Что было в Детройте, остается в Детройте

Он крепко сжимает в руке телефон после окончания разговора. Он грустно усмехается и смотрит вверх, чуть щурясь от яркого света ламп. Где-то в голове пролетает мысль, что Катсуки сияет в сто раз ярче и от этого становится немного больно. Перед глазами всплывает образ милого фигуриста, смущенно поправляющего очки после похвалы. Чуланонт закрывает глаза, облокачиваясь на бортик, позволяя себе минутку ностальгии. Да, было грустно об этом вспоминать, но чертовски хотелось. Юри был тем, кто сиял на тренировках ярче, чем кто-либо. Юри был тем от кого не оторвать взгляд. Юри был тем, кто сводил с ума многих, но не замечал этого в очередной раз просматривая выступления Никифорова. Эти минуты дарили ему то, что не мог никто, они дарили вдохновение и желание тренироваться, чтобы выступить с ним на одном уровне. Чтобы быть достойным своего кумира. И это бесило. Их расписание было бешеным, но он не жаловался, да и вообще услышать от Катсуки слова «Я устал» было чем-то невообразимым. Куда чаще из его уст срывалось то, какой же прекрасный Виктор. От этих слов венка на лбу фигуриста из Таиланда нервно вздувалась, как бы сильно он не уважал Никифорова, раздражал он знатно. Особенно, когда о нем говорил Юри, особенно, когда с таким обожанием в глазах. И даже в каком-то захудалом баре метал-сити, куда Пхичит с трудом затащил парня, его было не заткнуть. Как бы сильно русский фигурист не бесил Чуланонта, голос Катсуки был красивым и его хотелось слушать, даже если речь о Никифорове, правда, приходилось много пить и не менее много вливать в Юри. Как они оказались в ближайшем мотеле? Да черт его знает. От японца пахло шоколадом и алкоголем, простое воспоминание об этом дарило улыбку. Пхичит вжимал его в стену, целуя мягкие губы, на которых еще остался вкус недавно выпитого виски, Юри отвечает на поцелуй со всей страстью, наплевав на крик еще не совсем пьяного разума. Куда-то в угол летит футболка таиландца, а за ней и кофта японца. Старая кровать скрипит, когда Чуланонт толкает на нее Юри. Штаны обоих парней летят на пол, приземляясь где-то рядом с верхней одеждой. Пхичит и Катсуки пьяны. Пхичит хочет Катсуки, возможно, они будут жалеть о том, что было, но не сейчас. Таиландец медленно и тягуче целует Юри. Кусает за шею, оставляя яркие следы, водит руками по телу, заставляя японца тихо стонать и выгибаться, подставляясь под ласки. Они заснули лишь под утро, волноваться было не о чем. Так думал Пхичит, а на утро обнаружил лишь записку. «Что было в Детройте, останется в Детройте». И как-то тошно от этого. Зато Катсуки был его и только, пускай лишь этой ночью, но он не собирается уступать. Пхичит помнит все в мельчайших подробностях, поэтому он ждет его в Бангкоке. Плевать на правила. Плевать на Никифорова.