Ты в меня поверил, вот я и пришёл

Кромешник вздохнул, наблюдая за визжавшей девчонкой. Сначала это его веселило, но со временем он стал уставать от её криков и воплей. Так и хотелось крикнуть что-то типа: «Заткнись, дура». И действительно, что она так орёт во всю глотку? Голос ведь не жалеет, как завтра будет с Джеком говорить. А ну да, совсем забыли, её же завтра уже не будет. Точно. В дверь, словно ненормальный стучал её отец, видимо, заволновался. Выход был тщательно забаррикадирован шкафом, который любезно оставил там Кромешник. Так что стучись-не стучись, всё равно до дочки не доберёшься. Пусть знает, что не надо лезть к чужим парням. Бугимен тщательно подумал и оставил ещё одну букву. Затем он взглянул на свой шедевр и улыбнулся. Хорошо выходит, только краску сменить надо, а то скоро закончится. Девчонка пытается кидаться всякими вещами, только вот ей это не поможет. Надо головой тогда было думать. О, краски хватит. Кромешник выводит последний штрих. Красота. -Перестань! Хватит! Уходи. - В пустоту кричит она. Даже становится жалко, что она не видит его, тогда бы и поговорили. Ну да ладно, надо наслаждаться тем, что есть. Раздался выстрел. Бугимен повернулся к двери, увидев шкаф, в середине которого красовалась дыра от пули. Ну и что изменилось, собственно говоря? Только шкафчик подпортили. Так, раз с надписью покончено, надо придумать что-то новое. Уже столько сделано, а злость всё не уходит. Что бы придумать? Бугимен выкидывает на пол свою краску, от чего опять истошно вопит жертва. Уже уши начинает закладывать от этого, честно. -Ну что ты орёшь? Помолчи уже. - Говорит он ей, не надеясь на ответ. Снова печально, что она не слышит его слов. Но тут происходит то, чего мужчина не ожидал. -Я не боюсь тебя, Бугимен. Ой. Поверила. *** Pov Джека. Я завтракал с Анной, весело болтая с ней о всяких мелочах. Мать и отец должны были уехать в городок неподалёку за продуктами и пообещали вернуться к вечеру. Вся забота с Анной полностью легла на меня, чему я в принципе был рад. У нас с ней редко возникали какие-то сложности в общение друг с другом. Ну, не возникали до появления в моей жизни Кромешника. Кстати, о нём. Вчера я прождал его до тех пор, пока мои глаза сами не закрылись, и я не погрузился в сон. Признаться честно, меня это задело, так как мне хотелось многое обсудить с ним, и тем более он дал обещание, что придёт, но так и не явился. Утром, когда я тут же проснулся, то задумался о причине его отсутствия. Первой здравой мыслью стало то, что он мог пострадать, но тут же развеялась. Кромешник-это Кромешник, он сам сделает так, что кто-то пострадает. На смену эту варианту появился более логический, а именно то, что он мог увидеть наш поцелуй с Элизабет. Вот и заревновал, наверно, обиделся. Я в ту же минуту испугался за здоровье девушки, тут же себя одёрнув. Нет, он не такой, он бы пришёл разбираться со мной, а не с ней. Я ведь первый её поцеловал. Об этом вчерашнем поступке я успел пожалеть раз сто, не меньше. Если вчера для меня это было самым лучшим выходом из ситуации, то сейчас я себя просто ненавидел и осуждал. Ну, кому, скажите мне, могла прийти такая глупая идея? А да, конечно же, мне. Полюбить я так и не полюбил, зато дал новый шанс девушке. Та тогда очень обрадовалась, напоследок наградив меня поцелуем в щёку и сказав: «До скорого». В её глазах в тот миг я видел такое счастье, что сейчас вспоминая, мне становится не по себе. Интересно, я выгляжу так же, когда целуюсь с Кромешником? Ладно, не об этом. Вся суть была в том, что скоро, а точнее, сегодня мне предстоит трудный разговор с Элизабет. Мне стоит объясниться и рассказать, что я не могу быть с ней, так как вижу в ней только друга. Я знаю, что снова будут слёзы, печальные слова и возможно выплески эмоций в мою сторону в виде пощёчины. Но я заслужил этого. Я полностью заслужил такое обращение. -Так вот, и представляешь, а она мне говорит, что… Джек? Джек, ты меня вообще слушаешь? - Обиженный голос Анны отвлекает меня от мыслей, и я с растерянностью смотрю на неё. Та надувает губки, нахмуривает брови, от чего на лбу появляются маленькие морщинки, пытаясь поймать мой взгляд. От её вида мне становится смешно, и на моих губах появляется виноватая улыбка. Её морщинки тут же исчезают, и теперь её серьёзный тон сменяется на мягкий, немного взволнованный.