* Месяц назад*
Я с трудом открыла глаза, чувствовала я себя плохо, у меня болело всё тело, и ещё меня страшно тошнило. Ничего удивительного, хоть я и выпила перед этим противоядие, чтобы не умереть, действие яда всё равно не прошло бесследно. Голова соображает с трудом, однако, когда я приподнялась и огляделась, то всё-таки смогла сообразить, что я всё ещё лежу на том же месте, где уснула от снотворного из браслета. Сколько времени прошло прежде, чем я очнулась? Рядом со мной никого, значит Наеги и Асахина уже ушли. Я с большим трудом встала и пошла осматриваться. Побродив по зданию, я никого не нашла. Треньк! Кажется, я что-то пнула. — Хм? У меня под ногами валялся браслет, тот самый, который надели всем участникам убийственной игры. Я подобрала его и рассмотрела, он был выключен и сейчас совсем не отличался на вид от обычного браслета. И тут я заметила, что не чувствую браслета на своей руке. Я взглянула на руку. Его там нет. Наверное, он открылся и упал, пока я была без сознания, но я слишком плохо себя чувствовала, чтоб это заметить. Я пошла в сторону выхода, по пути мне совсем никто не встретился, наверное, все уже ушли, а меня оставили тут, решив, что я мертва. Это здание ведь находится под водой, значит выход где-то наверху. Вскоре мне удалось найти лестницу наверх, которая вела в здание Фонда Будущего, в то, в котором мы были до того, как нас переместили под воду. Здесь всё было в руинах, от здания практически ничего не осталось, мне даже не нужно было идти к выходу, в стенах было полно огромных дыр. Я наконец-то вышла наружу. Сил у меня почти не осталось. Интересно, остальные ещё здесь, или они уже улетели с острова? Если второе, то мне придется очень нелегко. Интересно, я справлюсь сама? Неужели всё-таки умру? У меня совсем не осталось сил. Вдруг, впереди я увидела знакомую фигуру. Тот же костюм, та же небрежная причёска, хоть человек и стоял ко мне спиной, у меня не было никаких сомнений — это он. Совсем недалеко, если я его окликну, он скорее всего услышит, но у меня нет сил говорить, тем более кричать, и на одной силе воли я продолжаю идти вперёд, к нему. Только пожалуйста, стой там, никуда не уходи, Наеги. Шаг, ещё шаг, я почти дошла, я уже близко, настолько, что он обернулся на звук моих шагов. Обернулся и уставился на меня, как на призрака. В его глазах читалось удивление и… в его глазах было только удивление. Он не моргая смотрел на меня, потом потёр глаза и снова на меня уставился. Это не удивительно, он ведь не знал, что я выпила противоядие и думал, что я мертва. — Н-наеги, — с трудом начала говорить я, — я н-не привидение, я потом объясню, мне н-надо в лазарет, — с трудом выговорила я и, полностью обессилив, начала падать, но вместо того, чтобы упасть на землю, я упала на что-то мягкое. — К-киригири-сан, Киригири-сан, держись! — похоже Наеги наконец очнулся от ступора, он продолжал что-то говорить, но я уже не различала слов, последним, что я почувствовала, были тёплые руки, подхватившие моё тело.*** сейчас ***
Пожалуй, в кабинете Наеги я не была довольно давно, как-то не было причин заходить, когда мы общаемся, то просто ходим друг к другу домой. Возвращаясь к кабинету, не была я здесь довольно долго, и состояние кабинета меня шокировало, пришлось приложить много сил, чтобы моё недовольство не отразилось на лице. Стол полностью завален всем подряд, и только прямо напротив стула Макото видно небольшое свободное пространство. Шторы отодвинуты, и за ними видны чёрт знает сколько времени немытые окна. В углу кабинета лежит разобранный спальный мешок. Что? Спальный мешок? Видимо, заработавшись он иногда и ночует тут. Так или иначе, вид у этого места абсолютно непригодный для рабочего кабинета. — Макото, — обратилась к нему я, стараясь скрыть недовольство в голосе, впрочем, удавалось не очень, — ты когда в последний раз тут