***
— Ух, Юрий Батькович сегодня так горяч! Аж в жар-в пот бросило! Мила, посмеиваясь, перевела камеру в сторону, чтобы не потерять в кадре Плисецкого, который, заканчивая очередной круг по арене, закатил глаза, услышав комментарий о себе. Подъехав к бортику и остановившись возле подруги, он, еще немного учащенно дыша, спросил: — Что, уже готова вступить в мой фан-клуб? — Бог с вами, Юрий, какой там фан-клуб? — Бабичева, хохотнув, жеманно махнула рукой в черной перчатке. — Замуж за вас пойду, коли позовете! Плисецкий было хотел выдать в ответ какую-нибудь остроумную саркастическую реплику, но, помня о том, как складываются (или не складываются?) их отношения (или что это такое?), проглотил все непроизнесенные слова. К счастью, Мила, похоже, секундного замешательства парня не заметила. — Уже неплохо, — подошедший Яков, протянул Юрию бутылку воды, пожалованную с барского плеча. — Только какой-то яростью уж слишком пышешь. Чего злой такой? — Ни фига и не злой, — буркнул Плисецкий, отвинтив крышечку бутылки и со странной поспешностью приложившись губами к горлышку. Бабичева, переводя взгляд с тренера на подопечного и обратно, недоуменно захлопала длинными ресницами: как-то странно это всё… — Здесь не надо путать, — гнул свою линию Фельцман, — страсть и ярость — не одно и то же. — Да где ты ярость увидел?! — вспылил Юрий, нахмурившись. — Сказал же!.. Вслух, может, Плисецкий и отпирался, но про себя подумал, что, возможно, тренер в чем-то прав. Вот только признаваться в этом Юрий не собирался. Ведь во время проката снова и снова перебирал в голове воспоминания о разговоре с Никифоровым вперемешку со строками стихотворения, присланного Ханой. В груди горело незримое пламя. Но Юрий не признается в своей обиде, о, нет! Он просто возьмет и уничтожит пятикратного чемпиона, показав тому, кто теперь на льду главная неугасимая звезда. Не словами — делом! — докажет всем, что уже давно не является жалким жучком. То время прошло давным-давно. Дальше — только яркое звездное сияние.***
— Эй, Тигра, ты точно в порядке? Мила спрашивает осторожно, можно сказать, с опаской. Поправляя лямку сумки-"почтальонки», она поглядывала на идущего рядом Юрия. Тренировка закончилась, можно с чистой совестью перекусить в ближайшей кафешке. — Не называй меня так! — тут же вскинулся Плисецкий. — Я в норме, чего вы с Яковом привязались?! Бабичева поджала губу. — Ну, знаешь, так бывает, когда люди, вроде как, переживают за других? Стало стыдно. Юрий отвел взгляд в сторону. — Тебе пирожные купить, или все еще изображаешь диету? — О-о-о, какая щедрость! Неужто заплатишь за меня? Недо-обиду Милы как ветром сдуло. Или она просто умело притворялась? — Плисецкий до сих пор никак не мог понять, что творится в голове у рыжей. У него самого же мозг был забит огромным количеством самых разных мыслей. — Собирался. А теперь передумал, — проворчал Юрий уже чисто из вредности. — Да не жмись, Тигра! А я тебя за это поцелую! Не дожидаясь ответа, Бабичева обхватила лицо «Русской Феи» ладонями, широко улыбаясь и слегка нажимая на его щеки. Глаза Плисецкого стали круглыми, и выглядел он сейчас довольно-таки глупо. Что это с его подругой происходит? Почему она так напирает со своим вниманием? — Баба? — неловко булькнул фигурист. Мила удивленно смотрела на друга, а потом растерянно выдала: — Погоди-ка… Ты что, никогда не целовался? Вот ни разочка?! Юрий почувствовал себя идиотом и вместо ответа молча хлопал глазами. Лицо Бабичевой медленно озарилось сияющей улыбкой. — Чума-а-а-а! — она хохотнула. — Ну, тогда запиши этот день в календаре, хах! Он даже не успел ничего сообразить, дать хоть какой-то достойный ответ, как почувствовал на своих губах клубничный привкус. Шершавый язычок ловко скользнул в его рот, начав там хозяйничать, и Плисецкий, стоявший столбом, вдруг подумал, что происходящее, вроде бы, не так уж плохо. В конце концов, ему через несколько месяцев шестнадцать, разве уже не пора познать на собственном опыте хоть что-то из «взрослого» проявления чувств? Когда эта мысль вторглась в разум, Юрий медленно прикрыл глаза и протянул руки вперед, уложив их на тонкую талию стройной и бойкой подруги. Несмело он коснулся языка