Отчим

Прошла почти неделя после въезда Ёны в общежитие, а Чунмён уже не хочет принимать такую дочь, как бы обидно это не было для Ынбёль. Но это так! Брюнетка подружилась почти со всеми: в первый же день с Исином, его ямочка играла важную роль в этом деле; с Чондэ и Бэкхёном, они девушке понравились сразу, чем она удивила мать, а когда те начали петь, то Ёна и вовсе была счастлива; вечером подружилась с весёлыми Чонином и Сехуном, которые после ужина потащили кореянку против её воли погулять по вечернему Сеулу и купили какой-нибудь вкуснятины; на следующий день Ёна подружилась уже и с Чанёлем. Ну, как подружилась. Парень её вынудил. И чего он только не делал, чтобы девушка одобрила его, ведь дочка его лидера и хорошего друга — очень важно. Несколько часов он докучал ей. Хоть Пак-младшая и лучшая в игнорировании людей, игнорировать и избегать долго этого жирафа она не могла. Осталось лишь сдаться, сказав: «Хорошо, давай будем друзьями, только дай мне, пожалуйста, сходить в душ» и наблюдать за довольным айдолом, слушая его радостные выкрики. С Минсоком девушка тоже подружилась не сразу. Хотя бы потому, что сам парень ничего не предпринимал для этого. Но уж так сложилось, что они оба сидели вместе в гостиной, и на удивление самой девушки, она начала говорить с самым старшим в группе. Парень отвечал на задаваемые ему вопросы и поддерживал разговор, мило улыбаясь. Он этим очень понравился брюнетке. Даже внешне он очень красив. Но отбросив эти мысли в сторону, тем более что девушке всего шестнадцать, она иногда задавала вопросы Киму, продолжая читать какую-то статью в интернете. Ёна не подружилась лишь с Кёнсу, который порой пугал брюнетку, и с Чунмёном по понятной всем причине. А ещё она вечно трепала его нервы. И этим Сухо был крайне недоволен… День первый Так жёстко, как Пак-младшая, Чунмёна ещё никто и никогда не игнорировал. Это было настолько сильно, что парню казалось, будто он не лидер популярной группы и не будущий отец Ёны, а так, чисто мимо проходил тут. Зашёл за солью или обсудить последние новости в районе, в мире, или шлюховатость высокой блондинки-соседки с вооон того дома. Девушка могла, проходя мимо, толкнуть его плечом, даже если это выходило сильно, Ёна ни шипела от боли и не хмурилась. Могла «не заметить» будущего папочку около себя и резко повернуться с чем-то горячим в руке, чуть не ошпарив айдола. Даже не слушала его. Когда в гостиной сидели Чунмён, Ынбёль, Сехун и Чанёль, девушка шла на кухню, но остановилась и спросила, будет ли кто-нибудь чай. И, естественно, она сделала всем, кроме лидера, который попросил кофе с молоком и двумя ложками сахара. Ынбёль же виновато улыбалась и просила прощения за дочь. Ну, ладно, с игнорированием Чунмён смирился. Всё же, не первый год он работает с людьми, которые его игнорируют и делают вид, будто Сухо — не лидер, пусть всё и в шутку и смеха ради. Но всё же приходится тяжело… День второй — Эй, папуля, вставай! — очень громко и отчего-то радостно прокричала почти в самое ухо айдола Ёна, наклонившись. Шатен встрепенулся и сначала даже не понял, что происходит, где он и чей это голос. А сердце бешено билось от испуга и неожиданности. Вместе с ним проснулась и Ынбёль, обеспокоенно посмотрев сначала на Сухо, а после на дочь, что была всё ещё в огромной футболке и пижамных бриджах, в которых девушка и спит. — Что произошло? — хрипло спросил лидер, пытаясь восстановить учащённое сердцебиение и открыть глаза нормально, чтобы рассмотреть очертания Пак. Вдруг на миленьком худом лице появилась ухмылочка, а тонкая тёмная бровь изящно выгнулась. — Ничего, — и, выпрямившись, направилась к выходу из комнаты. Пара на неё удивлённо смотрела, открыв рты. — Пак Ёна! — прикрикнула женщина, садясь на кровати и грозно смотря на молодую девушку. — Отдыхай, мамочка, — и милая улыбка. Чунмён уже говорил, что он не доживёт до свадьбы? С приездом этой девчонки в их общежитии настал самый что ни наесть ад для лидера. Она