***
По всей округе звучал заливистый смех анархиста. Ствол пистолета, который свободовец держал в руках, едва касался укрытого капюшоном затылка долговца, а самого Фауста трясло похуже, чем в лихорадке. Однако свободовец не спешил униматься: — Отлично. Давай ещё раз. — Ты задрал! — ради приличия огрызнулся Фауст, но, чувствуя готовый к выстрелу «Глок» у своей головы, подчинился. — Мы, долговцы, лишь корм для плотей и радиоактивное мясо. Руки у нас растут из жопы. Мы просто завидуем «Свободе», — голос прапорщика звучал почти монотонно. — Долго ещё? — Не-а… — протянул анархист, широченно улыбаясь. — Уж извини, приятель, но отсюда ты только на тот свет пойдёшь. — П-подожди! — нервно заёрзал долговец. — Уважь перед смертью, скажи своё имя. — Ну, Жук я, — свободовец пожал плечами, не раздумывая. — Спасибо, — Фауст, как оказалось, трясся всё это время от смеха. Его лицо, наполовину скрытое капюшоном, побледнело. Глаза налились кровью, а рот, полный огромных, острых, словно бритва, зубов, искривился в отвратительной улыбке. Клыками долговец поцарапал собственные губы, и кровь теперь стекала с них по подбородку, капая на землю — оттого он и занервничал, ведь, учуяв запах крови, хоть и своей, невероятно сложно было удержаться, не накинуться на свободовского дурачка раньше времени и не сорвать представление. — А теперь пришла пора научить кое-чему тебя… — Что? — переспросил Жук, не понимая странного бормотания долговца. Вкус приближавшейся было победы постепенно уступил место страху. — Пиздец тебе! — рявкнул Фауст нечеловеческим голосом, резко вскинув голову. Анархист от неожиданности отшатнулся и хотел было стрелять, но долговец действовал быстрее — ловко развернувшись, он сильным ударом по щуплому предплечью свободовца выбил оружие у того из рук, заодно засветив ему своё лицо. От увиденного Жук не сумел удержать короткого вскрика. Ноги предательски подкосились, и только чудом он остался стоять. Лицом к своей смерти, которая замерла, будто бы любуясь им, напуганным. Пистолет с громким хлюпом утонул в ближайшей радиоактивной лужице. Свободовец сглотнул. Фауст облизнулся, поднялся с колен и теперь надвигался на врага. В его руках как бы между прочим появился небольшой, но дьявольски острый складной ножичек. Этот нож Фауст приобрёл ещё в детстве — кажется, отец подарил — и с тех пор использовал его для всяких гастрономических мелочей — срезал им грибочки в лесу, кожицу с яблок, скальпы… Анархист и сам не заметил, как начал потихоньку пятиться назад. Далеко он не ушёл — зад предательски упёрся в дерево, а долговец, ухмыляясь, опёрся об этот чёртов дуб рукой. Ладонь долговца находилась так близко к щеке свободовца, что тот поёжился, ощутив исходящий от неё неприятный холод. Или ему показалось? — Чувствуешь? — чуть мечтательно спросил Фауст, прикрыв глаза. — Ч-что я должен чувствовать? — Как «Долг» медленно становится лучше… — долговец мягко провёл большим пальцем по шее анархиста, там, где судорожно сокращалась артерия, неся горячую кровь мозгу, от которого давно уже не было пользы — в голову лезли только идиотские мысли, гарантировавшие свободовцу гораздо худшую смерть, чем мог сейчас придумать ему Фауст. — Ты ответишь за свои слова, ёбаное ты говно, — низкий вкрадчивый голос прямо над ухом пробирал до дрожи. Не подавать виду было невозможной задачей. Одно точное и сильное движение коленом — и из анархиста разом вышибло весь воздух. Согнуться ему не дала сильная рука, тут же ухватившая его за светлую чёлку и приложившая затылком о дерево. Свободовец на несколько мгновений потерял ориентацию в пространстве, и этого оказалось достаточно, чтобы Фауст успел швырнуть его на траву и усесться сверху, коленями