***
Магнусу нравились не многие люди. Многие годы ему приходилось иметь дело со всеми видами коррупции, хладнокровия. Его сердце очерствело из-за эгоистичных людей. Ох, он мог быть и мягким. Он не был таким холодным, как Камилла, которая использовала людей лишь для собственного развлечения. У него просто появлялись некоторые сомнения при встрече с новыми людьми. Ему не хотелось открывать своё сердце, чтобы его в итоге снова разбили. А потом в его жизнь вошел Алек и, сам того не хотя, перевернул всё вверх дном. Магнус не верил в любовь с первого взгляда. Понятие этого было смехотворно. Любовь... любовь была глубже этого. Он не сказал бы, что его любовь к Алеку была меньше из-за того, что она пришла мгновенно. Нет. Это было мгновенным влечением. Страстью. Страсть всегда проявляла себя быстрее и легче, чем любовь. Потом они поговорили. Была какая-то нелепая шутка про мясо. Всё это было очаровательным. Магнус бесстыдно флиртовал с ним. Потом Магнус узнал о борьбе Алека с самим собой. Магнус... понимал его. Он знал, каково чувствовать себя изгоем. Чувствовать себя ничтожным. Тем не менее, Магнус справился с собой. Он перестал беспокоиться о том, что другие думали о нём, и стал говорить то, о чём думал. Он научился жить для себя. Он научился гордиться своими отличиями. Он надеялся, что однажды Алек тоже сможет научиться всему этому. С тех пор, как Магнус узнал его, он несомненно повзрослел, однако Алек всё ещё стыдился того, что был геем. Он был разочарован тем, что не мог быть натуралом, потому что тогда для него всё было бы гораздо проще. Тогда другие могли бы принимать его легче. В то время, когда Алек сохранял выражение спокойствия на своем лице, Магнус видел этот уязвленный взгляд больших карих глаз каждый раз, когда тот в очередной раз получал пассивно-агрессивную фразу от Маризы. Или всякий раз, когда Роберт с опаской смотрел на своего сына и Магнуса, если те находились в пределах трех метров друг от друга. Всё это оставалось скрытым под сдержанным выражением лица. Сердце Магнуса немного разбивалось каждый раз, когда он видел этот опустошенный взгляд Алека. Сейчас, когда они находились внутри Института и его парень стоял рядом с ним под пристальным взглядом своей матери, был один из тех случаев. Магнус едва слушал разговор позади него, когда создавал символы, необходимые для защиты Инстиута... и затем это случилось. — ...услуги сегодня совсем не дешевые. Я помню, что твой счет непомерно высокий, но это... — Всё нормально, — пробормотала Лидия, плавно перенимая контракт из рук Маризы. — Сумма, безусловно, будет выплачена в полном объеме, — она сделала паузу, прежде чем тепло продолжить: — Я благодарна за твою помощь, Магнус, как всегда. Спасибо тебе. — Не за что, дорогая Лидия, — ответил Магнус, завершая последнюю печать твердым щелчком пальцев. Он развернулся и радушно улыбнулся блондинке. У нее было доброе сердце, и она всегда была любезна с Магнусом, даже после того, как он сорвал ее свадьбу и увел ее жениха. Мариза напряженно наблюдала за ним. Ее волосы были стянуты назад в тугой конский хвост, одежда была облегающей, но скромной. На ней было выражение плохо скрываемой неприязни. — Если это всё, тогда, Алек, — сухо проговорила она, переведя взгляд на сына, — пожалуйста, проводи своего... мага из Института. Всё было не так плохо, как могло бы быть. Конечно, Мариза была озлобленной, но всё могло быть и хуже. Он отрешенно поднял бровь и повернулся к своему парню. Он остановился. Лицо Алека стало каменным, когда он смотрел на свою мать. Его осанка стала жесткой, руки прижимались по бокам, а глаза сузились. — У этого «мага» есть имя, мама, — сказал тихим и глубоким голосом Алек. Он звучал разочаровано. — Его