***
— Киеши-доно, откуда у вас красное пятно на подбородке? — вежливо поинтересовался Гакуто у Фудзино во время обеда. — Да так... Обжегся... — отмахнулся Киеши потягивая сок из бутылки.Часть 1
29 октября 2016 г. в 18:15
— Ну так толкни сильнее! Парень ты или нет? — Хана на повышенных тонах велела Киеши выбить дверь складской комнаты, в которой они оказались заперты.
— Не поддается! Попробуй сама, раз такая умная! — огрызнулся Фудзино после восьмой неудачной попытки и синяка на левом плече.
Мидорикава использовала боевой прием и ударом ноги впечатала свою ступню в дверь.
— Железная, не выйдет! Придумай что-нибудь! — Хана продолжила орать на Киеши, которому и без того от судьбы досталось не мало.
— Нам просто стоит дождаться, пока кто-нибудь хватится и пойдет нас искать, — придумал он и сел на сваленные прямоугольные маты.
— Эй! Ты чего расселся, гад? — Мидорикава вмиг влепила ему у лоб и припечатала к стене. — Или ты думаешь я все стану делать?
— А почему я? — отряхиваясь и хрустя костями, Фудзино поднялся и снова отправился в нокаут.
— Потому что я сказала! — включив грубый бас, сказала Хана.
— А вот и не собираюсь! Отвали от меня! — он оттолкнул ее от себя подальше.
— Мерзавец! — Киеши заранее отпрыгнул от стремительного удара ее ноги, который пронесся в миллиметрах от головы парня.
— Ненавижу тебя! Почему ты лупишь только меня? Влюбилась что ли? — закрывая грудь и лицо тараторил он, но заметил как та смутилась.
В следующий миг Хана схватила его за грудки.
— Тебе жить надоело? — проговорила она медленно, в то время как в ее глазах уже читалось безумие.
— Отпусти меня, да ты сумасшедшая! — Киеши попытался оттолкнуть ее, но ее хватка была крепкой.
— Видимо я тебя недостаточно хорошо проучила за твое поведение, — смотря не на Фудзино, а словно сквозь него, произнесла она. Киеши тревожно сглотнул.
— Что ты задумала? — не на шутку испугавшись спросил парень, уставившись на обезумевшую Хану.
— Повторить урок. Я… Снова… На тебя… — при следующем слове сердце Киеши ушло в пятки. Она хочет вновь унизить его? Весь тот позор, что ему пришлось пережить за время проведенное в этой чертовой школе ни сравнится ни с чем. И она хочет подлить масла в этот позорный огонь?
— Нет…
— О, да… Я сделаю это, и ты знаешь, что сделаю… Хе-хе-хе, — Хана стала по-дурацки хихикать. Вдруг она резко кинула Киеши на прямоугольный мат, что находился на уровне полтора метра от пола высотой, а по длине и ширине сходил на кровать. Следом она забралась на него, при этом мертвой хваткой держа его за руку.
— Хана, пожалуйста, не надо… Только не это… — от безысходности Киеши стал умолять, ибо с каратисткой справиться у него сил не хватало.
Мидорикава задернула толстую шторку на маленьком окошке, которое являлось единственным источником света в этой каморке. Воцарилась полная темнота.
— Я сделаю это, ты знаешь, Киеши. Ты меня позорил куда больше раз, так что ты заслуживаешь еще один урок! — словно вне себя говорила она, стягивая с себя юбку.
— Одумайся, Хана, умоляю… — стоило ему дернуться, как следовал крепкий удар, который приходился в темноте куда попало.
Хана стянула свои трусы и стала стягивать штаны с Фудзино.
— Что ты делаешь? Зачем тебе…
— А ты думаешь все так просто? Я… Я хочу сделать это на твое голое тело, иначе будет не то! — Ответила Мидорикава стянув до конца штаны и откинув назад.
— Ты сумасшедшая… — сердце Киеши стучало как отбойный молоток, готовый пробить в груди дыру и смотаться, чтоб не присутствовать при этом.
— Нет, нет… — Хана стянула с него и футболку, заодно одарив ударом в плечо.
