Потаённые желания

      — Да ёб жешь твою мать! Вы за целый день не накатались, что ли? — в течение этого дня Юрий, наверное, уже раз четвёртый выходил из себя.       За все те часы, пока Виктор и Юри кружили на льду и тихо «пели» друг другу в уши что-то развесёлое, он успел прошвырнуться по ближайшему супермаркету, посмотреть на планшете пару сериалов и даже лично поучаствовать в их «Лебедином озере». Однако время шло, а «лебеди» оставались бодры и веселы и покидать каток не стремились.       — Юрио, не будь таким нетерпеливым, — как всегда блистая своей голливудской улыбкой, Виктор подкатился к заградительному бортику в том месте, где находился Юра. — Этот парень и так всецело твой. Я лишь отвлёк его внимание всего на один день.       Конечно же, приезд Кацуки в Россию был событием весьма долгожданным не только для Юрия. Но меру ведь тоже нужно знать.       — И без тебя знаю, что мой, — нервно выплюнул Юра.       Сейчас в коем-то веке у них одновременно возникло окно в череде тренировок. И Юри впервые вырвался погостить у Юры дома — им бы навёрстывать упущенное, проводя время вдвоём: гулять там по местным достопримечательностям... А ещё лучше — внимательно изучать одну из них в его спальне — в виде огромной кровати, специально купленной по такому случаю. Но, увы и ах, этот фигурист с большой буквы «ФЭ» отвисает весь день на катке в компании Виктора.       — Юра, ну, не кипятись, пожалуйста. У Виктора ведь потом столько дел, что мы и не увидимся в ближайшие дни. Подожди ещё немного, хорошо? — ласково промурчал присоединившийся к их диалогу Юри. Конечно же, за все три года, что они вместе, Кацуки немало успел изучить его характер и теперь прекрасно знал, что и как нужно сказать, чтобы получить желаемое. Ещё и выдавать капризы недавно пристрастился.       Ну, ничего-ничего, он ему покажет — и кровать, и все свои достопримечательности. Главное, только дождаться, когда чрезмерно взбудораженный такой внезапной встречей Виктор, наконец, отчалит.       — Да делайте, что хотите. Я буду в холле, — Юрио скорчил раздражённую мину, но никто не придал этому особого значения. Ведь все здесь присутствующие, как и он сам, прекрасно знали, что вся эта злость была не всерьёз.       Да и как можно было злиться на того же Виктора, который был одним из тех немногих, кто, узнав об их отношениях, не осудил, а поддержал. А однажды даже здорово выручил, подняв нужные связи и не допустив, чтобы их компрометирующие фото просочились в прессу.       Тогда — что Кацуки, что Юрий — были совсем зелёными и неопытными в отношениях. Они и сами-то не поняли, каким образом успели так сильно сблизиться. Ведь это был период, когда их жизни напоминали сумасшедший заплыв. Когда, всё впахивая и впахивая на пределе сил, в потоке бесконечных подготовок к кубкам и соревнованиям, они лишь изредка «выныривали» из этого дурдома, чтобы, как глотком кислорода, насладиться возможностью побыть вместе. Поэтому так глупо и попались в лапы к папарацци.       Конечно же, с тех пор многое изменилось: вокруг них и они сами. Юри стал гораздо увереннее в себе, прибавил стати, научился держать марку. А Юра вытянулся и возмужал, причём не только внешне, но и в сексуальном плане... В общем, бедный теперь порой бывал Кацуки. Но, несмотря на всё это, неизменным, наверное, оставалось одно — какие бы трудности ни возникали, они всегда были вместе, а рядом находились те, кто поддержит.

***

       — Ух! Юра, ты здесь. Еле тебя нашёл. — Запыхавшийся и взмокший Кацуки буквально влетел в небольшой коридор, чуть не столкнувшись с мостящимся на подоконнике Юрио. — А я так испугался — думал, что ты уже уехал.       — Походу, надо было именно так и сделать, чтобы в следующий раз не испытывал моё терпение на прочность, — буркнул тот, нехотя оторвавшись от медитации в планшет.       — Хах, ну, ты ведь знаешь, что я не специально, — Юри картинно подмигнул на манер Виктора (опять нахватался этих звёздных штучек). — Я никогда бы...       — Хватит! — рявкнул Юрий, резко подскочив с места. Кацуки от неожиданности аж шарахнулся в сторону. — Ты в курсе, что здесь остались только ты, я и сторож? — Только сейчас, напирая возмущением, он поймал себя на мысли, что смотрит на Юри под каким-то непривычным углом.       «Неужели, наконец, перегнал его в росте? — и Юрий мысленно закипел: — Вот же грёбанные издержки отношений на расстоянии. Ну почему все важные метаморфозы своих жизней мы вынуждены проживать порознь?»       — Эм... Юр, ну прости? Хн... Да что же это такое? — опешивший Кацуки виновато замялся. — Я вот, честное слово, не хотел тебя злить. И даже сюрприз дома приготовил. Поехали, а? — он вопрошающе улыбнулся. — Только сейчас в душ сгоняю? Я мигом — туда и обратно, и поедем.       А ведь, вопреки всем маркам и статусам, в душе Юри остался всё тем же робким недотёпой. И как прикажете на него такого злиться сейчас?       — Только туда и обратно, — дал добро, смягчившись, Юра. Кацуки удовлетворенно хмыкнул и, артистично сделав на развороте танцевальное па от бедра, заторопился в сторону раздевалок.