зовут Магнус, на случай, если ты забыла. Или, может быть, ты просто слишком самодовольна для того, чтобы запомнить его, я даже и не знаю. Но... но, несмотря на твои личные проблемы, он всякий раз, когда приходит сюда, не заслуживает такого отношения. Он просто пытается нам помочь. Магнус сразу же отметил смущенный взгляд на лице Маризы, однако затем ее глаза сверкнули и округлились, смотря на ее старшего сына. Она усмехнулась. — Он пытается помочь лишь тебе. Ему всё равно, что случится с остальными в этом здании, и ты знаешь это. Не будь таким доверчивым, Алек. Если бы ты не «встречался» с ним, то ему также не было бы дела до того, что случится с тобой. Не обманывай себя, его мотивы исключительно эгоистичны. Алек стиснул зубы. — По крайней мере, он пытается помочь и кому-нибудь еще, — начал Алек. Его голос надломился и уже не был таким же тихим, как минуту назад. — Всё, что ты когда-либо делала, это помогала самой себе. Я не собираюсь сидеть и смотреть, как ты унижаешь Магнуса. Маг он или нет, я уже начинаю думать, что в его мизинце сострадания гораздо больше, чем во всем твоем теле. С широко раскрытыми глазами Роберт смотрел то на свою жену, то на сына. Он благодушно положил руки на каждого из них. Магнус остолбенело наблюдал за этим. Он хотел так много всего сказать Маризе Лайтвуд. Мог сказать так много того, чтобы поставить ее на свое место. Часть его отчаянно хотела, чтобы она, блять, очнулась и поняла, что делает со своим сыном. Тем не менее, он знал, что находился не у себя дома. Он будет на стороне Алека, конечно же. Будет настолько долго, насколько того будет хотеть сам парень. Он будет защищать его, делать для него всё, что в его силах, но сейчас... сейчас был не тот случай. Это была битва Алека. Магнус сглотнул. Он молчал. Роберт, однако, этого не понимал. Он шагнул и стал телесной лысой защитой между ними. — Думаю, нам нужно успокоиться. Алек, почему бы тебе и Ма... — Нет, — прервал его Алек. Его голос был низким и ровным. Он... он брал всё в свои руки. Даже свидетели этого погрузились в тишину. Постоянно послушный наследник Лайтвудов не подчинялся своим родителям. Было похоже на то, словно Магнус снова видел Алека, стоящего на том алтаре. — Нет, — повторил Алек. — Меня достало мириться со всеми проклятыми предрассудками, сложившимися здесь! Магнус — больше, чем просто маг или Нежить. Он хороший человек, и я люблю его. Я-я отказываюсь просить прощения за это! Я также не стесняюсь того, кто я есть. Но если ты отказываешься признавать это, тогда это твои проблемы. Не мои. Не Магнуса. Твои. Сердце Магнуса сжалось в груди. У него затряслись руки, поэтому он скрестил их на груди, чтобы скрыть дрожь. — Едва ли это проблемы мои или твоего отца, — холодно произнесла Мариза. — Отставим мои чувства в сторону, Алек. Это ты порочишь имя Лайтвудов. Все здесь, все в Идрисе знают Алека Лайтвуда как парня, сбежавшего со своей собственной свадьбы в руки колдуна. То, чего мы достигли здесь, больше не имеет никакого значения! Годы упорной работы и преданности делу потрачены впустую, поэтому ты можешь пойти и поиграть дома со своей Нежитью! Вместо того, чтобы вести себя как ребенок, возможно, тебе следует осознать то, что ты сделал со своей семьей. Алек (несколько истерично) посмеялся. — Я не буду жить во лжи, поэтому ночью ты можешь спать спокойно, мам! У меня есть своя правда, которую я принял, поэтому могу спать сейчас, ни о чем не беспокоясь. В кровати с Магнусом, — огрызнулся он. Его высокие скулы слегка покраснели, а ноздри раздувались. Магнус видел, что тот едва сохранял остатки спокойствия. — Честно говоря, я никогда в жизни не чувствовал себя таким чертовски счастливым! Твоё мнение — или