- Всё же что-то с тобой не так, о чём ты думаешь? -Всё нормально, просто задумался. - Я как можно успокаивающе говорю ей. Сейчас, в отличие от тех двух раз, она не поверила мне, требуя рассказать правду. Я отмахивался, стараясь перевести разговор на её проблемы, но в этот раз она не собиралась сдаваться. Вопрос за вопросом, которые она задавала, выводили меня, и я, устав от секрета, выпалил то, что было связано с Элизабет. Я быстро описывал события, произошедшие с нами, опуская подробности про Бугимена. В конце, я стал говорить ей о том, что люблю другого человека, а поступил так с девушкой чисто из-за жалости. Моя сестра внимательно слушала мою исповедь, ни разу не перебив меня. Когда я замолчал, то ощутил, как мне стало на душе легче. Мне казалось, будто бы какой-то тяжеленный груз тащил меня вниз, в бездну, а теперь, когда я освободился от него, то смог выплыть на поверхность. Я глядел на девочку, ожидая её слов. Та сидела на своём стуле, смотря куда-то в пол. Она слегка прикусила губу, а милое личико выглядело очень серьёзным. Затем она повернулась ко мне, нерешительно произнеся: -А я и Джон наоборот думали, что вы оба друг другу понравились, поэтому и пытались оставить вас постоянно двоих. А оказывается, ты любишь другую. Но зачем ты наврал мне? - Она чуть не плакала, говоря тихо-тихо. Я вздохнул, понимая, что снова поставил другого человека в не очень хорошую ситуацию. Встав со стула, я подошёл к ней и погладил по голове. -Прости, я был не готов тогда говорить это. Я сам не хотел признавать свою влюблённость. -А теперь ты признал? - Она говорила так невинно, смотря на меня и хлопая большими глазами. Я кивнул.- И какая она? -Хорошая. Остроумная. - Я старался говорить не о внешности, а о чертах. И, похоже, меня это увлекло.- Она привлекательная, забавная, интересная, серьёзная. И одинокая. - Добавив последнее, в своей голове я услышал его голос, его историю, и мне тут же стало грустно. Потом я вспомнил своё обещание ему. Я сказал, что стану его лучиком света, но сам же целовался с другой. Сейчас я чувствую болезненные ощущения, испытываю отвращение к себе и жалею его. Нет, я не должен жалеть. Так я уже сделал с Элизабет, но с ним не хочу. -Не врёшь? - Я не вру тебе, сестрёнка. Я просто скрываю некоторые факты, которые тебе рано, а лучше никогда не знать. Хотя нет, я врал только один раз сейчас. Тогда я назвал его ей, но так ты ведь сама сначала сказала, верно? А я просто согласился. Можно считать это ложью? Можно, не стоит мне отговариваться. Мы впервые за последнее время поговорили по душам. Она говорила мне то, что я поступил неправильно по отношению с Элизабет, но не винила меня в этом. Она приняла это, всячески пытаясь помочь мне. Я ценил её поддержку. Говорить, правда, девушке те слова, которые мы сейчас тщательно обдумывали с сестрой, страшно всё равно было. Возможно, я понимал, что после этого мы не будем друзьями никогда, она просто уйдёт. Но может так будет для неё лучше? Понимаю, что она не разлюбит так быстро, а значит, Элизабет будет страдать. Но так нужно. В дверь постучали. От резкого стука Анна дёрнулась и взглянула на меня. Родители приехать не могли, значит, кто-то другой. Сначала я подумал, что приехала та, кто помогла мне поверить в Кромешника, но потом я понял, что это вряд ли. Бабушка уехала пару дней назад, как она выразилась, к подруге молодости. К подруге молодости она уезжала довольно-таки