убирался? — Эм, ну~… — Макото отвёл взгляд. — Понятно, — как можно спокойней ответила я. — Э, Кёко… — с опаской обратился ко мне Наеги, поняв, что я недовольна обстановкой здесь. — Дай мне бумаги, я поставлю печати, а ты пока разбери стол, потом помоем окна, — ровным, не терпящем возражений тоном, произнесла я. Наеги подчинился и стал раскладывать бумаги в аккуратные стопочки, я же, как и собиралась, стала ставить печати. И с каких пор у нас такие отношения? Может мне кажется, но мы больше похожи на молодоженов, а ведь скрываем отношения. Но, с другой стороны, что нам ещё делать? Гулять в парке под луной? Нет, спасибо. Я решила, что буду всеми силами поддерживать Макото, но всё ещё не понимаю до конца, что мне для этого надо делать, вот так и получается.*** месяц назад ***
Кажется, я проснулась, но глаз я ещё не открыла. Я почувствовала, что лежу на чём-то мягком, значит я уже не в здании Фонда Будущего. Пахнет лекарствами. Я в больнице? Спасена? Постепенно в голове стало проясняться, я вспомнила, как с трудом вышла из здания и нашла Наеги. Его ошарашенный взгляд. «Я не привидение». Кажется, я ему сказала что-то вроде этого. Ничего глупее не придумала? Впрочем, не важно. Наверное, он принёс меня в больницу. Я наконец открыла глаза. Первым, что я увидела, был белый потолок с электрическими лампами, светившими таким же белым светом. Когда я опустила взгляд, то увидела, что рядом с кроватью стоит стол, на котором была ваза с цветами. Опустив взгляд ещё ниже я увидела Наеги, который спал на полу возле моей кровати. Я села и оглядела себя, на мне была серая больничная пижама, мои волосы были распущены, а ещё на мне не было перчаток, но, увы, с этим сейчас ничего не поделаешь. Я наклонилась и потрясла Наеги за плечо, после чего быстро спрятала руки за спину. Он разлепил глаза и стал сонно озираться вокруг. Когда он меня увидел, его сонливость тут же испарилась. Он тут же вскочил и воскликнул: — Киригири-сан, наконец-то ты очнулась! С тобой всё в порядке? Ничего не болит? — обеспокоенно начал распрашивать он. — Всё нормально, не волнуйся, — спокойно ответила я. Наеги облегчённо вздохнул. — Но как ты выжила, Киригири-сан? — озадачено спросил Наеги. Я вкратце рассказала ему о противоядии и о произошедшем со мной. — Я так рад! Так рад, что ты жива! — он сел возле меня и обнял. — Я думал, что уже никогда тебя не увижу! Сначала я подумала, что стоит оттолкнуть его, но от чего-то мне было очень хорошо, и покидать объятия совсем не хотелось. Я не знала, что чувствовала… хотя нет, всё-таки знала, ведь у меня уже очень давно это чувство… — Но я жива, так что не беспокойся об этом, — одной рукой я обняла его в ответ, другой стала гладить по голове. Да, у меня уже очень давно это чувство, ещё с тех пор, как я смогла довериться ему в убийственной игре в академии Пик Надежды, пусть я это и не сразу поняла, но с тех самых пор я любила паренька по имени Макото Наеги.*** ещё несколько лет назад ***
Произошло очередное убийство, уже шестое. На этот раз главный подозреваемый — Наеги, а ещё я. Скорее всего, в первую очередь обвинят меня, ведь ему все доверяют, даже я. Я ему поверила, действительно поверила, он не мог, Наеги просто не мог… Нет, я не должна думать в таком ключе, все факты указывают на него, ошибки быть не может, он — убийца. Из колонок послышался уже опротививший мне игрушечный голос. — Время истекло. Начинается классный суд. Я с каким-то тяжёлым, незнакомым до этого, чувством направилась к залу суда. Суд начался. — Я уверен, что убийца — Киригири! — сразу воскликнул Тогами. Что ж, всё как я и ожидала, однако остальные удивились его словам. — Почему? — спросил Наеги. — Мы нашли труп около девяти часов утра. Я была первой, кто его увидел, — произнесла Фукава, — Бьякуя-сама отправил меня за киркой, тогда я на него и наткнулась. — Но вчера в десять вечера