мнение кого-либо еще — для меня больше ничего не значит. — Счастливым? — не веря, воскликнула Мариза холодным голосом. — Те выборы, которые ты делаешь на фоне своей юношеской наивности, разрушат твою жизнь, Алек. — Выбор? — Алек еще раз коротко и иронично посмеялся. Руки Магнуса чесались от желания обнять его, успокоить, успокоить ту боль, которую Алек наверняка ощущал в своей груди. — В этом вся проблема, да? Ты ведешь себя так, словно то, что я гей, было выбором, сделанным мной ради какой-то личной вендетты для тебя! Это то, кто я такой! Я не собираюсь извиняться, потому что не сделал ничего неправильного... Это не то, как если бы я присоединился к Кругу с Валентином. — Роберт вздрогнул, а Мариза немного отшатнулась, словно от пощечины. Однако Алек всё ещё не закончил. — Всё, что я сделал, это влюбился в того, кто оказался магом. Но, знаете, даже если бы я мог всё изменить, то всё равно не отказался бы от того, что у меня есть с Магнусом... И если ты любишь меня, мам, то тоже не будешь хотеть этого. Хватит, — его голос слегка надломился, но Алек тряхнул головой, словно пытался физически очистить ее, прежде чем уйти. Парень прошел мимо всех них, игнорируя взгляды всех вокруг, кто остановился, чтобы понаблюдать за последствиями ситуации, и протянул руку Магнусу. Магнус сразу же взял ее. Он чувствовал мелкую дрожь в его руке. Его ладонь немного взмокла от нервов. Так же, как и ладонь Магнуса. Он не доверял себе, поэтому не мог что-либо произнести вслух. Они пронеслись через двери Института, спустились на газон и Магнус, не теряя времени, создал портал домой.***
Алек не мог дышать, когда вывалился из портала домой к Магнусу. Маг протянул руку, чтобы придержать его, прежде чем тот направился к дивану Магнуса, и мягко толкнул его на него. В голове всё шумело. На несколько минут ему показалось, словно он был одержим. Магнус что-то сунул ему в руки — теплый кофе, который он, должно быть, наколдовал из Старбакса, находящегося в нескольких кварталах от них. Алек с благодарностью сделал глоток. Он был черным, с сахаром, как он и любил. Магнус присел перед ним, успокоительно поглаживая по колену. — С тобой всё будет в порядке, Александр? — через минуту спросил Магнус. Алек кивнул головой. — Да. Это... это что, правда только что случилось? — спросил Алек, растерянно глядя на Магнуса. — Я не... я не знаю, что на меня нашло, Магнус. Она просто... она не перестанет смотреть вот так. Словно на какую-то ужасную вещь, находящуюся с тобой в одной комнате! Ты не заслуживаешь этого и прости, — несчастно произнес Алек. — Мне не хотелось выяснять отношения на глазах у других людей. Я... О, Ангел, я-я закатил такую огромную сцену, да? Я просто... во мне словно что-то, наконец, лопнуло. Я больше не мог терпеть этого. Прошел уже почти год, а она всё ещё... — Алек осекся с выражением ужаса. Магнус забрал кружку из его рук и безмолвно поставил её на журнальный столик. Магнус поднялся на ноги, положил руку на щеку Алека и наклонился, чтобы решительно его поцеловать. Его губы на губах Алека были теплыми, слегка властными, и Алек дернул Магнуса за собой на диван, заставив того лечь на него сверху. Потом он ощутил это... ощутил на своём языке. Соленую воду. Слеза. Алек отстранился, смотря широко раскрытыми глазами на своего парня. На своего парня, который плакал. Еще одна одинокая слеза скользнула по щеке. Алек никогда раньше не видел плачущего Магнуса. Конечно, он видел много его эмоциональных состояний до этого: гнев, счастье и грусть... Но никогда еще до такой степени, чтобы тот... плакал. Нахмурившись, Алек легко смахнул слезы. За ней последовала еще одна. Он вытер ее тоже. — Почему? — прошептал Алек, встревожено смотря на