часто, там они вспоминали молодость за бутылкой крепкого вина. Может, это кто-то из наших? Я пошёл в коридор, и меня у порога тут же схватила Анна за руку. Я промолчал, и крепче сжимая руку сестры, подошёл к двери. -Это Элизабет. - Как-то опустошённо произнёс наш гость. Что-то случилось или мне показалось? Я отворил дверь, увидев перед собой Элизабет. Та отрешённо глядела на меня, от чего моё сердце забилось медленнее. Теперь я точно знал, что что-то случилось. - Я могу пройти? Я посмотрел ей в глаза. Они были заплаканными, а под ними тёмный оттёк. Видимо, она не спала всю ночь. Впустив её, я приготовился к нашей беседе, пытаясь угадать, что произошло с ней. Может она поняла, что я не испытываю к ней любви? Хотя… Что-то другое привело её к нам. Боюсь даже узнать что или кто. Словами-намёками я провожал Анну из моей спальни. Та стояла со своей вечно чем-то недовольной миной, прожигая меня насквозь. Её безумно раздражало то, что её сейчас так нагло выгоняли, когда, по её мнению, произошло нечто интересное, о чём она обязательно должна знать первой. И всё же ей это было не суждено, так как Элизабет на ухо сказала мне, что разговор может быть только между нами. Её шёпот был абсолютно безэмоциональным, что ещё больше не могло оставить меня равнодушным. *** -Анна, выйди. - Проговорил я более раздраженно, когда уже перестал терпеть её выходку. Та тоже сдалась и поэтому, пробормотав что-то, вышла, напоследок громко хлопнув дверью. От этого дверь затряслась, словно была маленьким листком, на которого подул сильный ветер. Ладно, пусть это будет её местью. Мы остались в комнате одни, но всё ещё не говорили. Подобная напрягающая тишина происходила между нами часто, вот только привыкать я ней вовсе не собирался. -Так говори, что произошло. Не томи.- Я сел на кровать, взглянув на Элизабет. Та до сих пор стояла в платке, обёрнутым на голову. Она всё ещё не говорила, и мне приходилось ожидать, когда она, наконец, вымолвит хоть слово. Но вместо этого она стала неспешно развязывать свой платок, от чего я не удержался и тяжело выдохнул. Мне хотелось как можно быстрее сказать ей правду, а она будто бы специально время тянет. Давай же, ближе к делу. Элизабет покончила с платком, и я увидел её волосы. Но почему они короткие? Я встал с кровати и протёр глаза. Ничего не изменилось, у Элизабет всё так же были волосы, не длиннее моих, они торчали в разные стороны, и теперь она напоминала мне ёжика. Элизабет озадаченно смотрела на меня, сжимая в руках платок. -Эм, ты так изменилась. Тебе идёт. - Только что и смог ляпнуть я. Теперь её карие глаза глядели на меня с недоумением. Видимо, я не то сказал. -Джек, мне их отрезали. -Родители? О, ну и ладно. Так же тоже хорошо. - Сказать честно, теперь она напоминала мне мальчика. Но я делал вид, что мне даже очень нравится. «Эй, Джек, тебя же привлекают теперь парни. Видишь, она теперь так выглядит, радуйся»- Язвительный голосок раздался во мне. Я замотал головой, чтобы отогнать эту паршивую мысль. С чего бы вдруг она появилась? Не думай об этом, Джек. -Мне отрезал их тот, кто был у меня сегодня дома. -И кто это был? - Спрашиваю я, зевая. Нет, не могу делать вид, что мне это как-то интересно. Ладно, буду пытаться делать вид сострадателя. Я чёрств. Явно. Но стоило ей ответить, как это чёрствость исчезла, словно её и не было. А сказала она лишь одно слово. -Бугимен. *** Дальше пошёл рассказ. Оказывается, когда она спала ночью, то проснулась оттого, что что-то ударило в окно. Стук раздался раза три, будто бы камнями кидали, а потом окно разбилось. Элизабет испуганная, естественно, тут же вскочила и включила свет. А на полу маленький сюрприз в виде мёртвого окровавленного воробья. Естественно, крики и прочее. На этом всё не закончилось, так как отец так и не шёл. Элизабет словно оцепенела, не в силах сделать шаг. Она всё так же стояла, осматривая