Узы белого волка

Над морем забрезжил рассвет. Поднялся южный дерзкий ветер, норовящий добраться до волков сквозь громоздкие крепкие камни гор. Доминик непроизвольно вздрогнул, когда очередная струя солёного ветра завыла, будто в сантиметре от уха, но на самом деле где-то в далекой расщелине. Омега недоумённо протёр затуманенные сном глаза и приподнялся на постели. По обеим сторонам, обнимая его за талию, спали альфы, между ними также устроились дети, которые постоянно жались к омеге. Тонкий волчий слух снова уловил вой ветра, и у Доминика возникло непреодолимое желание, оказаться подвластным ветру перышком, чтобы тот носил его по миру столь долго, сколько требовалось, для погребения воспоминаний о войне. Но это было омеге не доступно, а потому он аккуратно встал и перекинулся в волка. Коротко чихнув, он вышел из повозки тихой поступью пушистых белых лап. Здесь, снаружи, он смог встрепенуться и как следует потянуться. Ветер вновь издал вой, а потому блондин направился на незабвенный берег, отпуская все переживания. На пляже под восходящим солнцем, Доминик перевоплотился обратно. Волчата внутри слегка толкнулись, заставив папочку улыбнуться и нежно огладить животик. Омега присел на, пока ещё холодный, песок, его стоп снова касалась кроткая волна, а ветер напевал какие-то загадочные мотивы. На душе блондина стало безумно спокойно, казалось, все мысли покинули голову. -Доминик, почему ты здесь? — на пляже появился Рональд с огромной сетью в руках, за ним шли ещё два альфы, таща каждый по большому ведру и такой же сети. -Доброе утро, Рон, — как мог улыбнулся омега, всё же, надолго забыть о проблемах не получилось, тяжесть легла на сердце с новой силой. -Доброе, конечно, но объясни, почему ты поднялся в такую рань? — альфы расставляли сети. -Просто так. Если честно, сам не знаю. А что вы собираетесь делать? — Доминик с любопытством оглядел друга и его «снаряжение». -О, я сдружился с волками Покорителей, вот, решили поохотиться на крабов, точнее, я буду этому учиться, хотя в деревне Ветра я вряд ли вновь увижу море или хотя бы озеро, — как-то неловко и невесело объяснил альфа. -Это печально, — подхватил омега настроение друга. — Не против, если я побуду немного рядом, всё-таки, хочется вернуться назад в детство, хоть ненадолго. -Конечно, можешь, если только твои альфы потом не отгрызут мне голову, — усмехнулся Рон, подав Доминику руку, чтобы помочь ему подняться. -Не беспокойся, мы уже уладили этот вопрос, — теперь не натянуто улыбнулся омега. -Я на это надеюсь. Пока будем охотиться, думаю, найдём немало ракушек, сможешь порадовать деток. -Деток… — на лицо омеги снова легла печать грусти. -Эй, Доминик, что с тобой? Отчего столько печали? — Рональд положил ладонь на хрупкое плечо и попытался заглянуть в опущенные глаза. -Ничего, слишком долго рассказывать, забудь, — омега поднял глаза и улыбнулся, кладя свою ладошку поверх руки альфы. — Давай лучше приступим, наконец, к охоте, ты — на раков, а я — на ракушки. -Как скажешь, друг. Доминик чуть ободрился, когда нашёл первую ракушку, и очень испугался, когда она попыталась сбежать с его руки, оказавшись маленьким раком-отшельником. Рональд «спас» омегу от «чудища» и дал взамен другую ракушку с красивым переливом от белого к фиолетовому. Доминик всю дорогу не отходил далеко от рыжего альфы, ему нравилось присутствие старого друга и нравилось осознавать, что тот почти не изменился, оставшись тем же авантюристом и плейбоем. Рональд же шутливо заигрывал с омегой, которого любил всегда, белые локоны и голубые глаза по-прежнему зачаровывали его, как и мягкий сладкий запах, который теперь стал только сильнее. Нет, альфа не собирался красть замужнего, а тем более беременного омегу, но его привлекало внимание этого особенного волка к его персоне, ведь друзья