Магнуса. Магнус прикрыл глаза и покачал головой из стороны в сторону, прежде чем положить голову на плечо Алеку. Они держались друг за друга, однако Алек никак не мог замедлить своё сердцебиение. Почему Магнус плакал? Это... не могло случиться из-за слов его матери. Магнус никогда не позволял Маризе докопаться до него. — Магнус? — прошептал Алек. — Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, не плачь. Я тебя люблю, не плачь... — Алеку это не очень хорошо давалось. Он не умел успокаивать. Ни себя, ни кого-либо другого. Как ему сделать это? Как сделать так, чтобы Магнус почувствовал себя лучше? Он крепко прижал к себе мужчину. После долгой паузы Магнус, наконец, поднял голову и стер влагу со своего лица. Его глаза блестели, но не были наполнены слезами, когда он снова посмотрел на Алека. — Я так горжусь тобой, — тихо сказал ему Магнус. Он вытянул свои украшенные руки и сжал ими обе руки Алека. — Алек, я так сильно горжусь тобой. Алек ошарашено уставился на него. — Ты поэтому плачешь? — Магнус кивнул, немного посмеявшись. Поднеся руки Алека к себе, поцеловал каждую из них. — Все Дни рождения стоили прошедших веков и это, безусловно, лучший подарок, который я получал от кого-либо. Ох, дорогой... — Он вновь поцеловал его. — Я не понимаю, — сказал Алек между осыпающимися на него поцелуями. — Правда не понимаю. Что только что произошло? — Алек... Сумеречные охотники и Нежить не соединяются друг с другом. Ты знаешь это. Но... но то, что ты сделал это — заступился за меня на глазах у многих людей перед твоей собственной матерью... — Магнус провел рукой по лицу Алека, удивляясь тому, что его обыденное красноречие почему-то отсутствовало. — Это значит так много. Куда больше, чем обычно. Я люблю тебя за то, что ты сказал обо мне... но что я люблю еще больше, Александр, это то, что ты сказал сам о себе. Он сжал руки Алека. — Я знаю, что не легко быть другим. Поверь мне. Ты слышишь это от бисексуала, мага азиата, который носит блестки и лак для ногтей. — Он криво усмехнулся, покачав головой. — Это нелегко. Люди любят осуждать. Неважно, кто ты: Примитивный, Нефилим или Нежить, мир может быть жестоким ко всем нам. Но лучшее, что ты можешь сделать, Алек, это принять себя со всем, что есть в тебе, и чего нет. Вот, почему я горжусь тобой. Алек пожевал губы, и Магнус отпустил его руки, чтобы они легли рядом с ним. Еще минуту они находились в тишине. — Мне просто хочется, чтобы моя мама... тоже приняла меня. Почему она не принимает меня? — его голос стал тише, и Алек не был уверен, спрашивал ли он Магнуса или невидимые силы Вселенной. Магнус печально взглянул на него, а затем посмотрел прямо перед собой на дальнюю кирпичную стену, однако Алеку показалось, что тот ее не видел. Он потерялся в чем-то другом. — Иногда правда может раздражать тех, кто не понимает. Для меня не в новинку матери, которым трудно принять собственных сыновей. Алек повернулся, чтобы удивленно посмотреть на Магнуса. Магнус никогда не рассказывал о своей семье. Учитывая то, что этот человек пережил их всех, Алек представлял ту боль утраты, которую было так трудно держать в себе. Кстати говоря, Магнус был напряженным и отстраненным, поэтому он не мог не задаться вопросом (в самый первый раз), каким же на самом деле было детство Магнуса Бейна. Глаза Магнуса, не скрытые гламуром, метнулись к его лицу, и перед Алеком открылись янтарные кошачьи глаза, которые он так любил. Понимание окатило его сильнее, чем ведро ледяной воды, вылитое на голову. — Ох... — Его сердце упало в пятки. Магнус выдохнул воздух через поджатые губы, пытаясь отогнать плохие воспоминания. — Она повесилась в нашем сарае, когда у меня в детстве проявились мои магические метки. Мне