все соки из него выжимает по полной. День третий — Эй, что это? — нахмурившись, спросила Ёна у Сухо, глянув на лист перед парнем. Лидер сидел на кухне и пил чай с булочкой, заодно сочиняя новую песню. Девушку, пришедшую сюда за фруктами, заинтересовало, чем занимается её «любимый папочка». И взгляд тёмно-карих глаз уже как-то сам упал на письменность и ручку в руках старшего. «Не дай бог ещё начну любить его, не то, что интересоваться его делами», — кисло подумала брюнетка, продолжая изучать написанные слова и затылок отчима. Тот не глянул на будущую дочку, хотя очень удивился, что она поинтересовалась, чем он занят, продолжая щёлкать ручкой и пить уже остывший чай. — Я песню пишу, — тихо отозвался Сухо, погружённый в свои мысли. Ёна подошла поближе и наклонила голову, изучая ровный и аккуратный подчерк. Конечно, девушка оценила. Она вообще любит музыку, песни и всё такое, но… не скажет же она об этом человеку, назло которому делает все подлянки и тщательно показывает своё презрение и недоверие к нему. Ухмыльнувшись и подобрав слова, кареглазая заговорила. — Что? И это ты называешь песней? — эти слова заставили Сухо вернуться из своих мыслей. Он напрягся и глянул снизу вверх на кореянку, выгнув бровь. Конечно, ничего другого он и не ожидал. Но парень и не думал, что он пишет плохие песни. Сильно сжав в руке уже когда-то давно поломанную Сехуном ручку, явно намереваясь доломать её окончательно, и прикусив щеку, чтобы не сказать, чего говорить не следовало, Чунмён отвернулся, продолжая усиленно думать над текстом. Услышав сверху смешок и заметив боковым зрением, как девчонка покидает кухню, мужчина начал что-то быстро записывать на листе бумаги, как вдруг психанул, зарисовав это слово ручкой и откинув несчастный предмет куда подальше.

***

— Ты вытер пыль, да?.. — неуверенно спросила Ёна, проведя пальцами по поверхности шкафа и, подняв руку и глянув на неё, поморщилась от небольшого количества серого вещества на бледной коже. После того происшествия на кухне прошло полчаса, а девушка не теряет времени и продолжает докучать лидеру, который сжал в руке салфетку и крепко зубы, от чего его скулы сильно напряглись. — Если ты действительно такой богатый, как о тебе многие говорят, найми вместо себя лучше горничную. И ушла. Больше всего Чунмён ненавидел, когда эта девчонка что-то наговорит, а потом уходит, словно сказала какую-то обычную вещь, которая совсем не злит человека. Особенно, если это происходит третий день подряд. В тот момент ему очень хотелось окликнуть брюнетку, подбежать к ней, высказать всё, что он о ней думает, ошпарить её чем-то горячим, проигнорировать в каком-то вопросе, разбудить в пять, нет, три часа ночи, всучить ей в руки тряпку и после всего этого послать глубоко и надолго, наблюдая за вытянувшимся в удивлении лицом. Откинуть ногой упавшие из её рук книги и пойти в их с Ынбёль комнату, оставляя девушку наедине с пылью. Терпеть её действительно становилось всё труднее. День четвёртый Пока все парни и Ынбёль завтракали, весело переговариваясь, до сих пор сонный Чунмён гипнотизировал свою грязную кружку в раковине. Он прекрасно помнил, как вчера вечером тщательно её вымыл, вытер насухо и поставил ко всем остальным чашкам. Никто из мемберов не мог трогать вещи лидера, так как все знали, что Сухо это не переносит. По крайней мере, без разрешения. Ынбёль и вовсе за все два года отношений ни разу не покушалась на одежду и посуду любимого. Оставался только один вариант… — Ребят, кто-то пил из моей кружки? — тихо и даже как-то пугающе проговорил лидер, привлекая внимание компании. В помещении появилась какая-то давящая атмосфера, заставляя всех напрячься, так как все прекрасно знали, что если кто-то трогает вещи Чунмёна и он об этом не знает — можно собирать вещи и переезжать в другую страну. Желательно на другом краю Земли. Один только Чондэ, продолжая спокойно лазить в телефоне, ничего не замечал. — Из неё вроде сегодня рано утром Ёна