Милы своим, шумно выдохнув носом. Значит, вот как это бывает? Не желая показаться девушке лохом-неудачником, Плисецкий «перешел в наступление». — Быстро учишься, Тигра, — Бабичева произнесла это полушепотом, довольно глядя на парня, положив ладони на его плечи. — Ну как тебе поцелуй «по-взрослому»? — Сойдёт, — Юрий повел плечом. Сказал так из чистого упрямства, и Мила, похоже, это прекрасно поняла. — Еще раз меня так назовешь — откушу тебе язык. Девушка громко рассмеялась. — Ага. Значит, рассчитываешь на повторение? Осознание в полной мере всего произошедшего минуту назад за руку привело с собой смущение. Щеки «Ледяного тигра» теперь красовались румянцем. — Еще чего, — он поспешно убрал руки в карманы куртки. — Напускала тут своих слюней… Она с улыбкой смотрела на нежное мальчишеское лицо. Ну какой же он все-таки лапочка. — С тебя пироженка, Тигра. — Деда? — Мм? Что такое? Он сидит за столом на кухне в дедовой квартире, задумчиво водя ложечкой в большой кружке с горячим чаем. И чего ему вздумалось задавать какие-то вопросы? — Нет. Ничего… Николай Алексеевич повернулся, внимательно поглядев на внука, вытирая руки полотенцем, и уселся на стул напротив. Что-то с Юрой не так… — Ну говори уже, чего ломаешься, как девочка? — старик попытался пошутить, чтобы разрядить обстановку. Парень вынул ложечку из кружки, постучав ею по краешку, и положил ее на блюдце рядом. Подперев кулаком щеку, Юрий покосился на окно и не очень внятно пробухтел: — Вот, кстати, о них. Скажи, когда у тебя впервые появилась девушка? Сколько тебе лет было? Таких вопросов Николай Плисецкий не ожидал. То есть, конечно, предполагал, что любимый внук может что-то такое спросить однажды, но неужели уже настало это время? — Надо же, а он и не заметил, что ребенок так быстро вырос… — Кхм… а ты чего спрашиваешь-то? — осторожно поинтересовался старик в ответ. — Да так… Это уже становилось весьма любопытным. — Так… Значит, девочку себе нашел? — Николай мягко улыбнулся, глядя на Юрия, который старательно продолжал пялиться в единственное окно. «Скорее, это она меня нашла», — промелькнуло в мыслях молодого фигуриста. Он нервно закусил губу, зачесывая пальцами волосы на затылок. — Там… не понятно ничё, короче… Плисецкий-старший терпеливо ждал продолжения реплики, решив не давить на ребенка, и сказал только что-то вроде «Ага…». Юрий долго молчал. — Тебе смешно, наверно? Сопли подростковые, то да сё… — А ты слышишь, как я смеюсь? — спокойно парировал мужчина. Парень глубоко и шумно выдохнул. — Я, в общем, нравлюсь ей. И встречаться она хочет. Кхм… целовались мы, короче… Информацией о поцелуе Николай был немного озадачен, хотя внешне этого никак не показал. Но, подумав, пришел к выводу, что для современного поколения это вполне нормально — вон, некоторые рожают в тринадцать, чему уж тут удивляться? Волновало его сейчас немного другое: большой радостью его внучок, судя по виду, не пылал. — Встречаться она хочет? Плисецкий-младший кивнул. Ясненько… — Эх-х… Юра, «пара» — это когда два человека вместе. Ты об этом и без меня прекрасно знаешь. Внук поднял голову и встретился глазами с дедушкой. — А теперь подумай, хочешь ли ты в эту пару? Новый тяжелый вздох пронесся по кухне. — Я не знаю… В этом и проблема…***
— Потька, как у вас, у кошек, всё заебись. Жрете, спите, гуляете, по весне орете, как придурочные, пхех… Пушистая любимица не понимает ни слова, но, сытая и довольная, мурлыкая, трется головой о ладонь хозяина, развалившегося на кровати рядом с ней. Юрий слабо улыбнулся, наблюдая за кошкой, и кончиками пальцев потрепал ее по макушке. Сегодня он ночует дома: «два ирода» соблаговолили выделить ему на завтра выходной. — У меня тут в перспективе может девушка появиться, представляешь? — Плисецкий усмехнулся. — Я, вроде как, физически ко всему готов, но все равно немного охренел. Можешь себе представить вообще такой пиздец? Потя, все также с удовольствием вытянувшись на кровати, широко зевнула, вильнув длинным хвостом, и закрыла глаза. — Рыжая со своим напором меня скоро изнасилует в лёгкую, а тебе по хренам? — Ну что ты за подруга, а? — Юрий покачал головой. Он пытается шутить. Но отчего-то ему самому совсем не смешно.