труп птицы. Затем снова раздался треск за стеклом. Девушка обернулась и увидела, как какое-то чёрное облако проходит внутрь. Тут же парализованность пропала, и она рванула к двери. И каково же было её удивление, когда шкаф, стоявший неподалёку, чуть не убил её. Точнее, чуть не задавил. Мебель тут же забаррикадировала дверь, а тьма сзади всё подходила. Пока Элизабет стучала в шкаф и просила о помощи, то ощутила, как что-то коснулось её волос. Поворачивается, а там ещё один сюрприз. На полу вместо птички лежат её волосы. Посмотрела она в зеркало, а там и нет толком шикарной шевелюры. В это время в дверь стучится отец, пытаясь войти. По её словам, всё это для неё было вечностью, когда на самом деле длилось минут десять. Кошмар на этом не закончился, а лишь прибавил ужаса. Что-то невидимое вдруг стало рисовать кровью воробья на стене, вокруг же него сгусток мглы. Тут уже и отец с оружием старается проникнуть, но, увы, ничего. И вот надпись готова. Всего лишь пару слов, зато каких. «Не смей к нему подходить». Шок, очередные крики и попытка самообороны. Тут Элизабет вспомнила о том, что когда-то давно от друзей слышала историю о Бугимене, который вполне такое мог вытворить. Вот и пока подумала она о нём, то вдруг заметила, что вместо невидимки стоит мужчина. Ну, она сразу и догадалась. Тогда Кромешник лишь улыбнулся, подошёл вплотную, дотронулся до коротких волос и прошептал «Надеюсь, ты поняла». Тут уже отец ворвался, готовый к драке, а там дочь бледная стоит, вся трясётся. Бугимен, конечно же, оттуда уже свалил, исполнив свой пафосный долг. В ту ночь Элизабет так и не заснула, а сегодня в её комнату должен прийти священник, освещать комнату будет. Конец. Мило, не так ли? Я точно убью его. И я серьёзно. *** Я с выпученными глазами наблюдал за Элизабет. Она замолчала, обратив взор на меня. Наступила тишина. Мои руки произвольно сжались в кулаке, на лице появилась раздражённая гримаса. Как он мог так поступить? Зачем он это сделал? Почему он не пришёл разбираться со мной? Моя злость на него тут же оказалась выплеснута на меня. Я винил в себя в том, что именно я причастен к этой разборке, именно из-за меня пострадала девушка. А ещё я понимал, что теперь не только я вижу его, но и она. Приведёт ли это к чему-то хорошему? Вряд ли. Зато теперь стало меньше на одну тайну, теперь то я знал, почему Кромешник не пришёл сегодня ночью. У него были очень важные дела. -Джек, ты веришь мне? - Я не знал что ответить. С одной стороны, мне стоило соврать и сказать, что Бугимена не может существовать, но с другой стороны я мог признаться ей во всём. Пока что первое не подходит, так как Бугимен в какой-то степени подставил меня своей заботливой надписью на стене. Все мы трое понимаем, кого именно он имел в виду. Так что мне делать? Всё идёт против меня. -Верю. - Говорю я после долгой паузы. Я ожидаю кучу вопросов, но она просто говорит о том, что ей пора и больше она меня не потревожит. Я не успеваю и слова сказать, как уже вижу как она идёт по снегу, направляясь домой. Теперь всё окончательно запуталось в моей голове. Я грохнулся на кровать и задумался. Можно считать, что Элизабет поняла намёк Бугимена, и теперь наши отношения с ней в любой форме окончены. Но я не думаю, что это можно считать одним лишь плюсом. Да, теперь мне не придётся объясняться перед ней за свой поступок, и я кажусь в этой ситуации невиновным и крайним. Будем говорить, это хорошо. Только и всё равно тут нашлись свои минусы. Теперь она знает о его существование и видит его, а скорее всего, об этом она и рассказала своим родителям. Я не знаю, поверят ли они ей, но всё же меня это пугает. А ещё самым ужасным можно считать то, что Элизабет поплатилась за мои ошибки. Она выглядела очень плохо и даже раздавлено, что я не мог не заметить. Ей было больно покидать меня, но её страх был слишком силён, чтобы противостоять