пила, — спокойно ответил вокалист, на секунду отвлекаясь от гаджета и получая лёгкий подзатыльник от Ынбёль и осуждающие взгляды и вздохи парней. Даже Кёнсу, и тот, хоть не подружился с девушкой, начал за неё сейчас переживать. Ну, как говорится — вспомнишь лучик — вот и солнце. — Приятного аппетита, — на кухню быстренько забежала Ёна, целуя в щеку обеспокоенную маму, взяв из её тарелки ломтик болгарского перца и сразу же кладя его в рот. — Сехун-оппа, — позвала самого младшего в группе девушка, протягивая ладонь. Она стала его так называть по просьбе самого парня. «Так я буду чувствовать себя не самым младшим и буду понимать, что есть человек, которого и я могу терроризировать», — по-доброму улыбнулся тогда парень, говоря это, наваливаясь на сидящую за столом девушку. Сехун понимал, что, возможно, в последний раз даёт подруге пятюню, поэтому крепко сжал её ладонь, удивив брюнетку, заставляя её лишь усмехнуться и поднять бровь. Она не сразу заметила нагнетающую обстановку, обеспокоенные взгляды и очень уж мрачного Чунмёна около раковины, так как уже сильно торопилась в школу. — Ёна, дорогая, солнце, — приторно сладким голосом начал Сухо, стараясь взять себя в руки, хотя получалось очень, очень, очень плохо. Та отвлекалась от разглядывания лица макнэ, и глянула на «почти не злого» отчима, — ты пила из моей кружки? Звучало как утверждение. Стальной голос с хрипотцой заставлял девушку выпрямиться по струнке, отпустить руку уже близкого ей друга и смотреть на шатена, поджав губы. Кто ж знал, что он так отреагирует на какую-то чашку… Три дня держался, что бы Ёна не делала, а тут из-за какой-то чашки вспылил. Все поежились, мысленно уже давно похоронив девушку, или помогли ей собрать вещи и проводили до её старого места жительства. И хоть Пак-младшая была почему-то напугана таким Чунмёном, она старалась выглядеть так, будто всё идёт по её плану. — А что не так, папочка? — взяв себя в руки, ласково спросила девушка, облокотившись о спинку стула. И глаза в глаза. Все смотрели на Ёну, переводя взгляд на лидера. Тот лишь прочистил горло, стараясь немного успокоиться. — Ох, только не говори, что ты так нервничаешь из-за кружки? Я-то думала, что ты сильный, что тебя мало чем проймёшь, — говорила Пак, намекая на все предыдущие случаи, — а тут из-за чашечки готов рвать и метать. Брюнетка уже вжилась в свою роль, забывая про испуг и действительно пугающего Чунмёна. Мужчина испепелял её взглядом, вникая в то, что она сейчас говорит. По сути, он должен держаться. Ёна ведь специально его провоцирует, чтобы выставить Сухо в плохом свете. И всё это время он очень хорошо держался. Неужели он зря так долго её терпел, чтобы сейчас выплеснуть все свои эмоции? Ещё и перед Ынбёль с парнями. Отлично! — Что ты, всё… нормально, — сжав руки в кулаки, сказал шатен, медленно выдыхая. Мысленно он отвесил себе хороший такой подзатыльник. Поругал себя. И продолжил со срывающимся от злости голосом. — Только будь добра, если ты хочешь взять мои вещи, клади их потом на места и предупреждай меня. Ладно? Улыбнувшись шире, Ёна продолжала смотреть на довольного, и одновременно нервного отчима. Признаться, Пак-младшая и не думала, что этот парень действительно такой сильный морально и сможет выдержать почти неделю искусных издевательств. И всё же, у Ёны ещё есть время, пусть и не так много, и она не сомневается в своих методах. Хотя Чунмён действительно хорошо держится. Помимо того, чтобы трогать вещи без проса, человек ещё терпеть не может, когда его не слушают и ни во что не ставят… День пятый — И куда ты собралась? — сдержанно спросил Чунмён у смотрящей на себя в зеркало в коридоре Ёны, складывая руки на груди. Он уже знал, что и этот разговор закончится улыбкой на лице брюнетки и злостью парня, который с удовольствием отправит в полёт через окно вещи девушки. И желательно её саму. Да. — Ну, мы с друзьями договорились погулять, — мельком глянув на шатена, длинноволосая продолжила поправлять