Красивый

      Тому, кто открыл миру всю прелесть онсэнов, надо поставить памятник и устроить в честь него государственный праздник — эта мысль лениво копошится у расслабленного и распаренного Виктора в голове. Эх, жаль, нельзя забрать какой-нибудь крошечный онсэн с собой в Россию, чтобы и там наслаждаться мягким жаром чистейшей воды и ощущением приятного спокойствия, пропитывающего каждую мышцу. А в добавление к онсэну — и Юри вместе с собой забрать. Без его присутствия рядом, без мимолётного ощущения его плеча так близко со своим — не то. Не так хорошо, не так... Да, просто не так.       Виктор осторожно косится на Юри — тот, немного откинувшись на бортик, расслабленно сидит рядом, прикрыв глаза. Может, он даже уже немного задремал. Как всегда, у них выдался насыщенный тренировками день, и под вечер Юри был совершенно без сил. Ну, так даже лучше — можно без проблем понаглеть, рассмотреть его так, как хочется. Особенно лицо. Юри всё ещё немного смущается и тушуется от прямых любопытных и испытывающих взглядов прямо в глаза. Ну, хоть не шарахается, и то хорошо. Доверяет Виктору и самому себе — это Виктора греет, это ему льстит. Ведь именно он нашёл, показал всем другую сторону своего зашуганного подопечного — открытую, манящую и очень соблазнительную. Вот бы научить Юри раскрывать её не только на льду. Тогда можно было бы вот так рассматривать его не только украдкой. Хотя стеснительность Юри Виктора тоже манит, тоже завораживает. Трогательно краснеющие щёки — это так замечательно. Так хочется прикоснуться к ним губами, попробовать горячий румянец на вкус.       От горячей воды щёки Юри лишь немного порозовели. Виктор тянется к нему практически бесшумно, вода — и та на его стороне, от движений едва слышный плеск. Веки Юри подрагивают немного беспокойно, и Виктор замирает, почти что утыкаясь кончиком носа в его щёку. Всё это похоже на игру в кошки-мышки, и непонимание того, у кого какая роль, отдаётся приятной дрожью в кончиках пальцев.       — Не надо спать в онсэне, Юри, — горячо выдыхает Виктор в аккуратное розовое ухо, и Юри чуть не подпрыгивает от неожиданности, только как-то замедленно и вяло — и правда устал.       — Виктор, я...       — Тебе надо отдохнуть, но сначала всё-таки вылезти отсюда. Если заснёшь по пути до комнаты, то я тебя даже могу туда донести, как принцессу.       — Не надо, я уж сам как-нибудь... — в глазах у Юри, как всегда, смесь из паники и надежды, что Виктор всё же не остановится перед его совсем неуверенным: «Нет».       — Надо, Юри, надо, — весело бормочет по-русски Виктор и гибкой кошкой вылезает из воды. Юри осторожно ухватывает его протянутую ладонь своей и выбирается следом, немного морща лоб.       — Что? А... — понимающе тянет Виктор, сочувственно рассматривая яркие кровоподтёки на ногах сонно покачивающегося Юри. Ноги у того всегда почему-то страдают больше всего — и ушибы, и мозоли. Наверное, виной тому чувствительная и нежная кожа. Хорошо хоть, обходится без переломов и растяжений.       Виктор быстро накидывает на Юри юкату, уже умело завязывает пояс за пару секунд и одевается сам. Юри только в ужасе округляет глаза и мотает головой, когда Виктор снова предлагает себя в качестве «его принца».       А щёки у него смущённо-красные, и Виктор записывает на свой счёт ещё одну маленькую победу.       Юри только немного пыхтит от удивления, когда Виктор, цепко держа его за запястье, тянет его в свою комнату. Он не реагирует на такое вялое возмущение, и Юри сдаётся, сражённый главным оружием — заботливой улыбкой. Он послушно садится на край кровати и сонно наблюдает за тем, как Виктор роется в небольшом сундучке. Но с него тут же слетает вся усталость, когда Виктор садится перед ним на пол и осторожно кладёт пальцы на левую ступню.       — Виктор, ты чего... Да я бы сам! — он тянется к тюбику с мазью, но Виктор прячет её за спину и недовольно цокает языком:       — Сам ты когда-нибудь потом, а сейчас дай мне за тобой поухаживать.       Юри завороженно кивает и опускает голову — прячет взгляд. Виктор не протестует — он успел уловить в нём за секунду сумасшедший блеск. Тот самый, его Эрос. Его жажда чувствовать прикосновения Виктора к своей коже.       У мази резкий запах с дымкой свежей травяной нотки. Юри тут же чихает, и у Виктора тоже чешется нос. Он щедро выдавливает мазь на ладонь и подцепляет прохладную каплю пальцами другой руки.       Юри послушно немного распахивает полы юкаты, оголяя ноги. Он дышит немного порывисто и шумно и сдавленно охает, когда Виктор осторожно касается синяков. В такие моменты Виктор шепчет какую-то тёплую успокаивающую чушь, и удивительно, но это действует — Юри делает глубокий вдох и успокаивается.       — У тебя красивые ноги, — вдруг произносит Виктор неожиданно для самого себя. С Юри так всё чаще и чаще. Больше искренности и меньше заготовленных фраз из арсенала коварного обольстителя.       — Мои? Они ведь такие... — Юри мрачно разглядывает поблёскивающие от мази ушибы. — Ты шутишь.       — Они такие. И поэтому красивые. Потому что все эти синяки — знак того, что ты очень стараешься. И это прекрасно.       Юри завороженно кивает, и Виктор невесомо ведёт пальцами по небольшой ссадине на его колене. Секундой после он наклоняется и прижимается к ней губами — так же осторожно, стараясь не потревожить уже затянувшуюся ранку.       Юри весь красивый — от макушки до кончиков пальцев на ногах. Эти слова бьются в голове обезумевшей птицей, когда Виктор поднимает на него взгляд. Юри великолепен — взъерошенный, с растерянно-обожающим взглядом и доверчивой улыбкой.       Кожа у Юри действительно нежная, как у девушки, особенно на внутренней стороне бедра. Виктор прижимается к ней щекой и прикрывает глаза. В голове — так много нежных слов, они мечутся вспышками и искрами, но сейчас хочется просто помолчать и раствориться в чужом заполошенном дыхании.       Юри нерешительно касается его волос, зарывается в них пальцами — значит, можно. Можно вслепую потянуться к поясу на его юкате и развязать его без проблем. Распахнуть её и выпрямиться, стоя на коленях на полу — как раз так, чтобы глядеть немного наклонившемуся Юри прямо в глаза.       — Красивый, — выдыхает Виктор, ведя большим пальцем по нижней губе Юри, немного оттягивая — как совсем недавно, когда на тренировке поделился желанием узнать его Эрос. И теперь ему никто не помешает.       В поцелуях у Юри особого опыта нет — Виктор понимает это сразу, стукнувшись с ним зубами. Зато неудержимого желания научиться — хоть отбавляй, и Виктор, конечно, готов научить всему. Он ведёт в этом поцелуе, легонько прикусывает чужой юркий язык, вылизывает нёбо, и Юри подхватывает его жадный темп, притягивает его к себе за шею и снова зарывается пальцами в волосы. А Виктор стягивает с его плеч распахнутую юкату, и она повисает на руках.       Юри всхлипывает, когда он отстраняется и прижимается носом к его горячей щеке. Он совершенно растерян, и сейчас, когда на нём нет очков, за которыми он привык прятаться, он совсем похож на мальчишку. По сути ведь он и есть мальчишка, которому так много предстоит ещё узнать. Он чуть запрокидывает голову, и Виктор жадно целует его подрагивающий кадык.       Наверное, не стоит торопиться, но у Виктора не получается — он порывисто скользит ладонями по твёрдым плечам и рёбрам и крепко устраивает их на бёдрах. Он хаотично целует обожаемую шею — у Юри она довольно изящная для парня, и тот уже не всхлипывает от избытка непонятных и оглушающих чувств — он коротко стонет и зажимает одной ладонью рот.       «Красивый», — снова вспыхивает у Виктора в голове. Эту красоту хочется покорять и исследовать, но сейчас у него самого руки трясутся как у зелёного школьника, сходящего с ума от спермотоксикоза. Он обхватывает губами твёрдый сосок, дразнит его языком, но срывается и, наклонившись, быстрыми поцелуями ласкает напряжённый живот шепчущего его имя Юри.       Член у Юри длинный и аккуратный. Пусть это и звучит глупо, но да — красивый. Юри возбуждён — всего лишь от нескольких вполне невинных ласк, и понимание этого возбуждает уже Виктора, отдаётся горячей тяжестью в паху. Он обхватывает свой член ладонью в тот самый момент, когда прикасается кончиком языка к покрасневшей головке, слизывая терпкую каплю смазки, когда Юри уже без стеснения громко стонет и зарывается пальцами в его волосы — грубо и дерзко. Властный, неудержимый Юри, который давит ладонью ему на затылок и толкается ему в рот — Виктор готов кончить уже только от одного этого. От того, что наконец-то получилось сорвать у Юри тормоза.       Он заглатывает торопливо, но старательно, трётся кончиком языка о горячую головку, неаккуратно лижет — струйка слюны медленно ползёт к подбородку. Юри уже не стонет — хрипло дышит, повторяет его имя, и Виктора это заводит. Он водит по своему члену в таком же беспорядочном темпе, и когда в горло выплёскивается горячая сперма, сжимает его особенно крепко, через секунду и сам кончая.       Юри ослабляет хватку и ведёт пальцами по его скулам — мягко и осторожно. Виктор чуть отстраняется и снова прижимается щекой к его бедру. Приятная опустошающая усталость накатывает волной и давит на плечи.       Юри молчит, но кончики его пальцев подрагивают, и Виктор, немного повернув голову, поднимает на него взгляд. На языке крутится совершенно глупое и ненужное: «Ну, как?» — но Виктор отмахивается от мысли ляпнуть это вслух. Оно само растворяется в другом слове — замечательном, как раскрасневшийся и очень смущённый Юри, похоже, не знающий, куда себя деть и что сказать.       — Красивый... Ты красивый, Юри, — шепчет Виктор, и Юри так красиво и так влюблённо улыбается в ответ. И, похоже, теперь Виктор ему будет говорить об этом каждый день — ради такой замечательной улыбки.