из Покорителей исходились по тому слюной и тихо завидовали ему. -Ой, -вздрогнул в очередной раз Доминик и схватился за животик, когда наклонился за прелестной ракушкой, которая на вид была необитаема. -Доминик, ты в порядке, уже час прошёл, ты не устал? — сразу подскочил к нему Рон, он поднял ракушку и подал её ему в руки. -Нет, всё в порядке, хотя, посидеть, и правда, не помешает. Малыши уже бунт подняли, без конца толкаются, — омега с помощью альфы опустился на песок, который теперь прогрелся и отдавал теплом солнца, которое так и блестело в волосах рыжего. -Мне до сих пор не верится, что тот Цветочек, которого папа не отпускал от себя ни на шаг, беременный. — Рон присел рядом и посмотрел на милое лицо друга, который ярко заулыбался с этих слов. -Можешь убедиться, они толкаются даже сейчас. — Доминик приложил руку альфы к животу, в котором сразу отозвались два малыша. Глаза Рона наполнились восторгом. -Это невероятно! — воскликнул он. — Ух, я вдвое больше захотел найти своего омегу. -Ах, мои альфы, кажется, проснулись и уже паникуют, не найдя меня в постели, — усмехнулся омега, заслышав ворох ругательств Санджея и панику Винтажа через мысли. — «Глупые, в порядке я, на пляже, не спалось, вот и встал пораньше.» — отрапортовал он мужьям. Те ответили всё тем же недовольством и обещали прийти за ним, если он сам к ним не явится. — Пожалуй, вернусь я в повозку. Их расстраивать себе дороже будет, — хохотнул он и стал подниматься. -Они же не обижают тебя? — перехватил на несколько секунд Рональд руку друга. -Н-нет, ну что ты, — на секунду омеге показалось, будто его руки в крови, которая сочится сквозь рваные раны от проводов, но мираж тут же исчез, стоило моргнуть. Доминик так и не понял, почему внезапно вспомнил это, может, просто морем навеяло, но он смог улыбнуться другу. — Я пойду, удачной охоты. -Цветочек, ты всегда можешь положиться на меня и стаю, потому что никто тебя не забыл, ты для всех остался членом семьи, не только для Мики ты являешься сыном, помни об этом и считай меня своим братом. -Я запомню это, Рон, спасибо. — Доминик снова улыбнулся и, перекинувшись в волка, отправился обратно в пещеру. Около повозки омегу встретил Винтаж. Санджей отправился за припасами для завтрака, в эту ночь был совершен рейд в глубины леса для разведки и охоты, добыча, как и результат разведки, оказалась очень внушительна, поэтому с голодом было покончено наверняка. Мужья собрались в повозке как раз к обеду, когда проснулись дети и Мелодия. Доминик всю дорогу старался не поднимать глаз, он боялся, что они выдадут его сомнения, заставят и Ренди колебаться. Но мальчик сам подошёл к омеге и заглянул в голубые глаза. -Доминик, нет, папа, я уже всё решил, — сказал он твёрдо. — Ты ни к чему меня не склонял, я сам хочу стать волком. Я хочу остаться здесь, ведь больше нет никого, кто мог бы показать мне, что такое любовь на самом деле, кроме тебя. -О, Ренди, — блондин снова расплакался и обнял его. — Прости за всё, что тебе пришлось пережить и ещё придётся. -Прощаю, а теперь, нужно поесть, так ведь? — мальчик стёр с глаз омеги слёзы и улыбнулся. -Да, что-то я совсем расклеился, наверное, из-за беременности. Семья приступила к трапезе. Санджей пытался убедить присутствующих, что в обращении нет ничего сверхопасного, если это делать правильно, конечно. Доминик теперь отчётливо помнил своё обращение. В памяти горели глаза Германа, который подло притворился спасителем, чтобы нанести раны поглубже. Винтаж приобнял мужа, когда заметил его бледность и почувствовал под своей рукой отголосок, толчок. Голубые глаза увеличились, он с восторгом переводил взгляд с одного супруга на другого, и Санджей понял всё без слов и мыслей. -Как давно они начали толкаться?! — в унисон спросили альфы, припадая к округлому животику