— А теперь… — Если бы можно было видеть, Киеши бы увидел, как сверкнули ее глаза. Она стала стаскивать с него трусы.
— Почему? На кой-черт я поперся в эту дурацкую школу… — Киеши стал плакать от безысходности и предвкушения очередного позора.
— Ты видел как я это делала… И потом сам сделал это на меня! Ты должен поплатиться… — безумным голосом сказала она в густой тьме.
Она залезла на Киеши, словно на лошадь, привстала, готовясь привести приговор в действие. Фудзино снова стал дергаться.
— За что? — заорал он, как его резко прервала пощечина от Ханы. Мидорикава опустилась к его лицу, прикоснувшись оголенной грудью к его груди.
— Ты слишком много сделал, ты не искупил свою вину… Что… — Хана остановилась, так как почувствовала, что между ног в нее уже что-то упирается.
— Ах ты извращенец! — Она наградила его двумя смачными пощечинами и поднялась. — Раз так, то приведем приговор другим путем.
После этого Хана подалась вперед, оказавшись прямо над его лицом. До Киеши дошел запах, который ему однажды уже был знаком. Внизу затвердело еще больше.
— Почему… Почему именно я? Я ведь не хотел подсматривать, и то что в туалете было, я тоже не желал… — уже без всхлипов говорил парень. — Я всего лишь хотел учиться в школе, где будет много девушек, общаться с ними… За что…
Безумная улыбка Ханы на миг пропала.
— Почему ты? Ты хочешь сказать, что ты предпочел бы, чтобы все, что между нами произошло, произошло с кем-то другим? С Гакуто? Или Андре? Ты в сравнении с ними достиг высот, твое лицо сейчас в нескольких сантиметрах от моей… — Она запнулась, — И ты сожалеешь?
Фудзино замолчал.
— Почему ты? А может… Ты именно тот, кто… — Лицо Ханы покрылось румянцем, — Тот, кто должен получить этот урок… Мы ведь столько уже прошли, и ты сдаешься? Нас не нашли под кроватью в медпункте, не увидели под матрасами, когда казалось бы, что все пропало, не заметили наших переодеваний во время турнира! И ты после этого сда… — Хана вдруг прервалась на полуслове.
Во время разговора ее ноги стали скользить, опуская ее ниже. Киеши почувствовал запах прямо у самого носа. «Раз медуза превратит меня в камень, почему бы и не поцеловать?» — мелькнуло в голове у парня за момент до этого.
На складе помимо темноты воцарилась еще и тишина, прерываемая тяжелым дыханием Мидорикавы.
Фудзино осмелел и высунул язык навстречу. Стоило ему чуть-чуть его высунуть, как он тут же почувствовал тепло и слизь.
— Ки... Киеши... — хапая ртом воздух, Хана стояла на коленях, вернее, почти сидела на его лице как в оцепенении.
Киеши же, смирившись со смертью, которая во всяком случае ждет его в ближайшее время, решил хоть что-то получить от этой ужасной школы. Он провел языком снизу вверх, отчего Мидорикава выгнулась, подобно кошке и соскользнула еще ниже. Ее промежность оказалась во рту у Фудзино. Киеши не стал сопротивляться и лишь запустил внутрь язык, чувствуя сладкую липкую жидкость, вытекающую оттуда прямо ему в рот.
Его радовало лишь одно — это было не то, что тогда под матрасами.
— Ки... Киеши! — проговорила Хана с трудом, чувствуя, как дрожат ее колени.
Фудзино не планировал останавливаться. Смерть уже не пугала его, лишь дожидалась своего часа. Так почему бы не насладиться последним часом жизни? Ворочая языком как только можно, Киеши тоже почувствовал, как трясется Мидорикава.
— Ах... — Хана схватилась руками за его волосы, уже со всей силой садясь и вдавливаясь ему в лицо.
Она стала подергиваться вперед и назад, уже готовая разорваться от удовольствия, доставляемое ее узником. Хана замерла и выгнулась на всю возможную ей гибкость, едва не оторвав клок волос с головы Киеши.