платье и причёску, которую ей так любезно помог сделать Чонин, хоть он скорее больше выдрал у неё волос, чем действительно помог. — В такое позднее время? В таком прикиде? — удивлённо и как-то неверующе спросил Сухо, подходя ближе и в упор смотря на короткое платье падчерицы с открытой спиной. — Может, голой сразу пойдёшь? Всё равно ведь потом снимать это, — парень и сам не до конца понимал, что он говорит. Но он хотел отомстить за всё то, что почти всю неделю делала эта девчонка Киму. Но его радовало, что она ему хоть отвечать начала, а не пытается, как в первый день, ошпарить его горячей сковородкой или кипятком. Ёна напряглась и повернула голову к говорившему. Она поняла, что тот хочет сделать и, чуть улыбнувшись, повернулась полностью и подошла к парню. Она положила маленькую тёплую ладошку на плечо Чунмёна, и повела её вверх, накрывая левую сторону длинной, мужественной шеи, очерчивая большим пальцем такой манящий кадык, который хочется поцеловать, а на пульсирующей венке оставить засос. Но так далеко девушка заходить не собирается. Она предоставит это уже своей маме. Ёна почувствовала, как лидер напрягся и сглотнул, нахмурившись. — Предлагаешь мне остаться с тобой? — прошептала девушка, становясь на носочки и обдавая адамово яблоко тёплым дыханием, от чего парень вздрогнул и хотел отпрянуть, но позади была стена. Как вовремя. Парень забеспокоился. Пак подняла руку ещё, и теперь она лежала на щеке лидера, а большим пальцем медленно провела по нижней губе, чуть оттягивая её. Но Чунмён всё же смог прийти в себя и, схватив аккуратно запястье девушки чуть оттянул от себя и отвернул голову, чтобы не чувствовать этого тепла на левой щеке. Снизу послышался хмык. Выудив свою руку и отойдя на шаг назад, брюнетка смотрела на шокированного лидера. Поджав губы, и запустив широкую ладонь в волосы, он медленно выдохнул и глянул на спокойную, легко улыбающуюся девушку. — Ну, — вдруг нарушила тишину Ёна, подходя к верхней одежде и обуви, — я пойду, а то уже опаздываю. Скажи маме, что приду позже обычного. Так спокойно, будто это не она только что зажимала своим хрупким телом Чунмёна у стены. Все чувства в парне смешались между собой, и он не знал, что и говорить. К чему это только что было? Что это вообще было? Куда она собралась? Надолго ли? — Ты никуда не пойдёшь, — вдруг сказал парень, становясь прямо. Ёна, обувшая только что туфли и собираясь надеть куртку, остановилась. Опустив голову и сжав в руках ворот верхней одежды, она всё равно надела её, похоже, даже не собираясь слушать. Чунмён так и думал. Брюнетка давно выиграла. Осталось лишь сказать Ынбёль, что никакой свадьбы не будет, и что они расстаются, чтобы Ёна точно была в выигрыше. Но Ким никогда так не скажет, чтобы эта девчонка не делала. — Эй, я, кажется, сказал, что ты… — Ты думаешь, я тебя буду слушать? — спросила девушка, оглянувшись и с ухмылкой глянув на шатена. — Ты мне пока никто, — Пак подошла к парню. Теперь она была ниже его только на полголовы, — и слушать я тебя пока не должна. И хотелось бы, чтобы я тебя никогда в будущем не собиралась слушать. Сказав это, девушка развернулась и вышла, громко закрывая дверь. Чунмён громко выдохнул. Да, не такой семейной жизни он хотел… То твоя падчерица тебя достаёт на протяжении всей недели, то чуть ли не соблазняет. Чувствует он, что после свадьбы будет веселее. На шестой день все парни отсутствовали в общежитии, то ли репетируя, то ли записывать что-то на радио. Ёна так ничего и не поняла из совместной болтовни Чонина и Сехуна, а переспрашивать уже не было времени, так как они торопились и, быстро попрощавшись с девушкой и дав ей пятюню, парни убежали. Девушка, пожав плечами, тоже начала собираться и после ушла в школу. Вечером этого дня Пак-младшая совсем не доставала Сухо, чем очень его удивила. Он, итак уже уставший, был готов умереть от надоедливой и приставучей девушки. Но та лишь пару раз пошутила над ним и больше не обращала внимания. В