Б - Без определенного места жительства

Чувство влюбленности оно такое… странное. Сейчас, когда ты думаешь об объекте этой своей влюбленности на лице растягивается мечтательная глупая улыбка, в низу живота приятно тянет, разливая теплую консистенцию нежности и парящего счастья. Душу одолевает желание к этому человеку прижаться, сплести пальцы вместе, уткнуться лбом в чужое плече и вдыхать успокаивающий аромат. Шепотом переговариваться между собой и тонуть в глазах напротив, таких мягких и добрых, лучистых и теплых, шоколадного оттенка. А в следующую секунду ты уже понимаешь, что ничего этого у тебя нет. Ну, то есть имеется на руках только неразделенная влюбленность, а все остальное так, игры разума и подарок воображения. Которые, как бы пытаются тебя толи утихомирить, может подбодрить или, скорее всего, поглумиться. Ну, а что? Влюбился? Значит надо что-то делать, как-то делать шаги в сторону своей любви всей жизни, чтобы она выросла в любовь не одностороннюю, а то как-то это, ну совсем печальное зрелище. А Хосок не то чтобы ничего не делает, даже напротив старается, только вот как-то совсем трусливо. Как школьник в начальных классах, который пытается просунуть конверт с письмом в чужую парту. Только тут вот совсем другая ситуация, Хосок письма не пишет, да и не школьник уже давно, совсем. Ему двадцать пять, у него есть работа, не крутая и не дурацкая, нормальная такая, со средней зарплатой и иногда с премиальными. На жизнь и небольшие развлечения вполне хватает. А еще хватает на пакет, наполненный едой, ежедневно с утра подаренный объекту воздыхания. Ну, не совсем подаренный и не совсем лично в руки, потому что это скорее выглядит как подкинуть предмет тайно, анонимно, не светя лицом и не оставляя улик. Рано утром, за три часа до работы, Хосок взял в привычку караулить свою пассию в переходе недалеко от круглосуточного магазина, который он проходит каждый день идя на работу и идя домой с работы. В переходе, ближе к центру (наверное, там теплее, не так сильно дует) на дорожной плитке располагается подранный старый грязный матрас, который облюбовал себе и теперь на нем спит бездомный парнишка. Вот ему-то как раз Чон еду пакетами и таскает. Дожидется пока тот отойдет от своего пристанища куда-нибудь, быстренько на цыпочках бесшумно подкрадется к матрасу, положит пакет и обратно в свое укрытие – караулить. Первый раз Хосок увидел его примерно месяц назад, бездомный парень в черной шапке, в старом заношенном пальто, непонятного цвета из-за многочисленных пятен джинсах и дырявых кроссовках, весь чумазый и продрогший, пытался заработать себе денег игрой на саксофоне. Чон тогда торопился и толком внимания на парня не обратил, ну мало что ли в наши дни бродяг зарабатывающих в переходах деньги? Хосок и гитаристов видел, и скрипачей, а как-то раз наткнулся на мужчину притащившего в переход контрабас, без смычка правда. Но они хотя бы выглядели не столь бездомно как вот этот саксофонист. В тот же день, только несколькими часами ранее, Хосок таки свалил с работы раньше на пару часов и уже думать забыл про утреннего музыканта, как заходя в переход, обладающего великолепной акустикой, его обдало нежными звуками духового инструмента. С каждым шагом, сделанным ближе к центру перехода, музыка становилась более отчетливо слышной и пробирающей до мурашек, и уже становясь напротив парня, Хосок просто впал в ступор, растворяясь в звуках мелодии, ласково пробирающейся в его душу, перерождаясь в слезы. В переходе, помимо их двоих было много людей, но казалось, будто кроме них не существует вообще никоно на планете, потому что для Хосока сейчас существовал только он, парень напротив и его музыка. Парнишка нежно нажимал на клавиши, ласково извлекая звуки из трубы, будто целовал – касался губами мундштука, аккуратно, будто хрупкий, обнимал