трупа ещё не было, я и Тагамичи можем это подтвердить, — сказал Ясухиро. — Значит убийство было совершено между десятью вечера вчера и девятью утра сегодня, — сделала вывод Токо. — После того, как мы с Хагакуре разделились в коридоре, я нашёл сломанного Мономишку, после чего я позвал Асахину, Хагакуре и Фукаву, и мы всю ночь пытались его разобрать, у нас идеальное алиби, а ты, Киригири Кёко, единственная, у кого его нет, — сказал Тогами. — Но ведь Наеги-куна тоже с вами не было, — спокойно возразила я. — Система полива сада включается в пол восьмого утра, но труп был сухим, значит убийство произошло между половиной восьмого и девятью утра, а в это время Наеги был с нами, — возразил блондин. — Странное утверждение, учитывая, что труп всё же был… — меня перебили. — Когда ты проверяла труп, он был мокрым только сверху да? Это потому, что после взрыва он загорелся и мы пытались его потушить, — объяснил Тогами, Фукава тем временем начала краснеть и пускать слюни, уйдя далеко в свои фантазии. — Ясно, значит труп намок не из-за системы полива, но ты не можешь точно утверждать, что убийство совершили между половиной восьмого и девятью утра, — снова возразила я. — И почему же? — Спросил Тогами. — Если бы тело было накрыто плёнкой, оно бы не намокло, — значит убийство было совершено между десятью вечера и девятью утра. Мне в голову пришёл такой сценарий, когда я нашла полиэтиленовую плёнку в сарае в саду, а значит Наеги-кун тоже мог совершить убийство. — Ах… — Наеги удивлённо, нет, скорее ошарашено взглянул на меня. Почему он так удивлён? Конечно, мы работали как команда, но я всегда полагалась на факты, а не на доверие или эмоции, и сейчас все факты указывают на то, что он убийца. Хотя мне сложно в это поверить, Наеги — убийца? Но всё указывает именно на это. Ошибки быть не должно, да не может. — Боже мой, на тебя это не похоже Киригири-сан, кажется, ты очень напряжена, — зачем-то сказал Мономишка. Разумеется, я напряжена, ведь меня считают убийцей, а вот ему похоже очень весело. Ничего, долго ему веселиться я не позволю, я обязательно найду того, кто за этим стоит. — Дело не только в алиби, — продолжил Тогами, — орудие убийства так же указывает на тебя. — Орудие убийства? — переспросила Асахина. — Ты о том ноже, который торчал у неё из груди? — Нет, не о нём, — ответил Тогами. Все удивлённо на него уставились, — она была убита не ножом, следы крови были обнаружены лишь на одежде, на полу крови не было. Убийца заранее облил кровью халат, после чего одел его на труп. Я заметил, что в курятнике нет одной курицы. Её кровью и облили халат. — Ты прав, — согласился Ясухиро, — согласно файлам Мономишки, жертву ударили чем-то вроде стальной трубы, следовательно, орудием убийства была стальная труба! — Идиотам слова не давали, — заткнул его Тогами, — орудие убийства — это стрелы, которые мы нашли в додзё. Убийца скрепил скотчем несколько стрел вместе. Скотч мы нашли там же, где и стрелы, что доказывает мою теорию. Киригири Кёко, ты — убийца! — С чего бы? Я не разу не была в додзё, — возразила я. — Нет, ты точно там была, — продолжал настаивать Тогами, — у тебя в комнате был ключ к одному из шкафчиков додзё. — Я этого не делала, — я произнесла это как можно спокойней, но мне уже становилось страшновато. — Хватит валять дурака! Признавайся! — закричал на меня Тогами. — Ты как никто другой должен знать, что я не убийца, я не могу попасть к себе в комнату без ключа, — когда я это произнесла, Наеги напряжённо уставился на меня. Ах… он ведь знает о ключе, открывающем в школе все двери, если он об этом сейчас расскажет, то я пропала. Но он ничего не говорит. Почему? Я ведь пытаюсь доказать его вину, так почему, почему он молчит?! Разве он не совершил убийство, чтобы освободится отсюда? тогда почему он об этом не скажет? Ведь в таком случае виновной посчитают меня, и