Искусство каллиграфии

Ичиго сидел за столом, в поместье Кучики и проклинал Рукию. Эта вредная шинигами затащила его на урок каллиграфии «за компанию», а затем сбежала вместе с Ренджи на тренировку. И вот теперь Куросаки вырисовывал с детства надоевшие черточки под руководством главы клана Кучики, вспоминая, как давным-давно, казалось бы, в другой жизни, так же сидел перед Ишшином, который терпеливо учил сына. Еще неуютней ему становилось от того, что совсем недавно он осознал, что холодный аристократ нравится ему несколько больше, чем того позволяют приличия. И вот теперь он сидит в поместье, один на один с собственным объектом симпатий, не зная, что с этими самыми симпатиями делать. Кучики Бьякуя всегда получал то, что хотел. Рано или поздно, так или иначе все его чаяния воплощались в жизнь. У внешне холодного аристократа внутри пылало яростное пламя желаний. И вот, в очередной раз он желал. Рыжего риоку со сладкой реацу и нежной кожей, невероятным упрямством, хмурой морщинкой на лбу, серьезными глазами цвета гречишного меда и звериной верностью близким. В Ичиго Бьякуе нравилось буквально все, от непослушных волос до внушающего уважение занпакто. И вот теперь глядя на склоненную рыжеволосую голову, на хрупкую шею с виднеющимися острыми позвонками, на изящные пальцы, испачканные в туши, мягко сжимающие кисть, Бьякуя едва не облизываясь думал о том, что Рукию он, пожалуй, за сегодняшний прогул наказывать не будет. А то и похвалит за возможное опоздание домой. Ичиго сосредоточенно вырисовывал очередной мазок и одновременно строил план побега из этого несомненно уютного, но сейчас крайне напрягающего места. «Резкий рывок в сторону окна, опрокидывающий стол, чернила, расплескавшиеся на лелеемый шарф Бьякуи, и вот уже свобода близко, как… — Цвети, Сенбонзакура!» Ичиго встряхнул головой. Нет, это не вариант. Бьякуя с интересом оглядывал сильные руки с нежной кожей и представлял… «— Кучики-тайчо? — с пошлой улыбкой Куросаки отбросил кисть и, изящно извернувшись, на четвереньках подполз к невозмутимо стоящему Бьякуе. Развязывая узел на капитанском хакама, Ичиго облизнул внезапно пересохшие губы и, избавив торс Кучики от косодэ, начал исследовать испачканными в чернилах пальчиками кожу. — Что это, Кучики-тайчо? — с наигранным недоумением спросил Ичиго, все тем же шаловливым пальчиком указывая на выпуклость, которая находилась напротив носа временного шинигами. С дразнящей улыбкой Куросаки…» Волевым усилием Бьякуя остановил неприличные, неосуществимые и маловероятные мечты и вновь посмотрел на старательно водящего кистью рыжеволосого парня. Прикушенная губа буквально манила капитана шестого отряда… «- Кучики-тайчо, можно я пойду? Меня дома ждут. — Ичиго виновато опустил голову. — Тебе не нравится, как я учу? — спокойно спросил его Бьякуя. — Нет, все… — Тогда устроим тренировку. Цвети, Сенбонзакура! — с громким воплем Куросаки отпрыгнул от осыпающейся лепестками катаны, судорожно пытаясь нашарить Зангецу.» Ичиго ощутимо вздрогнул и посадил на листок кляксу. Оттолкнув лист рисовой бумаги, Куросаки лихо начертил половину упражнения, постепенно погружаясь в следующую ситуацию… Глядя на вздрогнувшего парня, Кучики представил… «Бьякуя медленно подошел к сосредоточенному Ичиго, с наслаждением прижался к худой спине и начал неторопливо развязывать пояс хакама, одновременно покрывая тонкую кожу шеи ласковыми поцелуями. Распутав слои ткани, скрывающие желанное тело, капитан с наслаждением провел руками по напрягшемуся животу Куросаки. Впиваясь в желанные губы страстным поцелуем, Кучики скользнул пальцами по тазовым косточкам…» И снова титаническим усилием Бьякуя отстранился от соблазнительных мыслей. «- Куросаки, ты что, посадил кляксу? — едва показывающий недовольство голос раздался над ухом парня. — Да, Кучики-тайчо, извините. — Ты слишком мало стараешься. Устроим тренировку. Цвети, Сенбонзакура!» Фантазия Ичиго совсем истощилась, и он просто вырисовывал иероглифы. Глядя на сосредоточенного Куросаки, на листки, разложенные по всему столу, Бьякуя вновь провалился в свои мысли. «Бьякуя попытался нежно поцеловать мягкие губы Ичиго, но был толчком отправлен на место. — Извините, Кучики-тайчо. Я встречаюсь с Ренджи» Взбешенный капитан вслух нежно сказал: — Цвети, Сенбонзакура! Ичиго, который уже трижды мысленно пережил этот момент, стек под стол и собрался пережидать бурю. Бьякуя, поняв, что фраза про Абараи всего лишь плод его больного воображения, успокоился и помог Куросаки выбраться из-под стола. — Знаешь как раньше проверяли умелого каллиграфа? — в голове капитана созревал идеальный план… — Нет, Кучики-тайчо, — разминая затекшие пальцы с интересом (и скрытой опаской) спросил временный шинигами. — На спине проверяемого влажной кистью рисовали иероглифы. И если он распознавал 10 из 10, то его считали искусным каллиграфом. Хочешь пройти проверку? — Внешне спокойно, а внутренне сгорая от нетерпения поинтересовался Бьякуя. «Если я пройду проверку, — рассуждал Ичиго — то я смогу отправиться обратно в Каракуру. Или сначала высказать все Рукии, а уже потом в Каракуру» — Давайте попробуем! — мужественно произнес Куросаки (близость объекта симпатий смутно его волновала), мысленно составляя обвинительную речь. Выпутавшись из нескольких слоев ткани Ичиго ровно сел за столом. Глядя на нежную кожу и перекатывающиеся под ней мускулы, Кучики чуть слышно вздохнул и сказал: — Ты лучше приляг. Нужно сначала размять мышцы. Ты же не хочешь проиграть? Вновь представив вариант с цветущей Сенбонзакурой, Ичиго покачал головой и растянулся на полу, невольно напрягая мышцы. Бьякуя добрался до шкафа и извлек из него массажное масло. Немного налив на золотистую кожу, он бросил флакон рядом с лежащим Куросаки и с прищуром изучил фронт работ. Глава клана Кучики, аристократ в n-ом поколении сидел на пояснице у рыжего риоки и с силой проводил руками по сильной спине, ладонями разглаживая напряженные мускулы. Нежная кожа под его руками краснела. Легкие движения от лопаток до поясницы, сильные нажатия на плечи… Риока был прекрасен. То, как он с наслаждением жмурится от сильных движений, как чуть краснел от неожиданно нежных прикосновений… План в голове у Бьякуи окончательно оформился и он замер на секунду, а затем продолжил сильные движения. А Ичиго расслабился и получал удовольствие. Сильные руки на удивление нежно массировали уставшую спину, доставляя парню наслаждение. Прохладные пальцы обводили лопатки, поглаживали ребра и очерчивали позвонки. И тут же с силой повторяли все движения. Ладони крепко давили на трапециевидные мышцы и мощным рывком спускались к самой пояснице. Постепенно Куросаки забыл, где находится. Мир сузился до двух дарящих наслаждение рук. От очередного мощного движения Куросаки тихонько застонал от удовольствия. Кучики улыбнулся. Кажется, он добился полного расслабления от довольно закрытого временного шинигами. Теперь можно было чуть расширить область массажа. Он мягко надавил обеими ладонями на дельты, с силой провел по бицепсу и помассировал предплечье, мягко размял каждый палец, нежно прощупал ладонь. Тем же путем он вернулся к трапеции и перешел на другую руку. Бьякуя еще раз прошелся по спине и спустился к ступням, предварительно стянув носок. Нежно размяв свод ступни, он запустил руки в штанину и перешел к голени, с силой сжимая икру. Затем пальцами прошелся по четырехглавой мышце. Закончив, он повторил процедуру со второй ногой. Ичиго кайфовал. Сильные пальцы разминали усталые мышцы. Постепенно парень превращался в желе… Заметив, что Куросаки совсем ничего не соображает, Бьякуя решил сменить тип массажа, легкими нажатиями и поглаживаниями раздразнивая юношеское либидо. Из сладкой неги Ичиго выдернуло собственное возбуждение. С недоумением ощутив эрекцию, Куросаки напрягся. Кучики, конечно же, заметил это и не преминул воспользоваться. Мягко постучав пальцами по плечу, он произнес: — Куросаки, переворачивайся. Ичиго залился краской и отрицательно помотал головой, забыв про собственный страх под кодовым названием «Цвети, Сенбонзакура» и пытался унять неуместное, как ему казалось, возбуждение. Бьякуя наклонился к покрасневшему от смущения ушку и шепотом, то и дело задевая мочку и обдавая её горячим дыханием, произнес: — Ичиго, неужели не хочешь? Куросаки покраснел пуще прежнего и попытался спрятать лицо в локтевом сгибе. Кучики, который нависал на вытянутых руках над временным шинигами, мягко прикусил кончик манящего ушка и провел языком по его кромке. Ичиго задрожал. То, что происходило сейчас, пугало и невозможно заводило. Заметив отклик, Бьякуя напоследок еще раз провел