Бугимену. Его поступок был ужасен, но мой не лучше. Чёрт, как всё плохо. Сестре я так и не рассказал о случившемся, наговорив, что сказал Элизабет правду. Та же ответила, что видела, как она выходила из дома с глазами полных слёз, и даже пыталась остановить её, но та почти выбежала оттуда, не слушая Анну. Пару минут она рассуждала о том, что испытывает жалость к ней, но я поступил правильно. Я же слушал её монолог в пол уха, так как был увлечён своими проблемами. Мне не терпелось обсудить всё с Бугименом, отругать его за сделанное. Хотя было то, что меня успокоило. По крайней мере, он её не убил. Может он не хотел, а лишь запугивал или же просто не успел. В любом случае поблагодарю судьбу за такие обстоятельства. Весь день, в целом, прошёл скучно. После тех утренних событий всё шло гладко, без каких-то проблем и прочего. Наши друзья к нам так и не заходили, видно, им было не до нас. Думаю, их возможно не выпустили. Скорее всего, слух уже прошёлся по всем окрестностям, и сейчас местные старушки уже говорили о проделках дьявола и крестились. Наверно, такой случай может, дойдёт и до ближних городков. Так что родители вполне могут узнать об этом, и все прогулки накрываются. Да мне, если честно, всё равно. Сейчас совсем не до этого. Даже странно видеть в себе изменения. Раньше бы я совсем не поверил в рассказ Элизабет, сославшись на её чересчур богатое воображение. И тогда бы я бы в любом случае смог найти выход из этой ситуации, выбравшись на улицу. И ещё я бы никогда не смог подумать, что смогу влюбиться. В мужчину. Нет, в того, кто является персонажем страшных историй-в Бугимена. Но я поверил в него, вот он и пришёл. Мать и отец пришли вечером, когда стрелка часов подходила к десяти часам вечера. Мы вскоре сидели за столом и ужинали. Посыпались шаблонные вопросы типа «Как провели день?», «Всё ли у вас было нормально?» и «Не скучали ли одни дома?». На всё это я, как старший брат, отвечал так, что не вызывало бы волнения. Анна всячески поддакивала, вставляя свои комментарии и делясь впечатлениями. Мама заметила моё слишком тихое поведение, но толком ничего не сказала. Видимо, она видит его не первый день, но ждёт, когда я сам всё расскажу. Но, думаю, она никогда об этом не узнает. Я поблагодарил за ужин и удалился в свою комнату, погружённый своими переживаниями. Ещё стоя в коридоре, по какой-то неизвестной причине замешкался и услышал обрывки разговора отца и матери. Как и полагалось, они обсуждали моё странное поведение. Точнее, мать говорила, а отец не видел в этом ничего плохого, говоря, что я взрослею. Подслушивать сильно мне не хотелось, и я, посчитав это ненужным, всё-таки ушёл в спальню. Который день, заходя в комнату вечером, я который раз думаю о Кромешнике, надеясь, что он придёт. Который раз сажусь на кровать и смотрю в окно, желая увидеть знакомый мне силуэт и услышать его голос. Который раз я понимаю, что влюбляюсь всё больше и больше в его печальные глаза. Даже и сказать нечего. Между тем, время перевалило далеко за полночь, в доме уже все кроме меня спали. Меня одолела бессонница в этот раз будто бы специально. У меня не было сильной надежды насчёт прихода Бугимена, но судьба решила по-другому. И вот я лежу на кровати, читая какую-то книжку. Буквы расплываются перед глазами, а сам текст просто не хочет появляться у меня в голове, от чего приходится читать одну и ту же строчку раз по пять. Я терпел страницы три, но потом, захлопнув книгу от злости, я откинул её в сторону. Она бесшумно перевернулась и оказалась у стены. Я вновь прислонился лицом к подушке, пытаясь уснуть. В голове я перебрал все методы, чтобы побыстрее заснуть, но, увы, энергия в моём теле не хотела заканчиваться. -Не спится? - Услышал я над собой. Я в смятение посмотрел на источник шума и увидел Бугимена, державшего в руках мою книгу. Тут же очередной порыв гнева появился у меня, но я молчал, зная, что ничего хорошего не скажу. И если я удерживал свои эмоции в душе, то на лице всё равно было заметно моё раздражение. Бугимен нахмурился, поняв, в чём дело. - Значит, она приходила к тебе? -Какого ты это сделал? - Только и смог выдавить из себя я, не показывая нотки злости в своём голосе. И всё же он заметно подрагивал, от чего я не мог притвориться полностью спокойным и равнодушным. -Она лезла к тебе. - Говорит он в ответ. Это выводит меня ещё больше, но я всё ещё держусь.