его план удастся. Почему-то его молчание меня напрягает. Неужели он так ничего и не скажет? Но ведь тогда он умрёт. Наеги отвернулся. Что-то тут точно не так. Тут до меня дошло, что среди нас нет убийцы. У четверых из нас алиби, подозреваемые я и Наеги, поскольку я убийства не совершала, значит убийца он. Так должно было быть, но если бы Наеги был убийцей, то он бы непременно рассказал о ключе который я нашла, тем самым подставив меня и выиграв суд. Однако он этого не сделал, значит ли это, что он не хочет, чтобы обвинили меня? Но в таком случае он не убийца. Вот как, значит это классное собрание с самого начала подстава, чтобы ликвидировать меня или же Наеги. Но что мне теперь делать? — Но Наеги нашёл ключ от шкафчика додзё в твоей комнате. А теперь говори, как ты туда попала! — Тогами всё еще мне не верил. — Если вы казните меня сейчас, то никогда не узнаете тайну этой школы. Я этого не допущу, чтобы ни случилось, — пробормотала я опустив взгляд. Я должна во что бы то ни стало продолжить расследование, а значит мне придётся подставить Макото Наеги. У меня в груди появилось нехорошее чувство. Ведь он, даже несмотря на то, что я пытаюсь его обвинить, не говорит о ключе. Мы решили работать командой, а что же теперь? Я просто предам его? Но если я этого не сделаю, то не смогу раскрыть тайну школы, нет, я продолжу расследование даже если придётся подставить Макото Наеги. — Ребятки, мы попусту тратим время, очевидно же, что Киригири больше всех походит на убийцу, — вдруг вмешался Мономишка, похоже он подумал, что я могу выкрутиться и решил побыстрее заканчивать собрание. — Может приступим к голосованию? — Подождите, — вдруг выпалил Наеги, все удивлённо на него посмотрели, — вам не кажется, что классное собрание какое-то странное? — В смысле? — Спросил Мономишка. — Ну оно началось прежде, чем мы определили кто жертва. Вы не согласны? — Жертвой была Икусаба Мукуро, — озадачено ответил Ясухиро. — Но мы не знаем этого наверняка, — возразил Макото, действительно, труп взорвался прежде, чем мы увидели лицо жертвы, то есть мы не можем точно знать, что это Икусаба Мукуро. — Ты прав, — согласился Ясухиро. — Да и нас заставили устраивать собрание после такой неразберихи, это тоже странно. Признавайся, что ты задумал! — прокричал Наеги Мономишке. — А? А что на счёт тебя? Ты сам-то ничего не задумал? Не зря говорят, что убийца никогда не затыкается, — произнёс Мономишка, пристально уставившись на Наеги. Думаю, он опасается, что Наеги раскроет, что это собрание подстава. — Ладно, хватит. Ваше время истекло, больше не нужно ничего обсуждать. — Как это, время истекло, — испуганно спросил Наеги. Как я и подозревала, Мономишка хочет закончить собрание до того, как его обман раскроют. — Пора голосовать, выбирайте виновного. — Стой! — воскликнул Наеги. — Ты сказал, Наеги-кун нашёл ключ от шкафчика с орудием убийства? Значит он мог подкинуть его туда, чтобы меня подставить, — Наеги напугано посмотрел на меня, а противное чувство в груди всё росло, я предаю человека который действительно мне доверял. Но иначе расследование не закончить. Я должна его подставить и выжить, я почти ничего не чувствовала, когда казнили других, так в чём же дело теперь? Почему это чувство не уходит? Но это не важно, да не важно, я должна продолжать, — я не могу попасть в свою комнату, а значит, это единственное правдоподобное объяснение. — Хочешь сказать, Наеги — убийца? — ошарашено спрашивали ребята. — Голосуем! — воскликнул Мономишка. — Вы ошибаетесь!!! — Прокричал Наеги. Сейчас он очень напуган, но он уже ничего не может сделать, то есть он может рассказать о ключе, но почему-то он так и не сделает этого. Монокума запустил машину, похожую на игровой автомат, на которой показывается картинка с лицом убийцы. Высветилось лицо Наеги. — Не может быть! Это собрание подстроенно! Оно подстроенно!!! Что