своего омеги. -Ох, не кричите так, перепугаете, перестанут, они отчётливо слышат ваши голоса, даже слишком отчётливо, — улыбнулся Доминик и погладил обоих мужей по макушке. — Первый раз почувствовал вчера, но было как-то не до этого, вот и не рассказал. -В любое время, в любом месте нам есть дело до наших волчат! — снова одновременно заголосили альфы. -Я это учту на будущее, а пока нам действительно нужно хорошенько перекусить и уже отправляться к Старейшинам, иначе я скоро рожу от стольких волнений. -Ты прав, покончим с этим и тогда сможем спокойно насладиться приближением отцовства. Уже через несколько десятков минут мужья и Ренди были у повозок Старейшин и лекарей. Грейси и Габриеля было решено оставить с Мелодией, чтобы не травмировать их лишний раз. Ренди волновался не меньше Доминика, но по-прежнему старался этого не показывать. Бертимор открыл первым, а потому о помощи попросили именно его. Ворчливый, но добрый, он подготовил площадку для перерождения и был наготове для любой экстренной ситуации. -Ренди, если ты сомневаешься… — снова обнял ребёнка Доминик. -Я не сомневаюсь. — Ренди выбрался из объятий и повернулся к Санджею. — Я готов. -Тогда, уж прости, но без этого никак, — альфа впился в район детской ключицы мощными клыками, заставив мальчика вскрикнуть и потеряться в боли, но долго это не продлилось. Стоило Ренди увидеть, как плачет Доминик и, его самообладание вернулось. Омега сидел в кресле, специально принесённом для него, и сжимал руку Винтажа, второй одновременно зажимая свой рот, чтобы не закричать. Ночь его перерождения снова ожила перед глазами, отчего он ненадолго потерял связь с реальностью. Кровавые воспоминания заставляли завтрак прыгать в желудке то к горлу, то обратно, и ничем хорошим это не сулило. Старейшина, завидев его состояние, пихнул, конечно, под нос остёр-траву и дал успокаивающего отварчика, не забывая следить за ходом обращения смелого ребёнка, решившего отринуть человеческую природу. Короткий вскрик возвестил о начале превращения. В глазах Ренди помутнело, а потому он медленно опустился на колени. Кровь в юном теле закипала. Жар скапливался в сердце, отчего мальчику стало трудно дышать. Но вот, спустя мгновение, он слышит тихий мягкий голос. Его сердце, нет, его душа обретает близнеца, который несмело открывает зелёные глаза. Чёрная шерсть с рыжими подпалинами и большие глаза, что смотрели в глаза Ренди. Поначалу он испугался волка, который кроткими шагами вышел из его сердца, но убежать или отшатнуться он был не в силах. -Ренди, прими его. Он-это ты, — заговорил Старейшина, любуясь истинным перерождением, способность перерождать одно существо в другое была дана не каждому, но лишь взглянув на волка, можно было понять кроется ли в нём такая сила. -Принимаешь ли ты меня, человек? — Ренди слышал свой голос из уст волка. Внезапно, на мальчика накатилась горесть. Слёзы капля по капле стали скатываться по его щекам. Сожаления словно пожирали его. Впервые за долгое время он вспомнил о смерти родителей с тоской. Словно бурная река, перед его глазами появился поток воспоминаний о тяжелом жестоком обучении искусству убивать. Они были уродливы и жестоки, но это были его мамочка и папочка, он любил их… боялся… но ЛЮБИЛ! Его взгляд упал на Доминика. Омега по-прежнему сидел в кресле. Упиваясь слезами, он вцепился когтями в подлокотники кресла, сдерживая порыв — броситься к ребёнку, прижать к себе и защищать от всего-всего. Наконец, до Ренди донеслись слова, которые Доминик повторял про себя, словно мантру: «Я люблю тебя!» Эти слова звучали в сердцах его мужей, его волчат, одной с ним крови, и вот, добрались до того, кому предназначались. Ренди обнял чёрного волка с рыжими подпалинами и, всхлипывая, произнёс: «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!».