воскресенье выходной совпал у всех, и все обрадовались. Но Чунмён не видел в этом ничего хорошего… Все двадцать четыре часа в одном доме с Ёной равносильно самоубийству. А парень ещё пожить хочет. Но девушка, казалось, вновь перестала обращать на него внимание, как и в первый день. Это радовало и огорчало одновременно. Чунмён подумал, что они вышли на новый уровень отношений, когда они уже говорят, причём, когда Ёна сама может спросить что-то у Сухо. Но сейчас они вернулись к первоначальной точке. Но с другой стороны, она не пытается вылить на него кипяток. А ещё она больше не зажимает его у стены и не трогает без спроса вещи. Это единственное, что радует его. Конечно, пару раз брюнетка всё же сталкивалась с парнем плечами, как и тогда. Но Чунмён терпел из всех оставшихся у него за неделю сил. И старался не обращать внимания. Но в конце дня нервы всё же сдали и Сухо сел на диван около Ёны, которая с улыбкой с кем-то переписывалась, не обращая внимания на отчима. — Ёна, — привлёк к себе внимание Ким, серьёзно смотря на брюнетку, что продолжала смотреть на экран большого телефона и улыбаться, — мне надо с тобой поговорить. Серьёзно. Чунмён и не думал, что на него обратят внимание, но этого хватило, чтобы Ёна нахмурилась и отвлекалась от навороченного гаджета, подняв взгляд на него. Признаться, Сухо удивился. Но он не стал терять время зря и, придвинувшись ближе, начал толкать речь, которую подготовил. Он долго искал момент, когда рядом не будет Ынбёль и парней, чтобы поговорить на эту тему с девушкой. — Я думал над тем, почему ты меня так ненавидишь и почему ты делаешь мне так много подлянок, и не до конца понял, что во мне не так, но, может, ты что-то хочешь… — с намёком спросил шатен и обеспокоенно глянул на брюнетку исподлобья, закусывая губу. Та, услышав такое, сглотнула, потеряв уже всякий интерес. Как он вообще мог предложить ей такое? — То есть, — начала тихо кореянка, смотря не мигающим взглядом на лидера, — ты хочешь мне что-то купить? Хочешь купить мою любовь к тебе, да? — с каждым словом её голос повышался, а на бледном лице появлялось негодование и злость. Как он мог такое даже предположить?! Ёна не собиралась продаваться. А Чунмён понял, что надо было делать всё как-то помягче. Или вообще не делать… — Нет, Ёна, постой… — пытался как-то оправдаться Сухо, потирая лоб и мысленно коря за себя за только что содеянное. — А может ты так же и любовь моей мамы купил? А что, почему нет? — продолжила девушка, заметив ошарашенный взгляд мужчины, разводя руки в стороны. — Купил ей часы, кольца, серёжки? Может, пару дорогих платьев от Диор и Шанель? Или просто пообещал популярность? Засветиться где-нибудь на телевидении или в интернете. Что молчишь? Ну же, говори! — вдруг крикнула Ёна, сильно сжимая руки в кулаки, отчего длинные ноготки больно впиваются в нежную кожу. Но эта боль сейчас как никогда нужна ей. Ей надо держать себя в руках, чтобы ничего тут не разгромить и не дать смачной пощёчины этому мужчине. А Чунмён лишь сидел, опустив голову, слушая всё это. Конечно, он ничего этого не делал и у них с Ынбёль всё взаимно. — Я, конечно, не сомневаюсь в своей маме, — продолжала Ёна, — но соблазн довольно велик. Медленно выдохнув, девушка взяла свой телефон и начала покидать гостиную, оставляя Сухо одного, но вдруг на самом выходе остановилась. Злость всё ещё бурлила в крови. И надо побыстрее уходить к себе. Или к Исину, который успокоит девушку. — Запомни, я никогда не приму тебя, — эти слова заставили вздрогнуть Кима, сжимая сильно зубы до боли в скулах, и руки в кулаки до побелевших костяшек. — И как мама могла выбрать тебя… — уже в коридоре спросила саму себя Ёна и ушла, оставляя парня наедине со своими мыслями. Сухо был как ни когда зол. Зол на себя. Он уже так отчаялся, что решил пойти на этот метод. Решил купить любовь Ёны. Ха! Отлично, Ким Чунмён. Так держать. Их отношения итак были не самыми лучшими, а сейчас стали в разы хуже. Чёрт! — Дурак…