Подари мне свою улыбку!

      Юри давно заметил, что Виктор активно пользуется социальными сетями.       И не то, чтобы это его раздражало — наоборот, было интересно узнавать подробности о личной жизни его кумира — просто иногда мешало. Возьмем например случай, когда посреди тренировки Виктор вышел «по нужде», а вернувшись, держал в руке телефон. Остатки тренировки прошли молча: Виктор сидел на скамейке, уставившись в экран и что-то быстро печатая, Юри — превознемогая возмущение подобным к себе отношением и молча отрабатывая движения на льду. Никифоров ушел раньше него, не сказав ни слова.       Было досадно, что его оставшееся время было растрачено впустую, без надзора тренера и его замечаний. Но укорять за этот промах идола Кацуки не решался. Да и не хотелось портить отношения. Как-никак, а это самое худшее, что можно представить. Наверное…       — Юри? Эй, Ю-юри-и-и! — знакомый голос медленно растянул буквы, крича ему в ухо. Кацуки дернулся, теряя равновесие на лавке, на которой сидел. Сильная тяжелая рука вцепилась в его олимпийку, и через несколько мгновений дернула на себя, возвращая на место. После чего длинные костлявые пальцы обхватили подбородок японца, с нажимом приоткрывая губы, и Юри перевел взгляд наверх, а говоривший продолжил: — Чего такой хмурый? — обыденно, с расстановкой и со всей звучностью спросил Виктор, весело улыбаясь. В отличии от Кацуки, тот прибывал в явно хорошем расположении духа.       Помедлив с ответом, Юри поспешно отводит взгляд, так как в этот момент позади русского мигнула лампочка. Глаза Кацуки еще не привыкли к тьме, окружающей легендарного фигуриста. Иногда Юри казалось, что за этим игривым взглядом и чарующей улыбкой таилось что-то опасное.       — Молчишь, Юри? — озадаченно произнес тот, подсаживаясь рядом. — Ну, говори, что у тебя там? Я ведь твой тренер.       Японец отвернулся в сторону. «Лампочка мигать перестала». — Заметил он.        — Юри, ну не будь ты таким занудой. Ну же, приободрись! — Кареглазый промолчал, немного отсаживаясь. Никифоров встал, и снова подсел поближе. Кацуки повторил действие, и когда Никифоров вновь присел, Юри заметил, что сам сидит на краю. Отодвинься хоть на сантиметр — и тебя ждет неминуемая встреча с твердой поверхностью пола. Кацуки поморщился, заранее представляя боль.       Видимо Виктору надоело выдавливать ответ от отказавшегося говорить японца, потому что в этот момент он сдернул с него очки в синей оправе, и завел руку в сторону, мешая дотянуться.       — Виктор, ч-что вы делаете? Отдайте! — Юри смутился, когда в глазах поплыло — без очков он видел плохо — и вытянулся, пытаясь отобрать свое имущество. Сделать ему это не дала другая рука фигуриста, упавшая на плечо. Кацуки замер, беспомощно болтая рукой по воздуху. И, посмотрев в бездонные синие глаза, в узких уголках которых плескались смешинки, покорно вернулся на место.       — Отдам, если согласишься на мое условие. — Наклоняясь к черноволосому и тихо, обжигая ухо горячим шепотом проговорил Виктор.       — Какое? — японец нервно сглотнул от образовавшегося тесного контакта с чужой кожей. А затем почувствовал, как пальцы иностранца ложатся к нему на талию, прижимая к крепкому и стройному телу, а губы русского целуют мочку чувствительного уха. Юри мгновенно забился дрожью, а Виктор, наслаждаясь реакцией, покрепче сжимает бока, чем непроизвольно вызывает у Кацуки стыдливый румянец.       Пальцы переходят на худые бедра, поглаживая их через спортивные штаны. Другая рука в это время складывает очки и кладет их на скамейку, а затем разворачивает подбородок Юри к себе. Кацуки встречается взглядом с Никифоровым и все еще видит эти игривые смешинки напротив, только на этот раз у спортсмена зрачки расширены, а глаза подернуты странной туманной пеленой. Длинные пальцы скользят по нижней губе, как это было во время их репетиции с «Эросом», только на этот раз они оттягивают ее, временами играя и с верхней губой. Юри стало нестерпимо жарко, а места, где прикасался Виктор, словно пылали огнем. Хотелось снять чертову кофту и вдохнуть глоток свежего зимнего воздуха. Кацуки упустил момент, когда другая рука Никифорова оглаживала его колено и оттуда перешла на внутреннюю сторону бедра, поднимаясь все выше и выше…       Японец заерзал, не в силах терпеть поднявшуюся температуру тела. Мозги будто расплавились, подчиняясь тьме, окутавшей холодные глаза Никифорова. В это время тьма была ближе, потому что лицо Виктора приблизилось почти вплотную. Оставался какой-то сантиметр до чужих губ. Кацуки передернуло. Мозг снова обожгло огнем.       — Я хочу сделать совместное селфи. — Как гром, раздалось в ушах. Думая, что ослышался, он недоуменно, в упор смотрит на Виктора. Тот сказал это прямо ему в губы, но затем отстранился, тихо посмеиваясь. Лицо Кацуки ощутило живительную прохладу. Никифоров убрал руку с внутреннего бедра, но пальцев на подбородке не разомкнул. И только потом Юри вспомнил об условии, которое не продиктовал Виктор. Осознавая, в каком положении только что был, Юри вспыхивает алеющим румянцем, который, помимо щек, горит и на шее, и на ушах.       — Ну как, согласен? Несложно?       — Н-нет… — сбивчиво шепчет в ответ японец, отворачиваясь. Никифоров кладет свой подбородок на вытянутую шею Кацуки, придерживает чужой пальцами, но Юри отказывается смотреть в камеру, и отводит глаза. Уши, щеки и шея все еще горят румянцем.       — Давай, Юри, улыбнись… Готово! — радостно оповестил Виктор, глядя на получившийся снимок. Отстраняясь и убирая пальцы с подбородка, русский берет очки, что лежали на другом конце скамьи и протягивает их Кацуки. — Here you are! — с английским акцентом проговаривает он, вставая. Японец принял очки и дрожащей рукой надевает их на переносицу. Только когда Виктор выходит и хлопает дверью раздевалки, Юри позволяет себе облегченно вздохнуть.