значит время истекло?! Объясни Мономишка!!! — кричал, уже отчаявшийся Наеги. А неприятное чувство всё не уходило. Он умрёт. Его казнят. Казнят вместо меня, я его подставила, подставила, хотя он доверял мне. Нет, я не должна об этом думать, не должна! И всё равно я не могу поднять на него взгляд. — Настало время казни! — весело сказал Монимишка и ударил молоточком по красной копке, тем самым огласив приговор. Лицо Наеги исказилось от ужаса. Почему? Почему боль в груди не утихает?! На миг он взглянул на меня, от этого внутри всё перекрутило. Нет, не смотри на меня! Умоляю не смотри! Почему? Почему так больно?! Сейчас начнётся.Вот уже готова площадка для наказания. Класс. Наеги сидит за партой на конвейере, а на него движется нечто огомное с изображением школьной доски с надписью «Оставлен после уроков». Он напуган. Неудивительно, его ведь вот-вот раздавит. Он сейчас умрёт, умрёт из-за меня! Я опустила глаза, не могу больше смотреть. Вдруг я почувствовала что-то влажное на щеке. Я плачу? Но почему? Я всегда прекрасно скрывала эмоции, но сейчас от чего-то не выходит. Я не могу сдержать слёзы, хотя теперь мне хотя бы плакать незаметно, не закричать на весь зал. Вдруг я услышала удивлённые возгласы. Когда я подняла глаза, то увидела на экране вместо изображения Мономишки Альтер-эго. В этот момент под партой, за которой сидел Наеги, открылся люк, ведущий в подвал, куда он и провалился. — В чём дело? Что происходит? — Мономишка стал удивлённо вертеть головой в разные стороны. — Похоже она запустила вирус, когда её подключили к сети. Чёрт! Она меня провела! Я тут же успокоилась, ведь значит Наеги не умрёт, у меня словно камень с души свалился. Вот так спастись от казни, а он и правда невероятно везучий, видимо неспроста у него титул «Абсолютного Счастливчика». — Похоже твой план провалился, — не выражая никаких эмоций на лице сказала я Мономишке. — Ну, как сказать… Подвал — настоящая свалка, умереть там мучительной смертью ещё хуже, чем моя казнь, — сказал Мономишка, противно рассмеявшись. Но он не прав, я могу попасть в подвал, и с помощью ключа, который я у него украла, спасти Наеги. Я его спасу, но я его подставила, теперь он меня наверное ненавидит и уж точно никогда мне больше не доверится. Впрочем, оно и хорошо, лучше не надо, я не из тех, кого беспокоит судьба других людей, по-этому я могу в любой момент его предать, как сейчас, даже не смотря на это противное чувство. Я могу перебороть любые чувства, поэтому я могу предать, да, именно так. Он не должен мне доверять. Я поспешила на кухню, чтобы взять для Наеги бутылку воды и чего-нибудь съестного, после пошла обратно, но хоть я и хотела поторопиться, надо было подождать, пока все не разойдутся, поскольку люк, в который провалился Наеги, был единственным известным мне входом в подвал. В итоге одна я там осталась только к вечеру. Воспользовавшись украденным ключом, я открыла люк и, покрепче завязав пакеты с едой, чтобы содержимое не вылетело, пока я падаю, прыгнула в него. Я свалилась на большую кучу мусора, устроив неслабый грохот. — А? Огромная куча мусора? — услышала я заспанный голос Наеги. — Не смей называть меня кучей мусора, — недовольно ответила я. — К-киригири-сан? Что ты тут делаешь?! — ошарашенно спросил Наеги. — Тебя спасаю, — чуть улыбнувшись ответила я. У Наеги аж глаза заблестели, когда я это сказала. Но тут он вдруг перевел взгляд на мою голову. — Киригири-сан, у тебя какой-то мусор в волосах. Я, чуть смутившись, отряхнула голову, и затем протянула Наеги бутылку воды. — А, спасибо большое! — поблагодарил меня Наеги и стал с жадностью глотать воду. — Ну что? — спросила я когда бутылка опустела. — Кха… Как заново родился, — улыбнувшись, ответил Наеги. Но меня беспокоило, что он улыбается и разговаривает со мной как обычно, ведь это по моей вине он в таком положении. Тогда