было десять. Оказывается, оборвать собственную жизнь для нее было легче, чем принять то, что ее сын рожден от демона, а не от настоящего мужа... К сожалению, это нормально для моего рода. В конце концов, большинству родителей не прельщает тот факт, что их дети — полудемоны, — предположил Магнус, грустно улыбаясь. Его глаза снова стали темно-карими и такими и остались. Алек утешительно сжал колено Магнуса. — Мне так жаль, Магнус. На эти слова Магнус покачал головой. — Это древняя история, Алек. Прошлое. Думаю, в твоем случае, твоя мама примет всё через некоторое время. Мариза... я думаю, большая часть ее проблем коренится в ее собственной ненадежности. Она стыдится некоторых своих жизненных выборов, и это заставляет ее складывать вину на плечи других людей. Принижая других, она компенсирует свои чувства. — В этом есть смысл. Это хорошо описывает ее поведение в последнее время, — мрачно согласился Алек. — Однако она так же не одна из тех, кто так просто отказывается от своего мнения. — Если со временем она не сможет принять тебя, тогда она просто не заслуживает, чтобы такой необыкновенный человек, как ты, был ее сыном, — твердо сказал Магнус. — Я люблю ее, — выдохнул он. — Я расстроен, зол и уязвлен, однако она всё ещё моя мать, и я всё так же ее люблю. — Знаю, sayang [2], знаю, что любишь. — Магнус сдвинулся и нежно поцеловал уголок губ Алека. Алек улыбнулся и положил голову на спинку дивана, ненадолго затихнув, чтобы разобраться с хаосом, творящимся у него в голове. — Ты же знаешь, что это всё только благодаря тебе, верно? — наконец, произнес он. — Что я смог принять себя? Мне не хотелось рассказывать об этом кому-либо. Я подумал, что если буду осторожен, буду следовать правилам, тогда никто ничего не узнает. Я был одержим тем, чтобы не дать просочиться своим эмоциям. Я всегда говорил то, что они лишь отвлекают. Именно поэтому я оттолкнул тебя: потому что впервые за очень долгое время из-за тебя во мне зародились чувства. Я чувствовал что-то иное, а не то... то чувство безнадеги, которое гнило внутри меня. Это путало, заставляло расстраивать тебя, потому что изначально я думал, что ты ничего не понимаешь. Что ты лишь игрался... Думал, что тебе было всё равно, как много моя семья значит для меня. Слова сами собой покидали рот Алека. Он ожидал, что Магнус остановит его после этого, станет защищаться, однако он лишь тихо сидел, скрестив ноги так же, как и Алек, опираясь одной накрашенной рукой на джинсовую ткань на бедрах Алека. Он позволил сказать Алеку то, что тому хотелось, и это было замечательно, потому что впервые ему было нужно сказать действительно многое. — Я собирался жениться на Лидии. Собирался жить во лжи, потому что не хотел сталкиваться с реальностью жизни гея. Мне отчаянно хотелось помочь своим родителям, заставить их гордиться мной в этот раз, и был готов пожертвовать своим собственным счастьем ради этого. Мне было так плохо на свадьбе. Каждая часть меня кричала, что я не должен проходить через это, однако я притупил эмоции, как всегда делал это, и стал их игнорировать. Я собирался жениться на ней, чтобы отдать долг своей семье. А потом появился ты, и я просто не мог дышать. Я понял, что не могу пройти через это. Понял, что... что ты никогда не пытался играть со мной, как я обвинял тебя в этом. Понял, что... что ты всего лишь пытался уберечь меня от огромной ошибки. Правда в том, что ты, Магнус, понимал меня лучше, чем я понимал сам себя. Я так думаю. Ты знал, что у меня есть долг перед семьей, но тебе хотелось, чтобы я не игнорировал тот факт, что так же у меня есть долг перед самим собой. Ты помог мне осознать, что... что лучше быть честным перед самим собой, понимаешь? Что я