***

      По дороге домой Юри никак не мог выбросить из головы произошедшее. Мысли путались и горло першило, а ноги были ватными и будто сами шли по нужной дороге. Все слилось в одни звуки: и голоса прохожих, и шум автомобилей, трезвон мобильников, как вдруг в голову врезались обрывки сказанной фразы:       -… видела новую фотку у Виктора Никифорова в инстаграмме? Она уже десять тысяч лайков набрала!       — Ага! И рядом такой симпатичный парень.       — Шутишь? По мне так, в нем ничего особенного…       С замиранием сердца Юри побежал домой, уже не слушая разговор двух девиц. Нужно как можно скорее вернуться…       Мигом добравшись до своей комнаты, наспех переодеваясь, Юри садится на кровать, и перезагружает ленту обновлений. Первый попался ему пост Виктора, но новая фотография, как бы отчаянно Кацуки не пытался, не загружалась. Тогда он грустно поник головой, от скуки читая комментарии. Но то, что Виктор написал, его удивило. Обычно тот оставлял примечания вида: «сегодня побывал в замке Хасецу!» или же:« когда приедете в Японию, обязательно отведайте кацудон», но сейчас там было: «Юри, подари мне свою улыбку!».       И вот так Юри понял, что от Никифорова телефон нужно не только прятать, но и ни в коем случае фотографироваться вместе не соглашаться. Уж слишком стыдливый у японца был вид. Зато в комментариях под фото толпа фанатов бушевала и строила безумные теории.       А на следующий день Юри был завален вопросами о предстоящей свадьбе…