языком по кромке уха и перешел на заманчивую кожу шеи. Мягкие прикосновения губами и нежные касания языка сменились жгучими поцелуями, оставляющими красные следы. Кучики оторвался от зацелованной шеи, обвел языком острые позвонки и еще раз вернулся к уху: — Ичиго, повернись ко мне, — неожиданно нежно произнес капитан шестого отряда. Мало что соображающий от накатывающего волнами возбуждения, Куросаки оторвал голову от руки и мутными глазами посмотрел в глаза Бьякуе. На дне зрачка плескалось уже ничем не сдерживаемое желание. Глядя в карие, мутные от возбуждения глаза, Кучики коротко застонал и сорвал с желанных губ первый поцелуй. За ним последовал второй, третий… С удовольствием Бьякуя оглядел раскинувшегося возбужденного Ичиго с распухшими от поцелуев губами и с коротким стоном вернулся к прерванному занятию. Мазнул губами по подбородку и горячим поцелуем впился в шею. Провел языком, затем и нежно прикусил ключицу. Ичиго с трудом осознавал происходящее. Кажется, один из его смутных снов сейчас сбывался наяву. Горячие ласки будто проникали под кожу. Запрокинув голову, он принимал все, что давал ему Бьякуя. Смутное желание приласкать в ответ заставило его поднять руки и пальцами зарыться в мягкие черные прядки. Почувствовав в своих волосах пальцы, Кучики возликовал и продолжил прерванный путь. Очертив языком сосок, он вобрал его в рот и слегка прикусил. Короткий стон Ичиго, и Бьякуя вновь прикусывает нежную горошину, сжимая пальцами другую. Оторвавшись от восхитительного занятия, он проложил мокрую дорожку по животу, нырнув кончиком языка во впадинку пупка, и еще раз провел языком по нежной коже. С раздраженным рыком окончательно распутав узел хакама, Кучики стянул мешающие тряпки и вобрал в рот гордо вздымающееся достоинство. Вычерчивая языком спирали, пальцами Бьякуя добрался до маленького отверстия. Проникнув в тугое кольцо мышц одним пальцем, Кучики вызвал у Куросаки болезненный стон. Бьякуя убрал палец и лишь сильнее заработал губами, рукой нашаривая столь удачно оставленное рядом массажное масло. Отвинтив крышку, Кучики погрузил в мягкую субстанцию пальцы и вновь проник пальцем в тугое отверстие. В этот раз палец погрузился в обжигающе горячую глубину почти без сопротивления. Ичиго приподнялся на локте и мутными от возбуждения глазами созерцал ритмично покачивающуюся голову. Когда пальцы Бьякуи в очередной раз качнулись в тесном отверстии, Куросаки вдруг вздрогнул всем телом и широко распахнул глаза. Кучики, который все еще титаническими усилиями сдерживал себя, добавил второй палец, двигая ими и головой в одном ритме. Ко второму пальцу быстро добавился третий, Ичиго уже бесконтрольно подавался навстречу … Бьякуя судорожно облизал губы, медленно вытянул пальцы и одним толчком вошел в растянутое отверстие, тут же попадая по простате. Куросаки вздрогнул от сладкой смеси наслаждения и боли, и замер. Кучики впился поцелуем в опухшие вишневые губы и снова толкнулся в желанное тело. Ичиго издал короткий стон и запрокинул голову, разрывая поцелуй. Покрывая беззащитную шею яркими собственническими метками, Бьякуя вбивался в тугое отверстие, как самую прекрасную музыку слушая стоны партнера. Куросаки откинул все мысли и просто плавился в умелых руках. Его сил хватало только на горячие стоны. Внезапно он почувствовал, как наслаждение становится слишком острым, слишком большим, слишком… и с громким вскриком кончил, забрызгав живот Кучики. Сделав еще пару поступательных движений, Бьякуя излился глубоко внутри юноши. Лежа в посторгазменной истоме, капитан шестого отряда сжимал в объятьях желанное тело и понимал, что мечты были гораздо бледнее оригинала. Постепенно Куросаки приходил в себя. Вместе с сознанием ему пришло и осознание того, что он сейчас сделал. Он, с мужчиной… Залившись краской смущения, Ичиго поднял глаза на все еще обнимающего его Бьякую. Сильные руки на удивление нежно, как что-то невероятно драгоценное, сжимали его. В обычно ледяных серо-голубых глазах сейчас плескалось отражение тепла, с которым холодный капитан шестого отряда относился к парню. Внимательно вглядевшись в говорящую радужку, Куросаки решил промолчать и выяснить все потом. Просто сейчас было слишком хорошо, слишком уютно… В голове засыпающего Ичиго мелькнуло: «Я так и не узнал, искусный ли я каллиграф…»