прижимая руки анархиста к земле. — В какой-то мере ты будешь даже похож на меня, — хмыкнул долговец, задумавшись на секунду. Лезвие ножа коснулось губ анархиста, а грубые пальцы Фауста бесцеремонно стиснули его челюсти — так, чтобы он не смог закрыть рот. — И не дёргайся — некрасиво получится, — долговец сделал первый, будто бы неуверенный надрез. Реакция свободовца была потрясающей — парень завопил белугой, и Фауст отметил про себя, что на эти крики обязательно сбегутся мутанты. Теперь долговец вёл лезвием уверенней, перемещая удерживающую голову парня руку по мере необходимости. Анархист орал и дёргался так, что, держи его обычный человек, то свободовец давно бы мог освободиться. Но не так просто вывернуться из хватки того, кто был сотворён «Грехом» и воспитан «Долгом». Короткая передышка — половина искусственной улыбки на лице Жука была готова. Парень давно не сдерживал слёз, да и невозможно это было. Прозрачные, они смешивались с кровью, разбавляя её и давая Фаусту возможность насладиться ароматом этого смешения. О, как же он любил этот запах! И как ему не хватало этого в мутантах — они ведь не умели так горько рыдать, пусть и чувствуя близкую смерть лучше, чем любой из людей. Второй порез получился быстрее — и вскоре парень напоминал Джокера из столь любимых Фаустом в детстве комиксов про «Бэтмена». — Начну сразу с десерта, ты не против? — долговец проворно ухватил скользкий от слюны и крови язык. Глаза анархиста расширились в понимании, и в следующую секунду он огласил окрестности новым криком — торжествующий Фауст поднял отрезанный язык так, чтобы свободовец мог его видеть, после чего подкинул в воздух и поймал ртом, с аппетитом прожёвывая. Кровь из язычной артерии брызнула, заливая ему плащ, но долговца это мало беспокоило — всё равно на базе любимой группировки он появится ещё не скоро. — Если ты думаешь, что с тебя хватит, то ты сильно ошибаешься, — отрывисто проговорил Фауст, вынимая из ножен оружие помощнее и тут же откладывая его в сторону — он вдруг вспомнил, какую сцену и из какого фильма хотел повторить вживую. Долговец накрепко ухватился за основание нижней челюсти мальчишки. Зубы неприятно впились в кожу, но это можно было потерпеть. Слабеющий свободовец немедленно воспользовался шансом укусить Фауста, но получилось это из рук вон плохо — долговец только посмеялся. Напряженно рыча, Фауст медленным, но мощным движением вырвал кость — её тугой сустав поддавался крайне неохотно даже нечеловеческим силам, да и жевательные мышцы давали о себе знать, пусть анархист в процессе и отключился к чертям. Однако дело сопровождалось забавным хрустом, что не могло не порадовать прапорщика. Огромный нож, отброшенный ранее в сторону, снова занял своё место в руках у хозяина. Теперь, когда свободовец затих, Фауст мог позволить себе занять более удобное положение. Лезвие рассекло кожу и мышцы анархиста вместе с курткой — больше брони на парне не было. — И он-то мне угрожал? — фыркнул долговец. — Старею, не иначе. В стороны полетели обломки грудной клетки — Фауст будто карандаши ломал, а не рёбра, добираясь до самого вкусного. — Сердце — это мейнстрим, — хихикнул он, отбрасывая его в сторону. — Вот лёгкие — это дело…***
Фауст, 12:31:52 — Эй, майор. Майор Орловский, 12:33:12 — Да? Фауст, 12:33:45 — Хуй на) Я снова анархистом закусил. Майор Орловский, 12:35:22 — Молодец. Голова осталась? Фауст, 12:35:50 — Ага. Майор Орловский, 12:37:31 — Ты знаешь, что делать. Фауст, 12:38:01 — Отрезать голову, вырезать эмблему «Долга» на лбу и доставить к ним на базу? Майор Орловский, 12:40:47 — В точку. Можешь ещё хребет вырвать, я разрешаю. Фауст, 12:42:11 — Через забор им перекину. Майор Орловский, 12:43:20 — ))0)