***

      Юри шагнул в душевую кабинку, чувствуя, как тёплые расслабляющие струи воды буквально окутывают его тело удовольствием. Он упёрся лбом во всё ещё прохладную кафельную стену и, блаженно выдохнув, прикрыл глаза. Мышцы приятно стягивало после нагрузки, настроение, благодаря насыщенному событиями дню, было замечательным, да и вообще жизнь налаживалась.       Он грезил большими планами на этот вечер и, конечно же, на ночь. Ещё будучи в Японии он заказал через интернет аромасвечи, реклама которых настойчиво твердила, мол, в их состав входит мощнейший афродизиак. И едва ли не к самому вылету успел залечить ожоги на пальцах, полученные путём суровых тренировок по изготовлению свиных котлет маминой рецептуры. Трудился не жалея сил, дабы воплотить желание одной кошатины — побаловаться «свинятиной».       Нарушая гармоничную атмосферу этих размышлений, внезапно в спину Юри вжалось горячей тяжестью чьё-то тело. Он крупно вздрогнул и рванул, было, отбиваться, но до боли знакомая рука неуловимой прытью скользнула к его груди и уверенно повела пятерней вниз, к паху. Кацуки снова вздрогнул и попытался отдёрнуть нагло лапающую его кисть.       — Юра, неужели до дома потерпеть никак?       — Никак, — прошептал на ухо томной поволокой голос, в то время как та же наглая кисть, игнорируя неубедительные попытки оттолкнуть, настойчиво начала поглаживать кончиками пальцев ещё не вставший член. — Меня просто нереально заводит, когда ты так отчаянно делаешь вид, что сопротивляешься.       И от таких незамысловатых ласк тело Юри предательски обмякло — благо, тут же поддержали бережно подставленные руки, — а его орган моментально ожил, наливаясь кровью.       Чёрт, и когда Юра успел стать таким искушённым?       Кто бы мог подумать, что из этого дикого, вечно шипящего на всё и вся котёнка вырастет настолько видный представитель семейства кошачьих: не менее статный, чем лев, и не уступающий по грации пантере.       Юри никогда не признает, что каждый такой выпад Юры в свой адрес его просто дико возбуждает. У самого на подобные подвиги ведь решимости не хватит, поэтому и прикрывает смятение возмущением. Хотя он прекрасно чувствует, что Юрио давно обо всём догадался. Как и ощущает сейчас его самодовольную ухмылку на себе, и ещё очень бодро потирающийся о ягодицу член.       — Ну, Юри-чан, харе уже стесняться, давай, признавайся, что нравится, — разминая подушечками пальцев сочащуюся смазкой головку, торжествующе съязвил Юрий.       — Какой же ты всё-таки...       — Охуенный любовник?       Юри повернул голову в сторону обжигающего его шею дыхания, чтобы в лицо высказать всё то, что он думает о происходящей похабщине. Но, встретившись с диким, замутненным пеленой возбуждения прищуром, уже в следующую секунду и вовсе забыл, как говорить... Юрий бесцеремонно вцепился в его волосы на затылке и, потянув голову на себя, вжался в его губы своими. Без прелюдий толкнулся языком сквозь стиснутые зубы, размыкая их и начиная буквально вылизывать его рот изнутри.       Пожалуй, была ещё одна вещь, которая всегда между ними оставалась неизменной — когда они целовались, у Юри всё так же, как и в их первый раз, перед глазами вспыхивали звёзды.       Именно поэтому Юрий намеренно сейчас всё целовал и целовал его, не переставая тереться о ягодицы собственным возбуждением и продолжая массировать его член. Заставляя Юри буквально задыхаться в поцелуй и в откровенном приглашении выпячивать зад.       Его голова кружилась от переизбытка ощущений, и, казалось, земля вот-вот уйдёт из-под ног. Но крепкие руки снова бережно поддержали, не давая упасть.       — Обопрись о стену ладонями, — на срывающемся придыхании скомандовал Юрий. И, не дождавшись реакции, сам надавил на поясницу Юри, заставляя того прогнуться в спине. Потом потянулся к душевой полке, призывно зашуршав пакетиком со смазкой. — Ты вообще как?       — Угу... — Юри хватило сил лишь слабо мотнуть головой. Он уже вообще не соображал, что происходит, но от этих повелительных ноток в голосе, кажется, был готов подставиться, как есть — без смазки и растяжки.       Ведь возбуждение кипятком бежало по венам обоих, выплавляя остатки связных мыслей. А брызги потоков воды, тысячами росинок плясавшие по их телам, создавали ощущение полной ирреальности происходящего.       — Ох, дьявол. — Юра в кровь прикусывая собственные губы, буквально захлёбывался чувством предвкушения. Его пальцы были уже там, внутри Кацуки: таком тугом, влажном, горячем — просто нереально охрененном.       Он жадно стискивал кистью второй руки его ягодицу: то с силой разминая её, то отодвигая в сторону, слегка шлёпая, играясь, дразня, отвлекаясь. Но, всё равно чувствуя, как крышу неумолимо рвёт от вожделения, и трещат предохранители самоконтроля.       А потом сдавленным полушёпотом прозвучало короткое: «Ещё» — отзываясь в голове Юрия неистовым набатом.       И он даже не понял — как так случилось? Но, выплывая сознанием из едкой пелены возбуждения, поймал себя на кадре, когда уже своим членом уверенно преодолевал сопротивление тугих мышц.       Юри под ним надрывно сипел, не в силах больше произнести ни звука. Намертво вцепившись руками в душевую трубу, он извивался ужом, кривил лицо, но упёрто продолжал помогать — подаваясь бёдрами навстречу, подмахивая. Короткими рывками до упора принимая член в себя.       Со стороны казалось, что ему сейчас дико больно, но Юра знал — он так выглядел всегда, когда полностью отдавался тому самому, тянуще пряному ощущению наслаждения на грани боли. И лишь осознания того, что Кацуки так колбасит из-за него, Юрию хватило, чтобы напрочь слететь с катушек. Он снова стиснул в руке его член и, в противовес неконтролируемо ускоряющимся рывкам своих бёдер, попытался отдрачивать мягко и ровно. Получалось сбивчиво, но градус возбуждения один фиг зашкалил у обоих — накрывая омутом исступления с головой.       Это стало их общей точкой невозврата. Когда рваные толчки и хаотичные ласки слились в настолько мощный консонанс, что от тела к телу начала подниматься волна невероятного тепла, сладко скручивая все внутренности и поочередно утаскивая их горячим потоком оргазма за зыбкую грань «Хорошо» во всепоглощающее пространство «Охуенно».