почему он не злится и не обвиняет меня? — Прости, чтобы продолжить расследование я предала тебя, — опустив голову произнесла я. Конечно, извиняться за подобное бесполезно. Из-за меня его чуть не казнили, разумеется, он никогда этого не простит. Но вопреки моим ожиданиям… — Ничего страшного, это не твоя вина, — улыбнувшись произнес Наеги, а потом, посерьёзнев, добавил, — во всём виноват организатор этой игры. Но даже если так, всё равно я предала тебя, так почему, почему ты так легко меня прощаешь? Я подняла взгляд. Наеги улыбался мне как ни в чём ни бывало. Как ты так можешь?! Мне снова захотелось заплакать, я ожидала, что он мне перестанет доверять, что он меня возненавидит, я ожидала этого, поэтому это не причинило бы такой сильной боли. Но он… Он просто простил меня. Мне хотелось плакать, мне хотелось зарыдать, но не от того, что меня ненавидит дорогой мне человек, а из-за жалости к нему. Да, это именно жалость, потому что он так легко меня простил, потому что он улыбается как обычно, несмотря на всё, что пережил, но с каким же трудом должно быть дается ему улыбка. Но помимо жалости я чувствую ещё и уважение, уважение к тому, кто всё ещё верит в лучшее и надеется, несмотря ни на что. Я так не смогла, от боли я просто замкнулась в себе, перестала доверять людям, а он… он, хоть его и предают, продолжает верить в людей. Это так наивно, глупо… и так замечательно! Да, паренёк по имени Макото Наеги, сам того не поняв, стал надеждой для всех, кто оказался заперт здесь, в том числе и для меня. Но он сам словно маленький ребёнок, за которым не кому присмотреть. Такой добрый и такой наивный. Вот только на кого может понадеяться этот ребёнок? Бремя того, на кого все надеяться, очень тяжело, если ему совсем никто не поможет, даже он сломается. Но что мне делать? Смогу ли я стать для него надеждой? Ха… как глупо об этом думать после того, как предала его. Глупо, но всё равно, я сделаю всё, что смогу, чтобы поддержать его, я просто больше не смогу его предать… я всегда буду на его стороне. — Ну что, пойдём, — позвала я Наеги. — Да, но дверь заперта… — растярянно ответил он. — Ключ, — достав из кармана украденный у Мономишки ключ и чуть улыбнувшись ответила я. Мы выберемся отсюда, мы справимся, я это знаю. Мы обязательно раскроем тайну этой школы и освободимся. И сколько бы боли отчаянья не было сейчас в наших сердцах, надежда Наеги обязательно подтолкнёт всех вперёд… А я сделаю все, чтобы его надежда никогда не угасала.***несколько лет спустя***
Мы сидим на больничной койке, Наеги крепко прижимает меня к себе, я уже не обнимаю его в ответ, а просто сижу, наслаждаясь его теплом. Вдруг он почему-то отпустил меня, но я все еще сижу, прислонясь к нему. Он бережно взял мои руки в свои и мягко провел большим пальцем по тыльной стороне ладони. Точно, я же сейчас без перчаток. Значит, Наеги видит все эти кошмарные ожоги на моих руках. — Они болят? — тихонько спросил он, не отпуская моих рук. — Нет, они уже давно прошли… — ответила я, всё так же лежа на груди Наеги. — Вот как… Это хорошо. Но, наверное, когда ты их получила наверное было очень, очень больно, — тихим печальным голосом говорил Наеги, — я ведь ничего не знаю о твоём прошлом, но я уверен, ты перенесла много боли, очень-очень много… И даже несмотря на это, ты всегда боролась, ты до самого конца была на моей стороне, а я… я совсем ничего не мог для тебя сделать. Даже тогда, когда ты умирала, я был абсолютно беспомощен. Даже если ты жива сейчас, моей заслуги в этом нет… Я совсем ничего для тебя не сделал. — тихо бормотал Наеги, держа меня за руки. Но он не прав, он сделал для меня очень много, так много, что мне целой жизни не хватит, чтобы с ним расплатиться. — Глупый, в целом мире нет человека, который бы сделал для меня больше, чем ты, — я тоже взяла его за руки, а он сильнее сжал мои. Как он может