инструмент руками, сливался с ним в одно целое. Сама труба - видно, что не новая, покоцаная и потертая, много пережила и повидала, но также верно служит, к тому же звук чистый, а значит о ней заботятся и берегут. Закрытые глаза и длинные пушистые ресницы, бронзовая кожа, длинная каштановая челка, смешно торчащая из-под шапки вкупе с острыми скулами миловидное лицо и такой талант в музыке, талант способный музыку под кожу запустить, в кровь ввести как лекарство от душевных терзаний, обнять звучанием, как будто мама обнимает своё дите. Понятно сразу и без слов, что этот парень любит свой инструмент, и это для него не предмет заработка, хотя он его и использует (а куда деваться), а как лучший друг или даже член семьи (в переносном смысле). Это сильно. Хосока тряхануло, когда парень открыл глаза и посмотрел прямо на него, точно в душу заглянул, потому что в этом взгляде было все про него и одновременно ничего. - Вам понравилось? – вопрос вывел Хосока из оцепенения и одновременно бросил куда-то туда, где нет доступа к мозгу и соображалке, а так же адекватной речи и поступков. - Нет! – вякнул Хосок и, развернувшись на пятках, быстро капитулировал на выход из перехода, провожаемый по-собачьему печальным взглядом. И только потом, когда хлопком закрыв за собой дверь, Чон прислонился к ней спиной и тихонечко сполз по ней, утыкаясь лицом в тощие коленки. Боже, какой же он идиот, как школьник глупый себя повел, еще и расплакался. Щеки еще не успели высохнуть от соленой влаги, а там где подсохло, кожу противно стягивало – надо умыться, желательно полностью. Весь остаток дня Хосок ходил по квартире туда-сюда, толком ничего не ел и все время зависал. Зависал даже по пути на кухню и, не вписавшись в поворот, влетал разными частями тела в стены, больно при этом ударяясь. Может это чувство вины, может чувство стыда за свои дебильные действия, может еще какая-нибудь чувственная фигня, тут вот не понятно, но вышло все равно не очень. Неловко как-то толи перед собой, толи перед тем парнем бездомным. А глаза у него, как и голос очень красивые, пронзительные. Он спросил понравилась ли ему музыка, а он сказал нет, да еще и как, каким тоном. Ну, не идиот ли? Конченный идиот - да. На следующее утро невыспавшийся, с мешками и синяками под глазами, помятый весь такой, замученный, Хосок караулил вчерашнего парня, пока тот, усыпанный газетами, проснется и куда-нибудь отойдет. Он принес пакет с едой всякой разной, потому что не знал, что тому больше нравится есть, чтобы отдать, извиниться за свое поведение и сказать, что мелодия была очень красивой на самом деле, и что он не хотел говорить того, что в итоге сказал. Но похоже, что Хосок маленько трус, потому что подойти и лично в руки вручить, как-то не получается – ноги будто примерзли, а в животе скручивается тугой ком волнения. И все так же непонятно почему. *** Вот уже месяц Чон Хосок анонимно таскает бездомному парню еду, а тот все так же играет в переходе и там живет. А еще за этот месяц Хосок понял, что он в этого парня, прости Госпади, влюбился. А еще, что у него очень красивая улыбка, добрая такая, по-детски наивная. Все бездомные животные его любят, он с ними делится едой, а они взамен защищают его от уличных хулиганов и пьяных мужиков. Завелся тут у него щенок ротвейлера пяти месяцев, которого соседи выбросили на улицу, потому что переезжали и собака оказалась не к чему. Бродяга приютил его у себя на матрасе и бросать его не собирался. А в особенно холодные ночи, щенок пытался греть его своим теплом, ложась впритык на матрас к парню. И спали они вместе в обнимку, грея друг друга. И Чону парня было до слез жалко, поэтому в свой законный выходной Хосок пошел и купил самое толстое и теплое одеяло и приволок им на следующий день. Опять же анонимно. Лучше бы он подошел, познакомился, признался