заслуживаю быть с кем-то, кого по-настоящему люблю. Во всех смыслах. Полагаю, что ты мог бы сказать, что... открыл что-то во мне. Что-то, что мне по-настоящему... нравится, — закончил Алек. В этот момент Алек понял, что независимо от негатива, с которым ему придется столкнуться потом в Институте, несмотря на разногласия с родителями о его образе жизни, ничто не сможет разрушить то, что он чувствовал сейчас. Он чувствовал себя легче. Впервые за многие месяцы чувствовал, что будущее было наполнено возможностями. Магнус просиял, а его глаза снова потускнели, когда он оставил мягкий долгий поцелуй на лбу Алека. Он пропустил через свои пальцы волосы Алека, прежде чем подняться. Магнус протянул Алеку руку, который недоуменно наблюдал за этим. — Я не танцевал много веков — не учитывая клубных танцев, конечно же, это не одно и то же. Многие годы до тебя не находилось никого, кто вдохновил бы меня на это. Хотя я очень любил танцы. Думаю, я очень скучал по тому чувству, когда есть, с кем танцевать, и этот человек того заслуживал бы... Поэтому, Александр Лайтвуд, ты потанцуешь со мной? — спросил Магнус с улыбкой, которая, казалось, осветила его лицо. Алек изумленно взял его руку, позволяя поднять себя с дивана. — Что? — сказал Алек, быстро моргая. — Танц... Но... но сейчас нет никакой музыки, — заметил Алек, а его живот боязливо скрутило. Он не умел танцевать. Он совершенно не умел танцевать. — «И те, кто был замечен танцующими, казались ненормальными для тех, кто вовсе не мог слышать музыку...» — беспечно процитировал Магнус. — Однако если тебе нужно музыкальное сопровождение, тогда... — Он щелкнул пальцами, и мягкая классическая музыка приятно разлилась по комнате. Черт возьми. — Позволь угадать: ты придумал эту фразу в шестнадцатом веке? — сострил Алек. Магнус выглядел слегка обиженно. — Фридриха Ницше не было в шестнадцатом веке, ты, нахальный маленький нефилим, — сразу же ответил ему маг. — И нет, я никогда не спал с ним, — добавил он, когда Алек открыл свой рот. — Не пытайся сменить тему. — Магнус, — запротестовал Алек. — Я не умею танцевать! Магнус покачал головой и притянул Алека от дивана в более открытое пространство. — Безусловно, умеешь, дорогой. Все могут танцевать. Я не прошу тебя танцевать танго или вальс. Отнесись к этому проще и тогда всё будет хорошо, обещаю. Знаешь, как говорят: «Притворяйся, пока это не станет правдой», — оптимистично сказал Магнус. — ...Но не передо мной, — быстро добавил он. Он обнял Алека за талию, а Алек обнял его за плечи, ощущая сомнения. Это было больше похоже на объятье, чем на правильный танец. — К твоему сведению, пальцы на твоих ногах находятся в опасности, — шутливо сказал ему Алек. Магнус поднял голову вверх, чтобы поцеловать его. — Я готов к этому риску, — прошептал он в плечо Алеку. — ... Это было так просто. Это походило на один из тех неловких школьных танцев, где пара цеплялась друг за друга, переминаясь с ноги на ногу и медленно кружась. Едва ли это можно было назвать полноценным танцем. Это было... Это было прекрасно, решил Алек. Он прижался щекой к голове Магнуса. — Магнус? — через некоторое время спросил он. — Да? — Как думаешь, у нас всё получится? Магнус чуть отстранился, чтобы взглянуть на Алека. Его глаза были наполнены теплом и любовью, а руки твердо лежали на бедрах сумеречного охотника. — Я верю, что у нас всё получится, Александр. Полностью уверен в этом. Чертовы бабочки снова вернулись. Миллион красивых, прекрасных, великолепных бабочек. — Это... это то, чего я хочу, Магнус, больше всего на свете, — признался Алек в миллиметре от лица мужчины. Он сократил пространство между ними и отзвуком поцелуя провел губами по его губам. — Это то, чего я хочу.