думать, что ничего для меня не сделал. Ведь для меня бесконечно важно даже то, что он вот так держит меня за руки, несмотря на страшные ожоги на них. Да, именно, он просто принимает меня, такую, какая я сейчас, мои раны, мою боль, он принимает всё это… Но ведь он сам тоже страдал не меньше. Он тоже терял дорогих людей, он тоже был в той ужасной игре, что вызывала в сердце отчаяние, он тоже был снова пойман в этот ад, так почему он всё еще так легко может принять мою боль? Я слегка отстраняюсь и смотрю на него, перед глазами плывет, я смотрю ему прямо в лицо. — Почему ты… — я прижимаюсь своми губами к его, а Наеги, слегка удивившись, робко и неумело пытается ответить на поцелуй… Почему ты такой наивный? Через пару минут мы отстраняемся друг от друга, и глотая воздух мы смотрим друг другу в глаза. — Наеги, нет, Макото, ты сделал для меня невероятно много, поэтому не говори так. Ты — надежда для всего мира, и ещё ты вне всяких сомнений моя надежда, поэтому, если ты чего-то не сможешь сам, если будет нужна помощь, только скажи, я всегда буду рядом с тобой. Пожалуйста, позволь мне быть твоей надеждой! — с этими словами я обняла Макото, словно ребёнка. Позже, уже в полусне, я услышала тихие-тихие слова: «Я люблю тебя» — и почувствовала прикосновение тёплых рук. Перед тем, как окончательно заснуть, я подумала, как же давно я не была так счастлива.***месяц спустя***
Насколько я помню, эти злосчастные бумаги надо заполнить уже к завтрашнему утру, а что мы, спрашивается, делаем? А мы моем окна. Ну, что тут скажешь, похоже сегодня ночевать мы будем здесь. — Макото, а почему ты сам тут не убираешься? — недовольно спросила я. — Да как-то руки не доходят… Ну работы у него и впрямь немало, но это уже перебор. Кстати, если придется остаться здесь на ночь, как-то меня беспокоит, что спальный мешок только один… Впрочем, странно, что тут вообще есть спальный мешок. — Эх… ты как ребёнок, ну правда как так можно? — Я с лёгким укором в голосе пожюрила Макото. — Прости, — поборматал он, виновато опустив взгляд, ну точно, как ребёнок. — И долго так будет продолжаться? — Изображая сердитость, обратилась я к Наеги. Разумеется я не не злилась, но его детское поведение было столь милым, что я решила слегка подразнить его. Обычно я не делаю чего-то подобного, но на этот раз не удержалась. — Мне жаль, что так выходит, я… Ну я просто… Ну это… — как я и ожидала, он так растерялся, ну ей богу, как ребёнок которого мама отругала за то, что он в комнате вовремя не убирался. Ну ладно, хватит его дразнить. — Не волнуйся, я не сержусь, — я слегка улыбнулась, и подойдя к Макото, обняла его со спины, — в конце концов ты завален неимоверным количеством работы, так что неудивительно, что у тебя нет времени на уборку. Но ты мог бы меня и почаще просить о помощи, желательно до того, как твой кабинет превратится в сарай. Наеги слегка опешил от того, что я неожиданно его обняла — Ну, я не хочу беспокоить тебя по пустякам, у тебя ведь тоже немало работы, я и сейчас попросил лишь потому, что если напортачу с этими бумагами, возникнут большие проблемы. Эти документы отправляются чуть ли не правительству Японии. — чуть покраснев, ответил он. — Я же говорила, проси меня о помощи если надо, я помогу. — Н-но даже так… — Я ведь просила полагаться на меня. — Хорошо, в следующий раз я обязательно попрошу тебя помочь, — мягко сказал Макото. — Угу, попроси, положись на меня, — я обязательно помогу тебе. Я помогу… Я буду делать всё, что в моих силах, ведь даже ты сломаешься, если будешь всё делать один. Я этого не допущу, я сделаю всё чтобы ты всегда мог оставаться таким, добрым и по детски наивным, ведь именно такой ты даёшь надежду целому миру, а ещё ты даёшь надежду мне. Да… поэтому если не можешь справиться один, то попроси о помощи меня.Макото, положись на меня, позволь мне стать твоей надеждой.