в своих чувствах и забрал бы их с промозглой грязной улицы. Ну, не идиот ли? *** - Зачем Вы это делаете? – раздается сзади и у Хосока сразу холодеет спина, в животе все скручивает от страха и сердце частит в панике, пакет с едой выпадывает из рук и глухо стукается об землю. Хосок так и замирает, не поворачивается. А сзади отчетливо чувствуется как собака обнюхивает его ноги и пару раз фыркает. У Чона в голове паника и испарина проступает на висках, а в голове назойливо крутится - «Надо валить». И он, прикинув примерный план побега, уже предпринял попытку к бегству как его тут же мягко, но настойчиво схватили за запястье. - Не уходите, прошу, - какой же у него голос красивый и руки горячие. Хосок собрав яйца в кулак (мужик он или поросячий хвостик все-таки?) поворачивается к парню и густо краснеет. Парнишка улыбается неловко, а в глазах такой неприкрытый интерес и безмолвная благодарность. Чон переводит взгляд на свое запястье, парнишка это замечает и резко отдергивает руку. - Извините, что так внезапно схватил, но иначе Вы бы убежали. И смеется так бархатно, у Хосока сердце стискивает от всего и разом. И тут просто нужно сказать. - Ты мне нравишься. Говорит. - У тебя музыка такая красивая и сам ты красивый, добрый, собаку вот подобрал. У самого ничего нет еще и другим помогаешь. Ты даже и не представляешь какой ты замечательный. Говорит. - Я в тебя, наверно, даже с первого взгляда влюбился. Говорит. - Я так боялся к тебе подходить, смущался ужасно, нервничал. Еду тебе ношу пока тебя нет, одеяло принес. Боже, какой же я дурак да? Говорит. - Я хочу чтобы ты пошел жить ко мне, хочу забрать тебя и собаку, хочу узнать как тебя зовут и звать тебя по имени тысячу раз на дню. Мдааа прорвало так прорвало, конечно, сейчас ему дадут по щам и Хосок пойдет в свою квартирку собирать вещи и переезжать в другой район подальше от этого позора. А парень сначала в шоке, глаза такие широкие от удивления – блюдца (еще больше красивые), а потом враз смущенно опускает глаза и трогательно краснеет, теребит пальчики и не знает куда себя от стеснения деть, потому что это так приятно и неожиданно. А Хосока колотит от волнения и сердце в горле бьется, ладошки потеют и если прям вот сейчас начнется землетрясение, которое поможет ему провалиться под землю и больше никогда не показываться на людях, то он просто скажет спасибо Всевышнему за услышанные молитвы и скроется под асфальтом. Но этого не происходит, а происходит подающий голос парень. - Тэхён, - Хосок офигевши смотрит в глаза парнишке, он что-то не догоняет. – Меня зовут Ким Тэхён. Повторяют для особо глупых и глухих. И, о Боже, как же приятно его обнимать, такого худенького и теплого. Сжимающиеся пальчики на спине приводят в щенячий восторг, потому что Тэхен тоже его обнимает, его не отталкивает, а только жмется ближе. И Хосоку так хочется его обнимать бесконечно долго, а еще кормить всегда самой вкусной и лучшей едой, делать ему ванны с пушистой пенкой и разноцветными бомбочками, тереть спинку, сушить после феном и долго-долго целовать, гладить и любить. - Тэхёна, - зовет Хосок прямо в ухо парню, а у того краснеют торчащие ушки. – Меня зовут Чон Хосок. Тэхен кусает губы от смущения, щечки горят и глаза такие блестящие радостные, - Давай жить вместе? Такой простой вопрос, а столько счастья для двоих. Тэхен робко кивает и счастливо улыбается и Хосок тоже. А потом слышится еле слышный скулеж откуда-то снизу и парни отвлекаются друг от друга и смотрят вниз, где щенок ротвейлера тихо подвывает, обращая на себя внимание и тычет влажным носом Хосоку в ногу, мол, и меня забери, и про меня не забудь. А Хосок, конечно же, не забывает, он гладит собаку по голове, забирает футляр для саксофона, берет Тэхена за руку и ведет на выход из промозглого перехода в новую, более теплую и радостную жизнь.