Останусь пеплом на губах

      Ира Зимина всегда знала, что хочет помогать людям. В детстве — ох, как ей порой хочется вернуться в те далёкие годы, когда совершенно не было проблем — мечтала врачом стать. Людей спасать.       А потом вдруг что-то переклинило в голове, и милая рыжеволосая девчонка поступила в юридический. Всегда училась ответственнее всех парней вместе взятых. И чуть ли не единственная рвалась на работу в Отделение, а не в юридическую компанию.        И вот годы уверенно шли вперёд, сменяя обстановку вокруг. Девочка Ира выросла. Возмужала. Стала мудрее. И величаться стала Ириной Сергеевной.        Подполковник раз за разом получала удары в сердце, когда грязью поливали её любимую работу и коллег, многих из которых она никогда и не знала. Палачи стали отличной возможностью заступиться за честное имя милиционеров, в рядах которых тоже есть Иуды.       Единодушники нашлись очень просто, и борьба во имя благого дела пошла полным ходом.       Но вдруг что-то пошло неё так. Добрая девочка Ира и сама упустила момент, когда превратилась в жестокого полковника. Благородство отчего-то погрязло в крови.        Ирина Сергеевна всегда была готова защищать своих людей. Рвать глотку за друзей — априори необходимый шаг. Вот только как по щелчку «свои» стали гибнуть от рук друг друга.       В неравной схватке пала Русакова. Наивная девочка верила, что может всё изменить.       Товарищ полковник всеми силами пытается оправдать свой поступок. Но по одной лишь причине — надеется, что так сможет спокойно спать по ночам. Баз кошмаров и пробуждений в холодном поту.       Потом отличился Климов. Застрелил не просто похитителя Зиминой — своего собственного подчинённого, соратника. «Своего».       Как-то слишком мерзок оказался тот день, после которого майор слушает слова подруги о правильность поступка и продолжает винить себя во всех смертных грехах.       Но самым сильным ударом для «милой девочки Иры» стала потеря этого самого друга.       Верный зам больше не встречается в коридоре, не улыбается при этом одними только глазами. Даже в самых тяжёлых обстоятельствах.       Уже в который раз прокручивая в голове все те события, которые соизволили случиться за последнее время Зимина наконец-таки добралась да порога своей квартиры. И теперь мечтает лишь об одном — зайти внутрь, а все проблемы оставить по эту сторону двери.       — Ирин, — послышалось со стороны лестничного полотна, и отработанный долгими тренировками рефлекс сработал.       — Господи. Вадим?! — медленно опуская руку с заряженным пистолетом, Ирина уставилась на нежданного гостя глазами размером с чайные блюдца.       — Ты так смотришь на меня, будто покойника увидела, — невесело усмехается Климов, спускаясь на площадку возле её квартиры.       — А как же… — прерывается она на полуслове, не сводя взгляд с того, в чьей смерти была уверена ещё минуту назад. — Мы ведь тебя похоронили неделю назад!       — И-ир, — качает головой, оглядываясь по сторонам. — Ир, давай не будем кричать об этом. Тем более на лестничной площадке, — призывает Вадим к вполне логичному действию.       Не говоря больше ни слова, Зимина наконец поворачивает ключ в дверном замке. А в следующий момент — так же быстро, как достала пистолет — затаскивает воскресшего друга в квартиру.       — А где Сашка? — мельком обводит квартиру взглядом.       — С Игорем к друзьям на дачу уехал. С Савицким, — объясняет Зимина, уже проходя в кухню. — Чай будешь? Или поесть, может, что-нибудь?       Климов отвечать не спешит — лишь молча проходит в глубь кухни и останавливается возле стола. На поверхности тут же возникает бутылка недешёвого коньяка. А рядом с ней появляется и яркий лимон.       — Надеюсь, не откажешь в компании?       Вместо ответа Ирина достаёт из шкафчика два пузатых бокала. И яркий цитрусовый аромат в момент разлетается по кухне.       — Объяснишь, что это за представление с похоронами было? — спрашивает Зимина, уже расправившись с первой порцией алкоголя.       — Не хотел погибнуть от пули Ткачёва, — начинает Вадим, вертя в руках бокал с тёмно-янтарным напитком. — Вот и пришлось умереть самому. Теперь осталось только разобраться со всем происходящим. Решить все вопросы с Ткачёвым…       — Вадим, чего ты задумал? — спрашивает Ирина, наблюдая, как верный зам удаляется в сторону окна. — Скажи сразу, я не хочу новых сюрпризов.       — Я не знаю, как быть дальше, — признаётся Климов, повернувшись к Зиминой спиной. — Помнишь, как всё начиналось? Благородные менты, которые борятся против самосуда. Палачей осуждали, делали всё, чтобы выйти на след каждого.       Климов замолчал, не зная, как продолжить. Как сказать всё то, что уже слишком долго вертится у него в голове, практически сводя с ума и не давая спокойно спать по ночам.       По-военному чётко он вновь развернулся лицом к Ирине. К той женщине, за которой он пошёл, не думая не о чём, которой он всегда верил и от которой не в силах отвернуться ни при каких обстоятельствах.       Благодарность за всё то, что она сделала для него? Давно съехавшая прочь крыша? Или же что-то такое, название чего он никогда не решался произнести вслух?       Климов бы очень хотел найти ответ. Но что-то не получается.       — Знаешь, а я понимаю Русакову, — наконец произносит Вадим. — Не в плане того, что сдать всех нужно. Нет. Просто не надо было так сильно влезать во всё это. Когда-то у нас был шанс остановиться. А сейчас… — он вновь замолкает, не желая договаривать. Даже стараясь не думать о том, что может произойти дальше со всеми ими.       Устремив задумчивый взгляд в окно, майор в одну секунду вливает в себя Напиток Богов. Внутри ощущается древесное послевкусие и отчего-то хочется превратится в мудрый дуб, которого не мучают муки совести и не гложет страх за будущее.       — Вадим, — зовёт полковник, как-то незаметно для Климова оказавшись рядом.       — Ир, ты ведь и сама всё прекрасно понимаешь, — прерывает майор. — Мы все ходим по лезвию — один неверный шаг может изменить жизнь или даже прервать её. Ты уже обманывала Смерть. И я играл с Костлявой. Ирин, неужели тебе самой не страшно, что любой день может стать последним?       — А я не знаю, что страшнее: умереть или продолжать видеть всё то, что происходит вокруг нас каждый день, — признаётся Зимина, заглядывая в глаза верного зама. — Меньше часа назад я даже завидовала тебе, думала, что теперь тебе не придётся видеть всю эту жесть.       — Мне кажется, ты до сих пор смотришь на меня так, словно мёртв и разговариваю с тобой с того света.       — А я не удивлюсь, что я сейчас просто еду в психушку на машине с красным плюсом, — нервно усмехнулась Ирина. — А всё это — просто галлюцинации.       Вадим лишь немного склоняется, оказываясь в считанных миллиметрах от лица начальницы. Словно получает толчок в спину и тут же накрывает её губы поцелуем. Не думает о том, что Ира может оттолкнуть, может оборвать всё то общение, которое ему важнее многого на свете.       Просто целует, боясь оторваться от так долго манящих губ. Просто наслаждается её близостью, за которую он всегда был готов отдать многое.       Да и она касается плеч майора не для того, чтобы оттолкнуть, а дабы оказаться ещё ближе. Из головы исчезают все те мысли, которые как проклятье уже давно отпечатались в голове. Будто внутри не остаётся ничего, только тёплая нежность разливается по всему телу.       Ирина напрочь забывает клятву самой себе, что не допустит больше ни одного служебного романа. Лишь увереннее отвечает на поцелуй Вадима.       — Мёртвые не могут быть такими горячими, — шепчет она, сильнее прижимаясь к его плечу.