- Что-то не так, Джек? -Что-то не так? - Перепросил я, вставая с кровати. Всё. Этот вопрос окончательно выбил меня из колеи, я тут же повысил тон. - Ты отрезал её волосы и чуть не свёл с ума! Она теперь видит тебя, как и я! И ты хочешь спросить, что что-то не так?! Ты хоть понимаешь, что ты натворил? -Это я натворил?- Он, похоже, был удивлён слышать обвинения в свой адрес. Я вижу его недоумение, скрыть которое он забыл под своей обычной маской язвительности. – Отлично, я хотел сделать как лучше, пойми это! -И к чему привели твои выходки? - Не остаюсь я без ответа. Он пытается что-то сказать, но я тут же его перебиваю.- Зачем ты вообще полез во всё это? -Потому что ты мой, Джек.- Произнёс Кромешник с грустью. Я чувствую, как смягчаюсь, но тут же моя гордость берет вверх надо мною, и вместо примирения, я продолжаю конфликт. -Ты не должен следить за мною! Это моя жизнь, и я делаю, что хочу! Не лезь не в своё дело. - Последние фразы заставили его применить физическую силу. Его затрясло от гнева, и я увидел, как вокруг него образовывается тёмная пелена. Тут же промелькнул в памяти рассказ Элизабет об этом. Но думал я над этим недолго, так как ощутил, как холодные пальцы мужчины оказались на моей шее. Она некрепко сжимали её, иногда он надавливал чуть сильнее, от чего из моего рта тут же слышался хрип. -Ты не должен целоваться ни с кем, кроме меня. Ты мой, и ничей больше. Скажи спасибо, что я не убил её, хотя так желал этого. Поверь мне, я бы сделал это самым жестоким способом. Я бы размазал её кишки по стене, оторвал бы голову и пришил к… -Заткнись! - Говорю я из последних сил. - Я не твоя собственность, хватит! Я думал, так будет лучше! Тут же он отпустил меня. Я громко закашлял, вдыхая воздух. Он с сожалением и каким-то снисхождением наблюдал за моими отчаянными движениями. Затем на его устах появилась улыбка. Но она была совсем не такой, какой я привык её видеть. Она была слишком грустной для радостной улыбки, но и походить на совсем печальную она не могла. Скорее, просто уставшая. -Так кому из нас троих ты сделал лучше? - Почти прошептал он мне. Я хотел ответить, но в горле, словно комок застрял. Я не мог вымолвить ни одного слова, просто смотря на него. Мне было нечего сказать, он был полностью прав. Он был слишком даже прав. - Вот видишь. Твои вмешательства не дали нужного эффекта, глупый. Он посчитал разговор законченным и исчез, оставив меня одного. Я уселся на пол и схватился руками за голову. Внутри меня была какая-то пустота, которую я не мог объяснить. Вместе с ней ноющая боль, отдающая в сердце. Я потерял двоих близких людей из-за собственной глупости и теперь не могу их вернуть. Я делал больно двоим, считая, что тогда смогу удержать их любой ценой. И что теперь? Неужели, это всё? Конец? На пол скатилась капля воды. Я глядел на неё, тут же увидев ещё одну. Из моих глаз текли слёзы, и как бы я не стирал их, они всё появлялись и появлялись. Теперь появилась горечь, раскаяние и мысль, что уже ничего не изменить. Закрыв руками лицо, я старался перестать плакать, но никак не мог. Чувство ненависти к себе душило меня, и ничего не поделать. Я впервые так рыдал за долгое время, да и вообще рыдал. И лишь когда я смог прийти в себя, то понял, что так долго боялся потерять вовсе не Элизабет, пускай даже она и стала для меня другом. Я боялся потерять Кромешника. И я его потерял.