в дальнем ящике мои детские фотографии, иначе ты свихнешься. Ты ведь уже и так свихнулся, Дим. Только я теперь совершенно другой человек. Кудрявые волосы давно выстриг, побрился наголо, от былых уличных приключений остались лишь небольшие шрамы на ногах. В характере все та же заносчивость, но я знаю себе цену, потому не теряю этого сомнительно хорошего качества. У меня сломался голос, он стал низким, сексуальным, по-настоящему мужским, а ты так и надеешься, что все вернется. Я не принесу стакан воды в старости, Дима, а просто посмотрю на тебя свысока и уйду. Даже мои голубые глаза не небесного нежного цвета. Они цвета инея. Холодные, не выражают ни одной эмоции. В душе я могу кричать, биться в агонии, но внешне непоколебим, и тебе это не нравится. Я больше не отзываюсь на «Миро». Тебя так и подмывает сказать, что все наладится, но у сказок не бывает хорошего конца. Если мы с тобой оба скитальцы и люди, требующие душевного тепла, это не значит, что наши пути мистическим образом сойдутся. Твои попытки помириться смешат меня, Дим. Смирись с тем, что твой мальчик больше никогда не будет сидеть у тебя на коленях.