Инвалидность заразна

Да, Виктор давно понял, что упорства и выносливости Юри не занимать. Но он никак не ожидал, что после нескольких часов тренировки вместе с Кацуки, он будет судорожно хвататься за бортик, чтобы не упасть от усталости и боли. Он не верит, что выполнил серию прыжков всего 13 раз. Кажется, что все 100. Пятиминутная передышка и фигурист слышит нервную, но уверенную просьбу в очередной раз: - П-прости! Можно ещё раз? - заикаясь, спрашивает Юри, поправляя очки. - Конечно! - улыбается Виктор своей привычной улыбкой, но тут же съезжает по бортику на лёд. "Планы на ближайшие дни: научиться не разбрасываться словами." - думает про себя Никифоров, нервно усмехаясь и осознавая, что на сегодня он полностью выдохся. - Что с тобой? - с ужасом восклицает Юри, опускаясь на колени и нависая над фигуристом. - Всё болит. Я ведь уже не так молод для фигурного катания. Да и травмы… - Виктор тут же замолкает, когда видит состояние Юри. Японец переживает: он впервые за недолгое время совместных тренировок видит гримасу боли на прекрасном лице Виктора, впервые видит, как Никифоров тяжело дышит, держась трясущимися руками за колени, впервые видит, как он лежит на льду, не в силах подняться. Юри раньше не подозревал, насколько Виктору сложнее тренироваться, чем ему. Но сейчас всё стало ясно. Чувство вины, которое только недавно пропало, вновь накрывает с головой. Сотни самых ужасных предположений рождаются в голове за доли секунд. Что если Виктор из-за него больше не сможет кататься? Что если он не сможет вернуться на арену? Что если он не сможет прыгать? Что если с ним что-то случится? Что если… - Юри, - слышит Кацуки тихий чуть хрипловатый голос. Сверкающие карие глаза застилают слёзы. Слава богу, что этих слёз не видно за линзами запотевших очков. Слава богу, что у Кацуки ещё есть силы их сдерживать. Он просто чувствует себя бесконечно виноватым за то, что происходит сейчас. Он не хочет выглядеть ещё большим идиотом и слабаком. От Виктора всегда веет спокойствием, уверенностью, силой. Даже сейчас, когда фигурист лежит на льду, Никифоров кажется Кацуки куда сильнее, чем он сам. Юри корит себя за то, что он не чета Королю. Юри корит себя за то, что он слаб, и не может помочь тому, кого любит всем сердцем, хотя очень этого хочет. Юри закрывает глаза, стискивая зубы и кулаки. Какой же он идиот. Холодные пальцы касаются висков, и очки медленно исчезают с лица японца. Слёзы срываются с глаз, прочерчивают мокрую дорожку на щеках, разбиваются о лёд рядом с головой Виктора. "Хватит! Успокойся! Ты не должен быть слабым! Помоги ему встать. Помоги всем, чем можешь" - сам себе говорит Юри. Но тщетно. - Ну же, - улыбается Виктор. В его душе разливается тёплое, родное чувство - чувство, что за него беспокоятся, чувство, что он действительно нужен, чувство, что его правда любят. И самое восхитительное, что все эти чувства по отношению к Никифорову проявляет Юри. Юри, которого Виктор любит. Он откладывает очки в сторону, медленно садится, обеими ладонями касается лица японца, пальцами утирает слёзы. Виктор знает, что другим людям Юри не показывает своих эмоций, чувств. Виктор счастлив, что не относится к числу "других". Виктор в очередной раз поражается тому, что творит с людьми любовь. - Всё хорошо, правда, - ещё спокойнее и нежнее говорит Никифоров и притягивает к себе юношу. - Ты самоуверенный придурок, Виктор! - с какой-то обидой шепчет Юри. "Вот оно что…" - наконец понимает Никифоров. - Юри, мне уже давно не легко. Такое случалось и в России, ещё до встречи с тобой. После одной тренировки я думал, что уже точно не встану, - усмехается Виктор, - Но послушай, - Никифоров берёт Юри за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. Он на секунду замолкает, разглядывая красное от слёз и смущения лицо Кацуки, не в силах оторвать взгляд. - Юри, ты знал, что ты очень красивый? - неожиданно говорит Виктор и смеётся над тем, как Юри на глазах краснеет до ушей. - Ты, кажется, головой ударился, Виктор - нервно усмехается Юри, чуть отползая от фигуриста. - Ладно-ладно, - обнимая Кацуки, говорит Никифоров, - Зато ты перестал плакать, - с коварной улыбкой добавляет он. - С меня хватит! - краснея ещё больше восклицает юноша, стараясь оттолкнуть от себя Виктора. Но тот не пускает, прижимая ещё ближе. - Никто, кроме тебя, не видел меня таким, Юри, - наконец говорит Виктор, зарываясь носом в чёрные волосы, - Никто не видел моих слабостей, - тихо добавляет Никифоров. Кацуки замирает на несколько секунд. Сердце готово выпрыгнуть из груди. "Никто, кроме тебя" - повторяет у себя в голове Юри. - Почему? - Мм…? - Почему…я? Я ведь…я ведь слаб. Я не такой удивительный, как ты. Я не всегда способен действительно помочь. Так почему ты так доверяешь такому, как я? - тихо говорит японец. Он правда не понимает. - Может, потому что я люблю тебя и мне лучше знать, кому доверять? - отвечает вопросом на вопрос Виктор и чуть отстраняется, чтобы вновь взглянуть в лицо Юри. - Доволен? - хитро улыбается Никифоров. - Вполне, - уверенно говорит Кацуки. Виктор дарит Юри нежный поцелуй, с которым исчезают все сомнения. Теперь Юри понимает: не важно насколько ты силён или слаб, восхитителен или обычен, открыт или замкнут в себе, важно быть рядом с тем, кто примет тебя со всеми твоими недостатками и доверит тебе свои. Вот что действительно важно. Тишину, которая повисла на арене на несколько минут, нарушает Виктор: - Ты правда считаешь меня идиотом? - усмехается он. - Теперь да, - вполне серьёзно говорит Юри, помогая Виктору встать со льда. - Но почему?! - Потому что сначала позаботься о себе, прежде чем заботиться о других, инвалид, - отвечает Кацуки. - Говорит тот, кто не смог ни разу выполнить чисто серию прыжков, - тут же острит Виктор и вновь смеётся, видя как Юри смущается и злится. - Н-не важно! Я всё сделаю! - Кацуки разворачивается, порываясь уже вновь продолжить тренировку, но его талию обвивают сильные руки, а рядом с ухом звучит приятный низкий голос, который пресекает этот порыв: - Не сегодня. У инвалида на тебя другие планы~ - хитро говорит Виктор, целуя Юри в висок. Нет, всё-таки, Виктор точно инвалид. На всю голову инвалид. И, кажется, это заразно…