***

      — Эй-эй, Юри, ну ты чего? Ты хотя бы встать сможешь? — Юрио навис встревоженной тенью над пластом лежащим Кацуки в попытках хоть как-то привести того в чувства.       Сразу после такого мощного оргазма конечности Юры словно отнялись. Поэтому и не успел подхватить Юри, буквально снизавшегося с его члена прямо на холодный кафель пола.       — А!? Д-да, да всё окей, я же выносливый, сейчас отойду, — прохрипел тот, начиная подавать признаки жизни. Юра, ловя момент, тут же потянул его за руки на себя, помогая приподняться. — Вот только сюрприз с котлетами, боюсь, сегодня не потяну.       — Какие на хрен котлеты? Лучше вставай сейчас же, нечего мне тут зад отмораживать. — Он закинул себе на плечо его руку и, аккуратно обняв за талию, всё же поставил их в вертикальное положение.       — Я же тебя хотел порадовать. Чуть плиту не спалил, тренируясь, знаешь ли, — немощно переставляя ноги, пожаловался Юри.       «Кажется, пора завязывать с эро-экспериментами, не то один умирающий лебедь может и крякнуть», — решил про себя Юра, но от небольшого укола за недавнюю обиду всё же не удержался:       — Конечно же, ещё порадуешь. А потом ещё и ещё. А котлеты уже будут завтра, выносливый ты мой, — саркастично подмигнул он на манер Виктора и скосил выжидающе хитрый взгляд.       — Боюсь, с твоими аппетитами, Юра, завтра тебе просто некому будет делать котлетки. А потом послезавтра и после послезавтра, — тут же отбил язвительную подачу Юри.       И, вопреки ожидаемой реакции, теперь уже сам утянул Юрия в поцелуй — нежный, почти целомудренный, ложащийся абсолютным контрастом тому, что они недавно вытворяли. А Юрий, будто так и задумал, лишь крепче его обнял в ответ и просто послушно растворился в этой нежности.       Что ни говори, а за три года они всё-таки прекрасно научились чувствовать потаённые желания друг друга.