Be together

Раннее зимнее утро. На улице медленно падают вниз снежинки, создавая новые сугробы. Несколько месяцев назад барьер был разрушен и монстры уже жили на поверхности вместе с людьми. Они старались привыкнуть к людским обычаям, а значит приходилось праздновать их праздники. Что ж… Через три дня будет, как говорят многие, главный праздник в этом году! А то есть: конец этого самого года. Рождество… Это то время, когда ты идёшь по улице, вдыхаешь запах хвойных деревьев, свежей выпечки, леденцов. Слышишь смех детей, разговоры взрослых и как переодетый в Санту парень бренчит своим колокольчиком. Даже если по близости его нет, этот звук мерцает в голове, показывая, какое сейчас время. В такие времена дух захватывает у каждого человека, а уж у монстра тем более. Да, у них тоже было своё рождество, но всё было совершенно не так. Всё таки в открытом мире намного интереснее это наблюдать. Шесть утра. Торговые центры только-только открывались. Сегодня Папс должен купить некоторые вещицы для этого праздника. Украшения, подарки… Это рождество все самые близкие друзья решили отпраздновать в доме скелебратьев, ведь он был больше, а значит будет где разгуляться. Папирус проснулся намного раньше Санса. Странно, что так произошло, ведь такое бывает крайне редко. Хех… Хотя это случилось впервые. А причиной всему этому не что иное, как искренняя любовь. А любовь к кому, спросите вы? Конечно, это глупо слышать, но влюбился он в своего младшего бро. Нет, он всегда любил его, но постепенно эти чувства начинали мучительно быстро расти. Ему казалось «переходный возраст. Это пройдёт. А может это вообще не из-за него?», да вот увы. Прошло уже два месяца, а он так и питал глубоко не братские чувства к своему Санси. Он боялся говорить ему. Братец может просто перестать с ним разговаривать, решив, что он просто свихнулся. Наверняка он всего лишь любит своего брата так же, как всех остальных. Разве что, чуть сильнее. Папс не был уверен в том, что чувства были взаимны и уж собирался держать всё это в секрете, но в последнее время эту тайну просто невозможно было терпеть. Она проедала плешь в разуме, не давая спокойно сосредоточится на обыденных вещах. Он стал ложиться позже, больше времени проводил вне дома… Скелет искренне надеялся, что влюблён он не в своего бро и что ему всё это кажется, но… Сомнения всё чаще развеивались. Всё бы ничего, да вот Санс растёт. Это не плохо, но растёт он не в смысле роста, а морально. Он стал чаще общаться с противоположным полом, много раз пропадал на прогулках, а то свидание с человеком вообще выбило Папируса из колеи. Да, Санс говорил в итоге, что человек не его судьба, но, похоже, старший из скелебратьев стал питать страшную ревность. Это ни в какие ворота не лезло. Нужно было обо всём рассказать младшему. В лучшем случае чувства могли быть взаимными, а в худшем — брат просто бы отверг его и обладатель оранжевого худи стал бы «убиваться» по поводу того, что его бро достанется другому. Хотелось верить хотя бы в то, что голубоглазый пропустит это мимо ушей, если же не примет… Хотя, вряд ли. Их отношения могут кардинально изменится и всё зависит от осторожности курящего скелета. Он может не говорить ему и сгубить всё, а может сказать и процент этого снизиться на процентов десять. Папирус стоял возле своего окна и курил, смотря куда-то вдаль. Сегодня им предстоит подготовка к рождеству. Нужно так много успеть. В магазинах стояли огромные очереди и старший так жалел, что не закупился всем нужным заранее. Услышав какие-то звуки из комнаты Санса, Папс тут же выкинул сигарету в окно, закрывая его. Благо стены были не такие уж и плотные, из-за чего Папирус мог с лёгкостью слышать любые звуки из комнаты бро. Быстро вернувшись в свою постель, Папс притворился спящим, дабы не удивлять брата своим внезапным подъёмом. Уткнувшись в подушку, скелет начал притворчески сопеть, дабы сбить братца с толку. Послышались шаги. Дверь открылась. И этот громкий голос бро: — ПАПИРУС! ЛЕНИВЫЕ КОСТИ! НЕМЕДЛЕННО ПРОСЫПАЙСЯ, ИНАЧЕ ПРОСПИШЬ ВСЁ НА СВЕТЕ! : Хех, у Папируса каждый раз сердце билось сильнее, когда он слышал его голос, сердце начинало биться быстрее, а дыхание перехватывало. Каждый день он будил его, а Папирусу приходилось вставать как по зову будильника, иначе тот не отстанет. Да он и не был против, всё-таки хоть какая-то близость со своим бро. Когда его прекратили трясти за плечи, обладатель оранжевого худи наигранно зевнул и потянулся: — Да-да, бро, я уже проснулся: Папс принял сидячее положение на своём матрасе и просто стал сонно смотреть вдаль, как бы имитируя «утренний залип», перегоняя мысли в голове. Медленно моргал, да и вообще выглядел каким-то убитым. Хех, он хорошо умел имитировать сонливость. Уж что он умел точно, так это всё связанное с ленью и сном. Настоящий актёр. Дождавшись, пока Санс покинет комнату, Папайрус поднял с пола своё худи, лениво натягивая его на себя. Даже не надев штаны, скелет потопал на выход, по пути сунув ноги в тапочки. Сейчас на нём были только короткие чёрные боксеры. В прочем, от шорт их было отличить трудновато, да и Папируса это не волновало особо. Свет приходилось включать, ибо на поверхности зимой темнело очень рано, да и утро тоже было тёмное. Глаза побаливали и слипались, заставляя протирать их руками. Кое-как добравшись до ванной, Папс глянул в зеркало, улыбаясь сам себе. Одним ловким движением повернув ручки крана, из него хлынула холодная вода, постепенно нагреваясь. Пока вода ещё холодная, Папирус плеснул себе на лицо, протирая его руками и так повторяя ещё пару раз. Взяв с полки оранжевый стакан, старший наполнил его уже тёплой водой, ставя на раковину и перекрывая воду. Дальше шла чистка зубов. Зачем это скелету? Да какая разница. Надо, значит надо. Нанеся мятную зубную пасту на щётку, Папс начал чистить зубы, напевая мотив какой-то песенки. Спустя минуты две, Папирус положил зубную щётку на место, только тогда замечая, что это щётка принадлежит Сансу. Что ж… Случайность. Прополоскав рот водой и смыв с зубов всю пену от зубной пасты, куряга наконец покинул ванную комнату, спускаясь вниз по лестнице. Младший братишка уже гремел чем-то на кухне. Судя по всему, моя посуду. А это значит, что готовить он закончил. На поверхности тот смог посетить несколько уроков готовки, так что сейчас готовил вполне неплохо. Ну, как минимум, это было съедобно. Присев за стол, Папайрус заглянул в свою тарелку, хмыкая и улыбаясь. Вафли, сверху политые клиновым сиропом. Этот узор напоминал сердечко… Как это мило. Рядом стояла кружка какао. Папайрус никак не мог нарадоваться на своего братца. Всё таки он был рад, что его концовка прошла именно так. Всё прекрасно, все счастливы и теперь есть время на свои личные проблемы и радости. Поблагодарив брата за завтрак, Папс взял вилку, лишь тыкая в тёплые вафельки, наблюдая за своим братом, который тоже подходил к столу и садясь на стул перед Папайрусом, буквально хватая его взгляд своим. Санс как всегда улыбался… Эта улыбка наполняла теплом не хуже всякого праздника. Он был таким родным… Тишину прервал голос голубоглазого: — Папи, почему ты такой весёлый в последнее время? Может, тебе кто-то рассказал КОЕ-ЧТО? Не то чтобы я знал, но всё же: На щеках Голубики вспыхнул слабый румянец, а сам он забегал глазами по комнате. Хех, может опять Чара пообещала в шутку сказать какую-то глупость насчёт Санса. Было понятно, что этого не случится, ведь старшего выловить не так уж и просто. Сначала он здесь, а вот уже там, что довольно необычно для такого лентяя. Папс лишь посмеялся от слов бро, отрицательно мотнув головой, приступая наконец к трапезе. Всё это время Санс пытался что-то сказать, но тут же замолкал. Странно… Стук в дверь. С выкриком «я открою!» голубоглазый метнулся из комнаты прочь. Возможно, это курьер, который вёз заказанные Папсом бокалы. Что не говори, а сам он бы их разбил, так что проще заказать посылкой. Почему же он не сделал так со всеми вещами? Хех. Бро бы убил его за отказ от прогулок…